Михайловский замок
Фото.Император Павел Первый.
Введение.
Сооружение этого грандиозного дворца – замка, являющегося одной из ярких достопримечательностей Петербурга, связано с именем Павла I. Поэтому, прежде чем перейти непосредственно к осмотру некоторых его залов, не лишне напомнить не только о создателях и строителях замка, но и заказчика и вдохновителя этих работ. При этом буду опираться только на изданные официальные источники информации.
Моим современникам известно, что в советский период истории России этого императора не жаловали добропорядочными эпитетами. Можете убедиться в этом, открыв Малую советскую энциклопедию (Третье издание 1959 г).
«Павел I (20.9.1754-12.3.1801) – российский император (1796-1801), сын Петра III и Екатерины II. Установил в стране суровый полицейский режим, ввел строжайшую цензуру, закрыл частные типографии, запретил ввоз иностранной литературы. В армии ввел палочную муштру. В союзе с правительством Австрии и другими реакционными правительствами Европы пытался подавить французскую буржуазную революцию конца 18 в. Впоследствии резко изменил курс внешней политики и в союзе с Наполеоном выступил против Англии. Самодурство царя, приводившее к частой смене руководящих чиновников, самоуправство фаворитов (Кутайсов, Аракчеев), некоторые ограничения дворянских привилегий и смена курса внешней политики вызвали оппозицию дворян»
Только негатив, несмотря на его заслуги, которые признают современные историки, и внушительный титул, охватывающий географию всей территории огромной империи. «Мы, Павел Первый, Император и Самодержец Всероссийский: Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский. Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский, Царь Херсонеса-Таврического. Государь Псковский и Великий Князь Смоленский, Литовский, Волынский и Подольский. Князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский и Семигальский, Самогицкий, Корельский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарских и иных; Государь и Великий Князь Нова-города Низовския земли, Черниговский, Рязанский, Полоцкий, Ростовский, Ярославский, Белоозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Вишепский, Мстиславский и всея Северные страны. Повелитель и государь Иверския земли, Карталинских и Грузинских Царей и Кабардинския земли,Черкасских и Горских Князей и иных Наследный Государь и Обладатель. Наследник Норвежский, Герцог Шлезвиг-Голштинский, Стормаринский, Дитмарсенский и Ольденбургский. Государь Еверский и Великий Магистр Державного Ордена Святого Иоанна Иерусалимского и прочая, и прочая, и прочая»
Краткие сведения о строительстве.
Михайловский замок (с 1823 Инженерный замок) является памятником архитектуры классицизма. Построен в 1797-1801 гг, (архитекторы В.И.Баженов и В.Ф.Бренна) по повелению императора Павла I на месте разобранного деревянного Летнего дворца императрицы Елизаветы Петровны. В основу проекта были положены впечатления, полученные наследником российского престола во время путешествия по странам Западной Европы. Внутренняя планировка здания повторила планировку дворца принца Луи-Жозефа Конде в Шантийи под Парижем, поразившего Павла во время его визита во Францию. Император принимал деятельное участие в создании своей новой резиденции. Более подробно о проектировании и строительстве замка можно узнать из книги «Михайловский замок» (авторы Асварищ М.Б., Кальницкая Е.Я., Пучков В.В., Семенов В.А., Французов В.Е.и Хайкина Л.В.), изданной в 1998 г и переиздававшейся в 2001 и 2004 годах. Видимо, справедливы утверждения авторов первого издания этой книги, которая есть в моей домашней библиотеке, что в ней впервые сделана попытка собрать воедино все известные исторические и архитектурные материалы об этом крупнейшем сооружении Северной столицы. При написании этого очерка также пользуюсь и другой книгой в домашней библиотеке «Грань веков» (1982 г, автор Эйдельман Н.Я.) известного и авторитетного исследователя этой эпохи. Список использованной литературы этого автора содержит более 200 наименований.
Замок назван в честь архангела Михаила. Императору был близок образ архангела Михаила – предводителя небесного воинства. Его Павел считал своим небесным покровителем Квадратное в плане здание с внутренним восьмиугольным двором было окружено каналами, которые были засыпаны в 1823 г. Главный южный фасад украшен ионическим портиком, завершенным треугольным фронтоном (работы скульпторов - трех братьев Стаджи) на тему воинской славы: «История заносит на свои скрижали славу России» и два мраморных пилона по сторонам въезда. Венчает аттик здания скульптурная группа: две сидящие фигуры Славы, держащие щит с государственным гербом Российской империи (работы М.П.Александрова-Уважного). Над колоннадой на уровне второго и третьего этажа проходит фриз из шокшинского порфира с надписью золочеными буквами: «Дому Твоему подобает Святыня Господня в долготу дней». Эта надпись представляет собой начальные строки одного из Псалмов Давида, первоначально предназначавшаяся на строящийся одновременно с императорской резиденцией Исаакиевский собор. Любопытно, что, по преданию, петербургская юродивая предсказала: «Ныне царствующий император проживет столько лет, сколько букв в этой надписи». В надписи было 47 букв (в старинной орфографии), в действительности Павел был убит на 47 году жизни.
Северный фасад здания, обращенный к Летнему саду, отмечен высоким аттиком, открытой террасой на парных дорических мраморных колоннах и широкой гранитной лестницей с бронзовыми статуями Геракла и Флоры (копии античных фигур). Боковые фасады замка имеют закругленные ризалиты. В западном направлении (в сторону Садовой улицы) размещается церковь Михаила Архангела, в восточном (к Фонтанке) – полукруглый выступ соответствует контуру Овальный зала замка. Над ним расположена маленькая башня с флагштоком, на котором поднимался штандарт императора, когда он находился в замке. Западный выступ завершается колокольней с крестом. Примерно посередине между церковным выступом и оконечностью северного фасада находятся Рождественские ворота, оформленные двойными коринфскими колоннами. Ворота ведут в небольшой треугольный дворик, откуда посетитель по личному приглашению мог подняться в личные жилые покои императора и императрицы.
В апартаменты своего дома попадали из внутреннего восьмиугольного двора, откуда четыре открытые гранитные лестницы вели в разные части здания. Первая из них – слева от проезда – вела к вестибюлю и парадной лестнице. На противоположной от въезда стене находились два симметричных крыльца, которые вели в покои императрицы Марии Федоровны и наследника престола великого князя Александра Павловича. Комнаты наследника и его жены на первом этаже занимали весь северо-восточный угол здания. Покои юго-восточной части предназначались для пятилетнего великого князя Николая Павловича. Северо-западную часть здания занимали покои императора. Ему же принадлежали комнаты в бельэтаже западной части от церкви в сторону Летнего сада. Они соединялись с покоями Марии Федоровны, окна которых выходили на Летний сад. Большая часть бельэтажа была отведена под парадную анфиладу, состоявшую из просторных залов и длинных галерей, предназначенных для официальных приемов и показа коллекций произведений искусства, принадлежавших царской семье.
Вокруг парадной лестницы разместились апартаменты великого князя Константина Павловича и его супруги Анны Федоровны. В юго-восточном углу помещалось несколько фрейлинских комнат, примыкавших к небольшому театру. Третий этаж предназначался для великих княжон и их воспитательниц и имел скромное архитектурно-художественное убранство.
Внутренние помещения замка отличаются сложной конфигурацией: круглые, овальные, многоугольные, некоторые с нишами. Об этом дает представления схема – план первого и второго этажей замка (на одном листе), который можно бесплатно взять при входе в помещение замка. Распространенное мнение, что Павел хотел сделать свой замок неприступной крепостью и поэтому отгородился специально вырытыми рвами, подъемными мостами, бастионами и пушками, во многом не соответствует действительности. Уже на третий день после вселения в замок последовало Высочайшее разрешение всем желающим приезжать и осматривать Михайловский замок. После долгого ограничения на осмотр замка вновь приоткрылись двери, хотя и на платной основе, этого чуда архитектуры XVIII века.
Экскурсия.
В замке находится экспозиция Государственного Русского музея. Вход осуществляется через Парадный подъезд Воскресенских ворот южного фасада здания. Проезд от ворот до парадного внутреннего двора оформлен в виде пропилеев: по сторонам располагаются широкие пологие лестницы с гранитными колоннами. По лестнице слева ныне осуществляется проход к экспозициям музея, справа – вход в Центральную военно-морскую библиотеку, которая занимает весь юго-восточный угол здания. Входная дверь ведет в небольшой круглый зал с рамой металлоискателя, после которого проход в кассу и далее в гардероб. Затем открываем дверь к бывшему парадному входу со двора, проходим комнату с макетом замка и поднимаемся по главной парадной лестнице на второй этаж ( бельэтаж). Ступени лестницы и ограждающие лестничные марши перила с фигурными балясинами между ними из светло-серого карельского мрамора. В центральной нише ранее помещалась беломраморная копия П.Трискорни с прославленной античной скульптуры «Умирающая Клеопатра» - аллегория минувшего царствования матери императора Екатерины II. В боковых нишах второго яруса располагались статуи «Осторожность» и «Правосудие» - символы правления самого Павла. На верхней площадке лестницы ранее дежурили два гренадера (отборная часть армии), ныне открыты двери слева и справа, за которыми сидят бдительные старушки. Анфилада парадных залов императорской семьи располагалась по периметру внутреннего двора. Стрелка начала осмотра указывает налево. Проходим небольшой овальный зал, где в павловские времена несла охрану лейб-гвардия (Leib – тело, т.е. телохранители, личная охрана монарха). Здесь на стенах первые парсуны – парадные портреты галереи. Читаем надписи и всматриваемся в лики истории:
-Неизвестный художник. Портрет царицы Натальи Кирилловны; не ранее 1676 г.
