Истина в нас самих

            


                Как свет обнаруживает и самого себя,
                и окружающую тьму, так и истина есть
                мерило и самой себя, и лжи.
                Б.Спиноза


                1. Как снег на голову
      

   
    В гостиной, превосходно оформленной и не лишённой дорогих и даже роскошных предметов интерьера, пьют чай супруги Сутягины. Екатерине Ивановне около 60 лет. Она держится прямо, с достоинством. Наряд её лишён блеска, но и не слишком прост – сшит в одном из лучших ателье Москвы. Екатерина Ивановна всю свою взрослую жизнь одевалась только у лучших портных. Покупать готовые вещи она считала ниже своего достоинства. Некоторые злопыхательницы говорили о том, что она прячет изъяны своей фигуры, чересчур прямой и сухой. Но не всё ли равно, что о тебе говорят, когда в трёх разных банках лежат кругленькие суммы, когда тебе принадлежит доходная фирма в столице, большая квартира в Москве и дом в Новгороде, а мужу, крупного специалисту-офтальмологу, - клиника и конный завод, доставшийся от отца, видного госчиновника постперестроечной поры?
    Супруг Андрей Петрович, откушав, вальяжно откинулся в кресле и, медленно смакуя, стал потягивать виски. Он был помоложе своей жены на пять лет и, поскольку хорошо сохранился, ещё производил, должно быть, впечатление на женщин, так как было заметно, что в молодости он был очень даже хорош собой.
    - Екатерина, а что делает наш двадцатипятилетний оболтус? Почему я не видел его за столом?

    - Ты всё больше и больше меня удивляешь, Андрей. Надо бы тебе пить поменьше. Твой бар скоро треснет от содержимого. Впрочем, я не хочу сейчас развивать эту тему. Меня пугает твоя слишком ранняя рассеянность. Ты только сейчас заметил, что мальчик отсутствует. Я полагаю, он зачитался и не посмотрел на часы. Уверена, что он сейчас спустится. 
    - Да век бы мне его не видеть! – буркнул Андрей Петрович.
    - Что? Что ты сказал?
    - Да ничего. Это так, к слову пришлось.
    - А насчёт спиртного повоздержись, а то до шестидесяти лет, как хотел, не доработаешь. Спиртное мозг разрушает.
    - Вот спасибо, вот не знал!.. – начал было супруг, но, расслышав быстрые шаги сына, спускающегося из своей комнаты в гостиную, осёкся.

    В гостиную сбежал Феликс, студент 4 курса юрфака университета. Он действительно читал очень много, при этом был высок, красив, но, как считал отец, без царя в голове. Он бросался то в одну, то в другую крайность, менял увлечения, хобби, пристрастия, но, что самое странное, родители ещё ни разу не видели его с девушкой. У них родилось было некое сомнение, но неделю назад, проходя мимо его спальни, служанка Милана слышала в его комнате женский голос. «Так это, может, запись была или телепередачиа. Надо было тебе найти предлог, чтобы зайти. Эх, ты, не сообразила!» И всё-таки они немного успокоились.
    - А что, наша лягушка-путешественница ещё не вернулась? – спросил Феликс о своей сестре Полине, которая ездила по приглашению дальних родственников во Францию.
    - Должна сегодня к вечеру вернуться, - ответила Екатерина Ивановна, обожавшая свою старшенькую.   

     Она родила её в свои 32 года – тогда это считалось поздно – и предположить не могла, что через три года пополнит семью ещё и мальчиком. А она, семья, переживала тогда не лучшие времена. Андрей Петрович был окружён молодыми сотрудницами, студентками-практикантками. В одну из них, студентку-четверокурсницу, он влюбился без памяти. Ему и самому было тогда всего 28, а Раечке – 21. Родители, узнав об этом, перевели дочку на практику в другую больницу, но девушка и сама успела полюбить молодого красивого доктора, и поэтому они продолжали встречаться. Он так и не смог забыть, как Раечка отдавалась ему в крохотной лаборантской позади его кабинета.
    «Может, не надо, Рая?» - «Нет, надо. Я так решила. Я же вижу: на вас лица не стало» - «Я люблю тебя» - «И я вас!» - И они бросались друг к другу в объятья.
    Девочка оказалась настолько нежной и сладкой, что он хотел её постоянно. Это были самые лучшие мгновения жизни Андрея Петровича.
    Екатерина Ивановна что-то пронюхала и поскольку не могла допустить, чтобы её супруг из-за слабости лишился карьеры, напоила его специальным настоем (побывав у «бабки») и, вызвав у него желание, постаралась изо всех сил. Через полтора месяца она уже точно знала, что забеременела. Первой появилась девочка.

