Глава 5. Конец Агарты

 
       Через триста  метров ледяные своды тоннеля стали ниже, вода синее, а вдали забрезжило светлое пятно.
       - Самый малый, - приказал Туровер, горбясь за перископом.
       Далее последовало,  - третий торпедный аппарат к выстрелу приготовить! -  и  все в центральном посту  напряженно замерли.
       - Третий торпедный аппарат к выстрелу готов, -  загробным голосом доложили через минуту   из первого отсека,  и напряжение достигло апогея.
       Между тем  пятно все увеличивалось, и вскоре  обозначился выход.
       Он был окаймлен серым бетоном   и с готической надписью  наверху.
       - Стоп моторы, лево три, - последовала очередная команда, после чего субмарина тенью выскользнула из-под сводов.
       В глаза Туроверу ударило дрожащее мерцание огней, а стоящий за зенитным перископом  Котов, издал возглас удивления.
       Сильная оптика приблизила далекий берег, на котором взблескивала медь оркестра,   и двигались  черные колонны, а вверху, с крестами на бортах,  призраками  скользили  дисколеты.
       - Не иначе парад, -   бормотнул Туровер. - Акустик,  глубина под нами и расстояние до цели!
       - Глубина восемьдесят,  расстояние пять миль! - последовал доклад, - прямо по курсу.
       - Боцман, после атаки сразу же  ложимся на дно, - не отрываясь от окуляра, бросил командир  в сторону рулевого.  - Третий торпедный аппарат товсь!
       - Есть товсь! - отрепетовали  из первого отсека.
       - Торпедный аппарат пли! -  выдохнул капитан 3 ранга, и «Танго» едва ощутимо дрогнул.
       -  Торпеда вышла, боевой клапан сел на место! -  скороговоркой пробубнили из «каштана», и Майский нажал кнопку секундомера.
       А лодка уже падала на дно, уходя от того, что должно было случиться.
       Как и в прошлый раз, покладка на грунт прошла нормально, из отсеков последовали  отрывистые доклады, а стрелка хронометра продолжала свой неумолимый бег.
       На шестой минуте  где-то далеко ухнул небывалой силы взрыв,  спустя короткий миг, достигшая «Танго» ударная волна  гигантской кувалдой саданула по корпусу, и сверху посыпались осколки   лопнувших плафонов  и пробковая крошка.
       - Твою мать! -  врезался головой   в хитросплетение трубопроводов  механик, а застывший  у станции погружения трюмный, кубарем покатился  по пайолам, сбив оказавшегося на пути  штурмана.
       -  По местам! - отрезвила всех очередная команда Туровера, и старпом, щупая рассеченную скулу, морщась, наклонился к  переговорному устройству.
 
       …Парад был в самом разгаре.
       Черные коробки эсэсовцев,  мерно колыхаясь, проходили перед трибуной, оркестр исполнял очередной марш,  «отцы нации»,  приняв позы наполеонов, величаво взирали на плывущие в небе  воздушные суда.
       - А не желаете ли Ханц,  после банкета принять участие в охоте  гитлерюгенда? - наклонившись к Мюллеру, улыбнулся тонкими губами рейхсфюрер.
       - Почту за честь, Фрэд, - чуть кивнул головой разведчик. - Это будет почище африканского сафари. - Кстати, а откуда у вас лишний материал?
       -  О, - мечтательно уставился в туманную даль залива  Борман. - Им нас исправно снабжают американцы. - В этот раз  дичью будут выступать русские, югославы  и  афганцы. 
       - Достойный интернационал, - сказал Мюллер, и они рассмеялись.
       В следующую минуту глаза рейхсфюрера округлились, Мюллер тоже  взглянул в ту    сторону и увидел в воде  стремительно несущуюся к берегу серебристую дорожку.
       - Что за че… - мелькнуло в мозгу, и  все поглотила  ослепительная вспышка.
       За ней последовал вселенский грохот, но этого уже никто из присутствующих не слышал. Тысячи людских тел были разорваны в клочья и сгорали в адском пламени, а вверх с гулом поднимался громадный, апокалиптического вида, гриб.
       В его вихре  рушились и взлетали к небу здания, сооружения и техника,  вниз сползали отроги  скал,  а у берега кипело море.
       Затем, когда  ядерная химера поднялась еще выше, она озарила  мертвенным светом  часть неба, и  в нем еще долго змеились разряды молний.

       …Всплываем на перископную  глубину, всем осматриваться! -  выслушав доклады из отсеков и обождав пока утихнет гул моря, -  выдал очередную команду Туровер.
То, что он увидел через несколько минут в оптику, поразило видавшего виды подводника.
