- Масик, он же Максим, проснулся поздно - благо была суббота и ему не надо было идти на работу. Вчера он как следует погулял с друзьями и сегодня ему целое утро хотелось пива. Ближе к обеду его так завернуло, что никаких сил терпеть больше не было. Проблема была в том, что Масик был не брит, плохо выглядел, и от него за версту разило перегаром. Выходить на улицу в таком виде он не мог, бриться и приводить себя в порядок — жутко не хотелось, а о пиве мечталось так, как не мечталось даже о победах над женщинами в юношеские годы.
-Стасик, она же Станислава — жена Масика — делала уборку квартиры, подвернув к бёдрам полы халата, и тщательно протирая пол шваброй, с намотанной на неё влажной тряпкой. Масик долго следил за супругой, отлёживаясь на диване, то, думая попросит жену сходить за Клинским, то, пытаясь направить мысли в какое-либо другое русло. Но мысли ходили по кругу и упорно возвращались к пиву, и похоже больше никуда не хотели идти.
-Стасик, - наконец решился он. - Сходи, пожалуйста за пивом в наш магазин. Ты же видишь, в каком я состоянии?!
-Мася, - выдохнула жена, распрямляясь, сходи сам — ты же видишь, я занимаюсь уборкой.
-Сходи, Стася, - не отступал Максим, издавая все звуки в миноре, и стараясь разжалобить жену.
- Ты сходи, а я протру пол и прополощу тряпку.
-Стасик посмотрела на мужа с недоверием, как смотрит учитель на двоечника, который ещё до ответа пытается уверить его в том, что он хорошо выучил урок.
-Да, да, Стасик, можешь не сомневаться — я всё сделаю как нужно...
Через пять минут уговоров и препирательств, Стасик тяжело вздохнула, выпустила швабру из рук, и пошла переодеваться для похода в магазин. Услышав как за женой хлопнула дверь, Масик собрал остатки сил и принялся за влажную уборку. Руки беспрестанно потели и скользили по швабре, как скользили по шесту девочки-танцовщицы в ночном клубе, в который вчера нелёгкая занесла Масика вместе с его приятелями. Тряпка вертелась на швабре, как юбка на вчерашней солистке кабаре, отплясывающей зажигательный канкан. Но Масик героически продолжал уборку, как-бы отрабатывая добровольную повинность за столь лихо проведенный вечер. Небольшое пятнышко на паркете никак не хотело оттираться, и Масик, отложив швабру, наклонился над ним, пытаясь ногтём сковырнуть некую застывшую, непонятного происхождения массу...
Здесь, я должен вступить в повествование, поскольку без меня этот маленький рассказ мог бы превратиться в одно из самых пошлых творений нашего времени. Мне прийдётся сделать ряд отступлений, напомнив о самодельных творениях нашей легчайшей промышленности, в основном дислоцированной в тесных подвалах с плохой вентиляций, в которых мастера из Вьетнама или Китая, создают свои шедевры, щедро наполняющие прилавки наших вещевых рынков от Калининграда до Владивостока.
В число этих шедевров безусловно будет входить и нижнее бельё нашего героя, приобретенное для него супругой на одном из таких рынков, которое как-то быстро обветшало, потеряло форму и стало похоже на наволочку, короткую по высоте, с полностью отсутствующим верхом, и с большими овальными прорезями в своей нижней части, в которые легко можно было бы вставить две трубы среднего размеры, или две мужские ноги, если ваше воображение позволяет вам это сделать.
Я не могу не упомянуть о маятнике Фуко, которые многие наверняка встречали в больших соборах, где симпатичная гирька с заострённым концом, подвешенная на изящном тросе ниспадающем с потолка, раскачивается в пределах расчётного круга без всякого к ней приложения внешних сил, доказывая всем скептикам, что земля всё-таки вертится.
Ещё мне хотелось бы попросить вас представить себе сценку, в которой непосредственное участие будут принимать и Масик, и его, потерявшее эластичность бельё, и маятник Фуко несколько меньших размеров, чем тот, который вы можете встретить в соборах, и всеобщий любимец семьи — сибирский котик Гера, который давно и с неусыпным вниманием наблюдает за неуклюжими движениями Масика, пытающегося отскрести с пола странное пятно.
После таких отступлений вам уже не трудно будет отследить ход событий, которые заключаются в том, что Гера не выдержал и бросился ловить маятник, при этом пребольно укусив гирьку своим острым передним зубом...
Пришедшая домой Стасик, застала Масика, лежащего на полу, и тихо воющего на люстру. Скорая помощь приехала гораздо быстрей, чем это можно было ожидать. Доктор осмотрел Масика и принял решение везти его в больницу. Фельдшер и водитель уложили Масика на носилки и аккуратно стали сносить его с пятого этажа вниз. Водитель, который не присутствовал при осмотре Масика врачом решил поинтересоваться, а что же произошло с пострадавшим, и грубоватый фельдшер поведал ему всю правду, не скупясь на краски и выражения, и не особо считаясь, с чувствами несчастного Масика.
Печальная часть этого рассказа заключается в том, что водитель — молодой парень — не искушённый в житейских премудростях, не справился со своими эмоциями, и стал безудержно хохотать, подёргиваясь при этом всеми своими конечностями. В результате таких безответственных действий, Масик вывалился из носилок, и пытаясь предотвратить грубую стыковку со ступенями, сломал, неловко выставленную вниз, правую руку.
На следующий день, сидя на больничной койке в спортивном костюме, с широко расставленными ногами, и загипсованной рукой, подвешенной на аккуратной повязке, Масик с наслаждением пил пиво, которое принесла ему сердобольная жена, и несмотря на пережитые неприятности, кажется был вполне счастлив.