Гаррет Хардин - Несущая способность культуры

Виктор Постников
НЕСУЩАЯ СПОСОБНОСТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ:
Подход к проблемам человечества с точки зрения биологии

Наука, как и все человеческие институты, эволюционирует. В начале этого века Эйнштейн, выступая от имени большинства ученых, говорил о внутренней силе, которая влекла его к научной работе: "Я согласен с Шопенгауэром в том, что к искусству и науке людей влечет прежде всего стремление уйти от повседневности, с ее невыносимой жестокостью и безнадежной скукой, от цепей постоянно сменяющихся желаний. Утонченная природа человека стремится освободиться от  ограниченности личной жизни  и войти в мир  объективного восприятия и мысли" (Эйнштейн 1935).

Затем пришла Вторая мировая война и Манхэттенский проект, закончившийся  6 августа 1945 г. взрывом атомной бомбы над Хиросимой. В течение одной ночи ученые осознали, что более не могут уходить от "жестокостей мира". В декабре того же года, с благословения Эйнштейна,  был учрежден Бюллетень ученых-атомщиков, посвященный  влиянию научных открытий на судьбу человечества.  На протяжении всего периода своего существования бюллетень оставался, в  лучшем смысле этого слова, провокационным журналом. С тех пор эскапизм Шопенгауэра навсегда потерял  свою привлекательность для ученых.

Биологи опередили физиков в том смысле, что раньше них обнаружили социальные опасности «чистой науки». К середине девятнадцатого века стало очевидным, что между биологами и теологами существуют спорные территории. Миротворцы пытались установить демилитаризованную зону  между двумя враждующими племенами, но из этого ничего не получилось. В 1925 г. В Дейтоне, шт.Теннеси, разразилась идеологическая война. Решение суда (Scopes trial) было двусмысленным, хотя как недавно заметил один философ: "эволюционисты одержали большую моральную победу" (Ruse 1982).

   Другое мнение высказал биолог и эволюционист Х. Дж. Мюллер.  Через тридцать четыре года после суда этот нобелевский лауреат заметил, что предмет эволюции  практически исключен из школьного курса по биологии. Он заключил, что практически биологи проиграли сражения в Дейтоне. В день празднования столетия со дня выхода "Происхождения видов" Мюллер громогласно заявил: "Сто лет без Дарвина – это уже слишком!" (Muller 1959).

Следующие двадцать пять лет показали, что Мюллер имел основания поднимать тревогу (Nelkin 1977).  За этот период возникло движение "научный креацианизм".  Последующие успехи этого движения можно отнести в равной мере за счет политического искусства креацинистов и относительной апатии профессиональных биологов. Наконец, когда креационисты стали покушаться на образовательные программы в школах, биологи всполошились и подали на них в суд. Компетентное и продуманное решение судьи  Уильяма Р. Овертона против креацианистов на заседании суда в Арканзасе 5 января 1982 г. способствовало тому, что засилие креацианистов  в общественных слушаниях прекратилось (Montagu 1984).

Это история, но историю нельзя рассматривать просто как "воду, текущую под мостом."  Как сказал Сантаяна : "Для того, кто забывает историю, она повторяется" (Santayana 1905).  На протяжении столетия мы, биологи, так и не смогли выполнить наш гражданский долг и донести до широких слоев населения важность принципа эволюции. Почти столетнее безразличие в отношении образования населения обернулось широким анти-интеллектуализмом, подстегиваемым библейским фундаментализмом.  В биологии масса ценных идей, которые подсказывают, как следует перестраивать общественное мнение. Если мы не хотим, чтобы дарвинизм окончательно был забыт, биологи должны взять на себя  ответственность за донесение этих идей до публики.

Один из самых важных биологических принципов, который срочно необходимо разъяснить населению, это "несущая способность."  Неприятие этого принципа и его следствий происходит из тех же источников, которые оказывали сопротивление дарвинизму, как это следует из нижеприведенных цитат (одна из них опережает "Происхождение видов" более чем на двадцать лет).

С начала девятнадцатого века, эволюция (хотя и не сам принцип естественного отбора) «носилась в воздухе». В 1837 г. Кардинал Николас Вайзман, вероятно самый влиятельный католический священник Англии, отверг эволюцию со следующими словами: "Возмутительно полагать, что наша благородная природа пришла к нам в результате усовершенствования порочной природы обезьяны" (Wiener and Noland 1957). Ясно, что тем самым была подготовлена почва для отрицания дарвиновских идей задолго до появления его книги.  Дарвин хорошо понимал, с чем ему предстоит столкнуться, и поэтому долго откладывал публикацию книги.

Насколько яростно происходило сопротивление можно почувствовать из известного  спора между Хаксли и Уилбером  (см., среди всего прочего,  Hardin 1959 and Brent 1981). Менее громкую, но довольно типичную реакцию на Дарвина, продемонстрировала одна викторианская дама, воскликнув: "Произошли от обезьян! Правый Боже! Будем надеяться на то, что это неправда. Но если это правда, то будем молиться о том, чтобы об этом никто не узнал!" (Dobzhansky 1955). Совершенно естественно, что люди,  ратующие за  стабильность в обществе, а не за истину, скорее подчинятся табу, чем позволят открытую  конфронтацию идей (Hardin 1978).

Далее я буду использовать термин «человек» в обобщенном смысле, отнеся к нему всех представителей человеческого рода, независимо от пола.  Такой термин отвечает латинскому «homo».  Хотя он может показаться старомодным, он все же эстетически предпочтительнее, чем «персона», «индивидуум» и т.п.

