Последняя сказка

ПОСЛЕДНЯЯ СКАЗКА

Сказочная повесть
по мотивам романа-трилогии «Сады Хаоса»


Глава 1. Катастрофа

Я очнулся от резкого света множества ламп, на столе, под огромным прозрачным колпаком. Возле меня копошился многофункционный операционный робот. Чуть в стороне, в зеленоватых халатах стояли врачи. Лица у них были хмурые и озабоченные. Причиной их беспокойства был я.
– Он пришел в себя, – услышал я издалека чей-то приглушенный голос и закрыл глаза.
– Это ошибка! Этого не может быть! – категорично и резко раздалось чуть ближе.
– Приборы показывают, что мозг и сердце работают, – радостно констатировал звонкий женский голос.
– Редчайший случай, – удивленно клокотал мужской баритон. – Он же был мертв! Долго! Я ничего не понимаю. Вы посмотрите на экран с последними показателями. Сердце остановилось, мозг отмирал…
– Бывает и такое в нашей практике... – подытожил мужской голос. – Можете сообщить коллегам Дмитрия Снегова, что он будет жить. Как – это уже другой вопрос…
С этого диалога и началось мое второе рождение после первой смерти.
– Дмитрий, дружище, ты узнал меня? Это я, Сергей Петров, твой первый помощник, – вырвал меня из хаоса обрывков мыслей наигранно-бодрый голос.
Я остановил пустой, ничего не понимающий взгляд на вошедшем. Высокий, плотный, широкоплечий незнакомец с широкой, ослепительной улыбкой до ушей, одетый в темно-зеленое, плотно облегаемое тело одеяние, не вызывал в моей памяти никаких ассоциаций. Улыбающегося мужчину с выразительными серыми глазами я не помнил. Вообще я ничего не знал: моя память была стерильна. Только одно воспоминание. Перед тем, как проснуться, я был не здесь, а где-то в другом месте. Там я был маленькой золотистой капелькой света, упавшей в огромное искрящееся пространство, которое я помнил как дом. Мне там было хорошо. Там меня любили…
– Не утомляйте его, – послышался надо мной чей-то властный голос. – Снегов пережил клиническую смерть, и в этом состоянии пробыл больше допустимого. Многие участки его мозга не работают. Он ничего не помнит… И, может быть, никогда не вспомнит.
– Как? Почему? Этого не может быть! Это мой лучший друг…
– Уважаемый Петров! Я вам очень-очень сочувствую. Поверьте мне, я знаю, что такое потерять друга… Он вроде бы жив, но для общения потерян. Это уникальный случай. Можно сказать, первый в истории нашей медицинской практики. Он слишком долго находился в состоянии клинической смерти. У тех, кого мы возвращали к жизни при более щадящих ситуациях, не было ни прошлого, ни настоящего. Мне искренне жаль и вас, и его. При всех заслугах Дмитрия Снегова, его страховке и кредитном счете, остаток жизни он проведет в спецзаведении для лиц с нарушениями психики – закрытой больнице имени Бехтерева. Его туда переведут завтра…
– Может, есть хоть какая-то надежда?
– Я вас понимаю, господин Петров, но вы меня не хотите слышать… По сути, это не Дмитрий Снегов, а его оболочка. Чем быстрее вы это поймете, тем легче вам будет смириться с его реальной, так сказать, ментальной смертью, и не мучить себя. Это вам мой, пусть и жестокий, но искренний совет. Мне жаль. Но…
Он развел руками и, полуобняв молодого человека, увел его из палаты.
Шаги удалились. Голоса стихли. Я вновь остался один. Без памяти. Без прошлого. Без настоящего и, наверное, будущего…
«Кто я? И что со мной произошло?» – кроме того, что я командир поисковой экспедиции, которого называют Дмитрием Снеговым, я о себе ничего не знал. Я не знал значений слов: «командир», «экспедиция», «спецзаведение». Но они в моей жизни были раньше. Из услышанного я кое-что понял. Обо мне говорили такие вещи при мне. Дела мои были плохи. Это я понимал, значит, у меня есть надежда. И уже это было вроде бы неправильно.
Тем не менее, что-то во мне жило и настойчиво пыталось вернуть телу память. Каждой клеткой я чувствовал, что я смогу все вспомнить о себе. Как я жил все эти годы, стертые из моей памяти смертью…
«Я Дмитрий Снегов! Я Дмитрий Снегов. Я вспомню, кто я такой», – с этой мыслью я провалился в сон.
Проснулся уже в другом, более просторном помещении, с огромными, во всю стену, затененными окнами. Сквозь них пробивался мягкий свет; доносились чьи-то голоса.
 – Пациент КХ 46794 ТА пришел в себя, – послышался надо мной сухой металлический голос.
Я открыл глаза и внимательно осмотрел помещение. Белые стены с рисунками животных на одной из них, вьющиеся растения и резкий непривычный запах. Рядом сидел человек. Но я сразу почувствовал, что это был не совсем человек, а нечто похожее…
– Пациент КХ 46794 ТА смотрит на меня, – произнес сидящий рядом.
– Я Дмитрий Снегов, – еле слышно прошептали мои губы.
– Пациент КХ 46794 ТА назвал себя…
Я в упор уставился на сидящего.
– Я Дмитрий Снегов, – чуть громче повторил я.
– Пациент хочет пить, есть? Время не пришло. Ждите...
– Я Дмитрий Снегов! Командир поисковой экспедиции, – что было сил, выталкивал я из себя слова.
– Я очень рад, Дмитрий Снегов, что вы командир, – ответил незнакомец. – Вы хороший командир! У вас большой, красивый, замечательный гравитолет! Вы скоро на нем полетите… по коридору, в соседнюю палату…
– Полечу…
– Да! И еще как!
– Кто вы? – обратился я к незнакомцу.
– Дежурный робот-андроид. Серийный номер Х4009, – представился незнакомец. – Я к вашим услугам, господин Дмитрий Снегов.
– Где я?
– В медицинском центре катастроф, в секторе реабилитации больницы им. Бехтерева… – ответил собеседник.
– Что со мной случилось?
