начало:http://www.proza.ru/2013/04/24/916
«В первый день первой пулей…»
Часть вторая
1
Мне захотелось узнать, почему именно этот человек убил меня…Смогу ли я, по силам ли мне такое? Моя сестра меня заверила, что это вполне выполнимо. Ведь после смерти ничего не заканчивается, это просто дверь в следующую комнату. И в этой комнате мои возможности просто безграничны…
Вскоре я уже знал, что моего убийцу зовут Гулям Исмаил. На момент моей гибели мы были ровесниками – нам было по девятнадцать лет. Но как этот парень оказался в отряде моджахедов?
Сестра привела меня в комнату, в которой прежде не приходилось бывать. Нонна усадила меня в кресле и нажала какую-то кнопку. На большом плоском экране, как в кино, появилась картинка, а спустя мгновение приятный голос стал комментировать изображение. Спустя несколько минут я даже вздрогнул от неожиданности. Душманы!..
Душманы уже несколько часов поднимались отрогами Торгар – Чёрных гор. Афганская граница осталась далеко позади. По ущелью Навои моджахеды двигались без особой осторожности: оно считалось вотчиной «исламской партии Афганистана» (ИПА), так как контролировалось вооружёнными формированиями муллы Гафура.
За проводниками не спеша двигался главарь банды Саид Алихан в окружении телохранителей. Позади него, тоже в плотном кольце людей, налегке шагал крепко сбитый, с жестким взглядом бородач, державший на плече американскую винтовку М-16. Одеждой он не выделялся: был, как все. В холщовой длиннополой рубахе, в сандалиях на босу ногу, через плечо перекинута чадар – накидка, из-под которой выглядывала брезентовая сумка с запасными магазинами и гранатами. Только приближённые главаря знали, что переодетый в афганскую национальную одежду крепыш – офицер спецслужбы Пакистана Гуль Исар, он же старший группы пакистанских советников в одном из центров военной подготовки контрреволюционеров под Пешаваром. Зато в отряде все помнили суровый наказ самого Гульбеддина: за жизнь «уважаемого» Исара каждый в группе отвечает головой. Если с ним что-нибудь случится – смерть постигнет весь их род…
Не первый раз советник Исар тайно проникал на территорию Афганистана. И всегда, где бы он ни появлялся, гремели взрывы мин, пылали мирные грузы в автомашинах, расстрелянных из засад, погибали партийные активисты.
Излюбленным пристанищем Гуль Исара были Чёрные горы – главный плацдарм контрреволюционных сил, действующих в провинции Нангархар. Район этот глухой, труднодоступный, рядом – граница Пакистана. Если придётся туго, можно улизнуть через границу. Вот и сейчас путь Исара лежал в уезд Сурхруд, что находится в самом центре Чёрных гор. Пакистанец имел задачу лично проконтролировать, как в условиях национального примирения ведут тайную войну вооружённые группы ИПА. Надеялся он встретиться и с Гулямом Исмаилом, которого самолично приметил еще два года назад в центре военной подготовки и рекомендовал назначить командиром группы.
До уездного центра Сурхруд, где базировалась группа Исмаила, уже было рукой подать. Однако последние километры основательно вымотали людей, и Алихан подал знак отряду остановиться, сделать привал близ кишлака Кичаго. Душманы повалились на камни, принялись жевать насвай – местный наркотик. Алихан с Исаром потянулись к термосам с горячим чаем, разломали засохшие лепёшки.
Внезапно из-за ближних скал ударили слепящие пулемётные трассы, затем прогрохотали взрывы гранат. Всё было кончено в считанные минуты. Попавшая в засаду банда почти не сопротивлялась. Первыми же очередями были сражены главарь Саид Алихан и пакистанский советник Гуль Исар. Пакистанцу так и не суждено было узнать, что заманил в засаду банду с иностранным гостем именно Гулям Исмаил, перешедший в дни примирения на сторону народной власти.
Советника Исара, несмотря на его маскарад с переодеванием, Исмаил узнал сразу. Это он и его подручные сделали из него убийцу ни в чём не повинных людей.
