8.Антверпен
После пыльного Дакара хотелось помыться: погреться в стоградусной сауне, постоять под забористым ледяным душем, посидеть в судовой баньке. Сергей с Валентином собрали узелки и пошли вниз. Однако дежурный матрос сказал, что воды нет.
- Вот те на!- Сергей аж подпрыгнул,- да я же сам подписывал счет на прием воды!
Матрос покачал головой:
- Не знаю, что вы подписывали, но воды в баках нет. Вот наварим часа через четыре,- тогда и приходите.
- Пошли в каюту,- потянул Сергея за руку Валентин.
В каюте он повертел пальцем у виска:
- Ты зачем сказал ему о счетах? Он еще черт знает что подумает.
- А что он может подумать?
- Все, что угодно. Подумает, что шланг где-то переломился, что система сломалась. Еще тревогу забьет.
- Но я же, действительно, подписывал счет в валюте на прием воды. Капитан сам меня пригласил, когда у него сидел агент.
- Ты что, вчера на свет народился? Счет действительно был, а воды не было.
- Как так?
- Нет, ты, правда, живешь в розовых очках. Да это же коронная хитрость многих капитанов. Счет агенту выписывают, воду не забирают, а деньги пополам. Но эта афера возможна только на тех судах, где есть мощные опреснители, в которых из морской воды можно наварить пресную. Так что, не боись, без воды не останемся. А что капитан прихватил немного деньжат - не суть и важно. Давай-ка лучше вспрыснем отход, а за одно выпьем за то, чтобы не отменили заход в Антверпен.
Выпили по рюмашке. Вдруг стук в каюту. Ба!- Василий Штаров собственной персоной. На сей раз - день рождения дочери. Сергей заерзал на стуле – дурацкая ситуация: с одной стороны, и ежу понятно: Вася Штаров – вымогатель, его надо выгнать вон и ничего не давать; с другой, - делать это с рюмкой в руках,- не ловко как-то. Выход нашел Валентин: он быстро опрокинул рюмку и так же быстро, чтобы опередить разинувшего рот Сергея, выпалил:
- Ну, старик, ты чуть-чуть опоздал. Вот, последнее выпили при тебе.
Штаров не обиделся. Тихо сказал: «ну, что ж, значит не судьба», - и вышел из каюты.
- Что рот разинул? Рюмка - не микрофон. Или речь хочешь произнести? - заржал Валентин, глядя на изумленного Сергея.
Пока Сергей пережёвывал это событие, в каюту зашел капитан с телеграммой в руках:
- Ну, что я говорил! - горделиво оглядел он собутыльников: - Заход в Антверпен утвердили! Да вы, смотрю, уже знаете! Пьёте за матушку Европу? Это кто ж вам стукнул? Радист, шельма?
- Да нет, - рассмеялись научники, - тут у нас свои заморочки, присаживайтесь. Ничего мы не знали. Ну, за Антверпен!
Выпили.
- Еще по одной, чтобы обогнать антарктическую экспедицию,- сказал капитан, наливая.
Выпили.
- А зачем ее обгонять? –спросил Сергей.
- Они идут, кажется, из Рио со сменой зимовщиков. Народу больше ста человек, у всех валюты немерено. Сметут все за пару дней, торговцы цены и задерут. Одна надежда на циклон. Мы их чуть–чуть обогнали. Если Бискайский залив проскочим,- опередим их дня на три-четыре. Нам этих дней вполне достаточно для нормальной отоварки. Ну, с богом!
Капитан выпил и пошел отсыпаться перед Бискайским заливом: там не поспишь. В Бискайском заливе редкий день обходится без сигналов СОС. Поэтому не любят его моряки и часто, когда идут на север, обходят его, оставляя Англию справа. Но «Поддубный» не мог себе это позволить: он торопился в Антверпен.
Сергей с Валентином посидели, посудачили о вреде алкоголя на некоторых слабых товарищей, готовых ежедневно праздновать дни рождений своих многочисленных родственников, потом сходили в баню, воду для которой уже наварили, и, блаженно усталые и немного хмельные, залегли в койки – впереди был Бискайский залив...