    Полина уже закончила университет и работала в НИИ. Никто не давал ей её двадцати семи – на три-четыре года меньше. Девушка была свеженькой и хорошенькой, с мужчинами не водилась. Один кавалер всё-таки был ещё на третьем курсе, но что-то не сладилось, и она никогда не сожалела о том, что они расстались. «Не сожалеет – значит, и не любила», - думали родители.
 
    В 10 часов вечера раздался звонок в дверь.
    - Это Полина! Милана, пойди открой.
    В лёгкой французской шубке, с распущенными волосами, с большим чемоданом на колёсиках в дверь протиснулась Полина, а за ней молодой человек, по виду ровесник Феликса. Екатерина Ивановна крепко обняла дочь. Спустился и Андрей Петрович.
    - Полина, не хочешь ли ты представить нам своего спутника?
    - Это не спутник, мама. Это мой муж Шарль!
    - Как?! – вскричали родители.
    - Насколько мне известно, ты уезжала на полгода – поучиться, поглубже погрузиться во французское искусство и модельные дела, встретиться с грандами тамошней интеллектуальной элиты. Как за это время ты умудрилась ещё и мужем обзавестись?
    - Какой ты странный, папочка! Мужем в наше время можно обзавестись за три дня. Хорошо, не пугайтесь? Муж он будущий. Но свадьба наша не за горами.
    - Полина, но это же непристойно.
    - Да ладно уж тебе, Андрей, вспомни лучше свою молодость, - сказала его жена, немножко повысив тон.
    - Причём тут я? Просто я всегда знал, что у неё ветер в голове гуляет. Подцепить первого попавшегося французика! Нам только этого не хватало! Как снег на голову! – и он плеснул себе хорошую порцию бренди.


                2. Андрей Петрович начинает расследование


    То, что его любимая дочь привезла домой какого-то французишку, выбило Андрея Петровича из колеи. Шарль был хорош собой и, по-видимому, на пару лет моложе Полины. «Хорош собой, хе-хе, и уж наверняка небогат. Выудил у Полины информацию о её состоянии – и нате! А мы ведь и по московским меркам не бедная семейка… Видимо, ловеласу захотелось погулять на «бесплатном празднике жизни». Надо полагать, так оно и есть. И Полиночка, моя неопытная девочка, повелась на его фальшивые заверения и ласки! Бедная девочка!»

    И как только он подумал о «бедной девочке», тотчас перед его глазами возникло милое личико Раечки, его по-настоящему сильной любви. Он вспомнил, как они поехали на пикник. Это было начало осени. Раечка прихватила с собой корзинку со всякой снедью. «Зачем так много?», - спросил он её. – «Свежий воздух способствует аппетиту. Ещё мало покажется», - отшутилась она. Он вёл машину, а она что-то тихонько напевала. Когда они выбрали место и разбили палатку (погода была неустойчива), Андрей Петрович вынул из багажника мангал. Они нанизали на шампуры заранее приготовленные кусочки мяса с лучком и вскоре ощутили аромат свежепромаринованной баранины. Когда импровизированный столик был накрыт, Раечка вытащила из корзинки сюрприз – спиртовую настойку чабреца. Он даже ахнул, когда она пояснила, что это. «Где же ты раздобыла такую прелесть?» - «Бабуля из деревни привезла по случаю моего 22-летия». – «Как, у тебя день рождения? И когда?» - «Именно сегодня» - «Ну, и шалунишка же ты! Меня в неведении держала, а я даже без подарка». – «Подарок – это не самое главное. Посмотри вокруг – какой чудесный мир ты мне подарил!» Он невольно огляделся: осень потихоньку вступала в свои права, всё было залито солнцем, но жарко не было. Чувствовалось дуновение осеннего ветерка. Природа была необыкновенной – чистой, свежей, омытой вчерашним дождём. Позолочённые багряные верхушки деревьев создавали неповторимую красоту. Он подошёл к ней, крепко прижал к себе и, поцеловав, поздравил её с днём рождения. Вместе они были уже полтора года. Не забеременела она только оттого, что уж очень осторожничала.
    После завтрака на траве и припозднившихся шашлычков, которые они ели под заветную настойку, оказавшуюся довольно- таки сильной, они ощутили совершеннейшую расслабленность и состояние безмятежности. От переизбытка кислорода, вкусной еды и выпивки у Андрея Петровича закружилась голова, и он видел только огромные глаза возлюбленной, в которых играла синь с голубизной. Раечка выпила меньше, поэтому держалась неплохо. Она открыла термос и подала ему стаканчик с дымящимся чаем, пахнущим мятой. Хмель понемногу отступал, и он, почувствовав необыкновенную бодрость, потянулся к любимому существу. Они забрались в палатку, где было тепло и сухо и где в полной мере могли насладиться друг другом. Никогда ещё им не было так хорошо. Их тела пели нескончаемую песнь любви, губы, лишь едва оторвавшись друг друга, снова сливались в горячем поцелуе. Три раза они испытали то, что дома с женой ему удавалось испытать однажды за несколько лет.
    Когда она заснула, вся обласканная и зацелованная, он долго смотрел на неё и думал: «Да, Раечка стала настоящей женщиной, и это дело свершил я». Из кроткой девочки она превратилась в страстную, притягательную женщину, и ей нужен будет мужчина. И скоро она это поймёт. Не он, приходящий, а настоящий муж.   
    На следующий день он не увидел Раечку в клинике. Зайдя в «их» комнатушку позади кабинета, он нашёл записку: «Андрей Петрович! Мои родители, зная о нас, не выдержали. Вчера они решили уехать. Они мне уже и мужа подобрали – 24-летнего парня с папиной работы. Я люблю Вас, но понимаю: так будет лучше. Я никогда не смогла бы разбить чужую семью. Но Вы всё равно останетесь в моей душе навсегда!»
    «Нет, Раечка, нет!» - закричал он и выбежал на улицу. Взяв такси, он быстро домчался до её дома. Квартира была пуста. «Съехали жильцы-то. Завтра новые въедут». – «Куда?!» - он машинально схватил дворницу за воротник и начал её трясти. – «А я почём знаю? – испуганно запричитала тётка, - мне не сказывали. Да отдайте воротник-то!»