– Ваш поисковый гравитолет при посадке попал в аварию. Вы получили травму. У вас потеряна память. Будьте спокойны и ни о чем не думайте. О вас думает ваша страховая фирма. Радуйтесь и наслаждайтесь жизнью.
«Полет по коридору… робот-андроид, страховая фирма…», – перебрал я в памяти сказанное дежурным.
Ответ незнакомца мне ничего не прояснил. Вновь появились новые слова, значение которых я не понимал. Приходилось оперировать теми, которые я уже слышал.
– Я в спецзаведении для нарушенной психики? – спросил я у андроида.
– Вы заблуждаетесь! Вы в медицинском центре катастроф! – последовал незамедлительный ответ. – Вам необходим покой. Запрещены волнения. Я отключаю вашу память и погружаю в сон. Только сон поможет вам, больной Дмитрий Снегов…
– Я погружаю пациента КХ 46794 ТА в сон, – уже в полудреме догнал меня идиотски бодрый голос андроида.
Но сквозь дремоту я слышал, что происходит вокруг.
– Пациент КХ 46794 ТА задает вопросы. Пытается выяснить причины своего состояния, интересуется своим местонахождением.
– Х4009, продолжайте наблюдение. Пациента КХ 46794 ТА при подобных обострениях погружайте в сон, – послышался ответ.
– Будет исполнено…
Мягкая вязкая пелена стремительно накрыла мое сознание, и я провалился в тягучий сон-небытие.
Когда очнулся, в помещении был все тот же мягкий свет. Рядом сидел дежурный робот-андроид.
– … Итак, я либо действительно в центре катастроф, либо в спецзаведении для умалишенных, – первое, о чем подумал я.
От простоты сформулированного вывода в моем сознании четко вырисовался ответ, что такое катастрофы, и что такое спецзаведение.
Я размышлял об услышанном. И, к моей полной неожиданности, память прошлого медленно, но уверенно возвращалась ко мне. Из глубин травмированного мозга я один за другим вытаскивал эпизоды из своей жизни, учебы, службы, увлечений, круга моих друзей... Вспомнил я и все, что до того знал про это спецзаведение.
Больница им Бехтерева в Москве пользовалась заслуженным уважением в научных и деловых кругах столицы и, пожалуй, была известна всему миру. Вернее, той ее части, которая находилась поближе к верхушке властной пирамиды мирового правительства. Утопающая в зелени ухоженного парка усадьба и окрашенные в нежные легкие цвета здания куполообразных корпусов выглядели очень респектабельно, напоминая дорогой санаторий.
На посыпанных розовым песком дорожках медсестры в кокетливых халатиках сопровождали одетых для прогулок пациентов. Некоторые из больных вели себя не очень по-джентельменски. И тогда профессионально улыбающиеся сестры подзывали санитаров – роботов-андроидов или прыскали больному под нос успокаивающую газовую смесь, после которой тот уже не сопротивлялся и продолжал дышать таким полезным для его здоровья свежим воздухом и любоваться цветочными клумбами.
Местные жители больницу не очень жаловали, называли попросту дурдомом, и рассказывали всякие мерзости о персонале и опытах, которым подвергают здесь больных. Но скорее где-то в глубине души завидовали столичным, которые отхватили у них хороший кусок территории, где можно бы разместить… И тут уж у завсегдатаев местных ресторанчиков находилась масса применений для парка, сада и зданий. Именно сюда я и был помещен.
Я настолько увлекся воспоминаниями, что ужасно устал и вскоре вновь заснул.
Проснулся я от достаточно неприятного ощущения. Это робот-андроид, обеспокоенный моим затянувшимся сном, стимулировал мой мозг и тело к пробуждению слабыми электрическими разрядами.
– У вас проблемы, Х4009? – открыв глаза, с ходу, в лоб, задал я вопрос андроиду.
– Нет! Все в порядке. Проблемы у вас, – пошутила машина.
– А кто дал вам право будить меня разрядом? Вы нарушаете Конвенцию о правах и свободах больных, – как можно суровее наехал я на робота. – И вы за это ответите…
Андроид, как я и ожидал, уловил в моем голосе угрожающие интонации.
 – Я выполняю инструкции… – ответил он.
 – Передайте своему руководству, что пациент пошел на поправку, и хочет встать, выйти и подышать свежим воздухом.
 – Вы в этом уверены, господин Дмитрий Снегов? – невозмутимо уточнил у меня андроид.
 – Больше, чем ты думаешь, Х4009. Если будешь и впредь сомневаться, то я выступлю с ходатайством о понижении твоей квалификации, с последующим переводом в палаты по досмотру за животными.
Мой наглый тон и твердое обещание понизить в квалификации, что для андроидов являлось самым большим наказанием, как показало его последующее поведение, дали свой результат.
– Мои искренние извинения, господин Снегов, – стал оправдываться Х4009. – Я очень рад вашей быстрой реабилитации… Я немедленно доложу в центр о вашем выздоровлении…
После последних слов андроид замолк, явно перейдя на частотное общение со своим руководством.
Мои подозрения оказались верными. Вскоре в коридоре послышались торопливые шаги, и в палату ввалились медицинские работники. Они со всех сторон облепили кровать, мешая мне подняться.
– Вы что-то хотите нам сказать, господин Снегов? – осторожно уточнил один из них.
Темно-синяя униформа со знаками различия на воротнике свидетельствовала о его принадлежности к руководству этого заведения.
– Да! Я Дмитрий Снегов, командир поискового гравитолета «Земля». Мой статус Х3. Личный код С22328706.
– Нам это известно, – ответил чиновник.
– Вы, разместив меня в центре для психически больных, нарушили мои права, гарантированные моим статусом. Я требую немедленного доклада моему руководству – генералу Громову, личный код А34590768, что его подчиненный, капитан Дмитрий Снегов находится в этом центре и что его права грубо нарушаются.
– Господин Снегов! Примите наши искренние извинения! Но вы поймите нас правильно... То состояние, в котором вас доставили сюда после операции, не предусматривало другого диагноза. Вы с небольшими перерывами проспали почти три месяца. И когда просыпались, даже говорить не могли. А теперь мы искренне рады, что вы вновь возвращаетесь в строй.
На миг он замолчал и внимательно посмотрел мне в глаза.