Даже при беглом прочтении Библии видно, что согласно иудео-христианскому представлению человек занимает в природе особое место. Наибольший вклад Дарвина в общественное сознание, говоря упрощенно, состоит в идее о том, что человек – это животное.  Среди тех, кто сегодня отвергает Дарвина нет никого, кто изучил его теорию хотя бы в объеме университетских курсов.  Напротив,  отрицание происходит на эмоциональной почве как реакция на то, что человек приравнивается к животным, а значит должен  подчиняться законам, которые управляют животными.   Данный принцип лежит в основе всех биологических исследований природы Homo sapiens.

Противоположное мнение, высказанное кардиналом Вайзманом и неизвестной викторианской дамой, можно назвать гипотезой  о «человеческой исключительности» (Catton and Dunlap, 1978).  Данная гипотеза, принимаемая без доказательства, состоит в том, что мужчины (и женщины) освобождаются от важных природных законов, управляющих поведением животных.  Дарвинисты не отрицают того, что в некоторых аспектах человеческие существа отличаются от других животных — например первые способны дискутировать по поводу эволюции!  Но дарвинистам нужны доказательства по поводу уникальности человека.

В разное время высказывались мнения о том, что человек – единственное животное, 1) использующее инструменты, 2)  изготавливающее инструменты,  3) входящее в контакт с себе подобными,  и 4) делающее умозаключения. Сразу же после объявление той или иной исключительности ее находили у нечеловеческих особей. Отчаявшись найти нечто уникальное в своих особях, апологеты исключительности стали искать у человека менее привлекательные черты. В разное время объявлялось, что  человек – единственное животное, которое ведет войну с себе подобными, что он лжет, что он убивает и насилует. Однако, опять, после выдвижения этих отрицательных отличий человека, находились соответствующие животные.

Наконец, были найдены несколько уникальных человеческих способностей. (Ни одно из известных животных не спрягает глаголы или окончания слов.)  Однако родство человека и животных (в смысле  "других животных") остается плодотворной рабочей гипотезой  биологов.  Данная гипотеза рекомендуется ученым всех направлений как противоядие для обмана, насаждаемого приверженцами «исключительности» (экземпцианизма).  В результате исследований становится ясно, что  человек действительно замечательное животное.  И нет никакой необходимости принимать для этого сомнительную гипотезу «исключительности».


НЕСУЩАЯ СПОСОБНОСТЬ В ПРИРОДЕ

Управление животными, как дикими, так и домашними, покоится на принципе несущей способности. Короткая ссылка на классический труд Дэвида Р. Клейна о стаде оленей на аляскинском острове хорошо иллюстрирует понятие несущей способности (Klein 1968).

В 1944 г. около двух десятков оленей были выпущены на остров Св. Матфея; до этого на острове олени не обитали. Лишайники были в изобилии, и на протяжении последующих 19 лет стадо увеличивалось со средней скоростью 32%  в год; в 1963 году  стадо достигло пика популяции в 6 000 особей. Сообщалось, что во время сильных снежных бурь 1963-64 гг. почти все животные погибли; остались  41 самка и 1 самец, вероятно бесплодные и обессиленные. Однако впоследствии выяснилось, что причиной гибели стада была не погода, а дефицит подножного корма,  вызванные чрезмерным количеством оленей.

Несущая способность территории определяется как максимальное число животных, которых может поддерживать среда на протяжении достаточно долгого времени, без ухудшения своих свойств.  После тщательного изучения  Клейн заключил, что изначальная несущая способность о-ва Св. Матфея  после переписи животных, проведенной  в 1957 г., равнялась: 4 животных на 1 км2.  На следующий год произошло увеличение стада на 32% , что превысило изначальную несущую способность (5,3 особи на 1 км2). При соответствующем управлении (чего не было сделано), численность стада следовало бы удерживать в пределах популяции 1957 г., т.е. ниже 5 особей на 1 км2.

При разработке политики в отношении несущей способности человечества мы должны ответить на два вопроса: (1) Насколько точно определяется несущая способность? и (2)  Каковы последствия превышения несущей способности?


ОЦЕНКИ НЕСУЩЕЙ СПОСОБНОСТИ: ПРИБЛИЗИТЕЛЬНЫЕ, НО ВЕСЬМА НЕОБХОДИМЫЕ

Вряд ли когда-нибудь можно будет рассчитать несущую способность с такой же точностью, как, скажем, химическую валентность или гравитационную постоянную.   Количество лишайника, произрастающего на о-ве Св. Матфея, может изменяться от лета к лету. Зимой его, разумеется, намного меньше, и оленям приходится выкапывать его из-под снега. Существует также непостоянство климата: исключительно тяжелая зима 1963-64 гг может быть следствием более длительных климатических перемен.  К этим переменам добавим расхождения в оценках экспертов.  В результате любое значение несущей способности  имеет некую неопределенность.  Значит ли это, что нам надо оставить попытки разработать политику управления несущей способностью?  Что произойдет, если мы откажемся от рассмотрения принципа несущей способности?
Ответ прост: несчастье.  Там, где популяция вырастает за пределы несущей способности, окружающая среда быстро деградирует;  в результате несущая способность уменьшается на многие годы.  Будучи неуправляемой, популяция продолжает (некоторое время) расти, в то время, как несущая способность уменьшается.