-Неизвестный художник. Портрет царя Алексея Михайловича; не ранее 1676 г.
-Неизвестный художник. Портрет царицы Евдокии Федоровны; середина XIX в.
-Неизвестный художник. Портрет правительницы России в 1682-1689 годах Софьи Алексеевны (Четвертая дочь царя Алексея Михайловича).
-Неизвестный художник. Портрет царицы Марфы Матвеевны (Дочь боярина Апраксина) 1682.
-Неизвестный художник. Портрет царя Ивана Грозного; первая половина XIX в.
-Неизвестный художник. Царь Иоанн V Алексеевич.
Осмотрев первый небольшой зал, попадаем в большой прямоугольный зал – зал антиков, окна которого выходят во внутренний двор. Ранее здесь находился музей античного искусства. В этом зале в коллекции скульптуры выделялись античная скульптура Вакха и статуя Дианы. Всего в зале размещалось более 30 скульптур и 8 ваз. Скульптуры находились и в большинстве других помещений и еще одном зале антиков на первом этаже на половине супруги наследника Александра. Подробности первоначального состояния и оформления этого и последующих открытых залов можно прочесть в вышеназванной литературе. Ныне здесь – начало выставки портретов из Русского музея – Царские и императорские парадные портреты. Этот зал, отреставрированный в 1997-1998 годах, открывает анфиладу парадных апартаментов императрицы Марии Федоровны. Здесь размещены следующие картины:
- Стефано Торелли. Екатерина II в образе Минервы, покровительницы искусств;
-Иоганн Готфрид Таннауэр (1680-1737). Царевич Алексей Петрович; в 1710-х.
-Евстафий Васильевич Мошков (1760-1828). Миропомазание великой княгини Елизаветы Алексеевны (жена Александра Первого) 9 мая 1793 г; 1795.
- Мари-Анн Колло. Бюст великого князя Павла Петровича;
-Лукас Конрад Пфандцельт. Петр III на коне; 1747 ?
-Неизвестный скульптор. Бюст Екатерины II в образе Минервы; до 1765.
-Луи Каравак. Царевна Елизавета Петровна в детстве; 1740.
-Василий Истомин. Перенесение Тихвинской иконы Божьей Матери из церкви Рождества Богородицы в Успенский собор в Тихвине 9 июня 1798 г; 1801.
-Лукас Конрад Пфандцельт.Елизавета Петровна с арапчонком; 1757.
- Мари-Анн Колло. Бюст великой княгини Натальи Алексеевны (первая жена великого князя Павла Петровича); 1775.
-Иоганн Пауль Людден. Император Петр II. 1728.
Осмотрев этот парадный зал переходим в следующий большой зал с портретами – галерея Рафаэля, находящаяся в северо-западной части дворца и получившая свое название по четырем шпалерам на продольной стене напротив окон. Вытканные на французской королевской гобеленовой мануфактуре шпалеры являлись подарком французского короля Людовика XVI и повторяли сюжеты настенных росписей Рафаэля в Ватикане: «Константин перед своим войском», «Изгнание Гелиодора из Храма», «Афинская школа» и «Парнас». Эти сюжеты были знакомы каждому образованному человеку того периода. Потолок зала украшают сохранившиеся три плафона, исполненные Якобом Меттенлейтером: «Храм Минервы» (в центре), где увековечена память строителя замка фигурой Винченцо Бренны (с планом дворца) и самого художника - у мольберта. Два других плафона – «Прометей, оживляющий человека» и «Прилежание и Леность», символизирующие трудолюбие и талант человека. В середине зала находится ваза с композицией «Итальянский пейзаж». 1839. Императорский фарфоровый завод. Роспись П.Щетинина по одноименной картине Ф. де Мушерона.А на стенах десятки крупных картин:
-Федор Степанович Рокотов. Петр III. 1762.
-Генрих Бухгольц. Екатерина I. 1760 ?
-Петр Семенович Дрождин. Петр I.1795.
-Бюст Павла I работы Ф.И.Шубина.
- Луи Каравак. Елизавета Петровна. 1740-е.
- Неизвестный художник. Копия с Фальконе сын. Екатерина II. 18 в.
-Неизвестный художник. Анна Иоанновна.
-Неизвестный художник. Александра Федоровна, жена Николая I. 1840.
-Иван Васильевич Гудовский. Николай I. 1844.
- Джордж Доу. Александр I. 1825.
- Иван Кузьмич Макаров. Мария Александровна, жена Александра II. 1866.
-Егор Иванович Ботман. Александр II.1856.
-Бюст Александра II работы М.А.Чижова. 1881.
- Яков Яковлевич Вебер. Александра Федоровна, жена Николая II.1914.
- Иван Николаевич Крамской, копия с неизвестного художника. Александр III.
-Константин Егорович Маковский. Мария Федоровна, жена Александра III. 1912.
-Эрнест Карпович Липгарт. Николай II. 1914.
После выхода из второго большого зала попадаем в ослепительной красоты объединенное помещение Предтронной и Тронной императрицы, которые непосредственно примыкали к ее спальным и другим апартаментам.
Тронная императрицы Марии Федоровны была исполнена по проекту Винченцо Бренны в 1799—1801 гг. Стены помещения, в котором стоял трон, были затянуты малиновым бархатом. В центре потолка в окружении частично вызолоченной и раскрашенной лепки помещался плафон «Суд Париса» работы художника Я. Меттенлейтера, в аллегорической форме прославлявший красоту хозяйки замка. В 1859 году по проекту К. А. Ухтомского в восточной стене зала (возле которой прежде размещался трон), была устроена полуциркульная арка, объединившая бывшие Тронную и Предтронную комнаты императрицы, в которых позднее устроили Модельный зал Главного Инженерного училища. Реставрация Тронной Марии Федоровны произведена в 2002—2003 гг. Всего в Михайловском замке тронных залов было пять: две — самого государя-императора, потом государыни, великого князя и наследника Александра Павловича и его брата Константина, имевшего титул цесаревича. Предтронная занимает большую часть помещения, в которой размещены крупные царские портреты:
-Яков Феодосиевич Яненко. Павел I.1798.
-Алексей Петрович Антропов. Петр III. 1762.
Остальные три портрета размещены в Предтронной:
-Неизвестный художник 1 четверти 18 века. Петр I.
-Джордж Доу. Великая княгиня Александра Федоровна с детьми Александром и Марией.
-Иосиф Иванович Олешкович. Благодетельное призрение и попечение Марии Федоровны о бедных. 1812.
Из Тронного зала Марии Федоровны проходим в Общий столовый зал, который расположен в середине северного корпуса замка c окнами на Летний сад. Общий Столовый зал входил в анфиладу парадных покоев императрицы Марии Федоровны. Его отделка была осуществлена по проекту архитектора Винченцо Бренны в 1799—1801 гг. с использованием двух люстр на пятьдесят свечей, исполненные по рисункам Дж. Кваренги и предназначавшиеся первоначально для Георгиевского зала Зимнего дворца и двух каминов из сибирского порфира. В середине XIX века Общий Столовый Зал был разделен на три самостоятельных помещения, в которых располагались классы Главного Инженерного училища. В процессе проведения реставрационных работ 2002—2003 годов восстановлен первоначальный объем этого зала. Здесь много картин небольшого размера:
-Две картины Федора Яковлевича Алексеева «Виды Михайловского замка». 1800.
-Неизвестный художник. Царевич Петр Петрович в виде Купидона.
-С.С.Егорнов. Наследник Алексей (в военной форме с палашом). 1911.
-Ф.С.Рокотов. Великая княгиня Александра Павловна в детстве. 1780-е.
-Владимир Лукич Боровиковский. Великая княгиня Александра Павловна (старшая дочь Павла). 1790-е.
-Неизвестный художник. Павел I. 18 в.
-Луи Каравак. Наталья Петровна, дочь Петра Первого. 1722.
-Луи Каравак. Анна Петровна и Елизавета Петровна. 1717.
-Жан Луи Вуаль. Павел Петрович. 1771.
-Неизвестный художник. Иоанн VI Антонович.
-Петр Петрович, сын Петра Первого.
В обширном столовом зале много и скульптурных портретов: А.В.Вернер. Александр III; М.М.Антокольский. Два бюста. Николай II и Александра Федоровна.1896; Неизвестный скульптор. Николай Павлович. 19 в; Луи-Мари Гишар. Мария Федоровна. 1806;
После Общей столовой посетители проходят в два небольших помещения, которые на плане названы как «Шпалеры Императорской мануфактуры». В первом помещении - коридоре находится бюст Марии Федоровны работы скульптора Антокольского (1887) и шпалера с изображением Екатерины II и несколько картин на бумаге:
-Н.Н.Каразин «Ангелы объявляют народностям России о коронации Александра III»; «Шествие ряженых на Ходынском поле по случаю коронации Александра III» (1883); «Въезд Александра III в Кремль» и «Иллюминация по случаю коронации Александра III в Москве (1883).