Семнадцатилетним парнишкой попал в душманскую банду Гулям Исмаил. Забрали насильно, под угрозой расстрела. Случилось это в кишлаке Канда, что в провинции Лагман, где он гостил у родственников. А вскоре его с группой таких же молодых афганцев через границу доставили в один из учебных центров боевой подготовки, что в пятнадцати километрах от Пешавара, а точнее, заточили в лагерь, обнесённый колючей проволокой со сторожевыми вышками по углам. И началась ежедневная двенадцатичасовая муштра под руководством «белых», как называли в лагере иностранных советников из Западной Европы и Америки. Вскоре из курса выделили человек двадцать парней, знающих грамоту, отличающихся здоровьем и сообразительностью. Среди них оказался и Исмаил.
Их усиленно натаскивали тактике партизанской войны, методам устройства засад, способам проводки караванов. Этот спецкурс и вёл советник Исар. Он был в приятельских отношениях с тремя американскими советниками, курирующими их обучение. Иногда Исар появлялся в пакистанской офицерской форме и корчил из себя большого начальника. Хвастал подарками американских друзей, в частности новенькой винтовкой М-16. Кстати, стрелять он из неё любил. Однажды, улыбаясь, застрелил муллу из соседнего лагеря афганских беженцев, вина которого была лишь в том, что он зачитал вслух письмо, пришедшее из Кабула с призывом к соотечественникам возвращаться на родину.
Именно в этот день Исмаил понял, что его жизнь не стоит и гроша, что он стал пешкой в руках главарей контрреволюции, пакистанских спецслужб, иностранных советников. Поэтому через несколько месяцев после объявления правительством ДРА национального примирения он сдался народной власти. Вместе с ним добровольно сложили оружие ещё двадцать человек. Все они на коране поклялись бороться за установление мира в их провинции.
Изображение погасло, включился свет. Нонна всем корпусом повернулась ко мне на соседнем кресле.
-Ну, Малыш, всё понял? Парень, убивший тебя и твоего лейтенанта, сам вынужденно стал моджахедом. Но он расквитался с тем, кто сделал его таким. Я могу ещё поискать информацию об этом Гуляме. Мы можем заглянуть в его детство или даже увидеть Исмаила спустя несколько лет после этого эпизода. Хочешь?
Сказать, что я был удивлён, значит, ничего не сказать. Я был просто потрясен. Вот это возможности! Так и не смог к этому привыкнуть. Конечно, я согласился.
Повозившись с небольшой чёрной коробочкой, Нонна вновь погасила свет и включила экран. Тут же заговорил прежний голос:
«США и его стратегический союзник Пакистан делали всё, чтобы ещё сильнее раздуть пламя необъявленной войны на афганской земле, сорвать процесс национального примирения, проводимый НДПА, революционным правительством. Этим же были заняты вкупе с главарями афганской контрреволюции иностранные военные советники. Для подготовки боевиков была создана разветвлённая сеть специальных учебных центров и военизированных лагерей, где инструкторы из США, Великобритании, Франции, ФРГ, Пакистана, Ирана обучали душманов жечь, грабить, убивать.
Учебных центров душманов, размещённых на территории Пакистана и Ирана было около двухсот. Срок обучения различный – от нескольких недель до шести-восьми месяцев. Наиболее крупные центры подготовки были в Варсане, Читрале, Пешаваре. Они имели собственные полигоны, где мятежники в условиях, максимально приближённых к боевым, отрабатывали способы организации засад, налётов, нападений на посты, совершения диверсий на коммуникациях. В последнее время душманов привлекали к военным маневрам вооружённых сил Пакистана. Некоторые из них проходили подготовку непосредственно в подразделениях пакистанской армии. Мятежники, обучающиеся в центрах на территории Ирана, в принудительном порядке привлекались на ирано-иракский фронт, носили форму иранских военнослужащих».
-Что это показывают?
Не выдержал я через пару минут.
-Ой, прости, это продолжается прежняя информация, которую я запросила. Убрать её? Правда, тут чуть-чуть осталось.
-Ладно, оставь. Дослушаем.
«Каждый центр по обучению моджахедов имел свой профиль. Например, в Оттоке готовили террористов-подрывников, в Мирали – натаскивали в организации террористических актов, в Тураге – специалистов по ведению разведки. Особое место в подготовке душманов в последнее время занимает обучение боевому применению зенитных ракет «Стингер» и «Блоупайп». Таких специалистов под руководством американских советников готовили в центрах подготовки, расположенных в пакистанских городах Варса, Навагай, Садда, Тхал. Контроль за подготовкой душманов осуществлял расположенный в Исламабаде координационный центр, в состав которого входят представители штаб-квартир контрреволюционных организаций и иностранные советники. Центр обобщает опыт боевых действий на территории ДРА, составляет учебные пособия и программы, подбирает преподавателей.