– Дмитрий Снегов! Поймите правильно, – продолжил он. – Я, как директор центра, лицо подчиненное. Выполняю только букву закона и наши жесткие инструкции. Прежде чем выпустить вас из этих стен, необходимо заключение медицинской комиссии… Ведь именно по такому же заключению вас и определили к нам. Мы не можем просто так взять и выписать вас. Надеюсь, вы это тоже понимаете. Тем более, вы человек военный. Наберитесь терпения. Это недоразумение будет к исходу дня, в крайнем случае, – завтра, улажено.
– Не сюсюкайте, прошу вас! – не удержался я. – Вы что, не видите, что со мной все в порядке. Теперь я все понимаю. И многое принимаю. Но не готов мириться с присутствием андроида Х4009 и ограничением моих прав на передвижение.
– Конечно, конечно, уважаемый Дмитрий! – залепетал директор центра. – С точки зрения вашей здоровой теперь психики, он вам неприятен. Вы свободны в передвижении в пределах нашего центра… А в качестве помощника и провожатого мы дадим вам другого андроида. А сегодня вечером, в крайнем случае, завтра до обеда, если вы не будете против, мы проведем ваше полное обследование. По его результатам и будет принято решение. Положительное!
– За последнее решение весьма вам благодарен. Что же касается андроидов, то уж как-нибудь обойдусь сам.
– Это ваше право! Ваше право, господин Снегов, – болванчиком закивал головой директор центра. – В остальном вам ничем помочь не могу и советую набраться терпения.
Выйдя из помещения, чиновник в сопровождении свиты направился к себе в кабинет, недовольно качая головой и, сетуя на судьбу, которая послала ему такого непривычно конфликтного больного. Подчиненные вежливо помалкивали. С подобным явлением они сталкивались впервые. Но с другой стороны, поставив безнадежного больного на ноги, они могли рассчитывать на немалую премию.

Глава 2. Встреча Дмитрия с Еленой
 
Задолго до вечера, предварительно уточнив мои планы, ко мне лично наведался директор центра Михаил Дронов, с которым еще утром мы общались в моей палате. Он был предельно внимателен и вежлив.
– Приношу свои извинения за поздний визит, господин Снегов. Я по поводу нашего утреннего разговора.
– Я слушаю вас.
Дронов внимательным, профессиональным взглядом окинул меня с ног до головы, и только потом, в чем-то удостоверившись, продолжил разговор.
– Вы, надеюсь, понимаете, – продолжил он, – прежде чем разрешить вам свободно передвигаться по коридорам и, в перспективе, покинуть наше заведение, мы обязаны тщательно исследовать состояние вашего здоровья, в комплексе. Мы, согласно условиям вашей страховки, несем за вас полную ответственность. Вы были на том свете… Ваш мозг настолько пострадал, что несколько месяцев назад и речи не могло быть о подобном разговоре…
– Что вы хотите предложить на этот раз?
– Я предлагаю вам побеспокоиться о себе и пройти полное сканирование мозга. Это займет больше времени, чем обычное обследование, но зато мы все будем спокойны. Если показатели будут приемлемыми, то ваш режим незамедлительно кардинально изменится. У нас есть другие блоки и палаты, где, поверьте мне, вам до выписки не будет скучно… Вы согласны пройти такое обследование?
– Не возражаю, господин Дронов. Именно я более всех заинтересован в тщательной проверке. Мое состояние после аварии действительно вызывало серьезнейшие опасения… Так что только благодаря вам и вашему умению я выздоровел.
Дронов аж порозовел от удовольствия.
– Вот и отлично. Вы пройдете сами или дежурный андроид доставит вас?
– Я сам.
– Следуйте за мной, – и он, одобрительно улыбнувшись, взял меня под локоть.
Мы поспешили к портационному порталу. На выходе из него мы лицом к лицу столкнулись с высокой худенькой девушкой в длинном больничном халате. Ее гордо посаженную головку украшала такая непривычная для нашего времени русая коса. В уголках свежих губ, как мне показалось, притаилась обида. Такое же чувство поселилось и в лучистых янтарных глазах.
Незнакомка была явно чем-то не только взволнована, но и озабочена. В какой-то миг наши глаза встретились. Этого было достаточно, чтобы прочитать в глубинах ее сознания боль и отчаяние. Ее чувство было настолько сильным, что я непроизвольно вздрогнул. Мне показалось, что все в ней рыдало.
Мы, одновременно замедлив движение и глядя друг другу в глаза, разминулись на пятачке портационного портала. В груди что-то тепло шевельнулось. Я оглянулся.
Словно почувствовав мой взгляд, сопровождаемая санитаром-андроидом, оглянулась и девушка. Посмотрев на меня, она тут же отвела в сторону свои маленькие солнышки.
За мной уже закрылись магнитные створки медицинского блока, а в груди по-прежнему приятно ныло и согревало. И очень хотелось помочь. Перед глазами был ее стройный силуэт, завитки древней прически, яркие глаза, в которых поселилась нечеловеческая боль.
– Ну, что, Дмитрий, вы готовы? – вернул меня к реалиям жизни голос невысокого плотного мужчины, с кодом на груди, свидетельствующим о его ранге.
Передо мной был заведующий сектора научных исследований мозга Петр Антонов.
– Да, готов.
– Тогда ложитесь. Вот сюда, чуть подвиньтесь.
Я прилег на мягкую магнитно-полевую кушетку. Силовые поля плотно охватили мои ноги и руки, обручами сковали торс.
Сигнализируя о готовности, пискнули датчики. Чрево гигантского технического прибора открылось, и платформа с моим телом мягко вплыла внутрь сканера. Я погрузился в легкую дремоту.
– … Все-таки это уникальный случай, – через некоторое время, словно издалека, послышался надо мной голос заведующего сектора. – Мозг полностью восстановился. Вот файлы в день аварии. Вот – после выхода из состояния клинической смерти. А этот, сегодняшний, вообще показывает норму. А лечили так, как всех. Невиданно. Чудо какое-то. Но я, господин директор, считаю, что ему все еще необходим отдых и покой. К тому же мы сможем поработать с ним… Не каждый же день в нашем центре происходит такое чудо. Нужно исследовать глубже. Понять – почему.
– Я с вами согласен. Готовьте заключение.