       Со все еще мерцающего далекими зарницами  темного неба сыпались подобно   снегу черные хлопья,  на далеком берегу что-то горело и взрывалось, а его ландшафт неузнаваемо изменился.
       - Да, наворотили мы, командир,  как слон в посудной лавке, - хрипло сказал от второго перископа  Котов и отошел в сторону, давая место сопящему  над ухом помощнику.
       -  Все правильно, - заиграл желваками  тот,  приникнув к резине окуляра. -  Добили фашистских гадов   в их логове.
       Затем  «Танго»  снова  погрузился, и в центральный пост вызвали Купрума.
       - Как у нас, Михаил Маркович, радиационный фон, на корабле и за бортом? - поинтересовался командир, и все выжидательно уставились на начхима.
       - На лодке в норме, а в забортной воде   пять ПДК*.   Мы с доктором рекомендуем выдать всему личному составу цистамин*  и грамм по триста красного вина, для профилактики.
       - Добро, - согласился капитан 3 ранга. - Действуйте.

       … Вторые сутки, в режиме тишины, субмарина лежала на грунте. Все вспомогательные механизмы были отключены, гидроакустические станции корабля работали в пассивном режиме, в отсеках были включены  дополнительные средства очистки и регенерации воздуха.
       - А настроение-то у наших парней, того, хреновое, - вернувшись с очередного обхода корабля, зашел в каюту к Туроверу Котов.
       -  В смысле? - оторвался тот от  справочника по ЗОМПу*.
       - В самом прямом, - уселся старпом на куцый диванчик. -  Мучаются. Мол, угробили столько народу.
       - Для этого их учили, - отложив в сторону справочник, жестко сказал командир. - Защищать Родину и уничтожать противника.
       - Само-собой, - пожал плечами старпом. - Надо что-то придумать, для поднятия, так сказать, боевого духа.
       -  Надо, - согласился, командир, - вот ты и придумай, вместе с Майским. Тем более, что замполитов теперь нету.
       -  Может задействовать Лисицына? - вопросительно взглянул на него  Котов, -  пусть прочтет им пару  научных лекций.
       -  Не тот случай, -  не согласился  Туровер, - тут нужно что-то другое, по принципу «клин клином вышибают».
       - Хорошо, сейчас мы с помощником подумаем и все организуем, - встал со своего места Котов.
       Спустя еще час, в офицерской кают компании собрали всех свободных от вахты, и перед ними выступил профессор   Соболев.
       До этого, долгое время  работавший в закрытых лабораториях и «почтовых ящиках»*,  он мало чем проявлял свое присутствие, и все основное время проводил в каюте или рубке акустиков, где   продолжал работать с захваченными с собой научными чертежами.
По складу характера профессор  был замкнут и немногословен, больше слушал, чем говорил, и его появление в качестве лектора, несколько удивило аудиторию.
       А Соболев, присев  в кресло  рядом с командиром, внимательно оглядел  ряды слушателей и  тихо спросил, - у кого из вас родственники были на фронте?
Таких оказалось больше половины.
       - Мой отец тоже воевал, и погиб в Сталинграде, - продолжил профессор чуть громче. - Нас же с мамой фашисты отправили в концлагерь. Там ее сожгли в крематории, а  у меня и других детей, брали кровь для  их раненых. 
       Вслед за этим он встал, поддернул рукав куртки и продемонстрировал всем запястье, с синеющим на нем семизначным номером.
       - А теперь, -  значительно сказал Рид Петрович, - я хочу рассказать вам о некоторых зверствах нацистов, которые явились предметом рассмотрения  международного Нюрнбергского трибунала. Сейчас редко упоминаемого и почти забытого.
       Для начала хочу отметить, что военные преступления и преступления против человечности   всегда были неотъемлемые спутники империализма.
       Но мировая история, - поднял он вверх худую руку, - не знала таких масштабов преступной деятельности и такой концентрации чудовищных злодеяний, как те, которые были совершены германскими фашистами во время второй мировой войны.
       Развязав ее при попустительстве правящих кругов США, Англии и Франции, рассчитывавших направить гитлеровскую агрессию против СССР, фашистский блок, как вы знаете,  на первых порах добился существенных успехов.
Захватив полностью или частично двенадцать европейских стран, фашисты перекроили политическую карту Европы.
        А всего под игом нацистов и их союзников на европейском континенте,  к лету 1941 года  оказалась территория в два миллиона квадратных  километров, с населением около 190 миллионов человек.
