Алла Корсун в свои двадцать девять выглядела гораздо старше. До замужества она была высокой, крепкой женщиной с большими зелеными глазами и волосами цвета майского меда. Длинные волосы вились, искрились, ниспадали на плечи, вызывая зависть и восхищение подруг по работе, но это было раньше, до ее замужества, до того, как стала домохозяйкой. Теперь она стриглась коротко, отчего волосы казались потускневшими, совсем не вились, окутывая ее голову ровными прилизанными прядями. За десять лет брака она родила мужу сына и дочь. Дети ходили в школу, и каждое утро Алла кормила их завтраком. Муж уходил на работу рано, и вместо завтрака выпивал только чашечку крепкого кофе. В течении дня, на протяжении всех последних десяти лет, Алла застилала кровати, убирала на кухне, мыла посуду, раз в неделю устраивала генеральную уборку: пылесосила ковры, меняла постельное белье, стирала, и два раза в неделю, по средам и субботам, отправлялась по магазинам за продуктами.
Она любила ходить в супермаркет «Хлеб и соль», где продавцы всегда были с ней вежливы, и цены там ниже рыночных. Идти от ее дома к супермаркету нужно минут пятнадцать. Она проходила мимо детского сада, сворачивала к ЖЭКу, мимо книжного магазина, где торговали религиозной литературой, в который она иногда заглядывала, потом переходила четырехполосную дорогу, шла мимо «Макдональдса» и заходила в супермаркет.
В одну из суббот она увидела в окне «Макдональдса» Володю и Свету Андрейченко. Отец и дочь сидели за круглым столиком у окна, ели чизбургеры, запивая «кока-колой». Корсуны и Андрейченко жили в одном доме, давно дружили семьями и каждое воскресенье – по очереди – ходили друг к другу в гости. Их дети учились в одной школе.
Алла остановилась напротив окна и помахала рукой Володе и свете, но ни отец, ни дочь ее не заметили, продолжая есть и болтать. Тогда Алла снова помахала рукой, и когда они снова ее не заметили, решила подойти к ним.
- Привет, любители забегаловок! – поприветствовала она Володю с дочерью, подойдя к их столику.
- О-о, привет, Алла, - Володя поднялся и чмокнул ее в щеку.
- «Макдональдс» - не забегаловка, - сказала шестилетняя Света, забавная рыжеволосая девчушка с меленькими зубками и голубыми глазами.
- Конечно, не забегаловка, - поспешила исправиться Алла и пошевелила рукой рыжие волосики малышки.
- Присоединяйся к нам, - предложил Володя.
- Нет, спасибо, я только зашла поздороваться, - отказалась Алла. – Иду в «Хлеб и соль». А что вы с папой празднуете? – заговорщицким тоном спросила она Свету.
- Папочка заработал много-много денег, - радостно ответила девчушка.
- Правда? – Алла посмотрела на Володю.
- Удалось заключить неплохую сделку, - улыбнулся Володя. Он работал агентом по недвижимости и хорошо зарабатывал. Это был худощавый, высокий светловолосый мужчина тридцати лет, с ниткой усиков и галантными манерами.
- Вот оно что! – сказала Алла. – Поздравляю!
- Спасибо.
- А почему это вы празднуете без Риммы?
- Нашей маме нужно было пойти на шейпинг, - ответил Володя.
- Я думала, у нее по субботам нет занятий.
- Да. Но там вышла какая-то накладка, и занятие перенесли на эту субботу.
- Понятно.
- А что Дима?
- Дима? – переспросила Алла удивленно. – Он сказал, что сегодня с тобой и Андреем Полевым едет на рыбалку. Вышел из дому в пять утра…
- Ах, да, - спохватился Володя. – Мы действительно собирались сегодня втроем порыбачить. Но… - Володя сделал паузу. – У меня сегодня не вышло. Обещал малышке сводить ее в «Макдональдс». И они уехали вдвоем.
- Я не малышка! – сказала Света.
- Присоединяйся к нам, - повторил Володя свое приглашение.
- Нет, нет, - снова отказалась Алла. – Мне нужно купить продукты. – Зал вдруг завертелся у нее перед глазами, теряя контуры.
- С тобой все нормально? – спросил Володя.
- Да, все в порядке. Все хорошо, - повернувшись, Алла направилась к выходу.
- Передавай привет Димке! – крикнул вдогонку Володя.
- И Саше, и Маше! – крикнула его дочь.
Когда стеклянная дверь за Аллой захлопнулась, Света спросила отца:
- Папочка, а что случилось с тетей Аллой? Почему она так побледнела и не сказала нам «до свидания»? Она заболела?
- Нет, не заболела. Просто она кое-что узнала.
- А что она узнала, папочка?
- То, что иногда узнают взрослые друг о друге, - ответил отец.
- А ты это узнал, папочка?
Выйдя из «Хлеба и соли» с двумя большими фирменными пакетами в руках, Алла медленно пошла домой. Обратно проходя мимо «Макдональдса», она даже не взглянула на окно, за которым все еще сидели отец и дочь Андрейченки. Алла думала о десяти годах брака, о двоих детях и своем неверном муже. Она и раньше подозревала его в изменах, но это были неясные догадки. Теперь все иначе. Больше никакой неопределенности, никаких догадок и неясностей. Она знала, что если позвонит Андрею Полевому, и тот окажется дома, а не у одной из своих подружек, он, как и Володя двадцать минут назад, также станет отмазывать ее мужа. Андрей в этом был еще больший специалист: убежденный холостяк, неразборчивый в связях, пописывающий грязные рассказики в какой-то журнал.
Дети были дома, и она угостила их принесенным мороженным, прежде чем отпустить на улицу. Потом надела свой домашний халат и занялась уборкой. Четырехкомнатная квартира сверкала чистотой, но Алла хотела довести эту чистоту до совершенства. Затем зашла в ванную и включила душ. Стоя под струёй горячей воды, Алла рассматривала в большое настенное зеркало своё, уже не такое стройное, как раньше, тело, пополневшие бедра, чуть дряблый, после родов, живот и потерявшие прежнюю упругость груди. Струи горячей воды бежали по ее телу, и она плакала. Она знала, что муж разлюбил ее из-за того, что она уже не такая, как раньше, что ее медового цвета волосы посеклись и не сверкают на солнце, как тогда, когда они познакомились, потому разлюбил, что она на заботу о нём и детях тратит всё свое время, не оставляя ни минуты для себя.
Вечером, когда Дмитрий Корсун уже лежал в постели, мускулистый и серьезный, и заканчивал читать статью о новой политической реформе, предпринятой новым кабинетом министров, его жена, впервые за четыре месяца, зашла к нему в спальню и, сев на кровать, крепко охватила его руками, прижавшись к груди. Через ткань ночной рубашки он чувствовал, как горит ее тело. Он отложил газету на прикроватную тумбочку и обнял жену. И пожалел, что не может прижаться к ней так же пылко. Он знал, что никогда не сможет заставить себя полюбить её снова, но все же потянулся к ночнику и выключил в спальне свет.