– Господин Снегов, – уже для меня звучал голос директора центра реабилитации.
Я открыл глаза и внимательно посмотрел на него.
– В принципе, мы не видим каких-либо причин для препятствий и ограничений вас в передвижении по территории центра реабилитации, – продолжил он. – Встреч с друзьями, коллегами по службе. И конечно, мы вас вскоре выпишем. Но считаем необходимым завершить реабилитацию. Вы будете переведены в другое отделение, где в полной мере сможете реализовать все свои права. С вашим руководством все согласовано. Они рады вашему выздоровлению, но, как и мы, считают, что вам необходимо полностью восстановить силы.
– Существуют какие-то угрозы?
– Нет! Но поймите нас правильно. То, что с вами произошло, – имею в виду ваше выздоровление, скорее, второе рождение, мы наблюдаем впервые. Мозг – сложная система. И изменения в течение ближайшего времени могут быть как в одну, так и в другую сторону. Вы человек военный. Нам бы не хотелось отвечать за то, что мы вас не долечили… Спрашивать, и полной мерой, будут с нас!
– Я согласен с вами.
– Теперь относительно свиданий. Мы не ограничиваем ваши права. Но давайте подождем еще несколько дней. Вам сейчас не нужны лишние эмоции и переживания. Просто отдыхайте, набирайтесь сил.
– Скажите, а кто эта девушка, которая передо мной выходила из отсека? – обратился я к Дронову.
– О! Дмитрий… Вы нас искренне радуете. Ваше выздоровление настолько стремительное, что остается только позавидовать… Можете проведать нашу пациентку Елену Гданьскую. Она в четвертом секторе, двадцать четвертая палата. Вам, несомненно, будет весьма интересно пообщаться с ней. Хотя, к сожалению, у девушки проблемы… Но поправимые. Если у вас будет желание, то при стерилизации мы оставим в ее памяти воспоминания о вас в том виде, в котором вы пожелаете…
– А зачем ей вообще эта операция?
– Сложная и длинная история, господин Снегов. У нее прогрессирующая апокалиптическая мания. Лечение не помогает. Приходится идти на радикальные меры… Но мы постараемся что-то безвредное оставить, чтобы не стереть совсем ее изначальную личность.
– Господин Дронов, – неожиданно вмешался в разговор влетевший в помещение дежурный андроид, – в пятом отсеке революция.
– Что? Опять? – недовольно буркнул мой собеседник.
– Палата генералиссимусов забаррикадировала вход и провозгласила независимость. Сейчас они принимают Конституцию Земли.
– Вступите с ними в переговоры. Признайте государственность, – распорядился Дронов, – и предложите им избрать президента. Скажите, что только с ним я буду подписывать все договора.
– Но…
– Никаких «но»! Выполняйте!
Дронов закончил, явно собираясь с мыслями.
– Вот так и приходится работать, – хохотнул он. Но, быстро согнав с лица улыбку, продолжил, понизив голос, – пятая палата – элитная, там только высокопоставленные чиновники… Так на чем мы с вами остановились?
– На девушке, Елене.
– Ах да… Так что вы хотели?
– В чем заключается ее мания?
– Она одержима идеей гибели в нашем центральном архиве последней сказки Земли. Девушка считает, что смерть, как она выражается, последней сказки приведет к необратимым процессам в нашем обществе. Придумала целую философскую систему, видите ли – последняя сказка – это корни народа, его связь с прошлым. Гибель корней приводит к смерти цивилизации. Без прошлого не может быть будущего. И такой же бред, и в таком же духе.
– Достаточно неожиданные выводы и небезопасные для нашего общества, – как можно осторожней ответил я.
– И даже очень! Вы знаете, что нами взят курс на технократизацию всех сфер жизни, в том числе и духовной. Мы осваиваем дальние планеты солнечной системы. Нам нужны сильные герои. Сильные образы. А тут какие-то умирающие древние сказки, которые давно пора утилизировать. Кому они нужны? Кому они понятны?
– Странное у нее имя – Елена…
– Дали родители. Они искали вход в параллельный мир, и говорят, что даже нашли, и что она родилась там.
– Нашли?
– По их словам, нашли. А что такого? Каждый находит то, что ищет. Вот здесь. – И он постучал пальцем по лбу. – Не воспринимайте это всерьез.
– Этого не может быть! Мы уже почти тридцать лет в рамках подразделения разведки ищем его. Это дело государственной важности. Я бы хотел с ней поплотнее поработать.
– Работайте, только не увлекайтесь, – он погрозил мне пальцем. – А то знаю вас, военных… Хотя, по теме, что интересует вас, я сомневаюсь, что выясните у нее что-то новое…
– Почему?
– С ней работали наши, и не только наши, лучшие специалисты. Полностью копировалась память. Но все безрезультатно. Информации – ноль. В голове одни сказки. В последний раз даже переусердствовали. Мозг дал сбой, и у пациентки остановилось сердце. Она пережила клиническую смерть. К сожалению, болезнь так глубоко укоренилась в ее сознании, что почти нет надежд на ее полное выздоровление. А вот отдохнуть с ней действительно интересно. Хорошенькая и совсем глупенькая. Не так ли, Дмитрий? Я ведь вас сразу понял… Все вы, военные, шалуны...
И, хихикая, директор удалился подпрыгивающей нервной походкой.

Глава 3. Мир Сказок

Елена Гданьская и ее история настолько заинтересовали меня, что я немедленно направился в ее блок. Директор центра реабилитации свое слово сдержал. Я действительно имел полную свободу передвижений, и даже почтительное отношение персонала в лице андроидов. Видимо, они не испытывали желания быть пониженными в ранге и до полного износа опекать домашних животных.
Перед входом в ее медицинский блок я представился. На экране показалось лицо Елены. За ней маячил робот-андроид. Увидев меня, девушка оживилась, глаза радостно засияли.
– Приветствую вас, госпожа Гданьская! Приношу извинения за беспокойство. Я командир поисковой экспедиции «Земля» Дмитрий Снегов. Хотел бы с вами поговорить.
– Оставьте нас, К6987, – попросила Елена робота-андроида. – Если вы понадобитесь, я позову вас.
Санитар-андроид, любезно раскланявшись, покинул блок.