    Андрей Петрович встал, выпил таблетку и спустился вниз.  «Надо бы чего-то выпить, а то не засну!»
    Внизу с телефоном стоял Шарль в пижаме и с кем-то тихо говорил по-французски. Андрей Петрович знал немного этот язык – достаточно, чтобы понять смысл услышанного. «Любимая, приезжай, пожалуйста. Здесь Клондайк! («Ишь ты, всё сразу заприметил!» - подумал Андрей Петрович)… Жаклин, дорогая, будь умницей! Я не смогу без тебя… О каких двух годах ты говоришь? Мы с тобой уже три года!.. Я женюсь на этой русской и стану состоятельным человеком. Здесь есть чем поживиться… У них даже конный завод есть. Хочешь покататься на настоящем скакуне?..  Ну, вот и умница! Тогда завтра с минимальным багажом – и в Орли! Адью, дорогая! Буду ждать» Отключив телефон, Шарль медленно стал подниматься по ступенькам.
    Андрей Петрович плеснул себе изрядную порцию «Белой лошади», залпом выпил и подумал: «Ах ты, паршивец! Кто бы сомневался в твоей пакостности! Ну, я тебя на чистую воду выведу. Но не сразу. Сначала поиграю с мышонком. Жаль вот только Полюшку! Ну, ничего, урок ей будет!»
    Пройдя мимо спальни «молодых» - которые, оказывается, таковыми ещё и не были! – он услышал страстные стоны дочери. «Бедная девочка! Похоже, она его действительно любит. Чем-то он её зацепил, мерзавец! Ну, ничего. Мы все когда-то любили…»


                3. «Поверь: это божественно!»


    До завтрака Шарль и Полина решили поиграть во дворе на спортплощадке в волейбол. Полина, как всегда, обыграла жениха. (Она и не ведала о том, что он ей поддавался). Потом они присели на скамью под клёном.
    - Ну, как тебе у нас, нравится?
    - Очень! Вот бы и нам с тобой так обустроить своё гнёздышко!
    - Обустроим, да ещё не так! – глядя на него восхищенными глазами, ответила Полина. Ей вспомнилась сегодняшняя ночь, и она вся зарделась. Внезапно мучительное желание накатило на неё, и она добавила:
    - Шарль, я потом что-нибудь придумаю с завтраком. Пойдём в спальню!
    Шарль понял. Он придвинулся к ней и спросил:
    - Неужели ты действительно так меня любишь?
    - Ещё бы! Ты же раскрыл во мне женщину.
    - Да ещё какую! – поддержал её Шарль.
    - Значит, ты доволен своей ученицей?
    - Ещё как!
    - Ну, так пошли же скорее…

