Спасение на водах

               

Володя был рыжим, не то чтобы очень, но все-таки. Длинные усы его, как у Чапаева всегда  загибались вверх, отчего лицо выглядело задиристым. Худая, нескладная фигура, скрипучий голос и постоянная улыбка вот, пожалуй, и все. Да, еще добрейший характер и неистощимый оптимизм.
Володя посмеивался над собой: « У меня справка есть из дурдома. Так что мне ни за что ничего не будет». Нам, конечно, было интересно, как это он сумел попасть в столь серьезное заведение. И, разумеется, мы «раскрутили» его. Володя со смешками и ужимками рассказывал нам о своей «белой горячке», о том, как все это получилось.
Как-то в очередном рейсе, а Володя был рефмашинистом, это машинист холодильных установок, что морозят рыбу на траулере, поставил со сменой добычи столитровую бочку браги. Запрятали ее в рефотделение, там, где работал Володя. Уже на третий день он начал снимать пробу. Доливал кипяченую воду, чтобы добыча не заметила. Много ему было не надо, он на берегу полтора месяца не «просыхал».
Все шло просто прекрасно, Володя постоянно под кайфом, время летит незаметно и вообще жизнь хороша.
Но вот как-то раз проснулся Володя, занялся своими делами и совсем забыл опохмелиться. Это была большая ошибка. Наверно из-за этого ему в голову пришла шальная мысль: « А не навестить ли ему женщин?» Отмахнуться от мысли Володя не смог, наоборот, он ей с удовольствием подчинился. И через минуту Володя торопился в женские каюты.
На таких траулерах женщин мало, всего четыре, пять на весь экипаж. Мужчин же девяносто с лишним. Кто-то может подумать, что в море пароход превращается в публичный дом. Ничего подобного. В море женщина сама выбирает  себе друга и так до конца рейса с ним. Капитан же строго следит за тем, чтобы никаких скандалов из-за женщин на судне не было. Но мужики есть мужики. Вдали от берега естественно желания удесятеряются. Вот и Володя, регулярно подогреваемый брагой, а, как известно в ней содержится много калорий, воспылал страстью к женщине, неважно к какой, лишь бы была женщиной.
Он культурно постучался в женскую каюту и вошел. В двухместной каюте была только Лиза. Она лежала на верхней койке и читала какой-то журнал. Володя, соблазнительно улыбаясь и шевеля своими знаменитыми усами, подошел к койке и начал, как ему казалось, нежно поглаживать руку Лизы. Та широко раскрыв глаза, оторопело смотрела на Володю. Володя осмелел, и рука его двинулась ниже, к бедрам. Тут Лиза не выдержала и отбросила наглую руку Володю.
- Ты чего, Вова? – обеспокоено заговорила Лиза.
- Да нет, я ничего… Лиза, давай я к тебе залезу…
- Володя, что с тобой?
- Ну, чего ты, Лизок? Давай быстренько, никто и не узнает.
- Володя, да ты ведь знаешь, я с Николаем живу…
- Ну и что! Мы быстро.
Лиза не соглашалась. Тогда Володя, быстро скинув с себя брюки и рубашку, остался в одних трусах и полез к Лизе на койку. Лиза кричать не стала, она как-то вывернулась и выскочила из каюты. Володя же окрыленный алкоголем, которым был пропитан его организм, разлегся на верхней койке. Придет, никуда не денется.
Однако через десять минут в каюту ворвались мужики. Руководил ими боцман Миша, здоровый, раньше занимался борьбой, мужчина. Володю скрутили в два счета, и, опутав веревками, потащили по коридору. По пути боцман все допытывался у Володи: «А если бы моя жена в каюте была, ты бы полез к ней?» Володя молчал, молчал, да и сказал: «Если тебя Миша так же связать, как меня, то тогда, конечно, полез бы».
Бросили Володю  в вентиляционную камеру. Снаружи дверь закрыли на замок, как будто он мог сбежать, это связанный-то….
Прошло два часа. Володя изрядно замерз. А попробуйте в одних трусах на железе…. Наконец он услышал долгожданный стук замка. Боцман Миша заглянул в камеру и спросил: «Ну что, бу-дешь еще?»
- Нет, нет, Миша! Конечно не буду. Я все. У меня все прошло!
Миша распутал веревки, вывел Володю  в коридор и только хотел что-то сказать, как у Володи нога сама собой поднялась, и пнула Мишу в это самое, ну, в общем, понятно куда. «Попал, конечно, попал» – радовался Володя, глядя на корчившегося боцмана. Но надо было успевать. Володя подхватился, и, мелькая голенастыми ногами, помчался на камбуз. Возле дверей он прислушался. Все тихо спокойно. Тогда он, призывно улыбаясь и выпятив грудь, торжественно вступил в зал.
Женщины обернулись и замерли. Посиневший, худой, с воинственно поднятыми усами Володя походил на покойника, сбежавшего из морга. Уж потом, когда узнали его, все чуть не перекрестились.
Володя начал свое выступление.
- Товарищи женщины, я человек простой, потому скажу прямо: кто первая? Да-да, кто? И давайте побыстрее, я тороплюсь.
Женщины смотрели во все глаза на Володю и не могли понять, шутит он что ли?
Какие шутки, Володя начал снимать трусы, чтобы сразу поразить их, как вдруг… Вот так всегда, на самом интересном месте и случается вдруг.
Дверь сзади распахнулась и ревущий, как бык, боцман Миша схватил Володю за плечо, вернее попытался схватить, потому что тот выскользнул и пустился вскачь меж столов. Охотники, крича и ругаясь, устремились за беглецом.
Поплутав по проходам, Володя выскочил на трал-палубу. Мороза, а дело было зимой, он не почувствовал, и, прыгая по палубе, удалялся от преследователей. Те догоняли. В голове Володи мелькнуло спасительное воспоминание. Бабушка в детстве говорила, что от чертей можно спастись только в воде. А боцман Миша с командой естественно представлялись Володе чертями, которые вот-вот поймают его и уж потом поизмываются над ним, отведут душу.
Володя не будь дураком и сиганул за борт. Вот здесь он почувствовал, что такое ледяная морская вода.
Спасся бы Володя от чертей, точно бы спасся, только спасся бы на том свете. Да боцман Ми-ша, друг все-таки, быстро спустил шлюпку и выловил бедного Володю. Еще бы немного и не было бы человека с Чапаевскими усами.
Сдали его в дурдом на Камчатке. Там и лечился бедняга от «белой горячки».