30 лет назад в маленькой комнатке нашей, тогда еще коммунальной квартиры, жила соседка, интересная дамочка, сценаристка научно-популярного кино. Женщина необыкновенно умная, но с характером для меня странным – ей хотелось, чтобы я без конца делала ей комплименты. Чтобы восхищалась её знаниями, её путшествиями, её успехами. Про путешествия - да. Для меня, юной студентки университета, её рассказы про сказочную Индию, далекую страшную Америку, заманчивую Францию, Чехословакию и Венгрию были просто откровениями из книжки «Хождения за три моря» про русского купца Афанасия Никитина. И она еще так вкусно об этом рассказывала, с такими волшебными подробностями, что я слушала её, буквально открыв рот.
И вот однажды Ирина Александровна стала мне рассказывать о Японии. А надо вам сказать, что империалистическая Япония была для советской девочки страной неприятной, угрожающей и враждебной. К тому же на занятиях выяснилось, что мы до сих пор не подписали с ней мирного договора после Второй мировой войны, то есть фактически еще находимся в состоянии противостояния (во какой каламбур получился!). И я долго не могла поверить, что проклятые капиталисты, мечтающие отнять у нас дальневосточные острова, могут быть такими же замечательными любителями живописи, поэзии и балета, как и мы.
Короче, когда она мне стала показывать японские гравюры и дала почитать заметки советских писателей о японских впечатлениях, я, говоря современным языком, «не въехала» и осталась равнодушной.
Но…. Прошло всего два года и вот в нашей библиотеке я нечаянно нашла крошечную книжечку с ладонь величиной, где были короткие стишата – хайку и танка в переводе советской переводчицы-поетессы. Странно, но именно они вдруг пробили тонкий лёд предубеждения и покорили меня своей нежностью, изысканностью, непохожестью ни на что.
Потом в магазине «Старая книга» я купила буквально за копейки открытки с японскими пейзажами.
И пошло-поехало. То кто-то подарит японские сказки, то сама вдруг отрою в библиотеке интересную книжку, то в Эрмитаже на третьем этаже увижу японскую ширму, которую сто лет держали в запаснике, а теперь решили показать народу.
А когда опять же в Эрмитаж, японцы привезли роскошную выставку с необыкновенно красивыми ширмами, свитками и гравюрами, тут уж в моей душе расцвели даже не хризантемы, а волшебные японские цветы, о которых я даже и не знала.
В девяностые года открылись шлюзы книгопечатания. Вдруг мы увидели огромное разнообразие книг - эзотерических, философских, историческх, женских романов, детективов.
Дочка принесла домой толстый том гадания. Кто кем был в прошлой жизни, что означают имена, какие у кого характеры и всё такое, что, конечно же, мы воспринимали, как откровение.
И вот в этой необыкновенной книге Даша нашла, что я в прошлой своей жизни была… японской училкой на острове Хоккайдо.
Вначале было смешно. Потом мне показалось, что в голове, как ванночке с проявителем, вдруг стали вырисовываться какие-то моменты «моей жизни» на заснеженным острове. Мой домик, мой маленький садик с бонсай. Циновки на полу, моя любовь к стихам. Моё кимоно…..
Потом я закончила университет, соседка купила себе квартиру и уехала, лекции о Японии прекратились. Потом я вышла замуж, родилась дочка. Было уже не до японских сюжетов.
Однако мы всегда играем те роли, которые расписаны наверху, даже если эти роли кажутся нам странными и неподходящими.
Так получилось, что я после пятнадцати лет безпорочной службы в дипломатической организации, оказалась буквально на улице. Стала болеть, попросила внеочередной отпуск, а начальник сказал: отпуск не дам, болеешь – увольняйся, нам «инвалиды» не нужны! Сказать, что это был шок, значит ничего не сказать. Я не зарыдала только потому, что у меня замедленная реакция. Я не могу сразу включиться в ситуацию, потому что долго не верю, что это может быть на самом деле.
Потом спустилась с третьего этажа в свой кабинет, засунулась в шкаф и там уже стала плакать, но очень тихо, чтобы сотрудники не слышали моих всхлипов.
Так я оказалась без работы, без мужа, который нашел своё счастье с другой дамой, с дочкой-подростком и с мамой, которой исполнилось уже 88 лет.
Тут уж пришлось думать, куда податься и кому продаться. Будете смеяться, но история с Японией пришла мне на помощь. Я стала вышивать картины с иероглифами и японскими деревьями и цветами. И даже написала одному священнику в Токио с просьбой прислать какие-нибудь рисунки и книжки, но ему некогда было со мной возиться и он решил меня познакомить с девушкой моего возраста. И вот она уже стала присылать мне чудесные книжки «про искусство», а я уже из них передирала рисунки для своих вышитых картин и поражала воображение русского народа необычной красотой японских пейзажей.