Тематика разработанных иностранными советниками учебных пособий разнообразна: «Уроки партизанской войны», «Сто пятьдесят вопросов и ответов по партизанской войне», «Партизанская война с точки зрения ислама»…
Деятельность иностранных советников не ограничивается только обучением душманов в центрах подготовки. Нередко советники вместе с подготовленными отрядами пересекают границу ДРА и участвуют в боевых действиях, готовят обстрелы важных объектов, проведение диверсий и террористических актов.
На вторую половину 87-го на территории страны находилось около трех тысяч иностранных советников и специалистов. За год нашли смерть на афганской земле около ста иностранных советников. Одним из них был пакистанец Исар».
2
Это можно было бы назвать «документальным фильмом», иного подходящего названия я назвать не могу. Через некоторое время мы снова сидели с сестрой в «кинозале» (так я стал называть эту чудесную комнату) и «черпали информацию», которая демонстрировалась на экране под ровный голос пояснений.
Гулям Исмаил родился в провинции Газни. Там прошло его детство и юность. Кроме него в семье было ещё два старших сына. Что он помнил из детских впечатлений? Жили не богато, но и не бедствовали. На долгие годы запомнилась поездка с отцом в Газни. Точнее, это было настоящее путешествие: где-то они шли пешком, где-то ехали на попутном транспорте.
Их местечко Банда-Сарде располагалось в 25 км от центра провинции. Оно представляло собой скопление нескольких саманных построек на берегу небольшой речушки Джильга. На юге, прямо за рекой, вплотную поднимались набегающие друг на друга, как волны, холмы, за которыми виднелось селение Сарде. К северу, до самого Газни, простиралась ровная неоглядная степь со скудной растительностью. Правее, у подножия будто нарисованных у горизонта гор, проходил путь на город Гардез. В той стороне, на расстоянии два-три км от Банда-Сарде, возвышался среди обширной равнины одинокий каменистый холм Мурсель, на вершине которого виднелись развалины каменных укреплений – свидетели былых сражений афганцев с завоевателями.
На западе тоже степь до самой дороги на город Кандагар. На восток протянулась холмистая долина. Вдали переходящая в голубую степь, а на горизонте за лёгкой дымкой виден силуэт синих гор. Пересекая речку по каменному мосту, шла дорога на селение Ургун и далее, к пакистанской границе.
Все, кто впервые оказывался в Банда-Сарде, испытывали трудности от недостатка кислорода, это давала себя знать высота. Если Газни расположен на высоте около 2400 м над уровнем моря, их селение вознеслось ещё выше. При ходьбе люди ощущали некоторую слабость, покалывание в сердце, появлялась одышка. В ушах стоял лёгкий шум, горло пересыхало. Но постепенно новички приспосабливались к новым условиям жизни. Даже могли спокойно работать.
Климат у них был намного прохладнее, чем, например, в Кабуле. Хотя в те дни осень только начиналась, по ночам было холодно, и температура утром не превышала десять градусов тепла. Чувствовалось приближение зимы, холодной и снежной в этих местах.
Несмотря на то, что район Газни лежит гораздо южнее Джелалабадской долины, здесь уже не увидишь сахарного тростника, риса и тем более финиковых пальм – наглядный результат разницы в высоте над уровнем моря, достигающей почти два километра.
На пути у Гуляма Исмаила и его отца, Хаджи Мухаммада, оказалась деревня Кала-Нияз. Но что это? Как заворожённый смотрел одиннадцатилетний Гулям на открывшееся зрелище.
На ровной площадке у дороги, возле развесистых гязов, толпятся люди, среди них много детей. Несколько мужчин образовали круг. На середину вышли два барабанщика, начался афганский национальный танец атан, удивительно ритмичный и живой. Танцоры двигались по кругу сначала медленно. Потом всё быстрее и быстрее, резко поворачивались, встряхивая головами и хлопая в ладоши. На крышах нескольких домов, обнесённых дувалом, показались женщины, оживлённо о чём-то переговариваясь. Оказалось, в деревне свадьба, и по этому случаю были устроены торжества. Досталось угощение и двум путникам.
