Иногда, в особенно тоскливые и одинокие ночи, он вспоминал о Джессике. Это было не ее настоящее имя. Так звали одну из героинь телесериала «Спасатели Малибу», на которую она была поразительно похожа. Такие же белые, развевающиеся на ветру волосы, такая же высокая, притягивающая взгляд грудь…
Все воспоминания о ней всегда начинались с одного и того же момента: они, оба обнаженные, на кровати. Он сидит, опершись спиной о стену, а она лежит своей белокурой головой у него на коленях. В спальне темно, только тонкая полоска света, из коридора, падает на их вспотевшие, после соития, тела. Она пытается заглянуть ему в глаза, но полоски света из коридора недостаточно, и она безуспешно блуждает глазами по его затемненному лицу.
Они не виделись две недели из пяти, что были знакомы. Она ездила с подругой на море, и сейчас, в темноте, отчетливо проступает белизна ее тяжелых грудей.
-- Знаешь, там, на море, один парнишка называл меня Джессикой, - говорит она.
-- Ты на море завела себе парнишку?
-- Да нет же, дурачок! Это совсем не то, что ты думаешь. Парнишка – сторож катамаранов, я даже имени его не помню. Просто он говорил, что я очень похожа на Джессику из «Спасателей Малибу». И отказывался называть меня иначе, чем Джессикой. Он очень в меня влюбился.
-- Кто бы сомневался, - говорит он.
-- Ты что, ревнуешь?
-- Разве похоже?
-- Нет, не похоже.
Он ее не ревновал и не любил. Они были еще мало знакомы, а он никогда не влюблялся с первого взгляда. Слишком большой циник для этого. Когда она сказала за того парнишку с моря, сторожа катамаранов, он попытался себе представить его, для писателя это никогда не трудно. Молодой, слащавый загорелый повеса, не иначе. Охотник поволочиться за отдыхающими. Потом подумал: а если она и спала с ним, что с того? Они знакомы лишь пять недель, и он тоже не считал нужным сохранять ей верность. Студентка Леночка, Геля, девушка по вызову, Аленка, кондитер из Чернигова, куда он мотнулся к друзьям на пару дней. И ухмыльнулся.
-- Почему ты улыбаешься? – спрашивает Джессика.
-- С чего ты взяла, что я улыбаюсь?
-- Я почувствовала это.
Ах, черт, она всегда много чувствовала, эта Джессика. Даже тогда, когда он, спустя три месяца решил с ней порвать, и не звонил несколько дней, она, которая никогда не звонила первой, позвонила ему как раз в тот момент, когда он сидел в «Княжой шапке» и пил пиво с Галей, продавщицей продуктового магазина. Забавная получилась история. Галя, крепкая молодуха с западно-украинским акцентом, набросилась тогда на него из-за этого звонка, обзывая его, на чем свет стоит. Той же ночью он снова был с Джессикой и, глядя на нее спящую, небрежно укрытой одеялом, впервые в жизни пожалел, что не умеет рисовать. Будь он художником, он изобразил бы на холсте полумрак своей комнаты, со стеллажами книг до потолка, чайный столик, и пару бокалов с недопитым вином на нем, и кровать со спящей на мятых простынях девушкой, небрежно укрытой одеялом.
После этой ночи он часто думал о том, кто она для него, какое место занимает в его жизни. В женщинах, помимо внешних данных и любовной развязности, он ценил также внутренние качества. А Джессика внутри была пустой кокеткой, панически боящейся будущего увядания. Он не раз ловил себя на мысли, что все ее рассказы о ее прошлых парнях и о нынешних поклонниках, которые якобы добиваются ее, и которых она якобы отвергает, преследуют единственную цель – вызвать в нем ревность, которую он, назло ей, никогда не проявлял.
На следующее утро, довольно позднее, когда он провожал ее на остановку, они зашли в кафе. Джессика сказала, что на следующей неделе состоится встреча выпускников; она уже получила кучу приглашений, но, вероятней всего, не пойдет. Он спросил, почему. Потому, ответила Джессика, что теперь они мне не нужны. Раньше я бы с радостью пошла, а сейчас я все больше и больше ощущаю себя домоседкой. Мне нужны муж и дети, вот чего я хочу. Я чувствую, что уже созрела для этого.
Высказавшись, Джессика заглянула ему в глаза. Он знал, что она ждет его ответа. Но он не мог ей сказать то, что она хотела услышать. Он твердо знал, что не дорожит ею.
Она это поняла и, не дождавшись ответа, сказала, что если когда-нибудь ему будет одиноко, и он захочет ее увидеть, она всегда придет к нему. Придет, где бы она ни была, даже если к тому времени будет замужем. Потому что, сказала Джессика, ради человека, который смог написать такой рассказ, как «Новый день», - в котором она по странной случайности увидела себя, - она готова на все и всегда.
И поэтому, в особенно тоскливые и одинокие ночи, когда сон не шел, он иногда вспоминал о Джессике. Жалел ли он, что порвал с ней? Нет, не жалел. Он это твердо знал. Просто он был очень одинок. А для яркого, красивого человека одиночество страшнее всего.