– Я слушаю вас, господин Снегов, – мягко произнесла девушка.
– Я пришел к вам по поводу сказочного параллельного мира. Я ищу его.
– Командир! Зачем он вам? Да и вообще, существует ли он?
– Но вы, говорят, там родились…
– Говорят… Я не могу утверждать этого. Я сама не знаю. В моей памяти только лесистая страна, в которой живут сказки... Я их очень люблю, но порой не знаю, где реальность, а где сказка...
– А что рассказывали вам родители?
– Только сказки… Я ведь была маленькой.
– Но они же были в том мире?
– Да, рассказывали, что были, выжили и смогли вернуться обратно.
– Я читал их отчет. Правительственная комиссия работала по их странному провалу в параллельный мир. В их донесении много парадоксального и нереального. Они что-то напутали…
– Я не знаю. Кроме сказочного мира, ничего не помню… Я ничем вам не могу помочь… Параллельный мир – это красивая сказка. Там все не так, как здесь. Там считают наш машинный путь развития неправильным, тупиковым.
– Почему вы говорите, что жители этого мира так считают? Вы с ними общались?
– Я жила там…
– А что, в сказке можно жить?
– Я ведь жила, – сдавленно ответила девушка. – Или вы тоже считаете меня сумасшедшей?
– Что вы, как вы могли об этом подумать? То, что вы, госпожа Елена, рассказываете, очень интересно и нестандартно… А в чем, по-вашему, будущее нашего народа, если технократический путь – тупик?
– В прошлом!
– В прошлом?
– Именно в нем, но не так примитивно, сложнее, не знаю, как точнее объяснить…
– Назад, в джунгли? В пещеры? Условно говоря, вы это имеете в виду?
– Условно говоря, – поддев меня, ответила девушка, – вы хотите моего серьезного отношения к вам как собеседнику? Если будете язвить, то впредь будете общаться с моим андроидом.
– Примите мои извинения, я не хотел вас обидеть.
– Так вот, любезный Дмитрий Снегов, мы должны постигать не высоты технического прогресса, а свои внутренние глубины. Подсознание, в котором скрыты все тайны Вселенной. Вся информация о происходящих в ней событиях.
– И эта тайна даже в последней сказке?
– О, вы здесь уже наслушались!
– Если бы мне это было неинтересно, то я не был бы здесь сейчас.
– Похвально! – с ехидцей ответила Елена. – Хоть кого-то, кроме специалистов по стерилизации памяти, заинтересовала сказка. Вот вы ищете мир Сказки. А знаете ли вы, что он, как сказка в огромной сказке? Он, как последняя сказка на нашей планете! В нем – все! И любовь, и гармония, и добрая, красивая, самоотверженная душа. А что есть у нас? Мегаполисы, роботы-андроиды, угнетенная планета, с тела которой за сотни лет так называемого технократического прогресса исчезли десятки тысяч видов животных, насекомых и растений! Это разве не преступление? А посмотрите, как мы живем? Большей частью скучной и однообразной жизнью. Просмотр развлекательных и информационных каналов, наркотики, нездоровые ночные развлечения. Ведущие научные центры нашей цивилизации, словно одержимые, пытаются сделать нас бессмертными. Все это тупо и глупо, и ненужно. И вредно для нас.
– Вы так считаете?
– Физическое бессмертие по своей сути аморально. Оно ведет к угасанию вечной души. Ее деградации. Все это – жалкая попытка забыться наяву. Своеобразный наркотик. Из великих созидателей в прошлом мы превратились в убийц – созерцателей настоящего. Мы перестали относиться к себе и к окружающему миру как великой тайне Вселенной. Это и есть культурная и духовная смерть.
Она замолчала и внимательно посмотрела мне в глаза. Ее доводы были понятны мне. С ними можно было согласиться.
– Вы во многом правы. Это наш прокол, – ответил я. – Но что мы можем сделать? Миллиарды наших соотечественников хотят жить и развлекаться так, как они привыкли. И они за это платят!
– И для ублажения всех этих никчемных тел и мелких душонок, так называемой земной «элиты», одержимой деньгами и властью, и тех, кто хочет быть на них похожим, производятся десятки миллиардов ненужных вещей, тратятся невероятные объемы сырья и энергии. А сколько сырья к нам завозится тяжелыми грузовыми кораблями с планет солнечной системы? И только для того, чтобы обеспечить как их, так и нашу праздную, бессмысленную жизнь. А ведь еще несколько тысяч лет назад наши предки обходились без этого. И хижина, в которой они жили, дикие нетронутые джунгли были высшей гармонией с ними. Они жили в ладу с собой и планетой.
Елена замолчала, сжав губы. Она думала. Казалось, девушка принимала важное для себе решение: продолжать свои рассуждения или нет.
 – Мы – это серый, убогий мир пирамид-небоскребов из стекла и металла, напичканный умной техникой, управляемой усилием мысли. Мы – мир несчастных и одиноких, не понимающих, что такое жизнь! Даже не умеющих любить. А вы знаете, что такое любовь, для начала хотя бы к простой сказке?
Я с невольным восхищением слушал Елену, все больше поражаясь страстной открытости ее мыслей, красоте смелой и беззащитной души. Словно путник, заблудившийся в пустыне и давно не слышавший пения ручейка, поневоле проникся ее словами. Эта светлая, чистая душой девушка на фоне массовой серости, помешавшейся на материальных ценностях, стала для меня открытием целого Мира. Что мы ищем? Куда летаем, когда рядом с нами, возможно, такое чудо? Его надо только увидеть и понять.
Она была великодушна ко всему, что ее окружало и медленно угасало. Даже для меня она нашла частицу тепла. Елена каким-то непостижимым образом уловила, прочитала в моих глазах всю глубину моего одиночества.
– А в твоей душе все еще живут сказки, – внимательно смотря мне в глаза, и почему-то на «ты» неожиданно прошептали ее губы. – И поэтому ты ищешь вход в параллельный мир Сказки. Ты должен был появиться… Вообще, ты знаешь, как рождаются сказки?
– Их сочиняют люди, – сходу нашелся я.