Отдохнув и поблагодарив за гостеприимство, Хаджи повёл своего сына дальше. Равнинность местности обусловила и характер планировки поселений. Дома здесь стояли обособленно один от другого или небольшими группами. Строительный материал тот же, что и в их Банда-Сарде, что и в большинстве районов Афганистана – глина. На некоторых постройках можно было увидеть куполообразные крыши. Они возводятся из саманного кирпича и совершенно не требуют древесины, остродефицитной в этих местах. Около жилья возвышались кое-где небольшие пирамидки заготовленного на топливо кизяка.
В одном из сёл Гулям с отцом остановились у глинобитного домика, откуда доносился мерный стук двигателя. Это была дизельная мельница. Возле неё толпились люди, лежали мешки, стояли верблюды. Внутри мельницы после яркого солнечного света им показалось почти темно: свет проникал сюда лишь из небольшого квадратного отверстия. У своих мешков на корточках сидели несколько крестьян. От грубомолотой муки, струящейся в подставленные мешки, поднималась серая пыль, заполнявшая всё помещение. Пыль покрывала лица и одежду людей.
Отец объяснил сыну, что такие мельницы встречаются во многих селениях провинции. Мельницы с другими видами силовых установок соорудить здесь практически невозможно: ветряную - не из чего, водяную – негде, вокруг ни реки, ни мало-мальски подходящего ручья. На равнинной местности к югу от Банда-Сарде, припомнил отец, если ехать в сторону Ургуна, можно увидеть несколько водяных мельниц, установленных на пересыхающих речках. Эти мельницы имеют своеобразную надстройку, непременный элемент которой – глиняная башня в виде усечённого конуса. Расположившись ночью на её плоской крыше, хозяин мельницы чувствует себя в безопасности и от шального дикого зверя, и от «лихого» человека. В жару здесь прохладнее, чем внизу.
Подкрепившись припасённой едой и отдохнув неподалёку от мельницы, Хаджи Мухаммад с сыном двинулись дальше.
Несмотря на начало сентября, на полях стояли ещё не убранными пшеница, ячмень, кукуруза. Местами возвышались своеобразные шалаши с плоской крышей – «чапари», сооружённые из хвороста и сухой травы, на четырёх высоких столбах или жердях. В таком шалаше сидит сторож, оберегающий посевы от налётов птиц и набегов животных. Устройство шалаша на некотором возвышении от земли оправдано тем, что оттуда лучше видно, там прохладнее и безопаснее.
Ближе к городу стали попадаться и убранные поля. Среди них то там, то тут на небольших выровненных площадках по расстеленным жёлтым стеблям пшеницы ходили пары волов, таща за собой сплетённую из хвороста и нагружённую для балласта землёй волокушу – орудие молотьбы. Рядом, словно обыкновенные куры, мирно паслись дикие голуби. Дерзкие вездесущие воробьи большими стаями перелетали с места на место, собирая «свою» долю урожая.
У самого Газни, на разном удалении от дороги, одиноко стоят два старинных, устремлённых ввысь минарета, искусно отделанные узорной кладкой кирпича и резной терракотой. Мечети, которым они принадлежали, давно уничтожены неумолимым временем. А минареты пережили века, сохранив для потомков нетленные образцы древней культуры Афганистана. Это знаки былого величия города относятся к XII и XIII векам.
3
Сердцем города можно назвать газнийский базар, имеющий свои достопримечательности, которые выделяют его среди других городских базаров страны. Отец с сыном шли по торговым рядам и вдруг набрели на лавочку, товары которой привели бы в восторг любого историка или археолога, не говоря уже о маленьком мальчике. Здесь продавались большие старинные пистолеты с костяными рукоятками, тяжёлые кремневые ружья, кинжалы, мечи, луки со стрелами, пороховницы, круглые кожаные щиты с металлическими набойками, высокие сёдла, тяжёлая конская сбруя и другие предметы старины, найденные при раскопках древнего Газни. Здесь можно было увидеть монеты греческие, бактрийские, фракийские, кушанские, индийские, древнегреческие, монгольские.
Несколько дуканов до отказа были заставлены начищенной до блеска медной посудой ремесленников. Славится она на весь Афганистан. Торгуют и бараниной, разнообразными овощами, свежими и сушеными фруктами.