Катастрофы, наступающие в результате превышения несущей способности, могут отличаться в деталях,  но некоторые черты у них поразительно одинаковые.  Съедобные растения замещаются сорняками, ранее отвергаемые травоядными. Почва истощается и становится неплодородной; это уменьшает ее производительность на последующие годы.  Почва засоряется илом и препятствует ирригации. Потеря абсорбирующих свойств почвой приводит к быстрому уходу дождевой влаги, и большему наводнению в низинах. Эти явления в особенности сильно выражены на склонах, где разрушен лес.

Следствия систематического превышения несущей способности популяцией имеют серьезный, и часто необратимый,  характер. Восстановление  возможно лишь на протяжении геологических отрезков времени (десятки тысяч лет), но это совершенно несоизмеримо с человеческой историей. Например, разрушенная  в результате порочного земледелия долина рек Тигр-Ефрат две тысячи лет тому назад, до сих пор бесплодна.

Если бы экологов попросили написать новые Десять заповедей, первой заповедью должно было стать:  Не превышай несущую способность ! (Hardin 1976).

Поскольку превышение несущей способности ведет к тяжелым последствиям,  консервативный подход должен заключаться в  поддержании наиболее низкого уровня оценочной несущей способности. Такая политика, вероятно, будет рассматриваться экономистами как недоиспользование ресурсов, однако это обвинение  не более обоснованно, чем обвинение инженеров, строящих мост с некоторым запасом прочности. Даже если бы нашей единственной целью была экономическая выгода в долгосрочном периоде наибольшие экономические преимущества имеют те, кто учел факторы безопасности и несущую способность. Разве не пришло время сменить старое понятие «консервативный» на новое – «экологически консервативный» ? (Hardin 1985a) Эко-консерватор знает, что время не остановить. Экономисты слишком озабочены сиюминутными подсчетами и недооценивают стрелу времени. Для эколога экономисты не настоящие консерваторы. (К несчастью, экономисты-консерваторы занимают сейчас большинство постов в Белом Доме.)

Основная цель управления стадом – минимизация страдания всех его  особей.


СТРАТЕГИЯ, ОСНОВАННАЯ НА НЕСУЩЕЙ СПОСОБНОСТИ, И СТРАТЕГИЯ СВЯТОСТИ

Когда число особей в стаде превосходит несущую способность их среды, как должны поступать люди?  Ответ прост: быстро освобождаться от лишних особей. Это правильный ответ, вне зависимости от того, интересуемся ли мы прежде всего благополучием животных или же ожидаем экономической выгоды от их эксплуатации.
Часто отстрел является самым простым и наименее жестоким способом уменьшить число животных.  Это рациональное решение часто яростно отвергалось со времени его использования Алдо Леопольдом в 1930-х гг (Flader 1974).  В каждом штате нужно было проводить работу по образованию публики  и дать ей понять, какой вред олени наносят друг другу, если их численность превышает норму. Менеджерам  заповедников противостояли «любители животных» (далее  я опускаю кавычки).  С самыми добрыми намерениями любители животных заставляли  государственные организации применять меры по поддержанию животных, которые в конце концов приводили к большим страданиям.  Вот эти ошибочные и вредные меры.

ЗИМНЕЕ КОРМЛЕНИЕ. Несущая способность земли зимой обычно меньше, чем летом. Когда популяция не контролируется более хищниками,  число особей растет пока не наступит предел выживаемости в зимних условиях. Подкормка стада после наступления зимних холодов препятствует природному жесткому но эффективному средству ограничения популяции. Когда подкормка продолжается на протяжении долгого периода,  зимнее кормление приводит к слишком большому количеству животных даже в летний период,  и окружающая среда деградирует на протяжении года.

ПЕРЕМЕЩЕНИЕ ЖИВОТНЫХ. Любители животных, как и некоторые экономисты (Simon 1981), не могут принят тот факт, что мир ограничен. Когда в средствах массовой информации рассказывается о голодающих животных, всегда  найдется кто-то, что предложит переместить животных  в другое место, которое предполагается  подходящим для них и свободным от перенаселения.  Когда  такие операции имеют место, результаты неизбежно дорогостоящие и неудовлетворительны.

ПРИРУЧЕНИЕ. Дикие лошади (неприрученные животные) в западных областях США пользуются особым расположениям у любителей животных. Потребовалось много лет политического давления под руководством "Дикой лошади» Анни Джонсон , чтобы Конгресс наконец принял закон о Свободно-перемещающихся лошадях (1971). Этот закон запрещает частным гражданам и коммерческим организациям убивать, ловить и ограничивать  диких лошадей на федеральных землях.

Дикие лошади размножаются со скоростью 10% в год,  что означает удвоение популяции каждые 7 лет.  К сожалению скорость роста пастбищ  отрицательна.   Надо поступиться или тем или другим. Поэтому Министерство земельных ресурсов (BLM 1980)  приняло программу  "Приручи лошадь"  для уменьшения поголовья приемлемым образом.  Гражданин США,  после заполнения формы и заплатив  $200 за лошадь или $75 за осла, может поймать его и отвезти  (за свои деньги) домой.  Если он приручит животное соответствующим образом, он получит сертификат.

Животные отлавливаются при совместной операции наземных сил и вертолета. Предполагается (без всяких оснований), что психическая травма, получаемая животными, будет меньше, чем травма от мгновенного убийства. Стоимость каждого прирученного животного,  после вычитания взносов, составила $400  в 1981 г, и $474  в 1982 г (BLM 1982).  Таким образом жестокость получила денежное выражение (Hardin 1985b).

