Самира, конечно, не могла помнить, как она появилась на свет. Люди не могут помнить своего рождения. Так устроены люди. Так устроен этот мир. Родителей не выбирают…
Отец часто повторял: «Она никогда не любила меня. Ей нравилось, что у меня были деньги и перед ней открылись материальные возможности». Да, отец, несмотря на то, что часто был пьян, мог выдать какую-нибудь фразочку с заковыристыми, заумными словечками. Не такой уж он был пропащий этот человек, с годами ставший внешне походить на бомжа с опухшим лицом, благодаря которому она появилась на свет!
Материальные возможности! Как они даются? Врезается в деревяшку инструмент в руках мастера, оставляя после себя затейливый след. Шкатулки, шахматы, фигурки людей и животных, причудливые деревянные столики и топчаны – все это было в цене у богатых людей и все эти предметы, искусно изготовленные ее отцом, стали залогом материального благополучия их семьи.
Когда у отца спрашивали, как он научился своему ремеслу, он отвечал: «Сосед руководил кружком «Умелые руки» и меня сумел увлечь, благодаря Виктору Сергеевичу я стал тем, кем стал».
Благодаря своим умелым рукам Усто Саид мог многим обеспечить свою дочь – она всегда была самой нарядной девочкой в школе, у нее всегда были деньги, и она и еще одна девочка из их класса побывали за границей.
Богатый эмиратский чудак решил облицевать одну из громадных комнат в своих апартаментах в дубайском небоскребе резными деревянными панелями. Кедр богач заказывал где-то на Средиземноморье и остановил свой выбор на Усто Саиде. Отец поставил условия, что на время работы семья будет жить с ним в Дубае. Два месяца безмятежной жизни в городе, куда съезжаются люди, не имеющие проблем! Город-праздник и счастливые лица! Море, пальмы, песок! Самира, конечно, помнила эту поездку до мельчайших подробностей!
Да, у нее было все – красивые наряды, красивые игрушки. Она рассказывала школьным подружкам про сказочный берег дубайской Джумейры и показывала мегабайты фотографий о той счастливой поре. Но была ли на самом деле счастлива эта нарядная девочка Самира, в темных глазах которой проглядывала печаль?! Были вещи, о которых она не могла рассказать никому.
Когда у отца не было заказов – случалось это, правда, очень редко, - он проводил свой досуг за бутылкой водки. Вот тут и начиналось самое мерзкое. Отец вспоминал историю их знакомства с матерью, как ловкая женщина захомутала его, женив из-за своей беременности.
Очень часто у пьющих людей что-то перемыкает, и они начинают что-то изображать или
повторять по многу раз. Как ненавидела она эту сцену, повторяющуюся каждую пьянку! Отец с всклокоченными волосами, с налившимися кровью глазами, с пеной у рта кричал, что Самира – не его дочь, а все женщины – продажны. В этом была суть его пьяных выкриков, только он использовал в своей речи более терпкие выражения.
Мать в такие моменты тоже не стеснялась в выражениях, доказывая, что это его ребенок и что она давно жалеет, что связала с ним свою судьбу.
В такие минуты Самира ненавидела своих родителей, сильно жалея о том, что родилась на свет. Но этот кошмар заканчивался, когда отец был занят заказами. Он был немногословен и отстранен от всех. Самира даже и не знала, какими же должны быть по-настоящему родные люди. Она боялась подойти к отцу, если у нее возникала какая-то проблема. Она не чувствовала в нем друга. И в матери она не видела подруги. Она была хитрым ходом в материнской игре за материальные блага. Самира стала крючком, на который ее мать зацепила отца.
В пятнадцать лет эту девочку-подростка с грустными глазами ждала очередная превратность судьбы – мать ушла к другому. Самира стала предметом дележки родительского влияния. Отец пытался расположить ее к себе. Делал он это с помощью денег. Да, у Усто Саида была слава признанного мастера резьбы по дереву, у него были деньги, но он был абсолютным профаном в деле воспитания детей.
Свою отцовскую роль он видел только в том, чтобы Самира не нуждалась в деньгах. А о чем с ней поговорить он толком и не знал. Мать Самиры сделала его отцом еще до того, как к нему пришло желание отцовства. Это, когда нынешние парни начинают лезть в интернет и скачивать книги по воспитанию детей.
Усто Саид, конечно, давал Самире деньги, покупал подарки, но понятия не имел, какую душевную боль приносит ребенку своими словами: «Ну, я же купил тебе новое платье!» Он любил попрекать девочку, что она ходит с мальчиками. А Самира всегда боялась ему возразить, боялась сказать что-то поперек и боялась сказать, что это не так. Да, это было не так. Это было все всего лишь плодами больного воображения пьющего человека.
Два года кошмара. Два года между двух огней. Отец требовал, чтобы она жила с ним. Мать склоняла на свою сторону. Куда ей было деваться?
