Я случайно встретил ее на Главной Площади. Она сидела на скамье и курила толстые сигареты с рыжим фильтром. В ее тонких бледных руках даже такая легкая сигарета казалась непосильной ношей.
Ее звали Джулия. Она всегда говорила, что это имя ей дали в честь матушки Джона Леннона, и она этим гордилась. Но все называли ее Крипта.
Нет, подумать только, Крипта! Она действительно темная, мрачная и одета всегда в черные вещи, которые больше ее на пару размеров, но называть девушку Криптой – это слишком.
Сейчас она не улыбалась, только смотрела на свои тяжелые ботинки и думала о чем-то.
Джулия была очень худой, даже скорее тощей. Ее щеки впали, под глазами образовались темные круги. Она была настолько хрупкой, что казалось легкое дуновение ветра может разбить ее, словно хрустальную вазу.
Но, не смотря на нездоровый вид, ее волосы, цвета шоколада, разбавляли все, и были такими нелепыми, будто неподходящими ей, что вскоре она их состригла. Превратив свою шикарную прическу в мальчишеский ежик.
Я стоял на площади неподалеку от нее и вспоминал, какой она была год назад.
Маленькая, красивая девочка, которая всегда улыбалась, задорно смеялась и шутила. Ее всегда окружали друзья. Она часто знакомилась с людьми в кафетериях, на аллеях и площадях, говоря им добрые слова.
Джулия словно светилась изнутри, от нее всегда шло тепло, никто никогда не слышал грубости или мата в свой адрес. Она превращала даже самых злых людей в прекрасные цветы, и ничуть не испытывая при этом дискомфорта.
Я был с ней знаком так же хорошо, как и все остальные. Ее душа была открыта и излучала доброту и позитив. Все тянулись за ней. Даже цветы распускались, когда она проходила мимо них.
Не было человека, который сказал бы про Джулию что-то плохое. Даже врагов у нее не было – все любили ее и питались ее энергией.
Я вспомнил свое знакомство с ней.
Был пасмурный день, небо затянуло тучами, и я как назло поругался с лучшим другом. Выкатив из гаража велосипед, я поехал кататься по городу. Думая о плохих вещах, я мысленно ругал всех и вся. Не успев опомниться, я запнулся колесом о бордюр и полетел на землю.
Разбитое колено и рука были ничем, по сравнению с ее лучезарным лицом, и голубыми, как небо, глазами. Я даже затаил дыхание.
Она подбежала ко мне и села рядом.
-Ну как же ты так умудрился! Зачем ворон считать, а? – совсем незнакомая мне девушка волновалась за меня, как за родного брата.
Я глубоко вдохнул и почувствовал ее тепло и аромат. От нее определенно пахло солнышком.
-Все в порядке, - промямлил я, хотя голова слегка кружилась, - Просто задумался.
-Горе ты луковое, - причитала она, как бабушка, помогая мне встать, а потом сесть на скамейку.
Я смотрел на нее и чувствовал, как мое сердце бьется. Она была такой яркой, необычной, доброй…
Джулия велела сидеть на месте, и куда-то убежала.
Через пять минут она вернулась. В руках у нее был желтый пакет из аптеки.
Она достала оттуда перекись, бинты и пластырь, и начала обрабатывать раны, разговаривая со мной.
-Ты совсем головой не думал, дуреха! – ее причитания были такими родными, что сердце никак не хотело останавливаться, - Ты, конечно, сильно полетел, я думала, что ты совсем голову разбил. Так я перепугалась!
Она перебинтовала мне ногу и руку, а я даже говорить не мог.
-Ты далеко живешь? – спросила она, вставая.
Я помотал головой и указал в сторону ближайших домов.
Она кивнула и помогла мне встать.
-Да что ты, в самом деле! – наиграно разозлился я, - Не инвалид же я!
Она ненадолго замерла, а потом залилась заразным смехом. Я недоуменно посмотрел на нее, а потом и сам начал смеяться.
Она подняла мой велосипед и повела его. Я пристроился рядом, похрамывая.
-Меня зовут Джулия, - она улыбнулась и протянула руку.
Я пожал ее мягкую и теплую ладонь и представился.
-Ваня.
По пути до моего дома мы разговаривали, и я успел узнать о ней почти все – настолько она была открыта и доверчива. Мне совсем не хотелось с ней расставаться, а она будто прочла мои мысли.
-Мы с ребятами обычно сидим на Главной Площади, - улыбнулась она, прощаясь, - Если захочешь – приходи, я буду очень рада тебя видеть.
Я кивнул и поблагодарил ее за помощь. Но мне казалось, что этого было недостаточно. А она просто упорхнула, как маленькая колибри, оставив после себя тепло в груди и солнечный аромат.
Потом я пришел в то место, про которое она мне сказала, и встретил там разных людей. Джулия познакомила мне со всеми и весь вечер не давала скучать. Я стал очень дружить с ней и ребятами.