Сколько американцев имеют соответствующее место для содержания диких лошадей, деньги и желание их приручать?  Неизвестно.  Растет ли число потенциальных желающих приручать лошадей?   С учетом растущей урбанизации число желающих несомненно должно падать. Тем временем популяция диких лошадей растет ежегодно на 10%.

Любопытно проследить, как рассуждает любитель животных на примере постановления, принятого во Флориде в 1982 г, когда часть заповедника в Эверглейдс  оказалась серьезно перенаселена оленями.  Государственная комиссия по  управлению дикой природой рекомендовала  уменьшить популяцию оленей с 5500 до 2250 (41%).  В ответ на это предложение прокурор шт. Флориды подал в суд иск  по защите жизней невинных, безобидных и счастливых животных, которых Бог  поместил на землю, чтобы те были свободны от притеснения со стороны людей."  Он заявил, что убийство этих животных приведет к  "нарушению прав оленей на свободную и мирную жизнь, в соответствии с законами природы" (Florida 1983).

Другими словами прокурор распространил на животных  идею "святости жизни", которые многими принимается только по отношению к человеку.  По иронии,  это противоречит принципу «исключительности», который обычно отстаивают те, кто отрицают выводы биологии. Любопытно, что это прямая противоположность  тому, что отстаивают биологи: любители животных наделяют животных качествами, которые обычно зарезервированы за людьми.

Любители животных и профессиональные биологи должны договориться о конечной цели управления дикой природой: минимизировать суммарное страдание животных. Они расходятся  во временных интервалах  и в сиюминутных решениях. Биологи настаивают на том, что время не остановить и нужно искать максимальную пользу для стада  на неопределенно длительный срок.  Для этого мы должны уметь "читать ландшафт," искать знаки чрезмерной эксплуатации среды популяцией,  превысившей несущую способность.

Напротив, любитель животных игнорирует ландшафт и занимается спасением индивидуальных животных. Утверждать о приоритете прав животных все равно что утверждать о святости жизни животного, имея в виду каждого отдельно взятого животного.  Если бы эколог использовал подобную риторику, он говорил бы о "святости несущей способности."  Под этим он подразумевал бы, что мы должны принимать в расчет не только потребности животных, живущих с нами сегодня, но и нерожденного потомства, уходящего в неопределенное будущее.

Время не останавливается,  мир ограничен, биологическое воспроизводство идет по экспоненте:  по этим причинам стратегия спасения святости любителями животных может спасти намного  меньше жизней,   причем на жалком уровне существования,  чем стратегия сохранения несущей способности, проводимая знающими биологами.
Таким образом возникает парадокс:  интересы животных удовлетворяются лучше, если главное внимание уделять среде обитания, а не  отдельным животным.  Среда обитания принимается как "данная",  а популяция животных должна соответствовать ее несущей способности.


ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ КОНТЕКСТ: КУЛЬТУРА И НЕСУЩАЯ СПОСОБНОСТЬ

Пока это в наших силах, безусловно мы должны управлять человеческим населением по тому же закону, который справедлив для животных, а именно минимизировать страдание и максимизировать счастье на протяжении многих поколений.  Это значит, что для населения людей, как и для любой другой популяции, первой заповедью должна быть:  Не превышай несущую способность !

Большинство из принципов, работающих для нечеловеческих популяций, применимы с незначительными изменениями для человеческого населения.  Несущая способность должна принимать во внимание сезонные изменения—отсюда справедливость басни Эзопа "Стрекоза и муравей." Длинные циклические изменения, например с периодичностью в 100 лет,  также должны приниматься во внимание (хотя человек, закоренелый оптимист,  редко принимает во внимание угрозы, связанные с будущим). И мнения экспертов  в отношении человеческой ситуации могут сильно расходится.
Представляется рациональным для нечеловеческих животных измерять несущую способность через ресурсы, необходимые для выживания.  Для оценки человеческой ситуации, однако, трудно удовлетвориться таким простым измерением.  Мы придерживаемся того, что «Не хлебом единым жив человек».  Эта цитата из Библии позволяет провести разграничение между простым существованием и хорошей жизнью.

Это разграничение, как и многие связанные с популяцией идеями, хорошо понималось Мальтусом, который полагал, что плотность населения должна быть таковой, чтобы люди во время обеда могли наслаждаться отбивной и стаканом вина. То есть, Мальтус включал культурные факторы в понятие несущей способности.

Хорошая жизнь, следовательно,  должна включать разумное (хотя и не определяемое)  количество роскошной еды (свежих овощей, качественного мяса, тонких напитков), одежды, которая не просто согревает тела, но имеет эстетическую ценность, удобный дом,  хороший транспорт,  обогрев и охлаждение помещения, электронную аппаратуру для развлечения, отпуск и т.д.

Нет общей меры, к которой мы могли бы свести различные товары, чтобы сравнить уровни жизни разных людей.  Есть, однако, одна полезная  частичная мера, а именно годичное использование энергии на душу населения в разных странах.

Время от времени ООН публикует обзоры использования энергии, через  кг угольного эквивалента на душу населения в год.  Сравните следующие цифры за 1982 г:  Эфиопия, 31; Мир, 1823; Соединенные Штаты, 9431 (UN 1984).  Соответственно, приняв использование энергии в Эфиопии за единицу, получим: Эфиопия, 1;  мир 59;  Соединенные Штаты, 304.