       На всех захваченных территориях независимо от их формального статуса был установлен, так называемый фашистский «новый порядок», а фактически небывалый по размаху и жестокости режим грабежа, насилия, кровавых расправ и систематического истребления целых народов, призванный увековечить германское господство, - продолжил профессор.
       Нацисты  попрали общепринятые, установленные международными конвенциями правила ведения войны. Не считаясь ни с нормами международного права, ни с требованиями человеческой морали, они беспощадно разрушали захваченные города и сёла, превращали оккупированную территорию в «выжженную землю», истребляли мирное население, творили изощрённые, невиданные по своей жестокости злодеяния в отношении военнопленных и гражданских лиц.
       Характерно,- подчеркнул Соболев,- что нацистские преступления планировались заранее и   готовились одновременно с разработкой очередных актов агрессии.
Приняв план нападения на СССР известный вам как план «Барбаросса», гитлеровские главари составили вместе с ним и документы, санкционировавшие разбой и зверства.
       «Распоряжение об особой подсудности в районе «Барбаросса» и об особых мероприятиях войск», предусматривало самые жестокие способы расправы с советским гражданским населением; директива верховного командования вермахта   от 12 мая 1941 года предписывала уничтожение ответственных политических работников и комиссаров   в войсках.
       «План Ольденбург» и «Зелёная папка Геринга» определяли экономическое ограбление захваченных районов и уничтожение их промышленного потенциала. Командование вермахта специальными приказами устанавливало для своих военнослужащих полную безнаказанность за эти преступления ещё до их совершения. Изуверские методы нацистской оккупации являлись неотъемлемой частью всей стратегии «коричневого рейха», средством достижения военно-политических целей агрессии, - сделал небольшую паузу выступающий и сделал глоток воды из поставленного  перед ним  вестовым,  стакана.
       - Благодарю вас, - кивнул он  моряку, и продолжил  дальше. 
       - Нацистские главари ставили своей задачей уничтожение одних народов, «биологическое ослабление» других и онемечивание третьих.
       Норвежцев, датчан, голландцев, фламандцев как относящихся к «нордической расе» предлагалось фашизировать и германизовать. Их страны должны были влиться в «великую германскую империю» и поставлять контингенты колонистов для Восточной Европы.
Полностью подлежали уничтожению еврейское население Европы, то есть 11 миллионов человек, а также цыгане.
       Что же касается славянских народов, - поднял вверх профессор палец, - то лишь незначительную часть их предполагалось онемечить, остальных же выселить за Урал или уничтожить. 
       - Гады, - прошелестело по рядам, и  кто-то тихо выругался.
       - Тише, товарищи, без эмоций, -  взглянул в ту сторону Туровер. -  Рид Петрович,  пожалуйста, продолжайте.
        - В Польше оккупанты провели в мае - июле 1940 года  «чрезвычайную акцию по умиротворению», в ходе которой было уничтожено 3500 деятелей науки, культуры и искусства.   С территории присоединённых к Германии ее земель было изгнано около двух миллионов жителей, имущество которых присвоили оккупанты. В так называемом «генерал-губернаторстве» проводилась «фильтрация» польского населения, в ходе которой уничтожению подвергались почти все, кто не мог выполнять тяжёлые физические работы. 
Массовое уничтожение мирного населения осуществлялось фашистскими изуверами и на временно оккупированных советских землях.
       Наша страна потерял в войне 20 миллионов человек, значительную часть которых составляло гражданское население, истреблённое  захватчиками.
       При этих словах в кают-компании снова возник шум, и  сидевший рядом с Туровером Котов, грозно шикнул.
       - На временно оккупированной территории СССР, -  чуть подождав,  возобновил свою речь ученый, - действовали четыре специальные группы палачей, комплектовавшиеся в основном из чинов СС, СД, гестапо и полиции,  так называемые эйнзатцгруппы, которые уничтожили более 2 миллионов советских граждан, и среди них сотни тысяч детей.
       К примеру, эйнзатцгруппа «С», дислоцировавшаяся в Киеве, осуществила массовый расстрел советских людей в Бабьем Яру, где за один день было зверски умерщвлено 100 тысяч человек.
       -  Там убили моего деда и бабушку, - громко сказал сидевший в первом ряду Купрум. - Простите, что перебил, Рид Петрович.
       - А в Ставропольском и Краснодарском краях, - понимающе кивнул Соболев, -  эйнзатцгруппа «Д» травила беззащитных людей в газовых камерах-душегубках. В Белоруссии молодчики из аналогичной группы «В» загоняли в Мозырские болота на верную гибель женщин и детей,  а также творили и другие не менее страшные злодеяния.
Фашисты стирали с лица земли целые деревни и посёлки.