В высохшем русле реки Газни, чуть выше моста, живописное скопление верблюдов и осликов, предназначенных на продажу. Верблюдов в этом районе много. Местное население используют этих животных для перевозки грузов на большие расстояния. На них везут в город рис или муку для продажи, а обратно – солому, купленную для топлива и на корм скоту.
Здесь купил ослика и отец Гуляма. На него стали грузить различные покупки, которые приобрели на этом, а также на базаре старого города. Туда они попали, пройдя через старинные каменные ворота. Узенькие улочки, круто извиваясь, поднимались вверх. Навесы над дуканами создавали здесь полумрак. Местами улочки были полностью накрыты циновками.
В старом городе торговали галантереей, ремесленными изделиями, легкими бумажными и шёлковыми тканями.
На этом базаре поинтересовался отец мальчика и изделиями из серебра. Что-то он даже купил. Он, например, рассматривал традиционные узкие браслеты – «кара», очень широкие – «чури», которые носят женщины, украшение на лоб – «матика» и нагрудное – «таук». Здесь же продавались специальные футлярчики для амулетов, серебряные кольца с написанными чернью изречениями восточной мудрости.
На газнийском базаре, как и по всему Афганистану, вместе со взрослыми в деловой жизни принимают участие и дети. Хаджи Мухаммад переговорил со своим знакомым дуканщиком, тот подтвердил готовность взять в помощники двух его старших сыновей. Настроение отца Гуляма сразу поднялось, он даже стал улыбаться. Ещё бы – его дети «выйдут в люди». Ничего, со временем он и младшего сына определит в торговлю. Это всё-таки выгодное дело. А вот его крестьянский труд очень трудоёмок – надо работать день и ночь, не разгибая спины, чтобы хоть немного заработать для покупки необходимого.
Обратный путь домой прошёл без происшествий… Через три с половиной месяца начался новый период жизни для всего Афганистана - в страну вошли «шурави».
В свои отряды моджахеды забирали Гуляма Исмаила дважды, причём оба раза он оказывался в отъезде из своего родного поселения Банда-Сарде. Первый раз это произошло через два года, ему едва исполнилось тринадцать. Ездил к тётке в кишлак под Гардезом. Ночью пришли мужчины, сказали, мол, поднимайся, а потом спросили: «Заработать хочешь?» «Кто ж не хочет, но я из-под Газни, домой надо».
Тогда бородатые мужчины сказали: «Собирайся, пойдёшь с нами». Двое суток держали в горах. Потом погрузили на верблюдов тюки, ящики и пошли в сторону Кабула. Там напоролись на патруль. Начался бой. Гулям почувствовал, как ногу что-то обожгло. Он упал. Быстро накрылся старенькой лонги – узенькой полоской материи. Когда мятежники поняли, что надо всё бросить и уходить, иначе полягут под пулями солдат афганской армии. Они пристрелили верблюдов, потом мальчиков-грузчиков, захваченных в кишлаках вблизи Гардеза, добили своих раненых. Гулям видел всё это из-под лонги. Они бы и его убили, но подумали, что он уже мёртв. К счастью, пуля лишь оцарапала ногу, не причинив большой беды.
Позже он узнал от афганских солдат, участвовавших в том бою, что раненых добивали выстрелами в лицо, чтобы не смогли опознать, кто откуда: тогда можно было бы выйти на след их базы.
Через четыре года Гулям Исмаил снова оказался в отряде мятежников, но тогда ему «открутиться» уже не удалось – его переправили в один из центров подготовки в Пакистане. К тому времени оба его старших брата, Мазулла и Бисмулла, ставшие солдатами правительственных войск, погибли друг за другом в боях с моджахедами. Отец его, Хаджи Мухаммад, погиб во время ракетного обстрела, обрабатывая свой клочок земли. Мать Гуляма, Санзала-ада, с внучкой чудом спаслась. После гибели мужа, двух сыновей и пропажи младшего, она переехала в Кабул к сестре. А уже через несколько месяцев записалась рядовым бойцом в формирующийся полк. С той поры с автоматом она уже не расставалась. Не знала она только того, что теперь с сыном своим оказалась по разным сторонам баррикады… Свой выбор женщина сделала осознанно. Надо знать положение женщины-мусульманки, совершенно бесправной, униженной, которой нельзя было лица открыть, на улицу выйти без разрешения мужа.
