Это было в те незабываемые времена, когда на ветру еще трепетали красные знамёна, на дорогах не было пробок, а пешеходное движение затрудняли очереди за дефицитной колбасой, туалетной бумагой и прочими радостями цивилизации.
В то время мы жили в коммуналке. Представьте себе коридор, размерами пять на тридцать (метров), тринадцать жилых комнат, кухню, в которой два окна, две раковины и четыре газовые плиты – по полторы конфорки на каждую семью. Все это великолепие располагалось на третьем этаже пятиэтажного кирпичного дома и называлось коммунальной квартирой гостиничного типа. А попросту – общагой.
Общага жила надеждой на обещанное в скором времени расселение, поэтому каждый сантиметр полезной площади использовался как накопитель: на шкафах, под кроватью, да просто в любом свободном зазоре между немудрящей мебелью, штабелями высились коробки с посудой, кухонной утварью, новенькими комплектами постельного белья, предметами интерьера да ещё мало ли чем, что должно было пригодиться в будущей счастливой жизни.
Будущая жизнь заполняла все пространство настоящей. Жизнь взрослых текла - в предвкушении будущей жизни.
Только дети были счастливы здесь и сейчас.
Сколько их было? Один, два, три… точно! Трое совсем мелких и четверо постарше. Они толклись в коридоре с велосипедами, книжками, мячами и скакалками – сто пятьдесят квадратных метров, конечно,не спортзал, но развернуться было где.
В выходной день на кухне аншлаг: варятся супы, борщи, жарятся котлеты, пекутся блины и пироги. На плитах булькает, шкварчит, жарится и печется. И печется, конечно же, с расчетом на угощение всей детворы. Самые младшие, как только их чуткие ноздри учуют запах свежей выпечки - все тут как тут, на кухне. Шарят глазками по духовкам: кто-кто сегодня угощает?!
А мой младший отпрыск вынужден сидеть в комнате – у него ОРЗ, а с соплями и кашлем в общий коридор нельзя. Карантин исполняется неукоснительно, иначе коммунальная детвора никогда не вылезет из болячек.
Чтобы занять сына я раскатываю на полу рулон бумажных обоев и рассыпаю карандаши - рисуй! Он очень любит рисовать, но сегодня любимое занятие не в радость. Мало того, что отец отправился «по делу», прихватив с собою старшего брата, так еще детский галдеж бередит ему душу и побуждает время от времени высовывать свой любопытный нос в щелку двери.
- А ваш Мишка опять выглядывает! – тут же докладывает мне особо бдительный карапуз, и я, бросив сковородки, бегу водворять пятилетнего «нарушителя» на место заключения.
Надо сказать, нашей семье невероятно повезло - у нас целых две комнаты: соседи получили квартиру, и нам, как очередникам на расширение жилплощади, отдали их жильё. Две комнаты: пятнадцать и тринадцать метров на четверых человек – это просто шикарно, и мы в преддверии получения отдельной квартиры, и неописуемой радости сыновей заводим собаку.
Это ризеншнауцер по кличке Бонифаций Актурн, сокращенно - Боня. Он правнук собаки, принадлежащей Юрию Никулину - так уверяет нас заводчик, практически за бесценок продавший нам это счастье, ввиду наличия у щенка незначительных отклонений от нормы. Нам эти отклонения по фигу, как и то чей он внук. Нашему псу никогда не придется участвовать в выставках, но нам нет до этого никакого дела – мы готовы его любить без грамот и медалей!
К этому моменту Боньке уже шесть месяцев. Он знает все необходимые команды, отлично понимает что можно, а что нельзя и использует кучу уловок, чтобы лишний раз заполучить лакомство. Так, помня о награде, полученной за принесенные тапочки, он за кусок докторской колбасы готов сложить к моим ногам всю обувь из калошницы.
Все члены нашей семьи им распределены в следующей значимости: главный – мой муж. Он вожак стаи и его авторитет непререкаем. За ним по иерархической лестнице следует сам Бонифаций.
Нашего старшего сына – двенадцатилетнего Павлика – пёс воспринимает как лучшего друга, почти равного себе – они вместе с одинаковым азартом покоряют лесенки, бревна и прочие препятствия, встречающиеся на собачей площадке.
Затем следую я - кормилица и поилица. Боня на прогулках старательно присматривает за мной - охраняет, как неразумную овцу пастушья собака. Вы бы видели, каким взглядом одаривает он меня из-под своей густой челки, когда я, пытаюсь свернуть с привычного маршрута, чтобы, например, заскочить в магазин и тем самым совместить приятное с полезным! «Вот ещё, что удумала! Ну ладно бы в правильный магазин собралась, в продуктовый. А от этого за версту несет сплошной химией. Даже не думай!». И я покорно, на строгом поводке плетусь за ним в сторону Измайловского парка.
Мишку Боня терпит. Может без зазрения совести, словно невзначай, спихнуть с дивана и с ловкостью трамвайного воришки вытащить прямо из руки конфету или печенюшку, при этом ни разу не прикусив, не поранив. Поэтому я совершенно спокойно оставляю их в комнате и возвращаюсь на кухню.
И вдруг слышу, как из-за нашей двери раздается Мишин рёв! Я несусь туда сломя голову….. Расстояние в пятьдесят семь шагов я преодолеваю с олимпийской скоростью и нахожу ревущего сына, закрывшего ладонями свое лицо и, с ужасом, вижу кровь, проступающую сквозь пальцы.. .
Трясущимися от волнения руками я отдираю его ладони и обнаруживаю, что два верхних передних зуба у него вывернуты и теперь держатся на одном честном слове...
Под столом виновато скулит Бонька, и я, не помня себя от гнева, уже замахиваюсь на него, готовая растерзать, но меня останавливает голос сына, который выкрикивает мне сквозь слезы:
- Нет, мама, не бей! Он не виноват!
Боже мой, что произошло? Как, каким образом это могло случиться?
Оказывается, они выясняли, кто сильнее и перетягивали канат.
- Зачем же ты схватил канат зубами? – недоумеваю я. – У тебя же есть руки!
- Даааа, мамочка, - возражает мне сын. – А у Бони же рук - нету! А так у нас всё было по-честному! Он тянул зубами и я – зубами!
Ну что тут скажешь?!
Апрель 2013г.