начало http://www.proza.ru/2013/05/16/1859
Глава 6
Мы немного увлекаемся этими ласками, Олежик начинает часто дышать – и, только я успеваю вынуть член из ротика, кончает мне в лицо.
Лёнечка меня разбаловал. Я люблю, когда меня ласкают, люблю и умею ласкать сама. С Володей это моё умение было не востребовано. Он меня просто трахал. Даже грудь не ласкал. Не то что там ещё что-нибудь. Для него секс – это он должен кончить и всё. А когда я делала ему минет, он меня презирал. Вот тогда по пьяни всё и высказал. Но с Олежиком было всё совсем как с Лёнечкой! Даже ещё приятней.
С Лёнечкой я всё же чувствовала себя маленькой девочкой. Да и для него я наверняка всегда была такой девочкой. Которая вдруг стала красивой девушкой. И хотя нам это не мешало, мы всегда про это помнили.
А с Олежиком у меня никаких комплексов и быть не могло.
Он кончает мне на лицо, я ладонью втираю сперму и заявляю:
– Мужская сперма – самая лучшая косметика!
Олежик молча притягивает меня к себе и нежно целует в губы.
Ну слава Богу! Без предрассудков!
Утром я просыпаюсь от его ласк, и мы повторяем вечернюю программу на бис со страстным желанием сделать это ещё лучше! Теперь Олежик не отвлекает меня во время оргазма. Ласково обнимает и балдеет. А я сладко трепещу в его объятиях, и моя киска пульсирует на его члене.
Я живу, как в сладком тумане. Бегаю кормить сынулю, выдаиваю молоко, даже ухитряюсь заниматься в училище. Но в голове только Олежик. Так и знала, что благое намерение не влюбляться осуществить мне не удастся!
Леночка меня пару дней не трогает, но потом не выдерживает.
– Ритка! Совесть имей! Я же вижу, что ты как кошка влюблённая ходишь! Это кто-то из тех парней, которые в ресторане за тебя дрались?
Точно! Она же ничего не знает!
Коротенько, без особых подробностей, рассказываю ей про Олежика с Шуриком, нагло вру, что я сама выбрала Олежика.
– Ну и как? – сгорает от любопытства Леночка.
Вздыхаю загадочно.
– Да я и так всё по твоей довольной мордочке вижу! – откровенно завидует Леночка. – А я того мудака отшила. Представляешь, в ресторане со своим дружком обделались, а потом мне внахалку насчёт траха намекает. Ты же знаешь, я девушка дипломатичная, но тут прямо вскипела. Послушай, Ритуль, а познакомь меня с другом своего Олежика, как там его зовут (она делает вид, что забыла), Шурик, кажется?
Сейчас я ей искренно сочувствую. Не везёт ей с парнями, поэтому она так часто их и меняет.
– Конечно, Ленок! – обнимаю подружку. – Попрошу Олежика. Сегодня вечером и попрошу.
Через два дня Олежик ведёт нас с Леночкой на свой пароход «Скат». Они сейчас стоят в ремонте. Шурик уже ждёт нас. Собираемся в каюте Олежика. Он вроде за хозяина. Забавно смотреть, как могучий Шурик волнуется, знакомясь с Леночкой. Она – само очарование. Шурику точно никуда теперь не деться!
Ребята нас угощают всякими вкусностями. А мы кокетничаем – и вообще, производим впечатление.
Олежик предлагает Шурику поухаживать за Леночкой, потом заговорщицки подмигивает мне, я удобно устраиваюсь у него на коленях, и мы начинаем демонстративно целоваться. Вроде как подаём пример.
Леночка нетерпеливо вздыхает и просит Шурика показать ей его каюту, эту она уже рассмотрела! Просто красный от волнения Шурик уводит свою гостью к себе. Мы с Олежиком тоже решаем не терять понапрасну время!
Примерно через час возвращаются Леночка с Шуриком. Она чуть розовая, а Шурик опять красный. Оба сияют, как два медных таза!
Обед ребята приносят в каюту. Весьма неплохой, надо сказать. Потом я вспоминаю, что мне надо кормить сынулю, и мы с Олежиком уходим. У Шурика ночная вахта, и Леночка на полном серьёзе заявляет, что хочет разделить с ним все тяготы флотской службы. Шурик в полном восторге!
Несколько недель живу в этом своём сладком тумане.
Сладкий туман рассеивается только тогда, когда Олежик с грустным видом говорит, что послезавтра у них отход. И опять это нехорошее предчувствие ворошится в животе.