– Тепло, но еще далеко от истины. Ее творили люди, которые жили задолго до нас и видели начало начал. Так возникли мифы – они отголосок давно минувших эпох. В них зашифрованы знания наших предков, в том числе и тайны об окружающем мире, его законах, правилах поведения, установленных свыше. Сказки – это живительные корни прошлого, питающие настоящее своими вечно молодыми живительными соками. Когда эти корни высыхают или их уничтожают, цивилизация гибнет… Наша цивилизация – это мир перевернутых ценностей. Поэтому нами и правит псевдоэлита.
– А что такое элита, по-твоему?
– Элита, Дмитрий, – смотря, словно сквозь меня, произнесла девушка, – это не президенты, банкиры, артисты, спортсмены и всякие там искатели блага для себя. Элита, это, прежде всего,  состояние духа в человеке. Это такие люди, как Пифагор, Лао-Цзы, Серафим Саровский, Иоанн Кронштадский, Матрена Московская и многие другие. Они понимали единство материального и духовного и знали пропорции… Пойди цивилизация по пути духовности, то у нас на Земле не было бы никогда войн, массовых эпидемий, голода. Все было бы иначе… А то, что происходит сегодня…
Девушка замолкла. Ее глаза заискрились от слез.
– Еще вчера мамы пели колыбельные своим малышам. Ныне их монотонно напевают роботы-няни! Скажите, Дмитрий, вы помните колыбельную мамы?
– Очень смутно… Но разницу понимаю.
– На сегодня воспитание детей Земли доверено роботам. Они поют красиво, даже лучше многих мам, но одну и ту же песню и одним и тем же голосом, чем лишают детей индивидуальных воспоминаний. Голос таких «нянь» мертв, в нем не может быть тепла и любви… Оглянитесь, Дмитрий! Нас, землян, почти всех превратили в примитивную серую массу, не помнящую своих предков. В такой себе ширпотреб для государства…
Елена замолчала. Видно было, что сомнения одолевают ее.
– Я доверяю вам, Дмитрий Снегов! – все-таки решилась девушка. – Мне не к кому больше обратиться за помощью. Я знаю, что очень скоро у меня отберут память. И я, как личность, исчезну и получу новую программу. Новую профессию! Новое окружение! Но всего этого мне не надо. Я не хочу такой жизни! Я не хочу, чтобы во мне умерло то, что составляет мою сущность. Я не хочу стать такой, как они! Это мой мир. А с ним умру и я. Решено…
По щеке скатилась одинокая слезинка, которую она по-детски вытерла кулачком.
– Что случилось и чем я могу вам помочь? И в моих ли это силах?
– Если захотите, поверьте, это в ваших силах, Дмитрий. Крысы в подвалах центрального архива доедают последнюю сказку Земли. Спасите ее. Отвезите ее домой…
Я, вспомнив о диагнозе, озвученном директором центра реабилитации, с опаской посмотрел в глаза Елены.
Она прочитала застывший в моих глазах немой вопрос, но, не обращая на это внимания, продолжила:
– Я вижу ваши сомнения. Вы не можете не согласиться, что глобальная катастрофа, самоуничтожение стучится в двери дома. Когда погибнет последняя сказка на Земле, морально умрет сама цивилизация! С последней сказкой потухнет память о прошлом всех народов. Все доброе и светлое. Умирают корни народов, без которых нет, и не может быть, будущего. Исчезает целый пласт истории. Целый мир добрых отношений с давно исчезнувшими животными. С ценностями, где сильный духом помогает слабому. Где добро побеждает зло. И где один в поле воин! Хотя кому это все теперь интересно?..
– Но почему ее надо вывезти в параллельный мир?
– Это родина сказок. Они все оттуда. Нашему миру они не нужны…
– Если книга действительно догнивает в архиве, то я спасу ее и сделаю все возможное, чтобы она стала доступна всем.
– И доставьте ее домой. Ну, пожалуйста! – И она умоляюще прижала руки к груди.
– Я возьму ее с собой. А если посчастливится найти переход в параллельный мир, то оставлю ее там…
– Ты все еще сомневаешься… Но это пройдет. Ты поверишь в сказку. Я это вижу… Возьми! Это поможет тебе, – и она дала мне плоский кристалл. – В нем вся информация о хранилище и результаты моего расследования всей этой истории с последней сказкой. Как я выяснила, акция проникновения крыс в хранилище с рукописями была спланирована мировым правительством. Прошлое народа, его добрые и, главное, мудрые сказки мешали технократической цивилизации. Их место уже давно заполнили фильмы из жизни суперроботов, совершающих подвиги во имя машинной Земли. Не для людей – их создателей! А во имя машин! Мир современных биороботов и киберцентров, в сговоре с кучкой одержимых людей, которые в погоне за иллюзорным продлением жизни уже стали биороботами, готовят восстание машин… На их пути всегда были сказки – корни народа, которые надо было ликвидировать любой ценой. И они годами их уничтожали. Мир прошлого высмеивался. Древние сказания под различными предлогами изымались из электронной памяти общественных и частных библиотек. Шла охота и за печатными раритетами, которые хранились в коллекциях. Это была жестокая, немилосердная война. Процесс уничтожения прошлого сопровождался случайными и необъяснимыми пожарами, затоплениями. И, как результат, неизбежно исчезал тот или иной раритет, в том числе и в частных коллекциях. Так переписывалась история цивилизации. Исподволь происходила подмена ценностей… Я проанализировала историю пожаров на нашей планете за последние двести лет. Так вот, при фантастических технических возможностях предупреждать пожары, бороться с ними, в девяносто пяти случаях из ста в наличии была гибель того или иного исторического или литературного раритета. Я увидела четкие тенденции борьбы мира роботов с живым словом. А, по сути, с людьми, их сознанием, душами.
Елена тяжело вздохнула и продолжила:
– И это не удивляет. Они знают, что такое сказка и сказки боятся. Она парадоксальна и никогда не может стать однобокой, как наше общество. Сказку ненавидят. Она делает людей свободными. Она открывает пути к свободе. Человек, даже закованный в магнитный ошейник, но свободный душой и духом, не может быть рабом. А человек, мнящий, что он – свободен, но окованный тысячами условностей, – раб, да еще раб добровольный. Вот ведь в чем весь ужас! Это ведь так просто. За последние десять лет война с прошлым подошла к своей финальной части: машинам удалось все изъять и уничтожить большинство подлинников. Нетронутыми остались только центральные хранилища с древними раритетами. Их охранял закон. Потому с молчаливого согласия всех и было решено провести акцию зачистки памяти с использованием обычных крыс… Для этого не требуется особого ума. Раритеты обрабатываются раствором, привлекающим грызунов, а все остальное завершают их острые зубы.