Проснулись под утро от звона тревоги. Судно, уже на выходе из залива, который, хоть и штормил, но вполне терпимо, вдруг стало клевать носом. Проверка показала, что в носовой трюм поступает вода. К счастью, вода была не очень холодной и кто-то из моряков, после нескольких погружений установил, что хлещет из плохо закрученного крана на трубе, которая каким-то образом связана с забортной водой. Видимо, кран раскрутился от сильной тряски на штормовой волне.
В трюме хранились запасы спиртного, сильно уменьшившиеся за время рейса. Трюм был относительно пустой, груз – чистый, нерастворимый – бутылки. Это обстоятельство и помогло быстро найти источник поступления забортной воды. К тому же, трюм был чистенький, не в пример прочим, поэтому ничто не мешало матросам в темпе устранить неисправность: закрутили кран, откачали воду, судно выровнялось и полетело на «отоварку». А о том, что могло бы случиться, если бы вахтенные матросы не заметили дифферент, или вода была бы такой холодной, что без водолазных костюмов работать в ней было бы невозможно, или, окажись в трюме крупы, или сахарный песок, да что угодно, растворимое в воде, - об этом даже думать не хотелось. «Если бы, да кабы, то во рту росли б грибы»: - народная мудрость всегда права.
Перед тем, как попасть в Антверпен, каждое судно должно пройти несколько десятков километров по реке Шельде. Так и «Поддубный», приняв на борт лоцмана в дельте реки, быстро побежал по ее мутно-коричневатым водам. Сама по себе эта лоцманская проводка ничем особенным не отличается, но – так не бывает!.. Судно шло по реке, берега которой были выше полей, пастбищ и поселков, расположенных ниже ее уровня. Пастбища были разбиты на аккуратные квадраты. В одних квадратах паслись коровы и овцы, другие квадраты тем временем отдыхали. Во все глаза изучая невиданные доселе окрестности, свободные от вахт и работы люди не заметили, как пролетели несколько часов, и судно зашло в город и пришвартовалось на набережной реки, почти в самом центре.
Все необходимые формальности были завершены до вечера, а утром команда занялась долгожданной «отоваркой», одним из центральных элементов которой было приобретение подержанных автомобилей. Эта процедура включала в себя не только поиски подходящего авто, но и тяжкую работу с капитаном, который мог дать, а мог и не дать место под погрузку- пароход не резиновый. Но: вопрос решен – пора на дело!..
Автоторговцы находились прямо на пристани, но знатоки шли на рынки, где продавались иномарках десятилетней и большей давности. Моряки и наука, «буржуи», умудрившиеся скопить солидную сумму, приближающуюся к тысяче долларов, могли позволить себе торговать более молодые машины. Однако, авто семи- пятилетней давности были , практически, не доступны: они считались новьем. Рядом, опять же прямо на берегу шла бойкая торговля подержанными шинами. В Европе требования к изношенности резины были строже, чем в России, и шины, которые у нас считались вполне пригодными, здесь безжалостно вывозились на свалки. Кто-то из наиболее продвинутых отоварщиков разузнал адреса этих свалок и стал собирать компаньонов, чтобы заказать автобус и ехать за «макулатурой» - не на себе же ее таскать.. Прослышав об этом, капитан договорился с агентом об эксклюзивной - для начальства- экскурсии на свалку.
- Подбери мне тоже несколько колес,- попросил Валентин Сергея.
- Да я не собираюсь ничего брать, я только посмотреть, у нас что, своих колес нет?
- Чудак ты, парень, мягко говоря. Наша резина, в основном, состоит из сажи, а в этих - каучук. На их подержанной резине ты проедешь ровно столько же, сколько на нашей новой. Усек? Так что, не дури и, если сможешь, набери колес побольше. Не прогадаешь.
- А сам почему не едешь?