    … Ещё лёжа в постели, отходя от испытанного наслаждения, они стали составлять план действий на ближайшие дни. Свадьбу – Полина была уверена, что уговорит родителей – они хотели устроить через недели три.
    - Мама всё сделает – с её-то связями, - уверенно сказала Полина.
    - Ой, Полиночка, я и забыл. Сегодня из Парижа прилетит моя сводная сестрёнка Жаклин. Она едет посмотреть достопримечательности Москвы. Она много читала о вашей столице, теперь хочет всё сама разглядеть. Жить она собирается в недорогом отеле.
    - Ну, что ты? Какая гостиница! Разве в наших хоромах ей места не хватит? В нашем пентхаузе есть большая гостевая комната.
    - Как мило с твоей стороны! А родители что скажут?
    - Мои родители – люди гостеприимные.
    - Ну, если так, то ты не против, если я съезжу в Шереметьево за ней? Одна она потеряется в таком гигантском городе.
    - Конечно, поезжай. Только сначала давай спустимся в кухню и перехватим чего-нибудь.
    Они так и сделали, после чего Шарль, вызвав такси, поцеловал Полину и пошёл к лифту.
   Полина вышла на улицу, купила разнообразных цветов и стала украшать ими и без того нарядную гостиную. За этим занятием и застал её брат Феликс, спустившийся вниз в своём привычном виде – с книгой в руке.
    - Приветствую тебя, Полина. Кажется, век тебя не видел.
    - И конечно, ещё столько же хотел бы не видеть.
    - Нет, отчего же? Мне даже интересно, как это ты умудрилась за столь короткое время совершить сексуальную революцию.
    - А тебе что, завидно? Если завидно, сам попробуй. А то с книгами только ходишь. Ты такую революцию давно уже мог бы совершить.
    - А к чему спешить? Мне и так хорошо.
    - С книгами-то? Нет, братец, ты попробуешь и убедишься, что это лучше книг, сливок и даже конфет. Это потрясающе, божественно, поверь мне!
    Сказав это, она стала медленно подниматься наверх. Потом она с критическим видом постояла перед зеркалом, нашла себя весьма привлекательной особой и с удивлением обнаружила, надев новую блузку к приезду гостьи, что эта самая блузка стала ей маловата: она несколько расширилась в бёдрах, а груди стали какими-то налитыми и более объёмными.
    «Шарль действительно сотворил со мной чудо: ни одна кофточка на груди не сходится. И как это ему удалось?..»

    Феликс после ухода Полины бросил книгу на диван и, обхватив голову руками, задумался. Он думал о том, что первый его сексуальный опыт был так давно, что пора бы и освежить свою память вторым. И тут он увидел девушку Катю, проходящую через гостиную в сторону кухни, куда она была нанята в качестве помощницы повара. Кате было только 18, но разве это имело какое-то значение? Он и не догадывался, что девушка не первый день сама посматривает на него.
    - Катя, подойдите поближе. Какое у вас сегодня симпатичное, даже весёленькое платье! Да и сами вы Катя, словно цветок. Не хотите заглянуть в мои апартаменты, угоститься сладостями, выпить немного? Как вы на это смотрите?
    - Ответ положительный. Вот только передник сниму и предупрежу Ашота, что задержусь ненадолго.
 