       В частности, в январе 1942 года, все жители латвийской деревни Аудрины были расстреляны, а селение сожжено. В сентябре этого же года было уничтожено всё население белорусских деревень Заболотье, Борки, Осетки, Попущево, Кураши, Червоная и многие другие, а сами деревни преданы огню. Только в селении Борки было расстреляно 705 человек, из них 372 женщины и 130 детей. За годы оккупации нацистские палачи сожгли и разрушили в Белоруссии 9200 населённых пунктов, из них 5295 они уничтожили вместе с их населением во время карательных операций.
       Аналогичные злодеяния творили фашистские оккупанты и в других порабощённых странах. Так, в июне 1942 года, в Чехословакии фашисты стёрли с лица земли посёлок Лидице. Все мужчины были расстреляны, остальные жители замучены в концлагере Ясеновац.
По всей Европе были созданы концлагеря, где наряду с массовым истреблением людей путём применения ядовитых газов широко практиковалось уничтожение их непосильным трудом и голодом. Фабрики  смерти проектировались с определённой «мощностью» - концлагерь в Освенциме, например, был рассчитан на истребление 30 тысяч человек в день,   Треблинка и Собибур - 25 тысяч, а Белжец  - 15.   
        Концлагеря были поставщиками рабочей силы для монополистов: полмиллиона их узников беспощадно эксплуатировались на заводах германских концернов. Всего же за годы войны фашистские изверги отправили в лагеря смерти 18 миллионов человек,    подавляющее большинство которых, были зверски уничтожены.
        История прошлых войн не знала подобного разгула варварства и изуверства, возведённых к тому же в ранг государственной политики, - закончил профессор. - Вот и все, что я вам хотел сказать, - еще раз обвел взглядом  Соболев    аудиторию. - А вам, как говорится, делать выводы.
       - Мы их вчера сделали, - прогудел  из группы торпедистов Ксенженко.
       - А когда всплывем, - продолжим, - поддержали его  сразу несколько голосов.
       -  Ну, вот тебе и настроения, -   взглянул командир на старпома.
       - Это после лекции, - сказал тот. - Молодец, Рид Петрович.
       Вечером была организована аналогичная  лекция для сменившейся вахты, а утром, по приказу командира, начхим и доктор,    провели занятия с личным составом, по защите   от оружия массового поражения.
       На подводных лодках к ним всегда относились с некоторой степенью иронии, но в этот раз все слушали  предельно серьезно.
       Для начала Купрум продемонстрировал всем извлеченный из сумки  новый общевойсковой защитный комплект фильтрующего типа,  именуемый ОЗК-Ф,  и рассказал о его возможностях.
       - Этот комплект, - сообщил он, -  обеспечивает защиту вашего организма от паров и аэрозолей отравляющих веществ и бактериологических средств, а также светового излучения ядерных взрывов, радиоактивных паров и пыли.
Работать на местности в нем можно до  двадцати четырех часов.
       - А потом? - поинтересовался  боцман.
       - Потом тебе,  Василий Иванович, кирдык*, -  сказал командир торпедной группы Арзамасцев, и присутствующие дружно заржали.
       -  М-да, - подумал  капитан-лейтенант, -  с этими парнями не соскучишься.
       Далее он приказал своему технику  облачиться в снаряжение, что тот с готовностью продемонстрировал.   
       - Ну, вот, в принципе и все, - оглядев похожую на инопланетянина фигуру, констатировал  начхим. - Вопросы?
       -  Яков Павлович, - обратился  к сидящему рядом с  Купрумом  доктору, старшина команды трюмных Полетаев. -  А вино все время теперь будут выдавать по повышенной норме?
       -   Пока да, - кивнул  Штейн. - Оно хорошо выводит радионуклиды*. - Кроме того, после возвращения с берега, все без исключения должны принимать горячий душ. А в случае малейшего недомогания срочно обращаться  в медизолятор. Всем ясно?
       -  Ясно, прокатилось по рядам, и занятия окончились.

       … На четвертые сутки, утром, по боевой тревоге  субмарина  всплыла  на  отметку  глубиномера «17»,  и вверх  плавно ушла штанга перископа.
       То, что  затем увидел прильнувший к окуляру Туровер,  вполне его устроило.
       Еще дымящаяся развалинами,  и кое-где всплескивающая огнем,  оплавленная  черта берега  была пустынна, по  водной  акватории  дрейфовали вырванные с корнем деревья,  и над всем этим   мрачно клубились  грозовые облака.
       - Чисто подмели, -  сказал от зенитного перископа Котов. - Ну что, вызываем дисколет и подходим к берегу?