Рейс у них три месяца. Леночка на это время переезжает ко мне. Так нам легче ждать своих любимых. Да, да! Леночка уверяет меня, что по уши влюблена в Шурика. Мне кажется, она переехала ко мне, чтобы я была гарантом её верности! А может, просто убегала от соблазнов.
Встречать «Скат» мы приходим такие красивые, что жизнь на пароходе временно концентрируется вокруг каюты Олежика, где собирается наша четвёрка, чтобы отпраздновать встречу. Наверно, такое повышенное внимание лестно для мужского самолюбия, но не очень долго. Минут через десять, когда в двери каюты стучатся в сотый раз под явно придуманным предлогом, чтобы очередной любопытный полюбовался на двух русалок, Шурик не выдерживает. Он выскакивает в коридор и орёт, что сейчас кому-нибудь оторвёт башку к чертям собачьим! Больше нас не беспокоили.
Потом Шурик уводит Леночку к себе, Олежик закрывает дверь на ключ, и мы занимаемся любовью в тесной кровати. Но теснота абсолютно не мешает. Мы просто её не замечаем!
Нам было очень хорошо. Менять ничего не хотелось. Олежик знакомится с мамой Таней, возится с моим сынулей, они все друг от друга в восторге. Я тоже в восторге, что мои самые любимые люди так чудесно поладили! Но когда Олежик уходит в очередной рейс, опять ноет проклятое предчувствие беды… Леночке я о своих переживаниях не говорю. Похоже, у них с Шуриком всё серьёзно.
Но, наверно, это какое-то обманное предчувствие. Наши любимые возвращаются вовремя, живы-здоровы и с подарками. Мы с Леночкой опять встречаем их, как две чудесные феи. Всё вроде нормально. И секс! Много секса! И эти мои оргазмы!!! А когда у меня женские дела, я устраиваю Олежику праздник минета. Мой любимый мужчина не должен страдать из-за плановой профилактики в моём организме!
Так продолжалось примерно два года. Мы с Леночкой закончили своё училище и получили дипломы медсестёр.
Шурик тем временем купил квартиру, одолжив деньги у нас.
Олежик сказал мне:
– Ритуль! Нам ведь есть где жить, а Шурик потом вернёт. Ты не против?
Конечно, я была не против! Тем более для Леночки. А то я как-то неловко себя чувствовала. Мы с Олежиком в собственной квартире, а она с Шуриком в общаге.
Квартиру они купили недалеко от роддома. Олежик Шурика, конечно, подколол, мол, когда Леночке рожать, далеко ходить не надо.
Наверно, Шурик старательно трудится в этом направлении.
Но я знаю, что не всё так просто. Леночка как раз сейчас курс лечения проходит. В своё время переборщила с противозачаточными.
Новоселье справляли вчетвером. Мы вообще были как одна семья.
Вот на новоселье я и заготовила серьёзный разговор. Леночка проинформирована и полностью разделяет мои намерения.
– Вот что, ребята! – стараюсь говорить как можно более убедительно. – Конечно, ваши рейсы с заходами в разные страны – хорошо и даже прекрасно. Для молодых и холостых.
– Ритуль, – настораживается Олежик, – ты это сейчас про что?
Решив, что с разведкой можно заканчивать, атакую:
– Объясняю: я, мой милый, замуж за тебя хочу, ребёночка хочу родить. Олежик, это ничего, что я сейчас тебе предложение делаю, а не ты мне? Сколько можно тянуть?
– А разве нам плохо? – удивляется Олежик. – И ребёнка я тоже хочу!
– Ты эгоист! – возмущаюсь. – Выбирай: рейсы твои – или я? Семья – это когда вместе.
– Да! – поддерживает меня Леночка. – Ты, Шурик, тоже определяйся! Я девушка верная, но верность – товар недолговечный! Ты это имей в виду!
Не ожидавшие наших сплочённых действий, ребята удивлённо переглядываются.
– Но семья и у моряка может быть! – настаивает Олежик и смотрит в ожидании поддержки на Шурика.
Но в присутствии Леночки у Шурика собственного мнения быть не может! Он пожимает могучими плечами и ждёт Леночкиного решения.
Мы неумолимы. И я хорошо подготовилась к этому разговору. Привожу очень весомый аргумент:
– Ребята, насчёт работы можете не волноваться. Друзья моего папы, – (опять Лёнечка мне помогает), – обещали вас в военный порт устроить. Там и зарплата хорошая, и условия подходящие.
– Я не против! – сдаётся Шурик. Оставлять красавицу Леночку с её недолговечной верностью ему явно не хочется.