    Когда она зашла в комнату, там царил полумрак. Солнце обласкивало её только во второй половине дня. Молодые люди выпили по рюмочке ликёра, съели по конфетке и разговорились. Катя оказалась словоохотливой девушкой. Она училась заочно на первом курсе филфака МГУ, сама была приезжая из Костромской области, а у Сутягиных подрабатывала на жизнь в столице.
    Феликс дотронулся до её руки. Она отняла её. Тогда он придвинулся ближе и быстрым движением рук стянул с неё платье.
    - Ты ложись, - глухо сказал он ей, - а я сейчас.
    Он вышел в душ – не столько, чтобы помыться, сколько просто постоять под прохладными струями воды. Потом вернулся и лёг рядом с Катей. Он стал ласкать её и получать ответные ласки. Катя закрыла глаза. Ей было приятно. Феликс одним рывком подмял её под себя и взял, тёплую, дрожащую. Катя беззвучно плакала, ей было больно.
    - Господи, Катенька, что же ты не предупредила, что у тебя это впервые?
    - А вы и не спрашивали. Вы даже не спросили, люблю ли я вас.
    - А ты что, любишь?
    - Да. Иначе я бы не пошла к вам, - сквозь слёзы сказала Катя.
    Феликс, как мог, утешал её. Незаметно они уснули. В спальню брата тихо постучала Полина. Она принесла ему в подарок альбом репродукций Камиля Писарро, который она купила в Париже. Не получив ответ и решив, что Феликса нет, она тихо зашла в комнату, чтобы оставить подарок на видном месте.  Увидев брата с Катей в обнимку, она улыбнулась и так же тихо вышла, не оставляя альбома.
    «Значит, теперь и он знает, как это восхитительно».
    Проснувшись, Феликс и Катя потянулись друг к другу. На этот раз он был предельно нежен и осторожен. Оба легко, без лишних усилий дошли до пика блаженства. 
    - Как же мне дальше жить теперь, Феликс?
    - А ты будешь со мной. Любовь нужно беречь и лелеять.
    - А родители?
    - А что родители? Мне 25 лет. Я сам себе режиссёр.
    - Ну, я пойду, мне пора.
    - Ступай. И помни, что я всегда тут, рядом. А пока всё приберу, бельё отнесу в стиральную машину.
    Он сладко потянулся. «Молодец, Полина! Если бы не она, я так и не решился бы, наверно. А девочка – ничего себе, сладенькая. Надо будет продолжить». Он улыбался, ему было хорошо.


                4. Жаклин


    Шарль между тем встретил свою возлюбленную, можно сказать, гражданскую жену, с которой он был близок вот уже пять лет. Роман с Полиной, как и череда романов Полины с представителями мужского пола, в счёт не шли. Они знали об этом, но никогда не обсуждали этих дел.
    По дороге Шарль и Жаклин обсуждали план дальнейших действий, который являлся стратегическим. А был он таков: Шарль должен жениться на Полине, а Жаклин быстро окрутит и женит на себе её братика. Надо сказать честно, что для Жаклин это не составило бы проблемы, так как внешний вид этой похитительницы мужских сердец был более, чем на высоте. Рано познавшая мужскую ласку и силу, она была теперь крайне разборчива в связях, но мужчины сами липли к ней, как пчёлы к мёду. Да, она была очень привлекательна: прекрасное телосложение (полненькая, но в меру),  горделивая осанка, глаза, в которых, казалось, плескалось море, высокая грудь при очень тонкой талии и широких бёдрах, изыск в подборе одежды, аксессуаров и косметики, а также, как это ни странно, ум и даже начитанность – вот далеко не полный перечень её женских достоинств. Единственное, что её портило, - это несколько расхлябанная походка, которая опытному глазу подсказывала, что перед ним отнюдь не леди. Молодые люди из аристократических семей при ближайшем рассмотрении и узнавании её ретировались быстрее, чем она успевала увлечь их любовной игрой. Это не тревожило девушку, она довольствовалась тем, что имела, не предъявляя своим избранникам завышенных требований. На данном этапе её устраивал в качестве основного партнёра Шарль.
    После женитьбы, как говорил ей Шарль, им придётся некоторое время пожить раздельно, потом, добившись статуса супругов, оттянуть положенное себе согласно брачным контрактам и вновь соединиться, а чтобы замести следы, уехать потом на пару месяцев или на полгода на какие-нибудь острова. «План-то хорош, - сказала Жаклин, - но нет никаких гарантий, что нам всё удастся. А вдруг найдётся мистер Икс, который разгадает наши замыслы и поддаст нам под зад?»
    Здесь надо сказать, что у Жаклин, родившейся под знаком Рыб, была сильно развитая интуиция и, можно сказать, дар предвидения.
    «Ерунда! – в ответ на такое её рассуждение отвечал Шарль, - просто в тебе играет твоя испано-французская кровь. Отец Жаклин был родом из Андалузии, но она его почти не помнила, а мама-француженка бросила дочку в 10-летнем возрасте и упорхнула за новым мужем на его родину, в Италию, где по слухам родила ему аж троих «бамбини», после чего покинула этот мир из-за чрезмерного увлечения алкоголем. Тётя, сестра матери, приютившая маленькую Жаклин, не раз говорила ей: «А я ведь предсказывала твоей мамочке, что не доведёт её итальяшка до добра. У Мадлен же было не самое здоровое сердце».
 