В отцовском доме появилась другая женщина, к которой отец требовал уважения. Самира изображала любезность с женщиной, которая была ей противна. Равиля бесцеремонно и нагло обжилась в квартире, которую Самира считала своей, своим домом. Она расхаживала с пепельницей, непрерывно туша в ней тонкие сигареты и лезла с фальшивыми ласками, произнося: «Ах, Самирочка!»
Отец выпроваживал Самиру со словами: «Доча, иди, погуляй! Нам с тетей Равилей нужно поговорить!» И после этого он потом обвинял ее в том, что она гуляет с мальчиками.
А никаких мальчиков и не было. Были одноклассники, но они были неиспорченными и даже если они и гуляли с одноклассницами, то это были просто дружеские прогулки.
Мать ждала ребенка от того, другого. И в том, чужом для нее доме, тоже не оставалось ей места. Никто особо не интересовался ее делами. В чужом доме отчима ей стелили курпачу на ночь.
Дружила она с той девочкой, которая, подобно ей, Самире, побывала за границей. Они сблизились, потому что были не из бедных семей. Подружку звали Шоира. Их дом был устроен иначе. Здесь никто не пил, никто никого не оскорблял, и у Шоиры был задорный взгляд. Мама Шоиры утонченно одевалась и прививала дочери хороший вкус. Шоире подарили на семнадцать лет флакон «Anais Anais». «Любимые духи Клаудии Шиффер. Это мне мама сказала. Клаудиа Шиффер – знаменитая манекенщица» - пояснила Шоира. «Я тоже такие хочу!» - сказала Самира. «Попроси у родителей!» - предложила Шоира. «Да, конечно, ведь скоро у меня день рождения. С деньгами проблем не будет!»
***
- Дочка, что тебе подарить? Я ведь помню, что у тебя скоро день рожденья, - отец был трезв, когда спрашивал у Самиры об этом.
- Папа я хочу духи, как у Шоиры…
- Сколько тебе дать денег?
- Наверное, сто долларов хватит…
Вот она – вожделенная купюра, способная подарить небольшую радость жизни! Вот они с Шоирой после уроков едут в центр города за покупкой. И вот она эта заветная коробочка с изображением нежной лилии. Этот чарующий аромат изысканной роскоши.
А дальше – к Шоире похвастаться покупкой перед ее домашними.
- А как ты будешь справлять день рождения? – просила мама Шоиры.
Самира вмиг погрустнела.
- Тетя Зебо, вы ведь знаете, что мои родители в разводе. Наверное, приглашу только друзей на лимонад с пиццей в кафе. С деньгами у меня проблем никогда не бывает.
А дальше… Домой – к отцу. Хорошо, что Шоира не видит этого. Хорошо, что не видит этого тетя Зебо. Дома шабаш в преисподне. Отец, похожий на бомжа, с всклокоченными волосами в окружении каких-то дружков-собутыльников. И королева адского бала – Равиля с неизменной сигаретой. Пьяные возгласы отцы, докладывающего пьяным дружкам: «У моей дочери все есть. Она жила в Дубае. Я могу ей все дать. У нее есть планшет. Я не пожалел пятьсот долларов, чтобы ей его купить. Я ей сегодня дал сто долларов. А вот и доченька!»
«Anais Anais» пахнет лилией и жасмином. Вся радость покупки отдавала нотой горечи в сердце.
- А ну-ка, покажи, что ты купила? – Равиля облапала флакон своими вонючими прокуренными пальцами с ободранным лаком на ногтях. – Дай понюхаю. Саид, что за дела? Почему у меня до сих пор нет таких духов.
Отец приподнялся и снова рухнул на кухонный диван:
- Я что-то не понял – ты меня любишь или духи?
- Тебя, родненький, только тебя? – наигранно засюсюкала Равиля и обвила руками шею отца.
Да, у Самиры было все. Дома стоял, как считалось, ее дивиди-проигрыватель, который она уже давно не смотрела. Когда-то она смотрела много фильмов, где герои были дерзкими и совершали дерзкие поступки в отношении своих обидчиков. Как ненавидела она весь этот сброд! Эту Равилю, которая нагло поселилась в ее родном доме.
Ей так хотелось обозвать красотку самыми последними словами, схватить в ванной освежитель воздуха и распылять его в лицо всем этим людям. Кричать, кричать, кричать: «Убирайтесь все отсюда!» Но она не посмела этого сделать.
- Папа, я пойду.
- Да, доча, нечего тебе здесь делать. Отец пьяный. Не надо на это смотреть. Да, смотри на нас и ненавидь. Говори себе, что ты никогда не будешь так жить!
Она вышла в подъезд, спустилась этажом ниже. Вытащила свой заветный флакон. Капнула каплю на запястье. Вечерело… «Одиночество – сволочь!» - проносились в голове слова из песни певицы Славы.
Ей предстояло сесть на такси или на «Старекс», чтобы доехать до отчима. Ей так хотелось, чтобы кто-то из родителей позвонил и спросил: «Доченька, ты где?» Но мобильный молчал…