-М.О.Микешин «Коронация Александра III в Успенском соборе» (1883); «Праздник по случаю коронации Александра III на Красной площади» (1883) и «В воспоминание художественно-промышленной выставке в Москве».
В последнем небольшом зале в покоях Марии Федоровны представлены три шпалеры: «Диспут о непорочном зачатии» (18 в); «Святое семейство» (1832) и «Рождество Христово» (1841).
После осмотра последнего небольшого зала на левой половине замка спустились по непарадной лестнице на первый этаж, где в небольшой комнате выставлены витрины – Открытый фонд скульптуры конца XIX- начала XX века, возможно, подарки императорской семье.
Снова поднялись наверх и вернулись через большие залы на Парадную лестницу, перешли на другую сторону дворца на этом же этаже и вошли в первый круглый зал, где находится стенд с надписью: «Портретная галерея Русского музея. Лица России».
Примечание.
Музейным экспозициям, особенно в художественных музеях, остается более свойственная им функция — на ярких примерах показать эволюцию портретного жанра в русском искусстве, обозначив его сюжетно-тематический состав, типологию и логику развития — от древности до наших дней, в зависимости от состава коллекции. Именно такую цель преследует постоянная экспозиция «Лица России. Портретная галерея Русского музея», развернутая в залах Михайловского замка. Экспозиция состоит из двух разделов. Первый — в парадных залах — своеобразная модель Романовской галереи, включает портреты царей и императоров династии Романовых — от Михаила Федоровича до Николая II. Развеска парадных полотен соответствует торжественному строю и архитектурному ритму дворцовых апартаментов. Эта часть презентационной коллекции дополнена групповыми и аллегорическими изображениями, а простенки между окон Столовой залы занимают детские портреты — великие князья и княжны — главным образом относящиеся к XVIII веку. Вторая часть экспозиции занимает бывшие Константиновские покои. Здесь соблюдается социально-исторический принцип: портреты государственных деятелей и военачальников XVIII–XIX веков сменяют изображения представителей аристократических семейств, оставивших след в истории России, крестьянские образы, купцы и клирики, разночинцы, архитекторы и художники, музыканты и писатели. Специальный зал посвящен лицам, запечатленным на фотографиях и в видео хронике. В целом, экспозиция в Михайловском замке позволяет проследить эволюцию портретного жанра в отечественной живописи от парсуны, с ее суровой выразительностью, поисками физиономического сходства, но иконной статичностью эмоционально-психологического содержания, — до взрывающих границы жанра, многостилевых, то традиционно реалистических, то нарочито и оптимистически экспериментальных полотен с изображением современников — вождей и крестьян, рабочих и интеллигентов — в советском искусстве первых послереволюционных десятилетий... .
Повторю. Экспозиция состоит из двух разделов: Первая, которую мы уже осмотрели, представляет собой как бы копию (модель) Романовской галереи, существовавшей в Эрмитаже до революции 1917 года. И вторая, куда мы только-что вошли, где больше 10 помещений и залов разного размера, которые были отведены для покоев великого князя Константина Павловича. Портретов здесь множество и все перечислить затруднительно. Вот, некоторые из них в первом круглом зале, из которого есть дверь, которая вела и в примыкавший большой Воскресенский зал (над главными воротами с южной стороны), ныне использующийся военно-морской библиотекой. В круглом зале упомяну портреты с известными фамилиями.
- Иоганн Баптист Лампий- старший. Граф В.А.Зубов. (1796).
-Ксаверий Ян Каневский. И.Ф. Паскевич (1849).
-Бюст работы Шубина. П.А.Румянцев-Задунайский.
-Джордж Доу. Д.Д.Крута (1823).
-П.З.Захаров. А.П.Ермолов (1843).
-Джордж Доу. Граф П.А.Шувалов (1826).
-Фогельштейн. Граф Евграф Федотович Комаровский (1812).
Во втором зале с надписью на стене: крестьяне, ремесленники.
-Алексей Максимович Максимов. Крестьянская девушка. 1849.
-Иоганн Якоб Меттенлейтер. Крестьяне и торговец пирогами. 1786.
-К.Е.Маковский. Селедочница. 1867.
-Густав Диттенбергер. Старик-каменотес на набережной Невы. 1858.
-Никифор Степанович Крылов. Русская крестьянка кормит ребенка из рожка. 1830.
-Лавр Кузмич Плахов ? Каменщик. 1830-1833.
-Жак Теодор-Жозеф Наполеон (1804-1876). Ямщик. 1850-е.
-Александр Иванович Вишняков ? Крестьянская пирушка. 1760-е.
-Николай Иванович Аргунов. Портрет смеющегося старика. 1788.
-Федор Михайлович Славянский (1817-1876). Четыре небольших женских портрета.
-Николай Петрович Богданов-Бельский. Сочинение. 1903 ?
В третьем зале – Аристократы.
-Сальваторе Тончи. Портрет графа Ф.В.Ростопчина. 1800.
-Жан-Луи де Велли. Портрет И.И.Шувалова. 1755 ?
-Христиан Робертсон. Портрет Т.В.Юсуповой. 1841.
-Орест Адамович Кипренский. Портрет графа В.В.Мусина-Пушкина-Брюса. 1813.
-Джордж Доу. Портрет графини Шарлотты Карловны Ливен. 1821.
-И-Б. Лампий-Старший, К.П. Брюллов. Портрет графини Е.С.Самойловой. 1790.
-Луи-Мари Гишар. Бюст А.И.Мусина-Пушкина.1770.
-Николай Иванович Аргунов. Портрет П.С.Рунича. 1817.
-Мари Луиз Элизабет Виже-Лебрен. Портрет неизвестного из семьи Гагариных. 1801.
-Жан-Лоран Монье. Портрет Муравьевой-Апостол с сыном Матвеем и дочерью Екатериной. 1799.
-Дмитрий Иванович Антонелли. Портрет графини П.В. Мусиной-Пушкиной. 1818.
-Жан-Луи Вуаль. Портрет И.П. Елагина. 1789.
-Яков Иванович Земельчак. Бюст И.И.Бецкого. 1803. (в середине зала).
-Луи-Мари Гишар. Бюст Н.П.Румянцева. 1770-е.
-Иоганн Баптист Лампмий-старший. Портрет князя Н.Б.Юсупова. 1794.
-Неизвестный художник. Портрет Н.И.Перовского. 1830.
- Иоганн Баптист Лампмий-старший. Портрет графа А.А.Безбородко. 1791.
-Жан-Луи Вуаль. Портрет А.С.Протасовой. 1787.
- Иоганн Баптист Лампмий-старший. Портрет Н.А.Суворовой. 1795.
- Иоганн Баптист Лампмий-старший. Портрет П.А.Зубова. 1792.
В четвертом зале – купцы, разночинцы, священники.
-Карл Карлович Штейнбен. Портрет В.А.Кокарева. 1850.
-Николай Иванович Аргунов. Портрет неизвестного купца. 1818.
-Гавриил Иванович Яковлев ? Портрет купца. 1840-е.
-Гурий Иоасафович Крылов. Портрет купца. 1830.
-Гавриил Иванович Яковлев ? Портрет купчихи. 1840-е.
-Дмитрий Иванович Антонелли. Портрет купца. 1820.
-Алексей Егорович Егоров. Портрет М.П.Буяльской. 1824.
-Петр Васильевич Басин. Портрет М.Д.Резвого. 1837.
-Александр Григорьевич Варнек. Портрет В.И.Григоровича.
-В.А.Тропинин. Портрет писательницы В.И.Лизогуб. 1847.
-Михаил Андреевич Мохов. Портрет молодой женщины с девочкой. 1842.
-Викентий Иванович Бриоски. Портрет К.Я. Булгакова. 1830.
-Михаил Иванович Теребенев. Портрет профессора И.В.Буяльского.
-Лев Степанович Игорев. Портрет Епископа Макария. 1853.
-В.Л.Боровиковский. Портрет Архиепископа Михаила (М.М.Десницкий).1816.
В пятом небольшом зале, из которого ранее был выход в коридор, ведущий к винтовой лестнице, портреты писателей и поэтов – классиков. Это Островский, Гоголь, Некрасов, Н.И.Костомаров (1817-1885), исполненный К.Е.Маковским в 1883 г; И.А.Крылов, кисти художника И.Е.Эггинка, 1834 г; Салтыков-Щедрин, работы художника Н.Н.Ге в 1872 г.
В шестом помещении – тамбуре – бюст А.С.Пушкина, работы И.В.Витали в 1837 г.
В седьмом зале портреты: композитора Н.А.Римского-Корсакова (И.Е.Репин, 1893 г); философа В.С.Соловьева (И.Н.Крамской, 1885 г); И.С.Тургенева (А.А.Харламов, 1875 г); издателя А.С.Суворина (И.Н.Крамской, 1881 г); скульптора Ф.П.Толстого, учился в Морском корпусе (С.К.Зарянко, 1850 г.) Проект памятника М.Ю.Лермонтову, авторы Л.А.Дитрих и В.В.Козлов, 1911 г.