    Когда девочке исполнилось 16 лет. Её взял на содержание (под видом домработницы) – не без посредничества заботливой тётушки, получившей за это свой барыш, -  богатый сосед. Его жена, ожиревшая мадам, не придавала этому факту никакого значения. Просыпаясь ночью от удушья, она нащупывала на тумбочке таблетки и, видя пустое место мужа, говорила себе: «Слава Богу, что он с чистой девочкой, а не таскается по притонам, рискуя принести в дом какую-нибудь заразу!» И она снова засыпала, не ведая о том, во что превращается её муж рядом с прекрасной Жаклин.
    Когда прошло полгода, у 17-летней девушки случился выкидыш. В больнице ей сделали операцию и сказали, что детей у неё уже не будет.
    Через месяц оправившаяся Жаклин оставила своего «благодетеля», который из-за этого чуть не наложил на себя руки. Яркая, вызывающе красивая, сексуальная, она быстро нашла себе партнёра с жильём. Он работал механиком в автосервисе и катал её почти каждый день на разных марках машин. А она любила риск, ветер в лицо и постельные игры. Бернар по ночам просил, чтобы она говорила ему: «Милый, я люблю тебя». Жаклин всё-таки не могла из себя выдавить такие простые слова – просто потому, что не любила его, и, когда до Бернара это дошло, он выгнал слишком дорогую для своего бюджета красотку.
    Она сняла себе маленькую квартирку и устроилась на работу в магазинчик поблизости. Там-то её и встретил Шарль. С ним она прижилась надолго. Он любил её бескорыстно, ничего не требуя взамен. Шарль крутился, как мог, чтобы оплачивать их новую квартиру и содержать свою подругу. Он был везунчиком: иногда афёры, в которые его втягивали друзья, приносили неплохие деньги. На них они могли одеться и съездить куда-нибудь. Жаклин уже не работала, но помогала Шарлю в его не совсем благовидных делах. Она это прекрасно понимала, но что делать? Надо же как-то выживать в этом изменчивом, суетном мире. Да и если разобраться – в чём же истина? На этот вопрос Жаклин, много читавшая с детства, сама себе отвечала: «Истина в нас самих». По такому принципу Жаклин и жила, пока Шарль не подбил её на эту комбинацию с женитьбой на русской наследнице.

    Шарль и Жаклин подъехали к дому на такси, поднялись на лифте на самый верх высотки, занимаемый семейством, в которое они оба должны были войти в качестве молодожёнов, и Шарль открыл своим ключом дверь.
    Появление Жаклин вызвало немую сцену в гостиной Сутягиных. В ней участвовали Феликс, Андрей Петрович и обе дамы. Феликс, взявший было чашку кофе с подноса, который держала перед ним Милана, от неожиданности пролил часть её содержимого на тот же поднос. Андрей Петрович, по привычке потягивавший виски, прекратил это занятие и, надев очки, с интересом посмотрел на вошедшую француженку. Дамы тоже смотрели на неё оценивающе. Минуты три-четыре все молчали. Да, посмотреть было на что: на Жаклин была изящная курточка из кожи тонкой выделки и юбка в крупную клетку, она была обута в изящные полусапожки – всё это не могло скрыть безупречных в своей стройности ножек. Пышные волосы были распущены по плечам.
    - О-ля-ля! – тихо произнёс Андрей Петрович, - если есть на свете красота, изящество и грация, то эта мадемуазель – их воплощение».
    - Да, папа, - эхом отозвался стоявший рядом сын, - она очень хороша собой, воистину charmant.
    В свою очередь Жаклин обвела взглядом всех присутствовавших и задержала его почему-то на Андрее Петровиче – то ли поняла, что это хозяин, то ли его колоритная фигура и следы былой мужской красоты приковали к его лицу её внимание. Затем её взор обратился на Феликса Андреевича, но не задержался на нём.
    - Шарль, - обратилась к нему Полина, - представь, пожалуйста, свою сестру членам нашей семьи.
    И представление началось…
   
    … - А теперь, Шарль, будьте любезны, проведите вашу родственницу в комнату, которая напротив вашей. Она не заперта.
    Шарль подхватил чемодан Жаклин и ринулся вверх по лестнице. Жаклин последовал за ней. Комната действительно была открыта, и они впопыхах забыли прикрыть дверь за собой, чем проявили неосторожность: не в силах сдержаться после двухмесячной разлуки, он поцеловал её. Проходивший мимо Андрей Петрович подумал: «Какой, однако, странный поцелуй! Нет, не по-братски он её целует».


                5. Где же истина?