Она изменила меня, давала надежду, говорила верить в лучшее. И вскоре я будто заразился ее теплотой и радостью, и стал очень сильной меняться.
Родители не понимали, почему я стал таким добрым, и постоянно приговаривали «интересно, чья же эта заслуга?», а я только отмалчивался и всегда бережно хранил все воспоминания о Джулии.
А сейчас она стала словно черным омутом, и хотя я отказывался верить, но прозвище Крипта невероятно ей подходило.
Она сидела на той же скамейке, на которой мы всегда собирались и веселились. Сидела одна и курила дешевые сигареты. Никто и никогда не мог бы представить Джулию в таком состоянии, но все знали, что именно произошло.
После того, как я с ней познакомился, она встретила человека. Человека, который ей совсем не подходил.
Он был старше ее, был ее полной противоположностью. Его звали Максим, но Джулия предпочитала звать его Мэкс, на английский манер, в редких случаях она звала его полным именем – Максим. Мы звали его Максом.
Он по натуре холерик. Очень спокоен. Кажется, что вот-вот взорвется, но ничего подобного не происходило. Ему удавалось быть непревзойденным посредником. Он был вынослив и гибок. Хорошо знал свои возможности. Если Максим бывал сосредоточенным, то весьма преуспевал в обществе. Это экстраверт, обладающий даром взаимопонимания и врожденной дипломатии. Объективен. Необыкновенно быстро находил выход из любой сложной ситуации, очень решительный. Умел убеждать людей. Он зацикливался на своей гордости и гоноре. Особенно следил, чтобы кто-либо не воспользовался его щедростью. Учился у жизни, а не в университете. Имел хорошую интуицию, и к тому же был неплохим психологом. По характеру прямой и открытый, но хитрый.
Вот такой Мэкс повстречался нашей Джулии.
Вроде весь он такой был складный, правильный, красивый. Но нам он не нравился.
Во-первых, потому, что он менял Джулию. Она становилась закрытой, неулыбчивой, млела от своего Мэкса, и практически перестала общаться с друзьями. Нет, для других она и не менялась вовсе, но те, кто знал ее хорошо и много – замечали перемены в ее характере.
Максим вообще не улыбался. Ни разу я не слышал его смеха, или настоящей искренней улыбки.
В основном он был нахмурен, только иногда ухмылялся краешком губ, но юмористом он был отменным. Все девушки падали от его шуток, и млели, когда он поправлял волосы рукой. Он чувствовал свое превосходство над другими и наслаждался этим.
Он нравился мне только по одной причине: он совершенно искренне любил Джулию. И она его тоже.
Они вместе идеально дополняли друг друга, хорошо смотрелись. Они словно созданы были друг для друга – настолько они были правильной парой. Все им завидовали.
А я немножечко ревновал. Джулия никогда не обращала внимания на меня, считала просто другом, да и парня у нее до Мэкса не было никогда. Я хотел быть ее первым и единственным, но Максим оказался лучшей парой для нее.
Я грустил, но не часто. Если Джулия счастлива – то и я счастлив.
Самое странное в их отношениях это то, что они ни разу не поругались. Никогда никто не видел, чтобы они ходили порознь. Никогда Джулия не рассказывала нам про ссоры, которых скорей всего и не было. Максим всегда подстраивался под нее, уступал ей в чем-то – он любил ее.
Я всегда поражался, как такой спокойный рассудительный человек так долго находится с яркой взрывной Джулией. Это было таким «любовным» парадоксом.
Спустя целый год, однажды осенью, Джулия пришла на Главную Площадь одна, и ее никто не узнал.
Под глазами были темные мешки, сами глаза опухшими и красными. Губы ее чуть подрагивали, она была на грани срыва. Ее руки тряслись, а ноги подкашивались. Волосы были грязными и растрепанными, одежда была чужой, в которой я узнал футболку и кофту Мэкса.
Никто и никогда не видел Джулию такой.
Она села на скамейку, словно призрак. Мы порядком запаниковали. Даже не знали что сказать – настолько она была разбитой.
Я сел перед ней и тихо спросил: «что случилось?»
Ее губа дернулась.
-Максим… уехал… - сказала она, и, уронив голову на руки заплакала.
Я видел разные слезы. Я видел, как плачет мама, когда умер ее любимый попугай – это были слезы горя, она плакала навзрыд. Я видел, как плакала моя бывшая девушка, когда я сказал, что нам нужно расстаться – это были слезы жалости, она всхлипывала.
А Джулия плакала тихо, не издавая ни одного звука. Слезы просто без остановки катились по ее щекам, а лицо было словно изуродовано этими слезами.
Знаете, лучше пусть девушка кричит, когда плачет, чем молчит. Это было действительно страшно.