Надо признать, что многие реальные показатели качества жизни выходят за рамки этой энергетической меры, например многие товары, имеющие эстетическую ценность, товары межличностного общения, и возможно духовные потребности.  Материальные энергетические источники, в большой степени,  можно конвертировать в материальные товары и источники нематериальных потребностей. Древесину  можно использовать для приготовления пищи, обогрева дома,  или использовать для постройки дома.  Масло можно использовать для приготовления пищи, обогрева дома,  или использовать для живописи.  Несмотря на то, что это весьма грубые оценки,  мера потребления энергии может служить первым приближением  для оценки материального качества жизни.

Для того, чтобы наслаждаться нематериальными вещами надо иметь по крайней мере минимальное материальное благополучие.  Используя эту грубую меру, можно сказать, что средний житель планеты в 60 раз  богаче среднего эфиопа,  в то время, как средний американец  богаче его в 300 раз.  Всякий, кто поедет в Эфиопию и будет вести жизни среднего эфиопа убедится, что эти цифры  не далеки от истины.
Несущая способность обратно пропорциональна качеству жизни. В случае человеческих существ не существует какой-либо одной цифры для несущей способности. Поэтому, когда кто-нибудь, выступающий за увеличение рождаемости,  утверждает (Revelle 1974), что мир может легко содержать 40 - 50 млрд человек—в десять раз больше нынешнего населения – он не так уж неправ.  Если бы каждый жил с энергетическим бюджетом эфиопов,  земля могла бы содержать в 60 раз больше нынешнего населения, т.е. около  300 млрд человек.

Приведенные цифры – только грубая оценка.  В менее гостеприимных районах, напр., в Лапландии,  потребуется больше энергии для производства одежды или обогрева дома. В Калифорнийской Империал-долине потребуется энергия для транспортировки и закачки воды. Но такие факты не более, чем детали, которые потребуют уточнения для оценки максимально возможного населения, поддерживаемого землей—если такая оценка потребует уточнения, в чем я сомневаюсь.

В физических науках самые базовыми величинами считаются  те, которые  "сохраняются при преобразовании," т.е. величины, которые остаются количественно одни и те же, а качественно изменяются.  Масса и энергия – такие консервативные величины.  Без консервативных величин возникает анархия, не позволяющая проводить какой-либо анализ.

В биоэкономике такую консервативную роль играет несущая способность.  Для нечеловеческого мира ее применение не вызывает проблем.  Несущая способность не изменяется без причин;  она не растет при необходимости;  ее нельзя превысить без последствий; и ее определение в конкретных ситуациях не представляет серьезной проблемы для исследователя. Но такова ситуация только, когда мы имеем дело с нечеловеческими популяциями.

Однако, когда мы начинаем рассматривать человеческие популяции, ситуация меняется. На вопрос: "Какая несущая способность у человечества на земле?",  отвечают, что этот вопрос не относится к человеку.  Ни один человек не согласится  с тем, что для животного по имени Homo sapiens, достаточно одного лишь животного выживания. Мы хотим знать, какая среда позволит нам иметь культурные ценности,  а именно культуру слова, которая в определенном смысле включает все артефакты человеческого существования:  институты, здания, традиции, изобретения, знания. Потребление энергии –  грубая оценка нашей связи с культурой. Это не самая лучшая мера, хотя ее можно взять в качестве первого приближения.

Для решения человеческих проблем я предлагаю вместо термина несущая способность использовать термин культурная несущая способность, или вкратце, культурная способность. По определению, культурная способность территории будет всегда меньше, чем ее несущая способность (в простейшем животном смысле).  Культурная способность обратно пропорциональна предполагаемому (материальному) качеству жизни. Аргументы в пользу соответствующей культурной способности тесно связаны с нашими представлениями о качестве жизни. Учитывая  фиксированные ресурсы и четко-определенные ценности,  культурная способность, как и ее исходный принцип несущей способности, это консервативный  принцип.


КОНФЛИКТ  МЕЖДУ ЭКОНОМИСТАМИ И ЭКОЛОГАМИ

Предположим, что ресурсы не фиксированы.  Если под ресурсами понимать природные ресурсы, доступные для использования человечеством  в конкретное время, в конкретный период технологического развития,  тогда ресурсы не могут считаться жестко фиксированными на протяжении всего исторического периода. За последние два столетия мы видели, насколько возросли ресурсы, оказавшиеся в распоряжении людей. Мальтус, не будучи в свое время осведомленным в возможностях увеличения несущей способности,  к несчастью выдвинул слишком статичную теорию, чтобы удовлетворить последующих экономистов,  которые хорошо понимали, как технологии способствуют расширению доступности ресурсов для человеческого рода.

Внимательное прочтение трудов Мальтуса показывает, что он описывал по-существу то, что мы называем сегодня кибернетической системой, в которой отрицательная (или корректирующая) обратная связь поддерживает флуктуации населения вокруг относительно фиксированной точки (Hardin and Bajema 1978).  Эта фиксированная точка, конечно, несущая способность окружающей среды.  Репутация Мальтуса сильно пострадала после 1798 г , когда началось бурное развитие технологии и фиксированная точка поползла вверх.

Биологии полагают, что этот новый факт хорошо вписывается в кибернетическую схему Мальтуса  в отличие от многих экономистов и социологов, которые  по прежнему считают, что рост доступных ресурсов  противоречит теории Мальтуса. Различие во мнениях тесно связана с различным восприятием времени (Hardin 1985b). Экономика, служанка бизнеса,  каждый день занята "вычеркиванием будущего,"  математической операцией, которая в условиях высоких ставок прибыли, практически выключает будущее, лежащее за пределами ближайших нескольких лет.  Начните говорить, что нефтяные ресурсы для всех практически случаев будут истощены через 20 лет,  и биолог начнет волноваться, в то время как экономист начнет зевать. Для большинства экономических расчетов, самый отдаленный горизонт – это пять лет.
Экономист может привести два, довольно показательных аргумента за отказ от серьезного рассмотрения состояния мира на период больше 5 лет.  Во-первых, вот уже два столетия наука открывала одно чудо за другим,  постоянно повышая функциональную несущую способность мира.