    Жаклин поселили в большой комнате-спальне с ванной и выходом на лоджию. В комнате, где раньше жила мать хозяйки дома, было уютно. Посередине стояла большая кровать красного дерева с горой взбитых подушек разных размеров. Встроенный двухдверный шкаф, рассчитанный на одного человека, кресло-качалка на лоджии и столик с большим зеркалом. На потолке – это показалось странным Жаклин – горела хрустальная люстра, а на полу лежал тёплый ворсистый ковёр.
    Жаклин приняла душ, приоделась и взяла в руки русский журнал, лежащий на столике. Она немного понимала по-русски, поэтому ей стало интересно. Незаметно она заснула. Разбудил её лёгкий стук в дверь. Она отомкнула дверь и сразу же оказалась в объятьях Шарля. В одной руке он держал стакан с кипячёной водой и пачку таблеток.
    - А это для чего?
    - Для прикрытия. Если бы Полина проснулась, я бы сказал, что тебе стало плохо и я понёс тебе лекарство.
    - Ну-у, так ты совсем во лжи погрязнешь.
    - А тебе Жаклин, отступать некуда. Только вперёд! Ну, иди же ко мне. Я не был с тобой целых два месяца. Это же целая жизнь.
    - Но ты был с Полиной.
    - Ты же знаешь, почему я с ней был. Она влюбилась в меня, как кошка. Но каково-то мне было притворяться!
 
     Бедный Шарль! Он не знал (откуда?!), что если Андрей Петрович кого-то подозревает и начинает дознание, то делает это основательно. В комнате, конечно же,  стояла видеокамера, вмонтированная в люстру, – сразу же после того, как он узнал, что Шарль уехал за «сестрой» в Шереметьево. Тогда же была выбрана и комната для гостьи.