– Всё, Олежик! – заявляю. – Без Шурика я тебя вообще никуда не отпущу.
Не буду говорить, что это было лёгкое решение, но чем раньше – тем лучше.
Стоило только намекнуть, что будут введены сексуальные ограничения, как мальчикам пришлось выбросить белый флаг и отдаться на милость победительницам!
– Ты же на три месяца от меня добровольно уходишь! – заявляю Олежику. – Я добавляю ещё недельку.
Он, наверно, решил, что это шутка такая. Но когда я решительно (кто бы знал, чего мне это стоило) отвергла его попытки меня приласкать и предложила спать в соседней комнате, бастион пал!
У Леночки с Шуриком было ещё проще. Она этого богатыря покоряла одним прикосновением своего нежного пальчика!
И дядя Серёжа не подвёл. Подводники устроили наших мальчиков без проблем!
С беременностью я тянуть не стала. Олежик стал ещё нежнее ко мне относиться. Заниматься сексом во время беременности надо осторожно, и поэтому сначала Олежик долго и нежно ласкал меня, а потом я дарила ему минетик. Рисковать не хотелось. А так все довольны!
– Это будет девочка! – мечтал мой любимый. – Сынуля у нас есть. Теперь надо доченьку!
Я великодушно соглашалась. Как будто это зависело только от нашего решения!
Мне казалось, что всё наладилось и я обманула то предчувствие беды, которое теперь почти не давало о себе знать.
Глава 7
Всё случилось как-то вдруг. От судьбы не спрячешься. Я была на седьмом месяце, когда Олежика попросили сходить в короткий рейс на «Скате». У них там заболел механик, обратились по старой памяти к Олежику. Документы сделали в один день. Сама не понимаю, как ему удалось меня уговорить:
– Ритуля! Рейс всего ничего! Чуть больше месяца. Мы в Греции берём груз, перевозим в Норвегию. Там перегружаемся, несколько коротких заходов, потом опять в Грецию – и оттуда сразу домой! Ты соскучиться не успеешь!
Нет мне оправдания. Но я беременная, неадекватная, измученная токсикозом. Не было просто сил возражать. Чего, думаю, ему тут на меня такую любоваться?
И ещё подумала: «Но это точно последний его рейс!»
«Последний»!!! Никогда себе это не прощу! Знаю же, что моряки – народ суеверный. И предчувствие беды, про которое я уже начала забывать, кольнуло сердце.
С седьмым месяцем беременности – тоже, видно, судьба. Олежик позвонил мне на мобильник из Норвегии. Он рассказывал, как они пришли, как стали под выгрузку, просил меня не беспокоиться, когда у меня начались схватки. Я закричала. Подбежала мама Таня, подхватила меня и наскоро объяснила встревоженному Олежику ситуацию. Приехала неотложка, меня увезли, и через три часа я родила девочку.
Олежик за это время позвонил раз десять. Его успокаивали, уверяли, что семимесячные дети вырастают абсолютно здоровые, но он всех достал! Как только я пришла в себя, мне всучили мобильник и велели успокоить муженька (а мы ведь ещё не расписаны!), а то он разорится на звонках!
Услышав мой голос и мои уверения, что всё нормально, Олежик издал такой радостный вопль, что я, наверно, услышала бы его и без телефона!
Благодаря связям моей маман меня поместили в двухместную палату. Моей соседкой была «крутая» роженица. Вот ей родственники и принесли телевизор. Правда, ловил он в роддоме только местное телевидение, но это лучше же, чем ничего!
Прошло два дня. Мою соседку увезли рожать, а я смотрела какую-то развлекаловку. По экрану поползли титры, что сейчас будет «экстренный выпуск новостей».
Титры ползли по экрану, а к моему сердцу ползла ледяная змея предчувствия.
Поэтому я всё знала заранее.
«У берегов Норвегии в сильный шторм затонул сухогруз “Скат”, порт прописки – Севастополь. Пришедшие на помощь суда подняли шестнадцать тел из тридцати членов экипажа. Поиски остальных погибших продолжаются».
Так и сказали: «остальных погибших». Но это и так понятно. Я родилась в Севастополе. Что такое шторм, знаю не по фильмам. И то, что никаких шансов выжить в ледяной воде, тем более в шторм, нет, тоже знаю.
С ледяным сердцем нельзя плакать. Нельзя кричать от боли. С ледяным сердцем нельзя жить.
А мне и не надо жить. Зачем? Мне двадцать один год, а я уже дважды вдова. Всех, кто меня любит, забирает море. Я роковая женщина!