- Да не могу я! – Валентин в сердцах махнул рукой: - Мне жена сделала заказ на несколько серебряных цепочек для нее и всех её родственниц. Говорят, это самый выгодный подарок: ювелирка знатная, но - дешевая. Но в ближайших магазинах я не нашел, придется бегать по городу. Если бы не эти дурацкие цепочки, обязательно поехал бы.
Пришлось Сергею ехать вдвоем с капитаном. Недалеко за городом, действительно, была устроена весьма цивилизованная, огражденная забором свалка самых разных металлических и резиновых отходов: старые велосипеды, холодильники, стиральные машины, аккумуляторы, микроволновки и прочие полезные в быту вещи. На свалке копошилось немало людей, которых за умеренную плату впускали охранники; среди них - и свои, «поддубноовцы».
- Это местные мелкие торговцы, - пояснил агент. - Они собирают то, что еще можно продать и везут на причалы, где стоят суда из восточно-европейских и азиатских стран. Кстати, автомобили у причалов тоже подбирают, либо на свалках, либо - по ближайшим фермам. Подержанные машины на причале всегда немного дешевле, чем на автостоянке, где за парковку надо платить, но качество их, что там, что там, я вам не гарантирую. Но, как я понял, вас интересует только резина, так?
- Да я, в общем-то, хотел посмотреть, - промямлил Сергей, представив возможность встречи здесь, на свалке, со своими сослуживцами.
Агент, видимо, угадал причину его замешательства.
- Хорошо, - сказал он, - я отвезу вас к загородной бензозаправочной станции, где работает шиномонтажная мастерская. У них куча ненужных колес. Везти?
- Везите,- уверенно сказал капитан, которого тоже не радовала встреча со своим экипажем.
Спустя полчаса, агент остановил свою машину у какой-то бензозаправки, что-то сказал продавцу, который внимательно выслушал его и кивнул головой в знак согласия. Агент заехал в прилегающий к станции дворик, где размещалась шиномонтажная мастерская, а в ней – несколько высоких штабелей автомобильных покрышек, видимо, подготовленных для вывозки на свалку, или в утилизацию.
- Выбирайте. Если что подойдет, берите, сколько хотите. Только потом все штабели приведите в порядок.
Сергей с капитаном довольно быстро выбрали десятка два более или менее приличных покрышек, покидали их в небольшой кузов, и, приведя штабеля в порядок, уселись в машину.
- Можно ехать,- вежливо спросил агент?
- Можно,- ответил капитан.
- Если хотите, здесь можно бесплатно подобрать подержанные аккумуляторы,- продавец разрешил. Можно очень дешево купить у него подержанные автомагнитолы. Не желаете?- агент был сама любезность.
- Нет, нам хватит, спасибо, - буркнул Сергей, которому было как-то не по себе: ему хотелось поскорее уехать отсюда. А капитан промолчал, видимо, думая о чем-то своем.
Вскоре они подкатили к борту «Поддубного». Капитан, пометил мелом покрышки, которые выбрал для себя. Остальных покрышек вполне хватило и для Сергея, и для Валентина. Разделив их по-братски, сложили в запирающуюся экспедиционную коптёрку, чтобы в случае каких-либо вопросов у таможенников, выдать покрышки за судовые - старые покрышки часто используются на судах, как подручный материал при погрузках, причаливании, или для крепежа.
Тем временем на палубе немногочисленные счастливчики, побывавшие на загородной свалке, упаковывали добытые там велосипеды, микроволновые печи и другую халяву. Некоторые умудрились привезти даже стиральные машины и холодильники. Тут же, на палубе уже стояли автомашины, готовые для основательного, надежного крепежа. Их рассматривали и обсуждали с особым пристрастием.
- Пойду-ка я, Валя, в каюту. Что-то тошно мне смотреть на все это,- сказал Сергей и пошел с палубы.
- Ты что закуксился?- Валентин был весел и смешлив,- жалко покрышек, которые мне отдал, что ли? Так я могу либо вернуть, либо возместить цепочками. Что тебе больше по душе?
- Да при чем тут покрышки, - вяло сказал Сергей, но сразу приободрился: - А у тебя что, есть лишние?