ПОЧЕМУ НАУКЕ НЕ СЛЕДУЕТ ПРОДОЛЖАТЬ В ТОМ ЖЕ ДУХЕ

Ученые не видят ничего чудесного в развитии технологий.  Но боюсь, что многие экономисты воспринимают  "науку и технологию" как волшебников, из шляп которых можно бесконечно вытаскивать череду кроликов.  Экономисты  не воспринимают серьезно проблемы с дефицитом энергии.  Они говорят: "Сначала у нас было дерево. Когда оно закончилось,  мы обнаружили уголь.  Перед тем, как он закончился, мы нашли нефть.  Как только мы начали волноваться по поводу ее запасов, мы обнаружили атомную энергию.  Есть мнение, что атомная энергия неистощима;  но если это не так, зачем волноваться?  Ученые найдут еще что-нибудь;  и сделают это вовремя, как делали в прошлом."  Такая вера может согревать, но она также очень опасна.

Экономисты выдвигают еще один аргумент, почему не надо беспокоиться (Simon 1981), который тоньше и с которым сложнее справиться.  Цитируя Эзопа,  они утверждают, что  "Необходимость -  мать изобретений."  На самом деле, это полуправда. Но некоторые экономисты  идут дальше и утверждают, что чем больше необходимость, тем больше изобретательность. Это вызывает серьезное сомнение.  В наше время, необходимость самая большая в таких несчастных странах как Бангладеш и Эфиопия;  но находится ли изобретательность там на максимуме?  Конечно, нет.
Острие необходимости наибольшее там, где уровень жизни позволяет иметь достаточный запас ресурсов (роскошь) для инвестирования в рискованные предприятия, касающиеся исследований, изобретений и проверок.

Другими словами, если уровень жизни падает ниже культурной несущей способности,  это препятствует  эффективному изобретательству;  если культурная способность серьезно нарушена — тогда условия жизни  быстро деградируют и жизнь превращается в простое выживание без изобретательств. Для людей  первой экологической заповедью должна быть:  Не нарушай культурную [несущую] способность!


ОДИН МИР ИЛИ МНОГО?

Для кого предназначена первая экологическая заповедь:  для всего мира как единого целого или для его подразделений?  Разумно ли рассчитывать на Единый Мир, мир без границ? Или же нужно предполагать дальнейшее подразделение мира подобно  миру, разделенному на нации? Это, возможно, самый фундаментальный политический вопрос нашего времени.  Подсказки из биологии помогут разрешить его.

У нашей мечты о Едином Мире древние корни. Будда, рожденный на 500 лет ранее Христа, принял универсалистскую позицию. Похоже, что он почти не повлиял на развитие западной мысли.  Диоген в 4-м веке до н.э. отрицал патриотизм, называл себя космополитом, гражданином мира. Зенон Китийский в следующем столетии развил учение стоицизма, в которое также разделялся этот идеал. По-видимому христианство приняло этот идеал от стоиков. Несмотря на принятые в качестве административных центров церкви,  направляющий идеал христианства все более отходил от местничества.
 
На протяжении прошлого столетия  литература, в которой превозносился Единый мир,  постоянно росла.  Для этого были две причины,  одна хорошая, другая плохая (или по крайней мере недостаточно хорошая). Хорошая причина в том, что мир начинал ощущать последствия от роста населения и технологий. Рост населения приводил к сокращению регионов между конкурирующими странами и приводил к тому, что мы оказывались вблизи "карманов друг друга." Технология, еще более усилившаяся  за счет войны и мира, усугубила последствия этой близости. Растущая опасность таких общих для всех бед, как кислотные дожди, парниковый эффект, и ядерная зима, приводит к тому, что дело отдельного человека становится делом всех. Чисто локализованное решение таких проблем – совсем не решение.  Когда дело касается общих для всех ценностей – воды и воздуха – мы действительно живем в Едином Мире, вне зависимости от того, хватает ли у нас ума принимать соответствующие политические решения или нет.

Недостаточная причина для ослабления местничества в наше время вытекает из философской ошибки.  Богатство  приходит только в трех формах:  материя, энергия и информация.  Первые две формы подчиняются закону сохранения: их обмен дает в сумме нуль. То, что получает Питер, то теряет Пол.  В отношении материального богатства, определенные силы действуют против щедрости и в пользу личного интереса.
 
Напротив, обмен информацией не связан с законами сохранения: в результате сумма может быть больше нуля.  Информация, которую Питер дает Полу, не делает Питера беднее. Более того, Пол может работать с этой информацией  и далее возвратить ее Питеру в улучшенной форме.  Это отношение, когда сумма больше нуля. В определенных пределах,  естественный отбор отдает предпочтение осторожной щедрости при обмене информации и не поддерживает крайний эгоизм.  При всех прочих равных условиях,  когда речь идет о распределении информации,  мир без границ должен быть богаче, чем мир поделенный на приходы с плотно сжатыми губами.* 

Нигде так не отрицается узость интересов как в мире науки и образовании в целом. Работающие с идеями могут совершенно бессознательно распространить положительный итог, набираемый при обмене информацией, на область материи и энергии,  где она не приложима. Часто те, кто занимается информацией, наивно полагают, что постулат Маркса "От каждого по способности, каждому по потребности" (Marx 1972) равноценен обмену между материей и энергией.