В восьмом небольшом зале два портрета: композиторы Д.Д.Шостакович (художник А.Н.Чернецкий, 1948 г.) и С.В.Рахманинов (художник К.А.Сомов, 1925 г.)
В девятом зале - Советские вожди, интеллигенция и народ.
Портреты: Генерал-лейтенант А.Н.Туполев, работы И.В.Космина; Маршал Г.К.Жуков, работы В.И.Мухиной; Летчик И.М. Шишкян, работы И.А Серебряного; Физиолог Л.А.Орбели; Председатель совхоза Прохоров; Ударник труда завода И.И. Гирьята, 1931 г.; Беспризорный. Оголец. 1925 г. Старая крестьянка. Крестьянин. А.А.Ахматова, художник В.П.Белкин, 1941 г. Автопортрет И.Э.Грабаря. Ударник коммунистического труда. Ленин и Сталин в Горках в 1923 г (1938). С.М.Киров, художник В.А.Зверев. Портреты Ворошилова, Буденного, матроса. Г.С.Ужанова, художник В.М.Орешников. Еще один ударник. К.С.Станиславский, художник П.В.Вильямс, 1933 г. Живописец А.П. Остроумова-Лебедева, художник В.А.Кузнецов (1878-1960). В середине зала находятся два безымянных бюста.
В десятой комнате большое количество фотографий в рамках. Это хорошо известные наши современники: Шолохов, Мравинский, Сахаров, Святослав Рерих, Утесов, Лиля Брик, Андрей Тарковский, Вадим Юсов, Собчак, Вениамин Каверин, композитор А.П.Петров, И.Бродский, некоторые актеры и режиссеры.
В одиннадцатом (последнем) зале несколько автопортретов и портретов художников, исполненных другими известными мастерами кисти.
-Портрет художника Ступина с учениками работы художника Николая Михайловича Алексеева (Сыромятникова).
-На другой стене комнаты автопортрет Алексеева, 1845 г. и его портрет, написанный Алексеем Васильевичем Тырановым в 1830 г.
-Рядом автопортреты Платона Семеновича Тюрина (1816-1882), Василия Андреевича Тропинина, Карла Павловича Брюллова и Василия Ивановича Сурикова.
- Портрет И.Е. Репина работы Николая Дмитриевича Кузнецова (1850-1930).
-Портрет В.Г.Перова работы И.Н.Крамского в 1881 г. и портрет Крамского работы Николая Александровича Ярошенко в 1876 г.
-Портрет К.И. Головачевского (1811) с тремя воспитанниками работы Алексея Гавриловича Венецианова.
-Портрет И.Я. Билибина работы Бориса Михайловича Кустодиева.
-Портрет художника Е.Р.Рейтерна (1838) кисти Ф.Т.Гильдебрандта (1804-1874).
- В этом же зале бюст И.К.Айвазовского (1873) работы Михаила Афанасьевича Чижова (1838-1916).
Собственно, на этом беглый осмотр залов и наша экскурсия, которая состоялась 10 февраля 2013 года по инициативе моей дочери и зятя подошла к концу. В целом, впечатление неплохое, но осталось ощущение, что большие залы выглядят пустынными. Одни картины и немногочисленные бюсты не заполняют объемы больших залов. Это впечатление по сравнению с другими музеями, например, в Пушкине, Павловске или в Гатчине, где много мебели, витрин и прочего. В замке еще не все залы отреставрированы и доступны посетителям.
К счастью, сохранились письменные свидетельства былого величия и красоты, как отдельных залов, так и замка в целом. Известный в прошлом русский историк, автор биографических произведений о российских императорах Николай Карлович Шильдер (1842-1908) в книге о Павле Первом проводит свою экскурсию по замку. Ниже отрывок из книги «Император Павел I». Свой обзор он начинает с описания самых больших и изысканных залов замка, которые расположены не слева, куда мы пошли, а справа от парадной лестницы.
«… Я довел читателя до великолепных дверей красного дерева, богато украшенных щитами, оружием и медузиными головами из бронзы. Правая дверь раскрывается, и мы входим в парадные апартаменты государя. В овальной передней, в которой с удовольствием встречаем бюст Густава-Адольфа, этого славного короля Швеции, и с улыбкой смотрим на аллегорический плафон, писанный русским художником, по имени Смуглевич, и переходим в обширную залу, отделанную под желтый с пятнами мрамор. В этой зале висят шесть больших исторических картин, вышиной в восемь и шириной приблизительно в шесть (5,69 х 4,27 м). Это: 1. Полтавская победа, писанная Шебуевым, прекрасная картина, исполненная силы и выражения, в которой главные лица Петр Великий и Шереметев. 2.Покорение Казани царем Иваном Васильевичем, картина, писанная Угрюмовым и хорошо сгруппированная. 3. Венчание на царство Михаила Федоровича Романова, деда Петра Великого, очень хорошо исполненная картина Угрюмова, заслуживающего место между лучшими историческими живописцами своего времени. 4. Соединение русского и турецкого флота и совместное их плавание по Босфору, событие достопамятное, но картина Пречетникова самая посредственная; разве воздушная перспектива заслуживает некоторой похвалы. 5. Победа князя Дмитрия Ивановича Донского над донскими татарами на Куликовом поле и 6. Крещение великого князя Владимира: обе картины английского живописца Аткинсона, обладающего блестящей кистью, но часто грешащего в рисунке…» (Примечание автора: В этом зале впоследствии было окончательно выставлено тело императора). Автор и далее продолжает свою мысленную экскурсию, которую не возможно уместить в ограниченный очерк.
Заговорщики.
В этом экскурсе в прошлое не могу не упомянуть о трагических событиях, которые происходили в этом царском доме, и последующей судьбе замка. Этот текст собираюсь опубликовать на портале «Проза.ру», а для домашнего архива добавлю иллюстрации из сети.
Все упомянутые выше источники информации не обошли вниманием и подробности заговора и убийства Павла I. За прошедшие более чем 200 лет изучены и опубликованы подробности этого преступления. Н.Я.Эйдельман в главе «Одиннадцатое марта» буквально по минутам расписывает ход событий. «Понедельник шестой недели великого поста. Царь встает между четырьмя и пятью утра, с пяти до девяти работает….» Не менее подробно и у других авторов со ссылкой на свидетельства свидетелей и участников убийства. У меня нет намерения изложить все эти подробности. Кратко все это выложено и в сети. Остановлюсь только на двух моментах. Сколько было стражи в эти часы и минуты, и кто конкретно убил императора.
Что удивительно: многочисленность стражи и участие в её ежедневном разводе самого императора не помешало заговорщикам выполнить задуманное. Читаем у Шильдера: «В караул в Михайловский замок, на большую гауптвахту вступили семеновцы, при которых находились капитан Воронков, поручик Полторацкий и подпоручик Ивашкин. Затем внутренний караул в овальной комнате. Примыкавшей к парадной лестнице, занимали преображенцы, с которыми находился поручик Марин. Сверх того, близ покоев императора еще другой внутренний караул от конного полка, под командой корнета Андреевского». Автор называет элитные полки, расквартированные в столице, которым было доверено охранять императора и его семью.
Как проходило дежурство в одном из упомянутых караулов, упоминает тот же историк Шильдер: «Ночь была холодная и дождливая. В главном карауле все дремали. Вдруг прибегает лакей с криком:
-Спасайте! Поручик Полторацкий обнажил шпагу и, обращаясь к солдатам, воскликнул:
-Ребята, за царя!.. Все бросились вслед за Полторацким, перебежали двор и поднялись по парадной лестнице. Но вдруг на верхней площадке появились граф Пален и генерал Беннингсен. Раздалась команда:
-Караул, стой! Затем они услышали слова:
-Государь скончался апоплексическим ударом; у нас теперь новый император Александр Павлович!»
Саму драму, происходившую в спальне императора, маститый историк по неизвестной причине не описывает.
Зато подробности этой ночи в попытке восстановить ход событий особенно усердствовали писатели с мало знакомыми фамилиями в постсоветское время. Хотя на этой ниве усердно потрудился еще в СССР Н.Я.Эйдельман, книга которого «Грань веков» была опубликована в 1982 г.
Уже упоминалось, что в последнее время вышло несколько изданий книги «Михайловский замок» коллективных авторов, в которой опровергается версия апоплексического удара. Первый вариант этой книги есть в нашей домашней библиотеке. Последующие, видимо, малотиражные издания, разошлись очень быстро и малодоступны. Поэтому предлагаю прочесть отрывок одной из глав этой книги, автор которой Семенов В.А придерживается следующей версии гибели царя:
«Вечером 11 марта 1801 года заговорщики, которых было около 60 человек, собрались у одного из участников заговора генерала П.А.Талызина – командира Преображенского полка. Квартира Талызина располагалась в здании казарм 1-го батальона этого полка, находившихся рядом с Зимним дворцом. Там заговорщики разбились на две группы и двинулись к замку. Одна – меньшая, в которой было порядка 20 человек, во главе с П.А.Паленом и Н.А.Зубовым, вышла на Невский проспект и направились к главным Воскресенским воротам замка. Она проникла во дворец, но непосредственного участия в убийстве не принимала. Позднее некоторые современники даже обвинят Палена в двоедушии. В решающий момент его не было в спальне Павла, а как только события свершились, он немедленно объявился в комнатах нового самодержца и взял инициативу в свои руки. Мемуаристами было высказано предположение, что Пален подстраховался на случай провала заговора. Если бы свержение не удалось и Павел смог сбежать, то Пален выступил бы в роли спасителя царя. Скорее же всего эта группа играла роль резерва и не должна была выпустить императора из замка.