       - Не спеши, - ответил  капитан 3 ранга, - прикажи начхиму взять пробы забортной воды и воздуха.   
       Еще через пять минут  Купрум доложил по телефону, что  радиация за бортом чуть выше нормы,  и по корабельной связи была дана команда, «смотровой группе приготовиться к высадке». Далее радисты вышли на связь с оставленным на Буве дисколетом, и летчики получили приказ  следовать  в расположение «Агарты» для обеспечения высадки и наблюдения.
       Когда, спустя непродолжительное время, корабль появился над заливом  и выдал опознавательный сигнал,   «Танго» всплыл в позиционное положение, и, отдраив нижний люк, облаченные в костюмы химзащиты, Туровер с боцманом и сигнальщиком, поднялись на ходовой мостик.
       Вслед за этим, сопровождаемый парящим в небе дисколетом, корабль  стронулся с места, и, гоня перед рубкой невысокий бурун, малым ходом двинулся  в сторону суши.
- Глубина 50.., глубина 43.., глубина 30.., - монотонно докладывали снизу. 
       После того, как  прибойной черты осталось  порядка двадцати метров, Туровер приказал застопорить ход,  и последовала команда на высадку.
       Далее за борт были спущены три надувных шлюпки, в них  неуклюже перебралась включенная в противогазы   смотровая группа, и, сидевший на  носу первой, с автоматом  на шее Майский, решительно махнул рукой, - вперед!
       Короткие весла опустились воду, и вскоре  десант высадился на берег.
       Он представлял собой печальную картину.
       В центральной части того, что осталось от набережной и пирсов, чернела громадная, уже залитая морской водой воронка, разбросанные, насколько хватал взгляда  по побережью и ближайшим склонам, осколки скал и  разорванный бетон зданий были  в копоти и оплавленными,  а  из виднеющихся кое-где остатков стен и фундаментов, химерно торчала покореженная арматура.
       Для начала, по знаку Майского, Купрум,  измерил дозиметром уровень радиации, после чего кивнул  стеклом маски и моряки, приготовив оружие, двинулись цепью вглубь берега.
       В это же самое время,  Котов связался по рации с Буевым  и поинтересовался, фиксирует ли аппаратура воздушного корабля какие-либо сигналы или движение на полуострове.
       - Нет, все тихо,  Глеб Романович, - последовал ответ. - Мои дальнейшие действия?
       - Продолжайте наблюдение за районом, а в случае необходимости, окажите поддержку группе высадки.
       - Вас понял, -  сказал полковник, и дисколет   завис   над  все дальше уходящей цепью.
       Через несколько часов,  группа в полном составе  вернулась на корабль, потом рядом с ним приводнился  летательный аппарат, и в каюте командира состоялось совещание.
Для начала помощник сообщил, что осмотренная ими, прилегающая к  заливу часть побережья безлюдна, а все  находившиеся на нем объекты  разрушены. 
       - И что, не обнаружили  ни одного трупа? - с сомнением взглянул на него старпом.
       - Ни одного, - последовал ответ. - Как корова языком слизала.
       - А в этом нет ничего удивительного, -  сказал сидящий рядом с Майским Купрум. -  Температура в эпицентре ядерного взрыва несколько миллионов градусов. Все живое сгорело. В одно мгновение.
       - Чего и следовало ожидать, - нахмурился Туровер. -  Продолжай, Александр Иванович, -  слушаем тебя внимательно.
       -  Мы осмотрели указанные на плане Вайля, остатки находившейся на плато резиденции и еще трех зданий.  Перекрытия некоторых из фундаментов целы и, возможно, под ними имеются подземные коммуникации.  А в километре к северу, у уреза воды, лежат два  сгоревших  воздушных корабля, точнее  их обломки. Теперь, я думаю, следует подняться на серпантин, и  обследовать всю остальную территорию, по квадратам. У меня все, -  закончил   Майский.
       -  Так, а что вы можете добавить, Георгий Иванович? - взглянул на  Буева командир. - Каковы результаты вашего наблюдения?
       - Судя по результатам аэросъемки*, -  открыл лежавший на коленях планшет полковник и извлек из него несколько фотографий, - за горным хребтом, куда ведет серпантин,  просматриваются две долины.  В них тоже имеются разрушенные объекты, но в значительно меньшей степени. Вот, прошу ознакомиться.
       Туровер принял из его рук фото, и  над снимками склонились несколько голов, внимательно рассматривая панораму.
       -  Не все рассказал нам Вайль, -  хмыкнул через минуту Котов. - Видно, на что-то надеялся.