…Тот бой, первого апреля 87-го, Гулям Исмаил совершенно не запомнил. Была обычная работа – «шурави» наступали, стараясь снять блокаду кишлака, в котором находился гарнизон правительственных войск. Они не позволяли этого сделать. Но, похоже, силы были на стороне русских. Им осталось захватить одну сопку, нависающую над кишлаком. После этого всё будет кончено. Гулям вспомнил свою первую воинскую специальность – снайпер. Он тщательно прицелился и выстрелил раз, другой. Двое наверняка были поражены. После этого он отдал приказ своему отряду на отход. Пути были намечены заранее – он хорошо изучал военную науку в Пакистане, поэтому предусматривал все возможные варианты боя.
… А спустя несколько месяцев Гулям Исмаил со своим отрядом сложил оружие. Но в качестве «подарка» он преподнёс голову пакистанского советника Гуль Исара. Это обеспечило ему неприкосновенность и доверие от официального правительства. А ещё он смог разыскать свою мать...
-Не могла спокойно смотреть, как этот Гулям целится из снайперской винтовки, ведь одна из пуль предназначалась именно тебе, мой дорогой Димочка. Всё уже случилось, ничего уже не изменить - не поправить, но я так переживала за тебя. Теперь ты знаешь всё об этом своём убийце.
-А можно его увидеть сейчас. Жив ли он? Что с ним стало после перехода на сторону правительственных войск? Что скажешь, Нонна?
-А сколько лет прошло на земле после твоей гибели, Малыш?
-Почему лет. Я думаю, прошло не больше двух-трёх месяцев.
-Нет, дорогой мой. Прошло уже три года. Больше года, как страну покинули советские войска. Афганцы теперь остались один на один со своими врагами. И им очень нелегко. Ладно, давай еще посмотрим на этого Гуляма, да будем заканчивать с ним. Удивительно, но я даже устала. Никогда не испытывала здесь ничего подобного.
…У низкого столика, уставленного чашками с зелёным чаем, сидит настороженный человек в чалме. Его смуглое лицо обрамлено пышной чёрной бородой. Длинные, тонкие пальцы как бы сами собой перебирают чётки, на одном – массивный золотой перстень с бирюзовым камнем. Рядом с чашкой бородач положил портативную японскую рацию. Она включена.
Я смотрю на него, и мне становится не по себе. Этот человек отнял мою жизнь. Отнял жизнь моего командира, лейтенанта Варнавы. А сколько еще людей полегло от его рук?! Мог ли я знать, что вот так «из другого мира» буду наблюдать за ним, буквально смогу читать его мысли.
В августе 87-го после длительных переговоров Гулям Исмаил вместе со своими людьми заключил договор о сотрудничестве с правительством. С тех пор он уже не бандит и не душман, как его называли «по эту сторону баррикады», а командир добровольческих формирований, отвечающих за оборону Кабула.
После окончания подготовки, Гулям был переброшен из Пакистана, доказывал на деле, что не зря были потрачены деньги на его обучение, служил верой и правдой ИПА. Однако прошло время, и он всё чаще станет задумываться о том, что происходит и почему конца не видно войне?
В начале года он узнал о предложениях Кабула по национальному примирению, о том, что всех таких, как он, приглашают к переговорам, гарантировав им полную безопасность. Ловушка? Многие его знакомые полевые командиры категорически отказывались от каких-либо контактов с властями, настаивая на том, что надо вести джихад до победы. До победы? Но кто будет радоваться такой победе, если она когда-нибудь и наступит, ведь каждый день война уносит десятки крестьянских жизней, разоряет родную землю. Нет, с кровопролитием пора кончать. Кабул предлагает дело: всем его людям оставляется оружие, им помогают деньгами, боеприпасами, одеждой, а условие ставят только одно: обеспечивать безопасность, охранять мирную жизнь в определённой зоне. А вдруг всё-таки ловушка? Он давно уже привык никому не верить. Но шаг за шагом постепенно он шёл к соглашению – сначала о прекращении огня, потом о сотрудничестве. Сейчас, спустя годы, его люди, а это три тысячи человек, несут охрану огромной зоны вокруг столицы страны. Шурави ушли. Теперь можно рассчитывать лишь на свои силы.
Рация на столе ожила. Гуляма позвал чей-то голос, он ответил и посмотрел на часы. Его приглашали в резиденцию президента, чтобы обсудить планы дальнейшей жизни…
= окончание следует =
http://www.proza.ru/2013/04/29/1173
На фото – в провинции Кандагар.
***