Другая группа – большая, насчитывавшая около 40 человек, во главе с П.А.Зубовым и генералом Беннингсеном, вышла на улицу Миллионную, затем на Марсово поле и, минуя Третий Летний сад, подошла к подъемному мостику, перекинутому через Церковный канал Михайловского замка. Пройдя по этому мосту, заговорщики попали на территорию замка к Рождественским воротам.
Уже здесь начинаются вопросы. Известно, что вокруг замка были расставлены многочисленные часовые, подъемные мосты на ночь были подняты. И тем не менее группы заговорщиков, насчитывавшие несколько десятков человек, беспрепятственно проникают на территорию замка. Как это случилось? Версии различны. По одной из них, заговорщики переправились по льду замерзших каналов. Но тогда не понятно, почему часовые не подняли тревогу? По другой, также малоправдоподобной, часовой, стоявший у моста, был подкуплен. Этой версии придерживался и А.С.Пушкин, много знавший о событиях 1801 года. В оде «Вольность» в 1817 году он писал: «Молчит неверный часовой, / Опущен молча мост подъемный». Но… Во-первых, столь многочисленную группу, приближающуюся к замку, не могли не заметить часовые других постов, и тем не менее тревога не была поднята. Во-вторых, в таком случае нужно допустить, что хотя бы часть рядовых знала о готовящемся перевороте. Однако ни в одном из мемуарных источников об этом нет упоминаний. Убедительной выглядит версия одного из исследователей – Николая Овсянникова, высказанная в начале XX века. Он передает известный разговор Павла и Палена о том, что «хотят повторить 1762 год», цитируя мемуары А.Ф. Ланжерона, и заканчивает его своими словами: «Затем Пален доложил, что он нуждается в чрезвычайных полномочиях для предупреждения возможных случайностей, и получил их. Без такого документа он не мог бы в ночь на 11 марта 1801 года проникнуть во дворец»…. В проезде Рождественских ворот есть дверь, ведущая на винтовую лестницу, сохранившуюся и поныне. Эта лестница вела непосредственно к личным комнатам императора, находившимся на втором этаже. Заговорщики вошли в дверь и начали подниматься по винтовой лестнице…. Известно, что в замок вошло около 40 человек, а до спальни добралось лишь примерно десять из них. (В собственноручных мемуарах Беннингсен пишет: «Из всей толпы сначала окружавшей нас, осталось теперь всего человека четыре. Подобным же образом пишет племянник Беннингсена майор Э. фон Ведель, который передает рассказ своего дяди: «Остались только Беннингсен, Зубов и четыре офицера»). Общим местом в мемуарах стало утверждение о том, что большая часть заговорщиков отстала, заблудившись в темных, запутанных проходах замка. Действительно, планировка замка на редкость сложна. Но здесь как раз тот самый случай, когда заблудиться негде. Поднявшись по 74 ступеням вверх, мы оказываемся в бельэтаже непосредственно перед комнатами императора…. Сколько же их было на самом деле?... А.Ф.Ланжерон, передавая рассказ генерала о перевороте 11 марта, приводит его слова: «Нас осталось всего 12 человек».
Бесспорными участниками событий в замке, фамилии которых упоминаются большинством мемуаристов, могут быть названы два брата Зубовых, Платон и Николай, генерал Л.Л.Беннингсен, офицеры Я.Ф.Скарятин, А.В.Аргамаков, И.М.Татарников, В.М.Яшвиль. Кроме того, несколько, а порой и лишь один из мемуаристов упоминают офицеров Е.С.ГОрданова, В.А.Мансурова, Д.Н.Бологовского, И.Г.Вяземского и камердинера-француза князя Платона Зубова, имя которого остается неизвестным.
Поднявшись в бельэтаж, заговорщики оказались перед запертой дверью, ведущей в небольшую комнату, где на посту постоянно находились два камер-гусара. (Из словаря Даля. Камера, т.е. комната, покой. Гусар – не только легкоконный воин, но и служитель у вельмож). В числе заговорщиков был плац-адъютант Михайловского замка капитан А.В.Аргамаков, в обязанности которого входило докладывать императору о чрезвычайных происшествиях в городе, невзирая на время. Аргамаков постучал в дверь и сказал, что в городе начался пожар и ему нужно срочно доложить о случившемся государю. Обманутые камер-гусары, зная голос Аргамакова, открыли дверь, и тогда заговорщики, минуя это помещение, ворвались в библиотеку. Библиотека, представлявшая собой прямоугольный в плане зал, непосредственно сообщалась с опочивальней императора; справа от входа были двери, ведущие в спальню. Обратившись к плану замка, легко заметить, что библиотеку от спальни отделяла капитальная стена, рядом с которой была возведена тонкая дополнительная перегородка, благодаря чему образовался тамбур между библиотекой и спальней. В этом простенке находилась дверь, ведущая на узкую лестницу, по которой можно было спуститься в апартаменты императора, располагавшиеся на первом этаже… Здесь вновь возникает вопрос, ответить на который непросто. Сколько человек охраняло спальню Павла?... Гораздо большего внимания заслуживает рассказ о стычке с камер-гусарами, о которой упоминают большинство мемуаристов… Спальня сообщалась с Овальным будуаром, дверь из которого вела в покои императрицы Марии Федоровны. Хорошо известно, что в последние годы отношения Павла со своей супругой сильно обострились, особенно после появления официальной фаворитки – Анны Лопухиной-Гагариной… Как писали некоторые современники, неудовольствие Павла своей супругой дошли до такой степени, что он не только прекратил с ней все отношения, но и приказал закрыть дверь, ведущую из овального будуара в комнаты Марии Федоровны… Это сыграло роковую роль в мартовскую ночь: Павел тем самым отрезал себе путь к спасению… (Далее вопросы: пытался ли Павел вообще бежать или прятаться, как некоторые утверждали). Более правдоподобно выглядит свидетельство единственного участника событий, происходивших в спальне, оставившего собственноручные воспоминания, генерала Беннингсена, который довольно буднично описывает этот эпизод: «Мы застали императора стоящим возле кровати, перед ширмами».
Последовавшая затем сцена еще менее ясна, чем все остальные события этой ночи. По словам Н.А.Саблукова, «отличавшийся обыкновенно большой нервозностью, Павел на этот раз, однако, не казался особенно взволнованным и, сохраняя полное достоинство, спросил, что им всем нужно? Можно предположить, что император повел себя не только достойно, но и довольно решительно. Согласно версии Э.фон Веделя, государь «без умолку громким криком звал на помощь», по утверждению М.А.Фонвизина, у Павла вырвалось «несколько угроз», а один из современников идет еще дальше и пишет, что император после словесной перепалки даже ударил Платона Зубова.
Достоинство, с которым держал себя Павел, сначала обескуражило заговорщиков, а потом послужило последней каплей, переполнившей чашу ненависти, копившейся в течение длительного времени. Кроме того, нельзя не отметить, что, согласно утверждениям абсолютного большинства современников, офицеры, находившиеся в спальне, были пьяны. Мемуаристы расходятся в деталях, но почти все утверждают, что первый поднял руку на своего сюзерена граф Николай Зубов. Он ударил императора в висок массивной золотой табакеркой, зажатой в руке. Павел повалился на пол и, как пишет один из мемуаристов, «все бросились доколачивать его». После короткой жестокой борьбы Павел был задушен офицерским шарфом»…
На этом я прерываю цитировать главу, написанную В.А.Семеновым, из книги «Михайловский замок», вышедшей в 1999 году тиражом в 5000 экз. В этом кратком отчете после просмотра выставки я не собирался вдаваться в дебри истории замка. Однако отмечая малодоступность этой информации и появившийся всплеск интереса к правде об истории собственного отечества, выше лишь коснулся самой трагичной страницы жизни Павла I . Если это кого-то заинтересовало, рекомендую прочесть более доступную по тиражу и более подробную книгу Н.Я.Эйдельмана «Грань веков», которая, скорее всего, есть в любой библиотеке. (Москва. «Мысль». 1982, тираж 100 000),
Некоторые сведения о дальнейшей судьбе Михайловского замка.
В книге «Михайловский замок» две последующие главы, написанные В.Е.Французовым, позволяют начать рассказ о последующих днях и годах использования помещений замка.
«Потеряв своего хозяина, осиротевший замок опустел, и лишь изредка тишину его роскошных залов нарушали неторопливые шаги смотрителя и служителей дворца. (Семья убитого императора вернулась в Зимний дворец). Вскоре после похорон Павла началось разорение его «любимого детища2; отсюда начали вывозить уникальные художественные коллекции и предметы обстановки. Само здание замка было определено для размещения в нем государственных (и иных) учреждений и квартир служащих, в основном, Придворной конторы… Летом 1817 года (великий князь) Николай Павлович становится генерал-инспектором по инженерной части и шефом лейб-гвардии Саперного батальона… Одним из первых шагов нового генерал-инспектора стало учреждение в 1819 году Главного Инженерного училища…». Для его размещения он обратился к своему венценосному брату и получил разрешение на передачу Михайловского замка в ведение Инженерного департамента. После официального открытия училища, которое состоялось 11 марта 1820 года, начались работы по приспособлению его апартаментов для нужд этого ведомства и размещения училища. 23 февраля 1823 года генерал-инспектор по инженерной части в своем приказе сообщал, что «Его Императорское Величество соизволил приказать: Михайловский замок…. Именовать впредь Инженерным замком».