       -  Понятно, - отложил в сторону снимки Туровер. - Следует немедленно их обследовать.    Там  может оказаться противник.
       Спустя  непродолжительное время   смотровая группа,   погрузившись в дисколет, вылетела к месту.
       Открывшееся с  борта воздушного судна, впечатляло.
       Потянувший  со стороны океана   ветер разогнал тучи, в небе посветлело, и под ним открылась заснеженная  бесконечность  шестого континента.
       - Как в сказке «Снежная королева», - приникнув к иллюминатору,  сказал кто-то из моряков. - Ледяное царство
       - Осталось только найти Кая, - в тон ему ответил Арзамасцев, значительно похлопав по лежащему на коленях пулемету.
       Долины открылись почти сразу, как только  под дисколетом проплыл хребет, и машина стала снижаться над первой. 
       Ее противоположный склон был  тоже  полностью выжжен, а низина, с прыгающей по камням,  вытекающей из ледника речкой, непривычно зеленела десятком уцелевших деревьев  и  растущим на скалах кустарником.
       В центре  виднелись несколько  разрушенных строений и ангаров, вокруг которых валялись несколько тел в пятнистом камуфляже.
       - Приготовиться к высадке! -  натянул на голову  капюшон с маской помощник и передернул затвор автомата.
       Вся группа  тут же включилась в противогазы, дисколет плавно снизился и повис в метре от земли,  и  Рыбаков с боевыми пловцами,  первыми выпрыгнули из открывшегося люка.
       Затем, по их сигналу,  высадились   остальные, воздушный корабль снова поднялся в небо, а десант,   короткими перебежками,  зарысил  в сторону развалин.
       Там, под искореженными конструкциями и листами гофрированного дюраля, были обнаружены  два  дисколета, значительно больших  того, на котором  прилетела группа.
Выполненные Купрумом замеры показали безопасный уровень радиации и отсутствие вредных веществ в воздухе, о чем  было доложено Майскому, и тот принял решение освободиться от противогазов.
       - Отличный воздух, -  стянув маску и укладывая ее в сумку, потянул носом Флуераш. - Даже чувствую, как трава пахнет.
       Далее были осмотрены остатки зданий,  которые, судя по всему, являлись техническими, а также тела всех погибших.
       -  Их убили взрывная волна и  радиация, -  морщась от вида  почерневших трупов, констатировал начхим, и  все хмуро переглянулись.
        А через несколько минут  в скальном укрытии, расположенном  неподалеку, нашли   легковой  автомобиль и  три военных грузовика с крытыми тентами.
Машины проверили, они оказались в рабочем состоянии, и спустя несколько минут,   мощный трехосный  «даймлер», нарушив стоящую кругом тишину, с ревом вырулил на бетонную дорогу, ведущую в соседнюю долину.
За ним, по небу, тенью поплыл дисколет.
       Через три километра грузовик  затормозил у стационарного КПП, рядом с которым, у мотоцикла с коляской лежали еще два трупа, и, после его  осмотра, направился дальше.
 Вскоре дорога пошла под уклон, затем последовал поворот, и перед глазами сидящих в «даймлере», возникла вторая, еще более  зеленая долина.
       Она была  вытянутой овальной формы, окаймлена скальными массивами и с комплексом виднеющихся белых зданий у одного из них.
       -  Притормози - ка, Борис Николаевич,  - сказал  Майский сидящему  на месте водителя   Рыбакову   и вскинул к глазам бинокль.
       Оптика приблизила  объект,  и помощник удивленно хмыкнул.
       - Практически никаких разрушенй,  -  сказал он, а Рыбаков приоткрыл дверцу и,  чуть высунувшись, обернулся назад, - приготовить оружие!
       В кузове залязгали затворы, и грузовик тихо покатил вниз, накатом.
       А когда он остановился в трехстах метрах от  зданий и высыпавшие  из кузова моряки стали растягиваться цепью, с   верхних этажей одного из них, навстречу понеслись вспышки.
Двое, на правом фланге, свалились, а остальные бросились на землю.
       -  Огонь! - заорал, отползая за ближайший валун Майский,  и в ответ ударили два десятка автоматов.
        В течение нескольких минут, отражаясь в скалах, в долине гремел бой, а потом  с висящего в небе дисколета ослепительно блеснуло, и  здание взлетело на воздух.
Когда  же умолк грохот падающих обломков, и рассеялось облако пыли, кругом наступила звенящая  тишина, и стало слышно, как в скалах поет ветер.
       - Кажется все, - приподнялся на локте помощник и махнул рукой, - вперед!