    Проведя полтора сладчайших часа с Жаклин, которая тоже соскучилась по Шарлю, он отправился в спальню невесты. Полина не спала.
    - Шарль, где ты был?
    - Я ходил к Жаклин. Отнёс ей таблетку и кипячёную воду. Она ещё при встрече чувствовала себя неважно после перелёта.
    - Ну, иди же сюда, мой котик! Полина будет рада доставить тебе удовольствие.
   Удовольствие истинное, ни с чем не сравнимое, могла доставить ему только Жаклин, и он его только что получил. Жаклин исполнила сегодня все его особые прихоти, чем повергла его в восторг и умиление, но и сам Шарль в ответ выложился по полной. «И зачем тебе эта Полина? – в очередной раз заговорил его внутренний голос. - Осторожно, месье Леблан, женщины не любят отказа и в России, а вам как раз предстоит сейчас это сделать… Они считают отказ чуть ли не предательством и мстят потом за это. Не сразу, а через некоторое время, считая, что месть – это блюдо, которое, согласно афоризму неизвестного происхождения, надо подавать в холодном виде». Ничего этого он, естественно, не знал…
    - Прости, Полина, я так устал сегодня. Давай завтра утром.
    - Ловлю на слове! Завтра – так завтра. Но это обязательно.
    - Да-да, дорогая, спи.
    Утром Полина не обнаружила Шарля в постели. Она спустилась к завтраку и увидела его в гостиной в обществе Жаклин и Феликса. Полина была просто свеженькой и миленькой. А Жаклин – обворожительной. На ней было декольтированное платье с ниткой жемчуга, волосы были уложены и взбиты. Полина подошла к ним и завела непринуждённый разговор, так как ей показалась, что была  какая-то скованность среди троих собеседников.
    Но за ужином все обитатели пентхауза были веселы и непринуждённы. Андрей Петрович, по своему обыкновению сидящий в кресле у камине с неизменной рюмкой в руке, не сводил с Жаклин горящих глаз. К счастью, никто на это не обращал внимания. Когда все разошлись, а Шарль попытался остаться с Жаклин, она сказала ему сквозь зубы: «Сейчас же иди к Полине и не понарошку. И займись своими прямыми обязанностями!» Сама же она осталась в гостиной и закурила.
     - Жаклин! – окликнул её Андрей Петрович, - как вы думаете, ваш брат ведёт с моей дочерью честную игру?
    - Вообще-то я не верю в честность кого бы то ни было. Он свободен. Они прожили достаточно, чтобы разобраться в своих чувствах. Я думаю, что любят, иначе зачем бы и говорить о свадьбе.   
    - А между вами и Феликсом ничего не намечается?
    - Мне кажется, он заинтересовался мной, но пока ничем это не выразил. Мне он пока безразличен, не волнуйтесь. Но если он всё-таки сам проявит какой-то интерес ко мне, то я не буду уклоняться. Вообще, я считаю, из двух всегда кто-то один должен пойти навстречу другому. И это буду не я.
    - Вы свободны в своём выборе, Жаклин.
    - Но чтобы быть свободной вообще, надо прежде всего быть свободной от себя. И не надо терпеть ничего, кроме страсти, которая тебе не даёт покоя.
    - А вы испытываете страсть к кому-то? Здесь, в моём доме? И к кому же?
    - К вам, - просто ответила Жаклин. – А Феликс, увы, не в моём вкусе. Со мной он не был бы счастлив никогда. Другое дело – вы. Вы зрелый, опытный человек. Мне всегда нравились мужчины постарше.
    - И много у вас их было?
    - А для вас это имеет значение?
    - Никакого. Но я борюсь со страстью к вам с того момента, как увидел. И не приложу ума, что же нам с вами делать.
    - Утолить эту страсть! – не задумываясь, ответила Жаклин.
    - И вы не будете потом раскаиваться?
    - Я никогда и ни в чём не раскаиваюсь.
    - Вы сводите меня с ума! Вы прекрасны, Жаклин!
    - Так поцелуйте меня, Андре!
    Андрей Петрович подходит к ней и страстно целует.
    - Мне приятно, что я отомстила ему.
    - Кому?
    - Шарлю, своему любовнику!
    - Вы что-то путаете, мадемуазель. Он ведь жених моей дочери!
    - И давнишний мой любовник.
    - А за что же вы хотите ему отомстить? Он же любит вас.
    - За то, что он посмел использовать меня в своих меркантильных целях. За то, что он как бы приказал: «Стань пешкой в моей игре!» И это, вы считаете, «любит»? Когда деньги важнее, это уже не любовь. Да и есть ли она вообще, любовь?
    - Есть! – глухо проговорил Андрей Петрович. – И я встречался с ней. И вы обязательно встретитесь, поверьте мне.
    - Я не знаю, что вам на это ответить, Андре. Давайте вернёмся к нашей текущей проблеме.
    - Так что же вы мне предлагаете, Жаклин? Мне следует вмешаться и разбить мечту дочери?
    - Но вы же отец. Истина должна восторжествовать.
    - Истина? Но я люблю свою дочь и хочу видеть её счастливой – вот моя истина!
    - Вы потрясающий мужчина. Но почему вы дрожите?
    - Я вновь почувствовал желание – впервые за последние годы. Оно растёт во мне. Сердце моё вновь затрепетало. Отсюда и дрожь. Жаклин, вы понимаете меня?
    - И даже очень хорошо, Андре!
    Она подходит к нему и теперь сама его целует.
    - Неужели вы согласны осчастливить меня?
    - Пойдёмте, Андре, пойдёмте. Куда бы вы хотели, чтобы я с вами пошла?
    - За моей библиотекой есть потайная комната. Там я уединяюсь, когда мне плохо или просто хочется побыть одному.
    - А со мной? Вам же хочется побыть со мной?
    - Очень!
    Они встают и направляются к заветной комнате. Жаклин доводит Андрея Петровича до исступления. Он безумно счастлив. Он всё ещё дрожит, повторяя её имя. Но Жаклин разочарована. Её кумир оказался весьма слаб. А она любит сильных мужчин. « Куда подевались рыцари любви? Их нет! И опыт не помогает. Ах, о чём это я? Моя задача сейчас – чтобы истина восторжествовала».
   Она идёт в спальню и пишет письмо на листе бумаги: «Андрей! Вы завтра объявите, что свадьба вашей дочери и Шарля отменяется, потому что он её не любит и потому что она будет несчастна с ним. Представьте им доказательства этого, если они у вас есть».
    Когда Андрей Петрович находит эту записку, он улыбается и говорит:
    - Есть, моя дорогая девочка, есть!
    Утром он делает так, как просила его Жаклин и как он, в общем-то, собирался сделать и сам.
    Все в шоке. Потом Полина подбегает к отцу.
    - Спасибо, папа! – и убегает к себе.
    Шарль молча поднимается наверх и упаковывает чемоданы. Он потерял всё. Но он даже рад, что не стал негодяем, лжецом. «Когда-то же нужно и остановиться», - думает он. Истина восторжествовала и в его душе.
    Андрей Петрович счастлив: всё встало на свои места. Дети ещё найдут свою любовь. А что касается истины, то она – внутри каждого из нас, и надо стараться найти её!

                16.5.13