Спустя 20 лет этот грандиозный дворец требовалось не только приспосабливать для новых целей, но и ремонтировать полы, окна, двери, печи и многое другое. Для покрытия затрат на ремонт многие ценные вещи и конструкции было разрешено продавать. Николай Павлович принимал личное участие в формировании училища, подборе преподавателей и воспитателей. Им лично были введены в курс преподавания тактика и воинские уставы. Став императором, Николай I по-прежнему уделял пристальное внимание подготовке в училище квалифицированных инженерных кадров. Позднее в стенах замка была создана и Инженерная академия, которая вместе с училищем в 1869 году отмечала свой 50-летний юбилей.
За время почти столетнего существования Николаевской Инженерной академии и Инженерного училища из стен Инженерного замка вышли не только сотни талантливых военных инженеров. Инженерная школа, основанная императором Николаем Первым, подарила своему Отечеству ряд выдающихся людей, ставших его славой и гордостью. Среди них писатели Ф.М.Достоевский и Д.В.Григорович, ученые И.М.Сеченов, П.И.Яблочков и Е.С.Федоров, историк Н.К.Шильдер, архитектор И.Д.Корсини, художник К.А.Трутовский, композитор Ц.А.Кюи и другие.
В последних числах октября 1917 года юнкера последнего выпуска Николаевского Инженерного училища приняли участие в революционных событиях. В приказе «Комитета спасения» от 29 октября говорилось, что «всем воинским частям, опомнившимся от удара большевистской авантюры» и желающим послужить делу революции и свободы предписывалось немедленно стягиваться в Николаевское Инженерное училище. Это воззвание не было поддержано другими военными училищами, и гарнизон замка капитулировал. Несколько иначе написано в энциклопедическом справочнике «Санкт-Петербург – Петроград – Ленинград» (1992): В конце октября Инженерный замок был штабом юнкерского мятежа 1917 г, при подавлении которого занят солдатами Павловского полка.
В 1918 году в стенах замка открываются Первые Инженерные Петроградские командные курсы, часть преподавательского и офицерского состава переходят на службу новой власти. Этим событием открывается очередная страница истории Михайловского (Инженерного замка). Однако эта страница больше похожа на чистый лист, так как в упомянутых выше книгах сведения об этом периоде практически отсутствуют. Вышеуказанный справочник также сообщает, что в 1920-30-х годах в Инженерном замке размещались Военно-инженерная школа и Военно-инженерный исторический музей РККА; в 1925-32 – Военно-техническая академия. В период блокады замок пострадал от артобстрелов и бомбардировок. Прямым попаданием тяжелой авиабомбы в восточное крыло была уничтожена бывшая парадная столовая замка. Восстановительные, перепланировочные и реставрационные работы велись многие послевоенные годы. В замке работали многие разнопрофильные организации, которые не способствовали сохранению первоначальных интерьеров дворца. Из наиболее крупных организаций можно назвать Центральную военно-морскую библиотеку, которая занимает юго-восточную часть замка и Ленинградский межотраслевой территориальный центр научно-технической информации и пропаганды, который располагался в оставшейся не занятой части восточного крыла здания. В обеих организациях я был неоднократным посетителем и читателем.
То что Инженерный замок не пустовал, подтверждают воспоминания бывшего курсанта Высшего военно-морского инженерного училища имени Ф.Э.Дзержинского Э.Г.Карпова, опубликованные в книге «Я ВЫРОС В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ». Санкт-Петербург 2007.
Справка. Эдуард Гаврилович Карпов - доктор технических наук, профессор, лауреат Ленинской премии, более тридцати лет проработал в сфере военного подводного кораблестроения, пройдя путь от молодого специалиста до главного инженера Центрального конструкторского бюро морской техники «Рубин».
«…Заканчивался последний день июля тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года, когда у входа в здание Адмиралтейства, в котором находилось училище имени Дзержинского, сошлись три бывших тбилисских нахимовца — Слава Жежель, Коля Попов и я. В нахимовском мы были в разных взводах, но были достаточно дружны, а теперь нам предстояло вместе учиться в «дзержинке», и с этого дня мы стали очень близкими друг другу. По старой нахимовской привычке использовать «полностью» время отпуска мы пришли сюда за полчаса до истечения его срока. Немного переговорив, мы сделали глубокий вдох и переступили порог, за которым начинался новый этап нашей жизни.
Войдя в служебный вестибюль, мы представились дежурному офицеру, который с удивлением стал рассматривать наши предписания. В училище нас никто не ждал. В здании стояла мертвая тишина — все курсанты были в это время на плавательных практиках. Немного подумав, дежурный офицер повел нас на второй этаж, открыл ключом дверь с надписью «кабинет марксизма-ленинизма» и сказал: «Переночуете здесь, а завтра разберемся». В кабинете стояли длинные столы, на которых лежали подшивки газет. Такое начало нового этапа жизни нас озадачило, но мы сохраняли чувство юмора и, поострив по поводу неожиданной увертюры, улеглись спать на марксистских столах, подложив под головы стопки газетных подшивок и укрывшись бушлатами.
На следующий день в училище появилась большая группа выпускников ленинградского нахимовского училища, и мы влились в эту группу. Днем нас привели к заместителю начальника училища по учебной части, который решал, на каком факультете каждый из нас будет учиться.
В «дзержинке» в то время было три факультета: паросиловой, электротехнический и кораблестроительный. Два первых готовили инженеров-механиков и инженеров-электриков для надводных кораблей и подводных лодок, то есть плавающий состав Военно-морского флота. А вот у выпускников кораблестроительного факультета был довольно большой диапазон возможных назначений: военные представительства в проектных организациях и на заводах-строителях боевых кораблей и подводных лодок, Военно-морской научно-исследовательский институт, судоремонтные заводы и аппарат Главного управления кораблестроения Военно-морского флота, а также служба на кораблях и подводных лодках в качестве командиров трюмных групп и дивизионов живучести. В «народной» молве кораблестроительный факультет считался «элитным» (на самом деле он был, возможно, более трудным для обучения, а во всем остальном он ничуть не отличался от других факультетов училища).
Оказалось, что все нахимовцы, пришедшие в «дзержинку», хотят учиться на кораблестроительном факультете. Это обстоятельство вызвало недовольство начальства, но все же желания почти всех были удовлетворены, и мы были зачислены на «корфак». Однако потом не всем удалось закончить именно этот факультет — в училище возникли другие обстоятельства. … Но вот, наконец, все курсанты вернулись из отпуска, и в ноябре начался наш первый учебный год. Кораблестроительный факультет размещался не в Адмиралтействе, а в Инженерном замке (так тогда официально назывался исторический Михайловский замок). Большая часть замка в то время была нежилой — эти обшарпанные помещения были закрыты еще со времен войны. Кубрики (комнаты), учебные классы и помещения специализированных кафедр факультета размещались, в основном, в той части замка, которая обращена к Фонтанке, а в верхних этажах со стороны Летнего сада размещался небольшой иностранный факультет «дзержинки», готовивший военных корабелов для некоторых стран социалистического лагеря. Слушатели и курсанты иностранного факультета жили автономно, и мы мало общались с ними, в основном — на старших курсах. Иностранный факультет просуществовал недолго, а судьбы многих его выпускников были трагическими. Почти всех «наших» китайцев расстреляли хунвейбины в годы «культурной революции». Албанцев посадили в тюрьму, когда Энвер Ходжа разорвал отношения с Советским Союзом. Румыны подвергались притеснениям, когда Чаушеску тоже разорвал отношения с нашей компартией. И только два болгарина, высокие красивые парни, которых хорошо знали во всем училище, потому что они красиво пели русские песни, достигли высот в области кораблестроения у себя в стране. … Зима первого курса была холодной и трудной. Мы уставали и не высыпались. Комната, в которой поначалу находился мой учебный класс, была расположена среди нежилых и неотапливаемых помещений на первом этаже со стороны Садовой улицы. В комнате стояла большая печь, отапливаемая углем. Чтобы согреть комнату, окруженную толстыми каменными стенами замка, нужно было топить печь несколько часов подряд. Топить ее начинали рано утром, но на первых уроках мы сидели в шинелях — в классе было холодно. Гражданские преподаватели, читавшие нам общеобразовательные предметы высшей школы, вынуждены были читать лекции, не снимая своих зимних пальто. Потом наш класс перевели в теплое помещение на другой стороне замка. Там, в тепле, на первых уроках жутко хотелось спать. Кто-то боролся со сном, а кто-то сдавался. Вспоминается такая картина: первый урок, идет лекция по физике, многие спят. Лекцию читает доцент Соколов — человек с внушительной внешностью старого интеллигента и изысканно вежливыми манерами. Глядя на класс, он все понимает и время от времени пытается как-то изменить обстановку. Вот он громко и с выражением произносит какой-то постулат, после чего вдруг обращается к спящему курсанту со словами: «Извините, я Вас не разбудил?» И продолжает читать лекцию. Он мог бы выдворить из класса спящего курсанта, и того бы примерно наказали, но он никогда не делал этого, по-видимому, понимая, что мы спим на лекциях не от хорошей жизни. Была у этого физика еще одна оригинальная манера: задав курсанту какой-либо вопрос и получив правильный ответ, он всегда произносил своим низким и слегка скрипучим голосом: «Благодарю Вас, Вы очень любезны». Вообще-то лекции Соколова мне нравились, и я слушал его с интересом, если это были не первые часы, и не нужно было бороться со сном. …Мерзнуть в ту зиму приходилось не только в классе, но и на улице. За первым курсом был закреплен «наружный» пост часового на углу замка, который смотрит на пересечение Садовой улицы и Мойки. Там, в угловой части здания, находится небольшой хозяйственный дворик, в котором хранился уголь, используемый для топки печей. Часовой должен был охранять этот уголь и никого не допускать к стенам замка. Стоишь ночью один, на улице — сильный мороз, а вокруг — мертвая тишина. Вид у тебя «еще тот»: поверх шинели одет тулуп, на ногах — валенки, «уши» у шапки опущены и завязаны под подбородком, а винтовку прижимаешь «под мышкой», так как руки в шерстяных перчатках жутко мерзнут. Дверь, у которой ты стоишь, закрыта на замок, и ты прекрасно понимаешь «особую ценность» охраняемого угля и бессмысленность твоего пребывания на этом посту, и тоскливо ждешь, когда же придет к тебе смена. Этот пост был одним из «десертов», которыми угощали нас наши старшины. …Неприятными зимними мероприятиями были также утренние походы в баню. Нас поднимали в пять часов утра, и мы, не выспавшиеся, топали строем, дрожа от холода, в большую баню на улице Чайковского, через которую за два утренних часа должен был пройти весь факультет. Мытье в бане рано утром не доставляло никакого удовольствия, а после этого снова нужно было идти по морозу и, по приходе в замок, начинать рабочий день.
