С утра на предприятии царило несвойственное его духу оживление. В комнаты с окнами во двор то и дело заглядывали обитатели помещений без такого преимущества. Неоправданно часто дребезжали телефоны - звонили взрослые дети сотрудников: "Ну, как там у вас?" Но до одиннадцати часов не происходило ничего.
Наконец, в начале двенадцатого в небольшой дворик величественно вплыл огромный автобус. Помыкавшись туда-сюда, он пристроился к самому входу и выпустил из своих недр стайку женщин разного возраста и стройности. Им навстречу с крыльца уже спускался руководитель организации, сопровождаемый мужской силой в количестве пяти-шести единиц. И началось!
Под надзором прибывших дам мужчины взялись выгребать из автобуса многочисленные коробки, контейнеры и связки, передавая их в другие мускулистые руки для транспортировки на второй этаж, в заранее уготованное для них место.
В просторном зале для официальных собраний, освобождённом от стульев, протянулись сдвинутые в одну линию столы. Между ними и стеной осталось свободное пространство. В это заповедное место и сбрасывали мужчины приносимые ими со двора коробки и свёртки. Основная часть женского десанта, уже вознёсшаяся сюда со двора, потрошила их и распределяла изъятое содержимое - разнообразные товары - по импровизированному прилавку.
Сгоравшие от любопытства сотрудники зачастили в туалет в надежде разведать по пути масштаб и ассортимент предстоящей продажи, каковая и должна была состояться сегодня в рамках "выездной торговли".
* *. *
К началу восьмидесятых годов прошлого века общедоступные магазины советской торговой сети уже не могли предложить покупателям ничего мало-мальски сносного из одежды. Ни джинсов, ни курток, ни джемперов или женских кофточек, ни кроссовок, ни сапог желаемого качества, под которым подразумевался импорт, в открытой продаже встретить было нельзя.
Не сказать, что до этого времени проблем с одеждой не было. Как раз наоборот - переживали мы времена и похуже. Но дело в том, что обстановка в стране сильно изменилась, население уже понимало толк в хороших вещах и не испытывало больше чувство глубокого удовлетворения, получив возможность свободно приобретать, например, стопудовые драповые пальто на ватине с неизменным воротником из серого каракуля, штампуемые на протяжении не одного года фабрикой "Большевичка". Или трикотажные кофты первобытных фасонов и самых унылых, какие только существуют в природе, цветов, на тусклых пуговицах, самовольно выскальзывающих из вялых петель.
Немало счастливцев успели побывать за пределами Союза, пусть даже и в странах социалистического лагеря. Существовали закрытые распределители для привилегированных граждан, откуда загадочными путями желанные предметы перетекали в обладание и к простому люду.
Процветали легендарные теперь магазины "Берёзка". В них продавался роскошный импорт за валютные чеки, начисляемые советским людям, работавшим за границей. Но эти граждане нуждались в настоящих деньгах, и они охотно продавали чеки на сторону. Такой бизнес возбранялся, поэтому незаконных приобретателей с позором отлавливали, а чеки отбирали безвозмездно - государство было строгим, но справедливым. Отлов производился исключительно по фейс-контролю и дресс-коду: не надо было быть детективом, чтобы отличить сотрудницу какого-нибудь нашего представительства за рубежом от здешнего учителя или врача.
Каждая вещь, тем или иным способом попадавшая в руки, запоминалась навсегда вместе с её историей. Вот этот свитерок для дочки мне милостиво предложила приятельница, брат которой работал в Англии. И это была удача, потому что он был изящен и моден, хоть и изготовлен из свирепой синтетики, полностью исключавшей любую связь между телом человека и окружающей средой.
