Это была простая работа, - вынести из кунга* станции озвучивания шесть металлических колонок, расставить их вдоль фронта смотровой площадки, и все.
Завтра здесь будет шумно. Десятки офицеров всех родов войск, генералы-
докладчики, бегающие вдоль фронта с радио-микрофонами, объясняя происходящее
на поле боя. (Это ужасно нравилось генералам в те времена). Шел 1987-й год и
радио-микрофоны были еще в диковину. Ожидался министр обороны Язов и министр
обороны США Карлуччи ( вот принесло же супостата в декабре месяце).
Это была простая работа… Если бы не двадцатиградусный мороз и ледяная
с каким то промозгло- сырым градом метель. Находиться на улице было невыносимо
до такой степени, что все мои непосредственные подчиненные в количестве трех
солдат моего периода службы, наотрез отказались выходить из палатки. При этом
командир станции озвучивания -старший прапорщик, ничего не сказал им на это, то есть не отдал приказа, просто попросил и все, а когда они отказались, промолчал.
Но эту работу нужно было сделать. И я пошел один. Насколько я помню,
тоже молча. И вообще эту историю я ни с кем никогда не обсуждал, так как это
был мой выбор и упрекнуть ребят мне было не в чем.
Я прошел триста метров до станции озвучивания, отделяющие ее от
палаточного лагеря, подставляя спину бурану и двигаясь спиной вперед. Тут нужно
сказать, что представляла из себя моя передвижная станция озвучивания. Это был
автомобиль ГАЗ 66 с звукопоглощающим кунгом* и размещенной внутри аппаратурой
для звукового сопровождения всевозможных мероприятий: парой ламповых
усилителей, магнитофоном, проигрывателем виниловых пластинок и примитивным
микшером. И хотя кунг был оснащен бензиновым отопителем, но я не припомню хотя
бы одного случая чтобы его приводили в действие, так что температура внутри
соответствовала наружной.
Вот до этого то убежища и я добрался спустя четверть часа борьбы с
ледяной пургой. Дальше предстояло собрать колонки . Что я и сделал , поминутно
согреваясь дымом дешевых армейских сигарет. Затем самая сложная часть –
расстановка колонок, - шесть выходов из защищенного от ветра помещения в
недружелюбную бурную ночь. Потом еще протяжка проводов и подключение
разъемов к колонкам и к панели в борту станции.
Всё.
Обратная дорога заняла не больше пяти минут. Я окунулся в блаженное
тепло палатки. Ребята сидели на нарах, установленных вдоль двух бортов и
смотрели на огонь полыхающий в полевой печурке. Никто ничего не сказал. Ни
тогда, ни когда либо после. Все просто сидели и молча смотрели на огонь.
* * *
Показ прошел замечательно. Буран к утру утих. Мороз спал . Солнце
пробиваясь сквозь дымку хорошо освещало поле боя. Ревели боевые вертолеты ,
осыпая частым дождем из НУРСов** территорию «противника», зачищая ее перед
танковой атакой. Звенели управляемые фугасы, отстреливая в воздухе пиропатроны
и точно попадая в специально подготовленные для этого списанные БТРы.
Наконец по фронту пошли противоминные ракеты , таща за собой
сети из стальных цепей, проделывая проходы в минных полях.
И вот из перелеска сверкая фейерверком алюминиевых лепестков, щедро
выбрасываемых специальными пушками, на большой скорости показалась колонна
танков Т-80ТМ. Они эффектно вылетали из серебрящихся облаков противо - радарной
защиты. Взлетали в воздух на специально подготовленных для этого холмах и
прямо в полете стреляли по далеким, видимым только в перископы высоких
зрителей мишеням. И расходились веером по полю боя, продолжая стрелять, теперь
уже скорее для поддержания общего пиротехнического эффекта, который очень
профессионально создавали операторы полигона.
В общем условный противник был смят и уничтожен . Все остались крайне
довольны показом. Наши офицеры вместе с Язовым тем, что не случилось в показе
ни единой заминки или сбоя. Американские военные тем, что впервые воочию
увидели жуткое страшилище советской военной машины и, возможно, оно не
показалось для них таким уж жутким. А первый гражданский министр обороны США
был доволен, что его сынишке, который тоже присутствовал на показе, очень
понравилось это крутое военное шоу, которое устроили эти странные русские
специально для его папы. И сам маршал Язов накинул свою маршальскую шинель ему
на плечи. И он смог ощутить себя настоящим русским маршалом на поле боя.
А мы были довольны, что нигде не облажались. Все микрофоны и колонки
работали исправно. Ни разу не "зазвенел" возбужденный обратной акустической
связью звуковой контур. (Знаете наверное как это бывает на примере не в меру
распространенного в наши дни систем караоке? Хотя в те времена о караоке еще
никто и слыхом не слыхивали).
Мы всей командой быстро разобрали с таким трудом установленную мною
систему озвучивания. И отбыли в расположение своей части на улице Матросская
Тишина в знаменитых московских Сокольниках.
* * *
Я уже позабыл об этой истории. Декабрь заканчивался и мы готовились
встретить второй для меня армейский Новый Год. Как прошел первый мой
"новогодний праздник" в армии, -и это тема для другого рассказа. В общем
настроение было средней паршивости. То есть нового года ждали конечно,
готовились, украшали казармы и столовую, ждали праздничных котлет( котлеты у
нас готовили два раза в году на Новый Год и 23 февраля). Более всего радовала
возможность первого числа поспать подольше. Так как только в этот день -
первого января подъема как такового не было.
