«Паровоз - хорошо, пароход - хорошо, самолёт - ничего, а олени лучше!» - пел незабвенный Кола Бельды в популярной когда-то песне. И действительно - были времена, когда олени оказывались наиболее подходящим, а подчас - единственно пригодным для условий Заполярья транспортным средством. Например, в войну на наших северных аэродромах оленьи упряжки использовали даже для позвоза авиабомб прямо к самолётам, готовившимся к боевому вылету.
В семидесятые годы в Оленьей губе, где стояла дивизия подводных лодок, никаких оленей, конечно, не было. Зато там на береговой базе жил конёк по имени Васька. Для того, чтобы он работал, не нужны были ни бензин, ни тосол, ни масло, ни аккумулятор - только сено и вода. Торпеды на нём, конечно, возить было нельзя, зато продукты для камбуза - запросто!
Васька никогда не отказывался работать, не упирался, не лягался. Правда, как-то раз он проявил норов, укусив за спину одного из подводников - но на это у Васьки, как ему, наверное, показалось, были свои основания. Человек нарушил его «личное пространство», поднырнув на узкой тропинке под лошадиную морду (обойти Ваську мешала стена здания с одной стороны и глубокий снег - с другой). Видно, прав был сэр Уинстон Черчилль, служивший в кавалерии в пору своей молодости, сказав, что лошадь - это то, что опасно спереди и сзади и очень неудобно посередине...
А вообще-то коняга был послушным, смирным и беззлобным. Он исправно возил грузы по оленегубским дорогам: туда-сюда, вверх-вниз, зимой и летом, кивая в такт шагам своей большой головой.
Васька был всеобщим любимцем и постоянно привлекал внимание к своей персоне, а иногда поневоле оказывался даже участником скандалов.
Курсанты высших военно-морских училищ, проходивших в Оленьей губе стажировку, завели моду отмечать последний день перед отъездом с Севера тем, что в предутренние часы, пользуясь дремотным состоянием дежурных и дневальных, заводили конька в одну из казарм. Акция считалась наиболее успешной, если удавалось затащить животину не не первый, а на второй (ещё лучше - на третий) этаж.
Кому-то потом бывало смешно, а кому-то - очень обидно. Одно дело - стандартная ситуация, когда внезапно прибывший начальник трогает за плечо задремавшего дневального, а тот, глядя «глазами бешеной селёдки», уверяет: «А я не спал!». Совсем другое - объяснять ему, каким это образом прямо у тебя под носом в помещении войсковой части вдруг возникла настоящая, живая лошадь...
Надо полагать, дежурно-вахтенная служба далеко не всегда оказывалась застигнутой врасплох и периодически отлавливала шутников прямо на месте преступления.
Однажды зимой несколько пятикурсников вернулись в родное училище из Оленьей губы «со следами насилия на лице». На разборе, проходившем в актовом зале под руководством самого начальника училища, преподаватель, который руководил стажировкой в Оленьей, так доложил свою версию произошедшего:
- Товарищ адмирал, во время стажировки наши курсанты были на танцах. По окончании мероприятия они пошли провожать домой девушек - а их в Оленьей губе две - и этого местное население им не смогло простить...
Ну что же - вполне правдоподобно (естественно, за исключением названного количества девушек). Доблестные рыцари пострадали в битве за сердца прекрасных дам!
Но не исключено, что всё было не так романтично... Ребят вполне могла поймать дежурно-вахтенная служба при попытке завести лошадь в казарму и поступить с ними почти так же, как это делали в деревнях с конокрадами.
Правда, есть и ещё одно предположение. Вполне возможно, Ваське, в конце концов, надоело карабкаться по узким, скользким, неудобным каменным ступеням, потом слушать чьи-то крики, ругань (в том числе - и в свой адрес), а затем спускаться по тем же ступеням вниз (что ещё труднее). И тогда он, не желая больше быть послушным орудием в руках бесчинствующей молодёжи, вдруг осмелился не подчиниться людям и даже оказал сопротивление. Наверное, в ту ночь Васька впервые в своей жизни пожалел о том, что он не олень с крепкими ветвистыми рогами...