А эти милые джемпера я приобрела в богатом магазине на территории закрытого строительства, куда мне устроила пропуск сердобольная родственница. Ехать туда следовало на электричке с Курского вокзала, где меня незамедлительно обворовали, вытащив кошелёк со всеми приготовленными на этот случай деньгами. О своём обнищании я пока не знала, а впереди ждало новое приключение. От электрички предстояло добираться на автобусе, далее идти километра два лесной дорогой, по которой, к счастью, иногда проезжали ведомственные грузовики. Один из них меня и подобрал, когда сбоку из леса навстречу внезапно вышел молодой парень в солдатской форме, но без ремня.
Но всё это мелочи по сравнению с радостью дочки. Деньгами выручила всё та же родственница, а в какую цену обошлись тогдашние приобретения, никогда не узнали ни муж, которому тоже кое-что перепало из приобретённого таким счастливым случаем, ни дочка.
Много ещё я могла бы поведать вам историй, но пора вернуться к тому, с чего начала, а именно к получившей в описываемые времена широкое распространение практике выездной торговли.
*. *. *
Руководителем нашей организации был молодой, энергичный мужчина с явным талантом хозяйственника и организатора. Он добился того, что выездная торговля стала довольно регулярной. Это заметно облегчало жизнь сотрудникам. От случая к случаю приобретались так необходимые всем вещи: сапоги, плащи, куртки, те же джинсы и кроссовки. Не имело значения, что новые изделия иногда озадачивали дефектами, что порой казались странноватыми цены, что после очередной продажи десятки женщин в организации щеголяли в одинаковых нарядах - в пору постоянного дефицита такие мелочи никого не смущали.
Вполне естественно, не обходилось без очереди.
В учреждении насчитывалось одиннадцать отделов. Порядок доступа каждого к рогу изобилия решался жеребьёвкой. Доставшаяся очередь определяла многое: товаров привозили ограниченное количество, выкладывали на столы всё и сразу, и поэтому первые посетители наслаждались роскошью свободного выбора, ограниченного лишь размерами кошелька. Тем же неудачникам, которые попадали в хвост очереди, оставалось лишь обозревать разграбленные прилавки с кое-каким, валяющимся там и сям, жалким неликвидом.
В описываемый день также предстояла жеребьёвка. От нашего отдела на судьбоносную процедуру была делегирована я.
Иногда на меня находит некоторое умопомрачение. В этот раз оно выразилось в том, что я решила не ждать милости от судьбы, а неприкрыто её потребовать! После определения очереди на вытаскивание жребия, я, получившая восьмой подход, сидя в его ожидании, прибегла к медитации. Сформировав в своём воображении рисунок единицы с хищным носом и прочной опорой на перекладинке, я стала внушать неведомым силам этот образ, мысленно бесконечно повторяя слово "один". Причём впала в такой транс, что чуть не пропустила очередь.
Наконец, поощряемая тычками от нетерпеливых соседей, я подошла к столу с заветными номерами. Первый номер пока не дался никому - мои шансы были достаточно обнадёживающими!
Бестрепетной рукой взяла я плотно скрученную бумажку. Выдохнув, стала разворачивать свиток, и моим глазам предстала... единица! Почти такая же, как и рисовалась в воображении: мощная и хищная! Приняв это за должное, я автоматически, как бы для порядка, разгладила бумажонку, и вдруг в поле зрения появилась вторая такая же цифра! Что такое?! Число одиннадцать... Одиннадцатая - последняя - очередь!
Рассказывать о том, как это известие восприняли мои коллеги, излишне. Пошли прахом труды на собирание нужной суммы денег, дома ждали огорчённые дети, расстроенные жёны, либо мужья, которые втайне тоже лелеяли мечты о какой-нибудь новой куртке, а то и, чем чёрт не шутит, о джинсах.
Естественно, о своих попытках нагло повлиять на решение высших сфер я умолчала. Но чувство вины мучало.
А спустя несколько дней выявилась одна интересная деталь: первая очередь в жеребьёвке не участвовала! Она была зарезервирована для каких-то приглашённых!
И тогда мне открылось: раз уж я настаивала непременно на "один - один - один...", то мне и был выдан самый щедрый результат из всех возможных.