- А как ты думаешь? Разве я когда бросал товарища в беде? Конечно, есть. Смотри, какая прелесть! Жена расцелует.
Валентин вытащил из кармана крохотный пакетик, в котором действительно оказалось несколько десятков ажурных, тончайших серебряных цепочек. Рассыпанные по столу, они казались настоящими драгоценностями.
- Валя, - изумился Сергей, - куда ж тебе столько?
- Я же сказал: хочешь уступлю, не хочешь, я их дома раздарю, а оставшиеся,- продам. Пойдут нарасхват, как по маслу.
- А сколько можешь мне уступить?
- Да сколько хочешь.
Сергей прикинул, сколько родственниц в его семействе; насчитал пятерых. Сказал Валентину, не надеясь на положительный ответ.
- Нет проблем, бери пять.
Щедрости друга не было предела. Сергей отсчитал пять цепочек, расплатился, подсчитал оставшиеся деньги и опять впал в уныние.
- Что случилось? Денег мало осталось?
- В том и дело, что не мало, а шляться по магазинам уже осточертело. Надоело гоняться за шмотками, тем более, что дома еще с прошлого рейса все уже есть: радиотехника, ковры. А на машину все равно не хватает. Придется везти валюту домой.
- Да ты совсем сдурел - везти домой! Что ты там с ней делать будешь? Поменяешь на боны, в нашем «Альбатросе»? Там все на порядок дороже, чем здесь. Ты посмотри, какие мужики на судах работают! Умницы! Золотые руки! Ты что думаешь, они за рубли, хоть и с тремя полярками, или за боны работают? Шиш! За валюту они работают, за отоварку. Купят здесь автомобиль за валюту, а дома загонят его за рубли в десять раз дороже. То же и - радиотехника, ковры, тюль, - несколько лет назад ее отрывали с руками рулонами, - и все, все, все дома продается в несколько раз дороже, чем здесь. Вот тебе и более или менее приличный заработок. Здесь мы – нищие бомжи, ползающие по свалкам да мелким лавкам, зато дома - уважаемые люди, на «мерседесах» разъезжаем. Пусть на старых, но – на - «мерсах»! Надоел - можно продать и купить себе на вырученные деньги два «москвиченка», или полтора «жигуленка». Усек? А ты: «домой валюту везти».
- Ну, и что же мне с ней делать? Подскажи, если ты такой умный?
- Не хочешь бегать по магазинам, иди в первую попавшуюся лавку и купи ковров. Только, не забудь, - не больше трех. Это таможенная норма. Привезешь ковры домой, отдашь жене, она с ними сама разберется...
Сергей купил один большой ковер и два средних, завез их на судно, а на оставшиеся деньги ушел в кутеж: накупил кучу мороженого, упился кока-колой и прогулял допозна по городу: посмотрел и знаменитую Главную площадь, утопающую в море цветов, и старый город, и дом Рубенса, и даже картинную галерею. А когда затемно вернулся на судно, Валентин шепотом его спросил:
- Ты на улице красных фонарей был?
- Нет , не был,- так же шепотом ответил Сергей, не понимая, о чем идет речь.
- Пошли, тут недалеко. Завтра некогда будет, отход, а доведется еще зайти в Антверпен, или нет, кто его знает. Пойдем, это интересно.
Улица красных фонарей была действительно недалеко от причалов. Красные фонари действительно висели над дверями, выходившими на улицу. Некоторые горели, некоторые – не горели. Первые этажи были сплошь заняты стеклянными витринами. Около каждой витрины располагалась дверь, над которой и висел фонарь. Одни витрины были затемнены, другие – ярко освещены, но и там, и там сидели полураздетые женщины.