Почему-то в эту секунду не думаю о своих деточках. Я вообще ни о чём не думаю, кроме смерти. Наверно, это такое состояние стресса.
Абсолютно спокойно, не обращая внимания на сильные боли, иду в процедурную. К счастью, там никого нет, но я всё равно что-нибудь бы придумала. Медучилище не зря заканчивала. Вот в этом шкафчике – то, что мне надо. Беру всю бутылочку. Там штук сто таблеток. Парочку глотаю на месте, запиваю водой из крана. Это чтобы было легче дойти назад. Часика два меня не потревожат. Но и тянуть нельзя. Новости ведь и мама Таня могла смотреть. Леночка с Шуриком – вряд ли. Они собой заняты. Пусть хоть им будет счастье.
В палате ложусь на кровать, поставив рядом на тумбочку стакан с водой. Я сейчас умру. А интересно, там ведь я встречусь и с Олежиком, и с Лёнечкой! Как оно всё будет? Но до этого надо дожить. То есть, я хотела сказать, до этого надо умереть!
Звонит мобила. Отвечу, а то переполошатся раньше времени. Конечно, это мама Таня. Наверно, уже в курсе. Но мне не говорит, надеется, что я ещё ничего не знаю. Заледеневшее сердце помогает мне поговорить спокойно. Кажется, мама Таня ничего не заподозрила.
Всё! Олежик, Лёнечка! Любимые мои! Я иду к вам. Начинаю глотать таблетки, по чуть-чуть запивая водой. Таблеток много, и одного стакана может не хватить.
Опять звонит телефон. Неужели мама Таня всё же не поверила моему спокойствию? Надо ответить…
Тааак! Сколько я проглотила таблеток? Двадцать? Тридцать? Они сильнее, чем я думала. Потому что я уже умерла! Иначе почему слышу голос Олежика?
– Ритуля! Любимая! Это я!
– Ты где? – спрашиваю слабым голосом. Сейчас услышу, что мой любимый на соседнем облаке и что мне надо получить крылышки у дежурного архангела, чтобы перелететь к нему!
– Ритуля! – кричит Олежик. – Я живой! Я не вышел в этот рейс. Когда узнал, что у нас родилась доченька и что у вас, мои любимые девочки, всё нормально, напился на радостях! Первый раз в жизни напился. И загребли в местную каталажку. «Скат» ушёл без меня. Теперь, когда всё это случилось, мне дали позвонить. И вообще отпускают. Завтра вечером я буду дома! Как ты, Ритуль?
Как я? А я умираю вот тут… Стоп! Но мне сейчас не надо умирать! Мне сейчас нельзя умирать! Надо позвонить и позвать на помощь… но мобила падает на пол. Поздно…
– Ритка! – отчаянный крик. – Ты что делаешь, дура!
Леночка хватает бутылочку с таблетками. Медучилище она тоже закончила, про таблетки объяснять не надо.
– Сколько ты выпила? – тормошит она меня. – Хорошо, мама Таня позвонила, плачет: «Беги, с Ритулей беда!» Сейчас как врежу, самоубийца хренова!
– Не трогай её, Леночка! – жалобно просит Шурик. И он тут. Интересно, как их вообще сюда пропустили. Хотя реально остановить Шурика можно только противотанковой артиллерией.
– Не защищайся! Бери её и бежим в процедурную. Ей промывание делать надо! – распоряжается Леночка.
Шурик подхватывает меня, как пушинку.
Я утыкаюсь носом в его могучую шею и шепчу:
– Олежик жив!
– Ленка! – испугано кричит Шурик. – Она уже бредит! Говорит, что Олежик жив!
– Он мне позвонил! – пытаюсь объяснить.
– Говорит, что он ей позвонил! – эхом повторяет Шурик.
– Ничего! – зловеще заявляет Леночка. – Сейчас ей клизму на полведра поставят, заодно и мозги промоются!
У меня нет сил спорить. Мне сейчас нельзя умирать. Олежик жив! Не причудился же мне его звонок. Он жив! Жив!!! А значит, и мне надо теперь жить. Никак нельзя мне теперь умереть! Он вернётся. Он же обещал. И мы будем самой счастливой семьёй! Я знаю – так будет! Не может быть по-другому. Это несправедливо, если по-другому.
Последнее, что я успеваю подумать, перед тем как потерять сознание:
«А посланного небом ангелочка, который своим появлением на свет нас всех спас, мы, конечно, назовём Анжелочкой…»
Конец