Потом мой обидчик уехал, и меня снова взяли работать переводчицей, учитывая необыкновенные таланты и приятную внешность. Япония пока отошла в сторону, хотя мы с моей заочной подружкой из Токио наконец-то встретились и очень друг другу понравились. И до сих пор мы дружим, пишем письма и поздравляем с днем рождения.
Однако любовь и нежность к этой стране чуть-чуть поприжались в моем сердце, и я успокоилась. Просто не было времени на что-то другое, кроме работы, дочки, мамы, кошки, бывшего мужа, который захотел теперь уже дружить, если уж не получается вернуться. Так вот эта жизненная суета и отпихнула мои планы осуществить старую мечту и сделать японскую ширму, которую я видела в музее в Павловске и которая меня поразила своей тонкой красотой.
Куда бы я потом эту ширму дела – уже второй вопрос. Я была уверена, что её начнут у меня с руками равать, но…. Спустя семь лет, когда я всё-таки добила эту мечту, желающих купить изысканную красоту не нашлось, и она висит у меня на стене – красивая створка с курочкой и петушком под цветущей сливой, натянутая на двойные бамбуковые палки. Смотрю на неё и радуюсь своему таланту и фантазии японского художника 18 века.
Так незаметно мы с вами подошли к тому, о чем я хотела рассказать в двух словах, но первая фраза про «тридцать лет назад» раз десять выспыхивала в моей голове, поэтому пришлось писать «издалека». Надеюсь, что я вас не утомила.
Итак – последние десять лет в Петербурге проходят интересные такие штуки (не хочу говорить мероприятия – противное какое-то слово), которые называются «Японская весна» и «Японская осень».
Девушки играют на фортепьяно, парни бьют в огромные барабаны, известная в узких японских кругах российская пожилая художница выставляет свои картины в библиотеке или в музее (если спонсор наскребет денег на аренду зала), детки поют японские песни, японцы-балалаечники выдают «Калинку-малинку», художники привозят картины, консульство показывает, как надо надевать кимоно и составлять икебаны…. То есть можно за маленькие деньги полностью окунуться в культуру и искусство далеких наших восточных соседей.
Прислали мне по Интернету программу всех этих встреч и праздников, и я решила пойти на чайную церемонию.
Хоть мне моя Фумико и присылала этот дурацкий японский чай, который совершенно мне не понравился, но это было давно, лет десять назад. Может быть, я уже переменилась во вкусах и теперь не буду такой критичной.
Маринка отказалась идти со мной, но мне не впервой ходить туда-сюда в приятном одиночестве, так что я приоделась, нарумянилась и пошла.
На втором этаже в большом круглом зале Академии стоят полукруглые скамейки. Народу набралось доволно много, в основном такие же бойкие пенсионерки, как я, но были и мальчики юные, и дяденьки в очках, и мамочки с детями. В общем, абсолютно разношерстная, но хорошо воспитанная и сдержанная публика. Пока церемония не началась все ходили по кругу, внимательно смотрели на причудливые цветы в разнообразных вазах и ящичках, на фотографии, на висящие кимоно, на чайники на столике посередине зала, на девушек в красивой японской одежде, и украдкой друг на друга. Всё-таки это – экзотика, не каждому это интересно.
Наконец, все расселись, дамочка в пиджаке стала рассказывать про то, какая это древняя традиция, как это поддерживается нашими отечественными любителями чая и китайских палок, выступил Председатель Общества любителей чая, потом девушка за столиком стала показывать, как правильно заваривать этот зеленый порошок, как надо лить кипяток, потом ополаскивать пиалу, потом венчиком взбивать пену, потом перекладывать пиалу из руки в руку и так дале (Маринкино словечко). Потом юные девушки (наверное, старшеклассницы) в кимоно стали разносить чашки с чаем. Я была первой. Оглянувшись назад, увидела, что нас собралось человек сорок и решила, что чашек на всех не хватит поэтому скорей всего чай получат не все. А может, даже и не придется попить, а просто поднесут к носу, дадут вдохнуть аромат и обратно утащат, за ширму.
Поэтому когда эта милашка, семеня ножками, подошла ко мне, я спросила: - понюхать только? На что она, улыбнувшись, но без слов просто протянула мне чашку, при этом повернула её иероглифами ко мне. Соседка рядом засмеялась на мой вопрос, а я обрадовалась, потому что другая девушка тут же подала к чаю в маленьком пакетике, сложенном, как японский оригами-журавль, три крошечные мармеладинки. А я их обожаю.
Чаю хватило всем. И все были этому страшно довольны.
Потом еще были рассказы про современные особенности японской жизни, потом можно было фотографироваться с девушками, потом мы стали расспрашивать дамочку в пинджаке про то, как чувствуют себя японцы в нашем холодном городе, про японскую кухню….
В общем, я вернулась домой очень довольная и чайной церемоний, и собой.
И уже два дня рисую вместо кошек японские хризантемы и подсолнухи.
На заставке - моя собственная вышитая картина. Зацените, друзья!