       Оставив на месте Штейна с санитаром, оказать помощь раненым, группа   перебежками  бросилась дальше, а когда  достигла еще дымящихся развалин, из  дверного проема уцелевшего нижнего этажа, с криками «нихт шисен!*», выбрались несколько дрожащих людей, в  белых, запорошенных пылью  халатах.
       - Никак врачи, - обернулся Рыбаков  к Майскому, а тот в свою очередь  кивнул начхиму, -  Михаил Маркович,  выясни, кто они.
       За время плавания  Купрум довольно близко сошелся с Лисицыным и, будучи не особо обремененным службой, под его руководством довольно быстро освоил азы немецкого языка.
       Для начала он сказал  неизвестным «гутен таг*»,  и те с готовностью ответили, а потом, не особо уверенно, еще несколько фраз, которые, судя по виду, они  поняли.
Самый старший из немцев, тощий и с глубоко ввалившимися глазами, хрипло что-то забормотал, а его спутники  забормотали «я-я» и утвердительно закивали головами.
       - Они действительно врачи, - перевел Купрум, а здесь находятся госпиталь и другие медицинские учреждения.
       В это время  подошли  Штейн с санитаром, и майор сообщил, что  оказывать помощь некому, старший лейтенант Коньков и мичман Чайка,  убиты прямыми попаданиями.
       - Кто стрелял! -   сделал шаг к немцам Майский, а вся группа с ненавистью на них уставилась.
       Те, по-видимому,  поняли суть вопроса и съежились, а  один, в круглых очках, ткнув пальцем в тощего, что-то закричал срывающимся голосом.
       - Он говорит, стреляли эсэсовцы из охраны, - побледнел Купрум, а  тот, на которого показал, нацистский преступник Альберт Хайм.  Я слышал о его зверствах.
       - Кончить всех этих сук,-  прогудел Ксенженко, и в воздухе щелкнули несколько затворов.
       - Отставить! - бросил  помощник. -  А есть ли  еще эсэсовцы на объекте?
       -  Есть еще трое, - перевел ответ очкастого  начхим. - Они охраняют  специальный блок с  подопытными, расположенный позади этого здания.
       -  Значит так, - сменил  магазин на автомате  Майский, - Хорунжий, остаешься здесь за старшего,  и вместе  с  Остриковым и Полетаевым  обеспечишь охрану этих  эскулапов.  А мы пока займемся эсэсовцами.
       Вслед за этим   группа, во главе со скользнувшими вперед диверсантами, быстро исчезла за углом.
       Прячась среди разбросанных за домом остатками верхних этажей и крыши, моряки вскоре приблизились  к оцепленному колючей проволокой   плацу, на котором высился  монолитный, с зарешеченными окнами, прямоугольник блока, вплотную примыкавший к  скалам.
       - Да, здесь на арапа не возьмешь, - прошептал  Майскому, залегший рядом с ним   Рыбаков, показав глазами на  несколько висящих  по периметру камер видеонаблюдения.
       - А если вломиться   на грузовике? Высадим ворота и вперед, - взглянул на него помощник.
       - Дельное предложение, - согласился  диверсант, после чего,  оставив у ограждения заслон, группа  отошла к дому.
       Спустя некоторое время  из-за него вырулил  «даймлер», и объезжая обломки,   понесся в сторону ограждения.
       Из двух окон нижнего этажа  блока ему навстречу открыли огонь, но в следующую минуту, ведя ответный, грузовик снес металлические створки ворот и, завывая двигателем, плотно закупорил вход в здание.
       Потом из кузова стали выпрыгивать моряки, а Флуераш с Балутой, перекатившись к цоколю*, метнули в окна, откуда велся огонь, по  оборонительной гранате. 
Внутри  дважды ухнуло, рамы с решетками вынесло наружу, и диверсанты исчезли в  черных проемах.
       Вслед за этим прогремели несколько очередей, и все стихло.
       - Товарищ капитан-лейтенант, - глухо донеслось изнутри через минуту. - Убирайте грузовик, все кончено.
       Запрыгнув в кабину, Рыбаков  врубил заднюю скорость, и «даймлер», гремя покореженными  крыльями, тяжело откатил назад.
       Когда сопя и настороженно озираясь,  десантники вошли  под закопченные  своды, в глаза бросились разбитый пулемет и  пять валяющихся в разных местах  окровавленных  тел в черной униформе.
       А чуть в стороне от них, опустив голову, над прислоненным к стене Балутой, молча  стоял   Флуераш и вздрагивал плечами.
       - Эх, Костя, Костя, - опустился на колени перед мичманом Рыбаков. - Столько горячих точек прошел, а тут такое…
       Постояв несколько минут над телом погибшего товарища, моряки обернули его плащом, бережно уложили в кузов грузовика и занялись осмотром здания.