И вот тогда она превратилась в Крипту.
Сейчас я смотрел на нее, и мне хотелось кричать. Какого черта мир так несправедлив?! Почему именно она? Эта девушка отдала всю себя этому миру! Помогала всем, кого видела, была добрее всех, кого я когда-либо знал! Так почему именно с ней обошлись так жестоко? Я совсем не понимал этого.
Мне было жаль ее. Хотелось подойти и успокоить ее, сказать, что я буду рядом. Но я просто не мог увидеть у нее потухший и отсутствующий взгляд.
После ухода Мэкса прошло уже полгода, но ей становилось только хуже. Она была похожа на увядший цветок.
В данный момент я так ненавидел Максима за то, что он бросил Джулию. Ненавидел его за то, что он вообще существует, или когда-то существовал. Я готов был убить его, вернуть время назад и не дать им познакомится – все, что угодно, лишь бы Джулия не превратилась в Крипту.
Она встала, и медленно направилась в сторону дороги. Я пошел за ней, сохраняя дистанцию.
Джулия как-то даже сама тянула себя к земле, горбилась и потускнела. Мне хотелось проклинать весь мир за то, что он сделал ее такой.
Джулия подошла к самому краю дороги и…
Все произошло слишком быстро. Быстрее, чем я опомнился.
Небольшая серебряная «тойота» снесла Джулию, и та упала на тротуар. Машина сильно подкинула ее, а Джулия свалилась, словно тряпичная кукла. Время будто замедлилась.
Я побежал к ней. Вокруг уже начали собираться люди, что- то причитать, но я ничего не слышал.
Я взял Джулию на руки.
-Жива! Слава богу, жива! – воскликнул я.
Она медленно повернула голову в мою сторону.
-Мэкс? Это ты? Я знаю, что ты… - она шептала, делая большие паузы в словах, - Я так долго ждала тебя…
-Тише, тише! – сказал я ей, - Тебе нельзя говорить.
Вокруг нее уже образовалась лужа крови. Скорая подъехала довольно быстро, и я передал Джулию в машину. Высокий врач перегородил мне дорогу.
-В машине могут находиться только родственники. Вы ей кто?
-Я ее брат, - не задумываясь, сказал я, - У нее больше никого нет.
Врач пропустил меня в машину. Я сел рядом и взял Джулию за руку. Она была холодной и влажной.
Она повернула ко мне затуманенный взгляд.
-Ваня? – она была удивлена и расстроена, - Ваня… - ее голос тут же поменялся, смягчился, - Это ты меня спас… Ведь все в порядке, правда?
Я сказал ей, что все в порядке, и она потеряла сознание.
В больнице сказали, что Джулия чудом осталась жива. От удара она сломала себе два ребра и руку. Повредила обе ноги и получила серьезное сотрясение.
Врач сказал, что у нее могут быть осложнения от удара головой, но сделать ничего нельзя.
Я сидел у нее в палате и держал за руку. Лишь бы все обошлось.
Она ненадолго очнулась и снова заговорила.
-Максим, не бросай меня, пожалуйста… - по ее щекам потекли слезы, - Обещай, что будешь держать меня за руку, когда я проснусь.
-Обещаю, - сказал я, и сжал ее руку.
Я обещал себе, что должен изменить ее жизнь. И пусть я не Максим, и она меня не любит, так как его, но она должна жить! Должна стать привычной Джулией, и не быть Криптой.
Я говорил ей в больнице, что она обязательно поправится, и мы уедем к синему-синему морю, станем жить душа в душу. Я буду готовить ей завтрак, а она будет стирать мои рубашки.
Я сказал, что когда она очнется, я обязательно буду рядом. Буду для нее Максимом.
Но она так и не очнулась.
***
Мы хоронили ее втроем: я и ее родители. Никто, кроме нас, не знал, что Крипта умерла. Все хотели, чтобы она оставила в их сердцах только хороший отпечаток, никто не хотел, чтобы она стала Криптой. Все навсегда запомнили ее Джулией и отказывались верить в ее смерть.
А я считаю, что она слишком любила Максима, и поэтому не смогла больше жить без него. Сердце атрофировалось от боли, которую он причинил. И за это я его ненавидел. Никто ведь не знал почему он ушел.
А через пару недель, когда я пришел на кладбище в очередной раз, положить цветы, я увидел возле могилы Джулии высокого молодого человека.
Я сразу узнал в нем Мэкса. В тот момент, я хотел подбежать к нему и сказать все, что я о нем думаю, ударить его, вправить мозги. Но потом передумал.
Нет, не потому, что испугался, а потому, что я увидел в его руке трость. В моей голове все сразу встало на свои места, и хотелось кричать от несправедливости и жестокости этого мира…
Он отходил от плиты, нащупывая тростью землю. По его щекам текли тихие кристальные слезы, а глаза были плотно закрыты…