… На втором курсе мы, по мере возможности, стали изучать историческое здание, в котором мы жили. В этом своеобразном памятнике архитектуры отсутствовала какая бы то ни была симметрия: все залы, комнаты, коридоры, лестницы были непохожими друг на друга и располагались в здании причудливым образом.
Главным украшением той части здания, где мы жили, был большой танцевальный (Овальный) зал на втором этаже, окна которого выходили на Фонтанку. К входу в этот зал вела широкая мраморная лестница, по которой когда-то ходили царские вельможи и знатные дамы, а возможно — и сам государь император. Теперь же по ней время от времени бегали курсанты и простые советские девушки, которых приглашали в замок на танцевальные вечера. (Об этом зале мне рассказывала и моя жена, которая также в тот период неоднократно посещала танцевальные вечера по приглашению двух знакомых офицеров-болгар). В нежилой части здания большой интерес вызывали апартаменты вокруг кабинета, где был убит император Павел, и сам его кабинет, расположенный на втором этаже со стороны Летнего сада. Какое-то время нам удавалось проникать туда и обследовать замысловатые подходы к приемной императора, скрытые уступы в стенах, тайную винтовую лестницу, ведущую от приемной на первый этаж, и пустой кабинет императора со знаменитым камином. Позднее доступ к этим помещениям был надежно перекрыт, и они стали казаться еще более таинственными, а мы продолжали путешествовать по нежилым помещениям и лестницам в течение нескольких лет, с переменным успехом преодолевая запретные проходы.
Над крышей замка со стороны Летнего сада возвышается некое прямоугольное сооружение, которое в наше время просто пустовало. Еще на третьем курсе мы повадились загорать на крыше этого сооружения. Подходы к нему по разным пустующим лестницам и чердакам мы выявили в процессе изучения нежилых помещений замка. Но на четвертом курсе у нас появился новый начальник факультета по фамилии Чопикашвили, который стал изучать строение замка и обнаружил наш «пляж», после чего категорически запретил курсантам лазать на крышу и приказал закрыть на надежные замки все двери, через которые можно было бы проникнуть на чердак и далее — на крышу. Но загорать-то хотелось — мы ведь подолгу жили без солнца, которое светило в окна. И мы обнаружили еще одну дверь, через которую можно было выбраться на чердак. Эта дверь находилась в кубрике роты первого курса и была постоянно закрыта на ключ, а ключ от нее находился в связке ключей у дежурного по этой роте. Дежурными по роте стояли старшины — четверокурсники, среди которых были и «свои ребята». И небольшой контингент старшин — четверокурсников, нарушая запрет, продолжал время от времени загорать на крыше. Стоял июнь, начиналась экзаменационная сессия, и все курсанты сидели в своих классах, занимаясь самостоятельно.
В тот злополучный день с утра сияло солнце, и мне засвербело полезть на крышу. Дежурным по роте первого курса в этот день был Слава Жежель (для меня он по-прежнему был «Славка» — нас, тбилисских нахимовцев, было всего двое в роте). Славка открыл мне ключом заветную дверь, и мы договорились о времени, когда он снова откроет ее, чтобы впустить меня обратно. Я улегся на горячей крыше с надеждой изменить довольно белый цвет моего тела, но мой «кайф» был недолгим: надо мной возникла фигура начфака (не лень же ему было залезать сюда по узкой и неудобной лестнице). Два риторических вопроса начфака—«почему вы здесь находитесь» и «как вы сюда попали» — остались без ответа. Он объявил мне тридцать суток неувольнения в город, и я вернулся в замок по другой лестнице в сопровождении начальника факультета, после чего пошел сообщить Славке, что дверь открывать уже не нужно.
…Оркестр в послевоенные годы. Джаз в стране был запрещен — об этом уже много рассказано и написано. Но после того, как в 1957 году в Москве прошел Всемирный фестиваль молодежи, в стране стали возникать неофициальные (то есть — нелегальные) оркестрики, а затем — оркестры, которые играли джаз и пользовались огромной популярностью у молодежи. Конечно, это не было тайной для соответствующих органов, но — в стране подули новые ветры, и органы стали как бы не замечать их. Во всяком случае, в Ленинграде джазовая музыка уже вовсю звучала на разных «закрытых» танцевальных вечерах.
В джазе у Кандата играли великолепные мастера: на рояле — будущий известный композитор и музыкант Кальварский, на трубе — виртуоз Костя Носов, которого в народе величали «золотой трубой», на контрабасе — Виталий Понаровский, папа будущей эстрадной звезды, а на саксофоне — сам Кандат. С появлением в замке этого неофициального джаза наши танцевальные вечера приобрели широкую известность — девочки ломились на них (мальчики были только свои — курсанты). Танцевальный зал всегда был полон, а Софья мастерски решала задачу продажи билетов и оплаты оркестра — это ведь была запрещенная деятельность, проводившаяся без участия финансовых органов, играл музыку Глена Миллера и другие джазовые шедевры. Время от времени Кандат делал сольные номера. Изящный, со вкусом одетый и весь похожий на одного из солистов оркестра Глена Миллера, он подходил к рампе и издавал своим саксофоном чарующие звуки, играя классический джаз, или какую-нибудь наиболее популярную мелодию, или просто демонстрируя свой высокий класс с помощью импровизаций. И бывал на этих вечерах еще один коронный номер: курсант пятого курса Саня Квашенкин выходил на сцену и в сопровождении оркестра пел на английском языке «Чатаногу чу-чу». Пел точь-в-точь, как это исполнялось в «Серенаде солнечной долины», и срывал бурные аплодисменты. (Лет через двадцать мне довелось общаться с Саней по служебным делам, и я с удовольствием напомнил ему о том, как он здорово пел в курсантские годы, — он только улыбался в ответ, потому что давно уже не пел).
… Я с большим удовольствием принялся за работу, не подозревая, что данная мне тема дипломного проекта — это перст судьбы: более тридцати лет я буду потом заниматься созданием подводных ракетоносцев разных типов…»
Другим свидетельством в копилку истории замка являются краткие заметки моего брата. «Как ни странно, но живя в Питере с 1945 года, я впервые оказался во дворе Михайловского замка только, где-то в марте 1973 года, в поисках нового места работы. К тому времени я работал в ЦПКБ химического машиностроения уже шесть лет и чувствовал, что нужно поменять обстановку, чтобы не закиснуть. Подходя к замку, я знал, что там расположено много организаций, в том числе и проектных, которые меня интересовали, но когда я беспрепятственно вошел во двор замка, то был поражен, во- первых, наличием четырех подъездов, а во – вторых, обилием на стенах у подъездов табличек с наименованием организации в них размещаемых. Видимо, в силу характера, я начал обход с правого подъезда. Табличек было несколько, но я обратил внимание и запомнил только одну «ЦНТИ» (Центр научно-технической информации). Подъезд был очень популярен у горожан - люди сновали вперед и назад беспрерывно, но я туда не пошел.