В статье "Трагедия общин" (Hardin 1968) я показал, что беспорядочное распределение материи и энергии ведет к общему развалу. Этот вывод можно сформулировать заново в биологических терминах.  Если отдельные сущности  (нации, например) конкурируют за ограниченные ресурсы,  тогда сущности, следующие идеалу Маркса, проиграют в конкурентной борьбе тем сущностям, которые ищут только собственного благополучия.  Идеал Маркса уступает в селективном отборе, если  число административных сущностей больше единицы.

Но что если будет одна административная единица?  Что если нам удастся создать Единый мир, к которому стремятся христиане, марксисты и бесконечное число других групп?  Оставим пока в стороне тот факт, что многие мыслители полагают создание такого мира крайне маловероятным. Что если ...?

Ответ дает Бертран Рассел. Для того, чтобы выжить одной сплоченной сущности,  ее должна удерживать некоторая сила.  Рассел говорит: "Всегда, когда мы выходим за пределы семьи,  внешний враг представляет собой такую удерживающую силу.... У мирового государства, если таковое будет установлено, не будет врагов и соответствующего страха,  и поэтому оно будет постоянно под угрозой развала из-за недостатка сдерживающей силы" (Russell 1949).  Писатели-фантасты давно это понимали, и постоянно создавали романы. В которых все нации соединяются в один союз,  отвечая на угрозу из космоса.  К сожалению, наш опыт исследования космоса не дает никакой надежды на то, что такие враги будут обнаружены. Поэтому проблема «Один мир или много?» остается.***

Я уже писал (Hardin 1982), что не существует единого способа привести дела в порядок на "Корабле Земля."  Существует ряд административных задач, хотя нужен всеобщий подход к защите общей ценности – воды и воздуха. Но материальное богатство  фрагментированно и находится под местным контролем.  Логическая необходимость входит в противоречие  с территориальными инстинктами, которые отбирались в течение миллионов лет биологической эволюции. Как создать "смешанную экономику" управления – невероятно сложная проблема.

В то же время, независимо от того, сможем ли мы найти способы управления водой и воздухом,  мы должны прояснить наши представления о влиянии конкурентной среды на культурную несущую способность. Как и раньше, давайте примем использование энергии на душу населения в качестве характеристики общего уровня жизни.  Это значительное упрощение реального положения,  но получаемые выводы имеют общий характер и сохраняются при более точном анализе.

Сравнивая одну группу населения с другой трудно добиться полной объективности, поскольку мы принадлежим к одной из групп и у нас все время изменяются отношения  с другими.  Мне кажется удобно ввести в рассмотрение "человека с Марса,"  в качестве наблюдателя, который будет полностью объективен, т.к. он свободен от земных предпочтений.

Человек с Марса путешествует по Земле и замечает, как широко различаются уровни жизни и  плотность населения. Он также замечает широкое различие в распределении ресурсов. Испытав на себе естественный отбор —разве есть другой способ эволюции?—у нашего марсианина (как и землян) сильная привязанность к территории.  Он отмечает, что локальное  распределение ресурсов должно соответствовать локальному потреблению. Этот общий принцип не мешает международной торговле в случае, когда отдельного ресурса не хватает отдельной стране;  торгуя избытками своих ресурсов, страны могут получать обоюдную выгоду.

Потребление энергии на душу населения в Бангладеш составляет 1/38  от среднего мирового уровня.  Граждане этой страны жалуются на низкий уровень потребления. ( Материальный уровень жизни оказывается соответственно также низким.)  Как другие будут реагировать на такое  расхождение в уровнях жизни?

Стандартный ответ таков: "Бангладеш страдает от дефицита энергии."  Таким образом земляне демонстрируют свои чувства братьям-землянам из Бангладеш, даже если это единственный способ продемонстрировать свои чувства. Но что скажет человек с Марса? Не чувствуя особого родства с братьями-землянами, он мог бы сказать: "Дефицит, говорите? Дефицит ресурсов?  Если местные ресурсы полностью используются, то какой может быть дефицит?  Местный спрос должен уравновешиваться местными поставками. Почему не сказать, что существует «избыток» потребителей?  Хотя поставки нельзя повысить, но ведь всегда можно снизить спрос.  Вы можете сделать это либо снижая завышенные потребности, либо уменьшая население, либо снижая число людей с завышенными потребностями — что всегда можно сделать, уменьшив рождаемость. (Нет необходимости увеличивать смертность.)"

Продолжая, человек с Марса говорит: "Если каждый бангладешевец располагает лишь 1/38 от среднего землянина, то возможно в Бангладеш живет в 38 раз больше людей, чем необходимо? Не должны ли мы говорить о 'избытке' людей, а не о недостатке ресурсов?  В принципе, с избытком легче справиться, чем с недостатком."

Если бы Бангладеш уменьшило свое население на 104 млн человек, т.е. в 38 раз, оно имело бы  только 2.7  млн .  Интересно отметить, что у  шт. Айова   такая же площадь, как у Бангладеш, а население всего 2.9 млн человек.  Конечно, существует много существенных различий между двумя территориями, поэтому такое сравнение  условно. Но этот пример показывает, что предлагаемое количество населения в Бангладеш не лишено смысла.