И каких только красоток тут не было: и молодые, и пожилые, и черные, и белые, и тощие, и пухлые, и карлицы, и даже явные инвалиды. Некоторые, видимо, победнее, у которых плохо шел этот бизнес, занимали места у дверных окон. В одном таком окне обнаружился непрерывно танцующий молодой человек. Никто из продающихся не делал никаких призывных знаков- это было запрещено. Но при первом проявлении интереса, женщина в витрине вставала, подходила поближе, поворачивалась, чтобы показать свой товар лицом и предлагала подойти к двери для переговоров. Сергей и Валентин старались незаметно, как филеры, следить за процессом. Полицейских или охранников не было. Все проходило очень цивилизованно и спокойно. Клиенты подходили, переговаривались с женщинами у двери, иногда входили внутрь, и тогда фонарь гас, а занавеска на витрине задергивалась. Иногда, после переговоров, шли к другой витрине, видимо, их не устраивала цена, или условия, или женщина при ближайшем рассмотрении оказывалась не такой, какой смотрелась в витрине. Побродив вдоль витрин, Сергей с Валентином отправились на судно, по пути обсуждая полученные впечатления.
- Это надо же, как поставлено дело! Не то, что на Кубе: «уно писета, уно синьёрита». Даже на Гавайях таких кварталов радости для бедноты нет. Прав, кэп: тут секс - не им чета.
- Это точно, - согласился Валентин.- Тут, видимо, в основном, моряки подвизаются, поэтому и работают возле причалов. А знаешь что в Голландии, Дании, Нидерландах и других странах проституция разрешена законом. Путаны платят налоги, имеют свои профсоюзы, медицинскую страховку, охраняются государством, как все прочие. А у нас? Формально проституток нет, а на деле? Шляются шлюшки по улицам, ошиваться возле отелей, где живут иностранцы, а налоги с них сдирает не государство, а сутенеры.
- Похоже, ты прав. Только мне кажется, что и у нас недогиб, и тут перегиб. Как то уж очень все это промышленно выглядит. Любовь не морковь, все-таки.
- Какая на хрен любовь? Обычные сексуальные услуги. Впрочем, тебе, с твоим коммунистическим воспитанием понять это трудно.
Зашли к капитану, справиться о планах на следующий день, а там - новенький музыкальный центр. Из приоткрытой дверцы шкафа выглядывала дубленка, которую он, видимо, рассматривал и убрал при стуке в дверь.
- Как с планами? – спросил он, не дав им поздороваться, и, не дожидаясь ответа, видимо, приняв уже какое-то решения, продолжил: - в принципе, мы можем простоять еще до середины завтрашнего дня. Но нас просят освободить этот причал для « Щукина», того самого, что идет из Антарктиды. Он придет в Антверпен завтра. Нам предлагают другой причал, но далеко за городом. Полагаю, нет смысла. Оттуда до города пешком полдня добираться, а такси стоит, сами знаете. Да и на палубе все места для машин уже заняты, все купленные машины установлены и закреплены. Думаю, никто из экипажа не пострадает. Если у вас, - он обратился к Сергею, - возражений нет, мы прямо с этого причала завтра утром уйдем домой. Вы все сделали, что наметили? Возражений у членов экспедиции, надеюсь, не будет. Мы простояли обещанные три дня, все должны быть довольны?
- Думаю, вы правы, возражений нет. Назначайте отход на завтра.
Попрощались, и Сергей пошел готовиться к завтрашнему отходу.
Весь вечер и даже ночью моряки и наука разбирались со своими покупками. Особенно много хлопот было с автомобилями, которые занимали всю палубу. Проблема была в том, что ставить автомобили на носовую палубу было нельзя - при шторме её захлестывали соленые брызги, а на корме места было немного. Тем не менее, матросам и боцману, удалось закрепить на ней несколько машин, которые существенно изменили силуэт научного судна, придав ему вид грузового.
Рано утром прибыл лоцман, судно отдало швартовые и пошло вниз по реке, которая , как и три дня тому назад, величаво и деловито возвышаясь над зелеными полями и нарядными фермами, вывела «Поддубный» в Ла-Манш. Лоцман сошел с борта, судно дало прощальный гудок и снова побежало на север, домой в порт Бухта Тихая, который на какое-то время должен был стать для «Поддубного» родным домом. Хотя, кто знает, что есть для моряка родной дом? Наверное, только море...