– О чем эта сказка?
– Разве это так важно? Главное, что она последняя.
– Прости…
– Не за что. Я все понимаю… Это особенная сказка. Ее древний автор, словно предвидя возможность трагедии, которая развернется через сотни лет, объединил все сказки нашего мира в один большой сюжет. В нем один за другим оживают древние миры с любимыми героями народов и их подвигами в борьбе против зла. Получилось большое, но очень интересное произведение.
– Как интересно! Я о ней никогда и не слышал!
– Если ты спасешь эту сказку, ты в первой же экспедиции найдешь вход в мир Сказки. Только думай о сказочном мире, как о реальном. Поверь себе, лучшему, что в тебе есть! И ты увидишь единственно правильный путь. А потом ты поступишь так, как надо…
Продолжить свою мысль Елена не успела. В палату вошел робот-андроид К6987.
– Госпожа Гданьская! – обратился он к девушке, – я вынужден вас побеспокоить. – Время процедур…
– Я зайду к тебе завтра.
– Я буду ждать!
На этом мы и расстались. У меня была еще масса вопросов, ответить на которые могла только эта, то ли очень наивная и светлая, то ли слегка не в себе, девушка. На этот вопрос я себе уверенно ответить еще не мог… Хоть и понимал, что между нами появилось странное притяжение.

Глава 4. Василиса Премудрая

В этот же день меня перевели в отсек интенсивной реабилитации, где не было отбоя от друзей и коллег. А вскоре отправили в отпуск на Алтай в один из горных санаториев. Только по возвращении я решил наведаться к Елене, хоть все это время думал о ней. Но прежде решил купить ей подарок. Его я нашел совершенно случайно и очень быстро. Проходя мимо сувенирной лавки на Арбате, я внезапно почувствовал чей-то внимательный взгляд. В нем было столько отчаяния и мольбы, что я невольно остановился. И вошел в магазин…
С полки на меня смотрели большие детские глаза. В них было так много взрослой боли, что я даже растерялся.
«Вот и ты остановился! Посмотришь, полюбуешься – и пойдешь дальше», – прочитал я на ее маленьких бархатных губах куклы едва уловимый упрек.
– А ты говорящая! – удивился я.
– Все куклы – говорящие, только не каждый слышит…
– Но я ведь услышал!
– Ты со сказками связан, они вокруг тебя летают, как мотыльки, поэтому что-то замечаешь, – огорошила она меня. – Но тоже весь какой-то озабоченный…
– Ух ты какая! Фантазерка проницательная! – восторженно воскликнул я. – И это подметила…
– Нетрудно догадаться, если остановился… Меня зовут Василиса, – галантно присев и приподняв пальчиками край розового в цветочек платьишка, представилась девочка. – Я из мастерской папы Тапино. Его последняя и, заметь, самая любимая!
– А я Дмитрий Снегов. Зашел к вам в гости… – сняв пилотку, поклонился я ей.
Плененный обаянием куклы, я откровенно любовался ею. Настоящая! С характером! Необыкновенная!
– Ты давно здесь? – спросил я.
– Давно.
Было видно, что она чего-то недоговаривает.
– И как тебе тут?
– Вначале было интересно – наблюдала за людьми. Всматривалась в лица прохожих, посетителей и персонала.
Она многозначительно улыбнулась.
– Иногда даже удавалось уловить какие-то мысли.
– И как?
– Люди непонятные. Все думают о всяких глупостях, материальных благах, бессмертии. И не умеют радоваться жизни. Путают счастье с достатком. Думают, если все купят, и будут жить вечно, то будет у них счастье! Но, похоже, ты странный. Какой-то не такой, как они.
Кукла внимательно и строго посмотрела на меня. Я не отреагировал. И она сказала:
– Вы сами создаете себе проблемы, а потом мужественно преодолеваете их. И так изо дня в день…
– Скучно! – согласился я.
– Я бы так не смогла, – категорично подняла ладошку кукла.
– А как?
– Я кукла, а не человек. А куклы не должны учить людей...
– А ты – умная!
– Я кукла ручной работы, – сказала она гордо и с вызовом. – И живу, как кукла. Днем наблюдаю. А ночью…
– Что ночью?
– В полночь в магазине все оживает. Игрушки делятся впечатлениями от прошедшего дня, обмениваются мнениями, рассказывают истории!
Василиса на миг притихла. В ее милых глазках, как мне показалось, заблестели слезы, а на личико опустилась грусть.
– Раньше со мной был рыженький Степан. Как только приходила ночь, мы с ним играли в прятки. И часто смеялись. Он был очень забавный. Но я многого не понимала. Я обижала Степку. Я капризничала и уделяла ему мало внимания. И вообще я была вредной и несправедливой.
– Какая ты самокритичная!
– Я многое поняла. Потом.
Василиса вновь замолчала и тихонько всхлипнула.
– Что-то случилось со Степаном? – подозревая неладное, уточнил я.
– Его забрали. В какой-то магазин – для ассортимента. А сюда дали другую продукцию. Теперь я одна. Ты представить не можешь, что такое быть одной.
– Но вокруг тебя так много красивых и интересных кукол!
– Это продукция! Они же все ненастоящие.
– Как ненастоящие? – удивился я.
– Они электронные со встроенными мозгами и поэтому могут все: и петь, и ходить, и танцевать. Исполнять любое желание. Но они все – запрограммированные, как и их красота. И они просто презирают нас, простых кукол! Постоянно хвастаются своими батарейками и солнечными элементами питания, спрятанными в волосах. У кого больше энергоемкость, тот у них важнее и полка тому получше... За то, что мы настоящие, они называют нас простушками и обижают... А покупатели нас не хотят тоже, не понимают, что этот ширпотреб, – и она показала на полки с игрушками, – дешевка. Мы плохо продаемся, потому что дорогие и неуслужливые. Мало осталось таких мастеров, как мой папа. Он дал мне все: характер, ум, внешность. Но – нас не покупают! А я последняя у него. И меня здесь обижают… Когда был Степан, он защищал меня. Они его боялись… – и Василиса улыбнулась сквозь слезы.