Применение марсианского принципа, заключающегося в том, что  местный спрос должен соответствовать местным ресурсам,  устранит одну важную причину международной агрессивности.  Размышления о Едином мире имплицитно  подразумевают существование бедных стран.  Избыток страстного желания добиться справедливости может легко оправдать корректирующие военные действия со стороны «бедных» стран. В нашем термоядерном мире, можно ли добиться справедливости с помощью неконтроллируемой войны?

Напротив,  применяя принцип несущей способности, мы заменяем принцип «бедной» страны на «перенаселенную» страну. Нет такой страны, в которой небольшое население не могло бы пользоваться достаточным комфортом.  Это не значит, что любая территория  должна предоставлять все прелести жизни: люди, проживающие на Шпицбергене, не могут требовать своих прав на тропический пляж, а люди на Бали – требовать прав на горные лыжи.  Там, где территория не предоставляет минимальный уровень жизни, должно быть безлюдно. Бессмысленно говорить, что любая территория должна быть населена. Некоторые современные территории, где люди влачат жалкое существование, должны быть оставлены.

Перенаселение может быть скорректировано  с помощью убийств и войн. Но самый разумный способ - это уменьшить рост рождаемости по сравнению с ростом смертности (Hardin 1985b).  Это может быть болезненным процессом, но это не война.  Для членов западного мира, потребуется реально взглянуть на вещи  и переосмыслить понятие прав человека.  В этой переоценке глубинный принцип культурной несущей способности должен играть центральную роль.
________________________________________
Гаррет Хардин, профессор-эмиритус гуманитарной экологии Калифорнийского института, Санта Барбара, получил награду 1986 г AIBS  за выдающийся вклад в экологию и применение научных методов для разрешения этических и политических проблем, вызванных ростом населения и исчерпанием ресурсов.  Данный текст из его выступления 10 августа 1986 на ежегодной встрече AIBS  в Массачуссетском университете, Амхерст.

Ссылки
Brent, P. 1981. Charles Darwin, SA Man of Enlarged Curiosity." Harper & Row, New York.
Bureau of Land Management (BLM). 1980. Our Public Lands (Special issue devoted to wild horses and burros) 30: 3-22. 1982. WildHorse &Burro Report. May, p.4.
Catton, W.R., Jr., and R.E. Dunlap. 1978. Environmental sociology: a new paradigm. Am. Sociol. 13: 14-49.
Dobzhansky, T. 1955. Evolution. Genetics and Man. John Wiley & Sons, New York.
Einstein, A. 1935. The World As I See It. John Lane and Bodley Head, London.
Flader, S.L. 1974. Thinking Like a Mountain. University of Missouri Press, Columbia.
Florida, State of. 1983. Everglades Emergency Deer Hunt Controversy. Florida Game and Fresh Water Fish Commission, Tallahassee.
Hardin, G. 1959. Nature and Man's Fate. Holt, Rinehart & Winston, New York.
1968. The tragedy of the commons. Science 162: 1243-1248.
1976. Carrying capacity as an ethical concept. Soundings 59: 120- 137.
1978. Stalking the Wild Taboo, 2nd ed. W.H. Freeman, San Francisco.
1982. Discriminating altruisms. Zygon 17: 163- 186.
1985a. Human ecology: the subversive, conservative science. Am. Zool. 25:469-476.
1985b. Filters Against Folly: How to Survive Despite Economists. Ecologists, and the Merely Eloquent. Viking Penguin, New York.
Hardin, G., and C. Bajema. 1978. Biology: Its Principles and Implications. 3rd ed. W.H. Freeman, San Francisco.
Klein, D.R.1968. The introduction, increase, and crash of reindeer on St. Matthew Island. J. Wildl. Manage. 32: 350-367.
Marx, K. 1972. Critique of the Gotha program. Pages 382-398 in R. C . Tucker, ed. The Marx Engels Reader. W.W. Norton, New York.
Montagu, A., ed. 1984. Science and Creationism. Oxford University Press, New York.
Muller, H.J. 1959. One hundred years without Darwinism are enough. School Sci. Math. 59: 304.
Nelkin, D. 1977. Science Textbook Controversies and Politics of Equal Time. MIT Press, Cambridge, MA.
Revelle, R. 1974. Food and population. Sci. Am. 231: 161-170.
Ruse, M. 1982. Darwinism Defended: A Guide to the Evolution Controversies. Addison-Wesley Publ. Co., Reading, MA.
Russell, B. 1949. Authority and the Individual. Unwin Books, London.
Santayana, G. 1905. Flux and constancy in human nature. Page 284 in The Life of Reason, 2nd ed. Scribner's, New York.
Simon, J .1981. The Ultimate Resource. Princeton University Press, Princeton, NJ.
United Nations (UN) 1984. Statistical Yearbook, 1982. United Nations, New York.
Wiener, P.P., and A. Noland, eds. 1957. Roots of Scientific Thought. Basic Books, New York.
________________________________________
Carrying Capacity Network . FOCUS/Volume 2, No. 3, 1992
Carrying Capacity Network 1325 G Street, NW Suite 1003 Washington, DC 20005 Phone: 800-466-4866 or 202-879-3044 FAX: 202-296-4609 E-MAIL CCN@IGC.APC.ORG

________________________________________
*Стремление в бывшем СССР скрывать (засекречивать) информацию от своих граждан обернулось, в конце концов, всеобщим идиотизмом -- ВП.
** Другими словами, нельзя обеспечить энергией и материальными ресурсами и информацией всех и в любой степени, это нечто из области вечного двигателя – ВП.
*** Такой угрозой, объединяющей всех, должна и может стать проблема сохранения Земли от неразумной человеческой деятельности. - ВП



________________________________________