На первом этаже левого крыла были обнаружены несколько палат, в которых находились два десятка больных с забинтованными головами.
На вопрос Купрума, кто они такие, не последовало никакой реакции.
       - Скорее всего, это те подопытные, о которых говорил врач, - ответил  майор Штейн на вопросительный взгляд Майского. - Вот, поглядите, на это, - взял он за руку одного из лежащих на койках.
На запястье у того синела, состоящая из нескольких цифр, наколка.
        -  И глаза у них какие-то пустые, - наклонился над вторым Ксенженко. -  Вроде не люди, а живые куклы.
        Далее  находилась сияющая белоснежным кафелем и никелем инструментов в шкафах, обширная, с двумя столами, операционная, и три, оборудованных медицинской техникой и приборами, кабинета.
       - Судя по всему, здесь у них целая лаборатория, - заявил Штейн. - И все оборудовано по последнему слову техники.
        В самом последнем,   запертом изнутри помещении, взломав дверь, нашли трех    дрожащих людей в синих штанах и куртках.
        - Это санитары, из заключенных, - перевел их лепет Купрум.
        - Так, пан, - сказал старший, высокий  худой старик, услышав русскую речь. - То правда.
        - Вы русский? - высоко вскинул брови Майский.
        - Я не помню - сморщил тот лоб. - Попал сюда хлопцем, из Майданека. А русины тут есть, там, -  и  указал рукой  себе под ноги.
        -  В смысле? -  переглянулись помощник с Рыбаковым.
        - Понизу карцер,* -  снова тихо сказал  старик, а остальные двое дружно закивали головами.  Потом Драган, так назвал себя санитар, рассказал, что под землей содержатся несколько десятков хефтлингов (незнакомое слово удивило десантников), а ключи от камер находятся у одного из охранников.
        - Это которые стреляли? - кивнул в сторону входа Рыбаков.
        - Так, - последовал ответ. - У шарфюрера Михеля.
        Через несколько минут были принесены ключи, после чего Драган  провел десантников к  завершающей коридор тупиковой стене и нажал там неприметную кнопку.
Стена бесшумно отъехала в сторону, и за ней оказался грузовой лифт.
        -  Шестеро, во главе с Майским и Рыбаковым быстро шагнули внтурь, щелкнули предохранители автоматов,  и тот повлек их  вниз, тихо урча электромотором.
        -  Настоящий каземат, - тихо сказал кто-то из моряков, когда, выйдя из кабины, они шагнули под мрачные своды. 
         Укрепленные сверху плафоны освещали подземелье тусклым светом, воздух в нем был густым и смрадным, где-то скреблись и пищали крысы.
         В первой  открытой Ксенженко  камере, на полу, сидел десяток людей с серыми лицами, которые при шуме открывающейся двери сразу же вскочили и выстроились вдоль стены.
         - Кто вы? -  спросил у них по-немецки Купрум.
        Вперед выступил один, снял шапку и  зачастил  отрывистыми словами.   
        - Он перечислил номера, - взглянул на помощника начхим.
        - Спроси имена и национальность.
        Капитан-лейтенант задал очередной вопрос, ответом было молчание.
        -  Ладно, разберемся потом, мичман, закрывай камеру.
        В трех соседних повторилось то же,  а когда открыли  последнюю, там выругались по -русски.
        -  Точно, славяне,  -   переглянулись моряки, и с интересом уставились на ее обитателей.
        Их было пятеро, заросших многодневной щетиной и изможденных.
        - Ну, здравствуйте, - сказал Майский и чуть улыбнулся.
        - Здрав…,  - прохрипел один из узников, а потом, оглядев вошедших, с криком, - наши!- бросился  обнимать помощника.
        - Ну ладно, ладно, - похлопывая узника по плечам, растроганно пробасил тот. - Для вас все закончилось.
        Когда первые эмоции от встречи улеглись, и арестантам дали хлебнуть по глотку спирта, самый старший из них сообщил, что они  советские офицеры,   попали в плен в Афганистане  и  уже не надеялись на освобождение.
        - Я  майор Андреев, - назвался он.  -  А это мои товарищи по несчастью,  капитаны  Соболев и Маркин,  а также старший лейтенант Бугров и лейтенант Гармаш. Все военные летчики. 
         Спустя час,  приземлившийся  на плацу  дисколет, приняв на борт  Майского с Андреевым и его товарищами, поплыл в небе в сторону залива, а Рыбаков с десантниками  остались на месте.
         Вверху  рассыпался  серпантин полярного сияния...