Но вдруг 29 декабря меня вызывает к себе ротный командир. В
кабинете в полном составе все высокое руководство все три командира взводов и
сам командир тогда еще старший лейтенант, в своей привычной позе нога на
ногу смотрит на меня как на вошь и совершенно буднично, отряхивает непонятно
от чего штанину форменных брюк говорит:
- Товарищ младший сержант, получите на руки вот эти документы и завтра с утра
можете убыть в краткосрочный отпуск на 10 календарных суток. И счастливого
вам Нового Года.
При этих словах у меня мягко говоря отвисла челюсть. Случилась со мной
полная немая сцена. Я даже "Служу Советскому Союзу" забыл сказать, как
положено было в таких случаях. Впрочем мой непосредственный командир взвода об
этом мне тут же напомнил и фразу эту дежурную я отбарабанил.
Нужно здесь сделать небольшое лирическое отступление. Дело в том, что
наша часть располагалась в центре свят города Москва, а именно на улице
Матросская Тишина. Правда ни к известному следственному изолятору ни к не
менее известной психиатрической больнице никакого отношения не имела.
А призван я был из одного ближне - подмосковного городка до которого от ворот
части было от силы час езды. И было в части одно неписанное правило, -
в отпуск ни москвичей, ни подмосквичей ни при каких обстоятельствах не
отпускали. Не был в отпуске даже внук первого командира нашей части, который
служил в моей же роте, правда был на один период службы старше. А тут бах и
ступай товарищ младший сержант, отдыхай, да еще на самый Новый Год.
Лекцию по правилам поведения , прочитанную мне ротным я слушал в пол
уха. В голове был ураган мыслей, с чего бы это вдруг? О доказанных случаях
отправки в отпуск местных никто слыхом не слыхивал, а тут на те!
Я вышел из кабинета ротного порядком ошарашенный. И даже не обратил
внимания, что после моего сообщения об отпуске своим сослуживцам никто
особенно не удивился, общий рефрен был "везет же" и "привези что ни будь
вкусненького".
* * *
В чем было дело я узнал уже по возвращении из отпуска. Наша отдельная
ремонтная рота традиционно кроме мастеров по ремонту автотранспорта и техники
связи служила прибежищем штабных писарей и прочих специалистов на "блатных"
должностях. Поэтому все закулисные истории становились известны в части прежде
всего нам, а очень часто только нам. То ли от того, что большого общения
с остальными подразделениями у нас не было, то ли находясь в приближенном к
высшему руководству части положении бойцы роты больше с достоинством
помалкивали. Так помалкивали, что даже мне мою же историю рассказали не сразу.
Но рассказали все таки.
Вкратце это выглядело так: Представило меня наше руководство, как
кандидата на солдатскую медаль "За отличие в воинской службе" 2-ой степени.
Медаль эту выделяли на отдельную бригаду в количестве одной штуки в год.
Руководство части вручало ее самому отличившемуся военнослужащему. И наш
непосредственный шеф, - целый зам по вооружению, меня за случай с
развертываньем системы озвучиванья в сложных условиях и продвигал.
Но тут появляется еще один персонаж. Служил у нас совершенно уже
странный ефрейтор. Было ему к тому времени 28 лет, и был он самый обыкновенный
срочник. Только вот в казарме его никто ни разу не видывал, а жил он в
офицерском общежитии и был водителем командира части. Вот он то эту медаль за
тот год и получил. Ничего ни хорошего ни плохого о нем не скажу. Может и
правда отличился он как то перед командиром, например приезжал за ним в ночное
время куда, ну или просто пунктуален был до ужаса. Вот только непонятно мне,
зачем в двадцать шесть лет идти служить, и зачем ему эта медаль? Тут уже
сплошные предположения и никаких фактов.
Услышал я это и возрадовалась душа. Вместо бесполезной мельхиоровой
безделушки целых десять дней отпуска, да еще новый год внеплановый в кругу
семьи. В общем не вспоминал я больше об этой истории очень долго.
* * * *
С тех пор прошло много лет. Отплясали порванными баянами и привычными
драками безалкогольные свадьбы конца восьмидесятых. Износились и давно сгнили
на свалках малиновые пиджаки братвы лихих девяностых. И уже померкла слава
российского экономического возрождения двухтысячных.
Так уж вышло, что мой младший брат срочную в армии не служил.
"Откосил", как сейчас принято не стесняясь, и даже гордясь непонятно чем
объяснять причину отсутствия в трудовой книжке записи о службе в армии. Но
армия все же настигла его. Привели его жизненные стежки- дорожки таки на
службу Отечеству. Приходилось бывать и в горячих точках, - воевать словом по
настоящему.
И вот однажды за стаканом крепкого чаю спросил я его:
-А как сейчас обстоят дела с награждением медалями и орденами в наших
доблестных вооруженных силах?.
-А никак,- говорит,- Все ордена и медали где то в штабах расходятся по
конъюнктурным соображениям. Тут так, чтобы чего то получить, нужно чтобы
тебя убили или тяжко покалечили, да и то не факт.
Вспомнил я тут свою историю. И еще другую, рассказанную Валентином
Пикулем в романе "Крейсера". В которой молодой моряк за участие в страшном
бою, хоть и был представлен, ничего не получил, а его однокашник,
пристроившийся в штабе получил целый орден и повышение по службе , за тот
самый бой, в котором и близко не участвовал.
Вот так: Проходят века, царей сменяют генсеки, генсеков, - президенты,
а ничего не меняется. И слава Богу, что не получил я тогда эту медаль.
Но за Державу все таки обидно!
*КУНГ кузов унифицированный нулевого габарита. На коллаже внешний вид моей
станции озвучивания.
**НУРС неуправляемый реактивный снаряд.