На следующем подъезде висела доска с названием организации «Ленгипротяжмаш» (Государственный проектный институт по проектированию предприятий тяжелого машиностроения). Мне было известно, что этот институт ведет проектирование таких заводов как: «Металлический завод», «Невский машиностроительный», «Завод турбинных лопаток», Уралтяжмаш» и др. Мой разговор с начальником отдела кадров продолжался около часа, но в результате мне было сказано, что вакансий в БГИ (бюро главных инженеров проекта) сейчас нет. Думаю, что его смутил или мой возраст (молодой) или не понравилась фамилия. К сожалению, на внутреннее убранство помещений я в тот день не обратил внимания. Так закончился мой первый визит в замок, на другие организации уже не было времени.
Через несколько дней, как-то вечером, на кухне нашей коммунальной квартиры, я рассказал о своем неудачном визите в замок своему соседу. Сосед Юра Страшкевич работал ГИПом в проектном институте. Он, выслушав мою историю, говорит: «А давай к нам, я переговорю с Володей». С Володей я был немного знаком, он бывал в гостях у Юры. Как потом выяснилось, Володя работал заместителем главного инженера по производству и был начальником Бюро ГИПов института «Ленгипроэнергопром». Каково же было мое удивление, когда я узнал, что институт «Ленгипроэнергопром» расположен в Михайловском замке, но в левом от арки крыле. Вход был по левой парадной лестнице. Таким образом, в апреле 1973 года я начал работать заместителем ГИПа в «Ленгипроэнергопроме». В начале 80 годов его переименовали в «Ленгипроэлектро». В этом институте я проработал до сентября 1991 года, в том числе ходил на работу в замок до февраля 1991 года.
Институт «Ленгипроэнергопром» вел проектирование предприятий электротехнической промышленности, в том числе, подотрасли: крупное элетромашиностроение, производство свинцовых и щелочных аккумуляторов и производство сварочного оборудования. В Питере за нашим институтом было закреплено генпроектирование по двум заводам объединения «Электросила, объединение «Источник», Ленинградский аккумуляторный завод, завод «Электрик» и некоторые другие. Наш институт размещался на всех этажах левого крыла здания. Бюро ГИПов располагалось в первых двух комнатах анфилады на втором этаже с правой стороны площадки второго этажа парадной лестницы. Я работал в первой комнате, где, как потом выяснилось, в марте 1801 года прощались с убитым императором Павлом.
Замок производил на меня двоякое впечатление. С одной стороны восхищали остатки былой роскоши: парадная лестница в два цвета из мрамора, Геогиевский зал (его закрыли в середине 70-х годов и больше я его не видел), церковь святого Михаила в процессе ее реставрации, комнаты императора с потайной лестницей и многое другое. С другой стороны, грязные долго не ремонтированные стены, деревянные перегородки и общее впечатление запустения и отсутствия хозяина. Отдельно вспоминаются эпизоды, когда на праздники приходилось дежурить по ночам. Ночные обходы по винтовым лестницам, неясные шумы и шорохи оставляли достаточно неприятные ощущения. Третья серия моих впечатлений о замке - это 2005 год, когда мы с женой Викой посетили музей «Михайловский замок». Совместить хорошо оформленные музейные анфилады с назначением и использованием этих помещений в период работы в «Ленгипроэлектро» (который начал постепенно освобождать помещения замка в 1988 г) было очень интересно».
Вместо заключения предлагаю познакомиться с одной из многочисленных легенд Михайловского замка, опубликованных, нет, не в популярных ныне книгах Н.Синдаловского, а в рассказе более авторитетного писателя Николая Семеновича Лескова «Привидение в Инженерном замке» (1882 г.)
«У домов, как у людей, есть своя репутация. Есть дома, где, по общему мнению, нечисто, то есть, где замечают те или другие проявления какой-то нечистой или по крайней мере непонятной силы. Спириты старались много сделать для разъяснения этого рода явлений, но так как теории их не пользуются большим доверием, то дело с страшными домами остаётся в прежнем положении.
В Петербурге во мнении многих подобною худою славою долго пользовалось характерное здание бывшего Павловского дворца, известное нынче под названием Инженерного замка. Таинственные явления, приписываемые духам и привидениям, замечали здесь почти с самого основания замка. Ещё при жизни императора Павла тут, говорят, слышали голос Петра Великого, и, наконец, даже сам император Павел видел тень своего прадеда. Последнее, без всяких опровержений, записано в заграничных сборниках, где нашли себе место описания внезапной кончины Павла Петровича, и в новейшей русской книге г. Кобеко. Прадед будто бы покидал могилу, чтобы предупредить своего правнука, что дни его малы и конец их близок. Предсказание сбылось.
Впрочем, тень Петрова была видима в стенах замка не одним императором Павлом, но и людьми к нему приближёнными. Словом, дом был страшен потому, что там жили или по крайней мере являлись тени и привидения и говорили что-то такое страшное, и вдобавок ещё сбывающееся. Неожиданная внезапность кончины императора Павла, по случаю которой в обществе тотчас вспомнили и заговорили о предвещательных тенях, встречавших покойного императора в замке, ещё более увеличила мрачную и таинственную репутацию этого угрюмого дома. С тех пор дом утратил своё прежнее значение жилого дворца, а по народному выражению - "пошёл под кадетов".
Нынче в этом упразднённом дворце помещаются юнкера инженерного ведомства, но начали его "обживать" прежние инженерные кадеты. Это был народ ещё более молодой и совсем ещё не освободившийся от детского суеверия, и притом резвый и шаловливый, любопытный и отважный. Всем им, разумеется, более или менее были известны страхи, которые рассказывали про их страшный замок. Дети очень интересовались подробностями страшных рассказов и напитывались этими страхами, а те, которые успели с ними достаточно освоиться, очень любили пугать других. Это было в большом ходу между инженерными кадетами, и начальство никак не могло вывести этого дурного обычая, пока не произошёл случай, который сразу отбил у всех охоту к пуганьям и шалостям.
Об этом случае и будет наступающий рассказ. Особенно было в моде пугать новичков или так называемых "малышей", которые, попадая в замок, вдруг узнавали такую массу страхов о замке, что становились суеверными и робкими до крайности. Более всего их пугало, что в одном конце коридоров замка есть комната, служившая спальней покойному императору Павлу, в которой он лёг почивать здоровым, а утром его оттуда вынесли мёртвым. "Старики" уверяли, что дух императора живёт в этой комнате и каждую ночь выходит оттуда и осматривает свой любимый замок, - а "малыши" этому верили. Комната эта была всегда крепко заперта, и притом не одним, а несколькими замками, но для духа, как известно, никакие замки и затворы не имеют значения. Да и, кроме того, говорили, будто в эту комнату можно было как-то проникать. Кажется, это так и было на самом деле. По крайней мере, жило и до сих пор живёт предание, будто это удавалось нескольким "старым кадетам" и продолжалось до тех пор, пока один из них не задумал отчаянную шалость, за которую ему пришлось жестоко поплатиться. Он открыл какой-то неизвестный лаз в страшную спальню покойного императора, успел пронести туда простыню и там её спрятал, а по вечерам забирался сюда, покрывался с ног до головы этой простынёю и становился в тёмном окне, которое выходило на Садовую улицу и было хорошо видно всякому, кто, проходя или проезжая, поглядит в эту сторону.
Исполняя таким образом роль привидения, кадет действительно успел навести страх на многих суеверных людей, живших в замке, и на прохожих, которым случалось видеть его белую фигуру, всеми принимавшуюся за тень покойного императора.
Шалость эта продолжалась несколько месяцев и распространила упорный слух, что Павел Петрович по ночам ходит вокруг своей спальни и смотрит из окна на Петербург. Многим до несомненности живо и ясно представлялось, что стоявшая в окне белая тень им не раз кивала головой и кланялась; кадет действительно проделывал такие штуки. Всё это вызывало в замке обширные разговоры с предвозвещательными истолкованиями и закончилось тем, что наделавший описанную тревогу кадет был пойман на месте преступления и, получив "примерное наказание на теле", исчез навсегда из заведения. Ходил слух, будто злополучный кадет имел несчастие испугать своим появлением в окне одно случайно проезжавшее мимо замка высокое лицо, за что и был наказан не по-детски. Проще сказать, кадеты говорили, будто несчастный шалун "умер под розгами", и так как в тогдашнее время подобные вещи не представлялись невероятными, то и этому слуху поверили, а с этих пор сам этот кадет стал новым привидением. Товарищи начали его видеть "всего иссеченного" и с гробовым венчиком на лбу, а на венчике будто можно было читать надпись: "Вкушая вкусих мало мёду и сё аз умираю".
Если вспомнить библейский рассказ, в котором эти слова находят себе место, то оно выходит очень трогательно.
Вскоре за погибелью кадета спальная комната, из которой исходили главнейшие страхи Инженерного замка, была открыта и получила такое приспособление, которое изменило ее жуткий характер, но предания о привидении долго ещё жили, несмотря на последовавшее разоблачение тайны. Кадеты продолжали верить, что в их замке живёт, а иногда ночами является призрак. Это было общее убеждение, которое равномерно держалось у кадетов младших и старших, с тою, впрочем, разницею, что младшие просто слепо верили в привидение, а старшие иногда сами устраивали его появление. Одно другому, однако, не мешало, и сами подделыватели привидения его тоже побаивались. Так, иные "ложные сказатели чудес" сами их воспроизводят и сами им поклоняются и даже верят в их действительность…»