– И в вашем кукольном мире не все так просто… – удивился я.
– Забери меня отсюда! Мне здесь плохо... – неожиданно попросила Василиса. – Я по твоим глазам вижу, что ты возьмешь меня с собой.
И она отчаянно топнула обутой в красную туфельку ножкой.
– Откуда ты знаешь? – спросил я.
– А я тебе не скажу… – уже кокетничала она.
Я внимательно посмотрел в ее блестящие глаза. Эта кукла явно была мне симпатична.
– Ты угадала! – ответил я ей. – Ты очень скоро уедешь в маленькое сказочное королевство. Там, среди гор, есть красивый, старый город, который я очень люблю. В этом городе большой собор, а рядом музыкальный фонтан. В такт музыке бьет вода, а вечером вспыхивают лазеры и вода становится разноцветной. Раньше я часами мог сидеть у фонтана и наслаждаться музыкой и танцем воды. А сейчас нет времени. Но осенью, когда ветер закружит листвой, я обязательно посижу у волшебного фонтана…
– Ой, как здорово! – восторженно захлопала в ладоши Василиса. – Я уже хочу туда.
– Ты будешь там!
– Я буду жить с тобой?
– Сначала мы заберем туда одну очень замечательную девушку – моего друга Елену Прекрасную. У нее в душе живет большая Сказка. И она сама как Сказка.
– А чем она занимается?
– Сейчас она в больнице. Но скоро будет дома. Она работает в архиве, где хранятся разные древности, в том числе и сказки.
– Она берегиня! И воюет с тьмой? Она полководец? – заключила Василиса.
– Почему полководец? – удивился я.
– А тот, кто хранит свет, – всегда воин.
«Ну и кукла», – подумал я.
– Я никогда больше не увижу этих электронных кикимор?
– Никогда!
– Ура! Ура! Ура! – запрыгала от восторга на одной ножке Василиса и, повернувшись к электронным куклам, показала им язычок… Но, вспомнив, что она на полке, а время дневное, кукла замерла. Ее глазенки преданно уставилась на меня.
– Но я непоседливая! – как только с ее лица сошла радость, смущенно призналась она. – Я не удержусь, чтобы ночью не поиграть с игрушками в прятки, поводить с куклами хоровод... Елена ругаться не будет?
– Что ты! Нет! Она хорошая. Просто немного устала от людей. Ее в последнее время часто обижали и обманывали... Но я думаю, ты сможешь отогреть ее сердце…
– Я постараюсь! Я буду очень ее любить! Дмитрий, а можно тебя о чем-то попросить?.. – тихонько прошептала она и осторожно посмотрела в сторону навостривших ушки электронных кукол и занятой упаковкой продавца-биокибера.
– Конечно! Считай, что сегодня твой день.
– Значит, у меня сегодня день рождения?
– День рождения у тебя будет тогда, когда Елена бережно достанет тебя из коробки и посмотрит в твои глазки.
– Я даже не знаю, как тебе сказать, – замялась куколка.
– Как есть – так и говори! Я сам не люблю, когда ходят вокруг да около. Что-то не договаривают.
– А на день рождения положено дарить подарки.
– А ты откуда знаешь?
– Ну, ты меня удивляешь! Я не первый день в магазине и знаю, зачем к нам покупатели приходят.
– И что ты хочешь в подарок?
Василиса внимательно посмотрела мне в глаза. Она решалась.
– Подари мне Степана! – на выдохе просительно прошептала она и глазами, полными надежды и мольбы, уставилась на меня.
Я растерялся.
– Попробую. Постараюсь найти.
– Молодой человек, вы будете покупать? – вернул меня к действительности голос продавца-биокибера.
Только сейчас я обратил внимание на то, что держу куклу в руках.
– Упакуйте мне Василису.
– Кого? – удивленно поднял он на меня холодные глаза.
– Ее, вот эту куколку, – ответил я.
– Вы ей уже и имя дали.
– Без имени нельзя. Неправильно. Вообще-то это и есть ее имя, оно ей подходит, – невразумительно забормотал я в ответ.

Глава 5. В поисках Степана.

Захлопнув крышку гравитационного бота, я поспешил к Елене. Но наша встреча с ней не состоялась. Как я не пытался пробиться к ней, меня не пустили. Попросив передать куклу с букетом роз, я, выполняя просьбу Василисы, решил заняться поисками Степана.
 Первым делом наведался в магазин, где купил Василису. Продавец-биокибер сразу узнал меня.
– Что-то не так с изделием? – равнодушно хлопнув синтетическими ресницами, уточнил он.
– Нет, все нормально!
– Вы что-то еще хотите купить?
– Да! Меня интересует кукла.
После последнего ключевого слова электронное кукольное братство ожило.
– Я Жоржета! – спрыгнув с полки, подбежала ко мне девочка в костюме космолетчика с короткой стильной прической, и вежливо протянула руку. – Умею стрелять, ходить по стенам, потолкам, опускаться в колодцы. Охранять дом! Выполнять сложные работы в местах, куда не может проникнуть человек. Могу даже делать небольшие покупки в гигамаркете, – с достоинством произнесла она и, повернувшись, показала достаточно вместительный ранец.
– Фирма тобой может гордиться! – поощрительно кивнул я.
– Прекрасная фирма! – ответила кукла.
Ее так и распирало от уважения к себе и фирме.
– А меня звать Мерлин! – подоспела вторая кукла с большим бюстом и достаточно откровенным декольте.
Бесцеремонно задвинув на второй план Жоржету, она, обдав сладким ароматом дорогих духов, вплотную приблизилась ко мне.
– А я, я умею все. И даже больше! – вызывающе покачала бедрами электронная куртизанка. – И не смотри, что я такая миниатюрная... Во мне самая последняя программа от Службы «Комфорт», – сказала она, понизив голос до шепота.
Заговорщицки подмигнув, она попыталась вцепиться в мой палец наманикюренными ноготками.
С соседних полок, перекрикивая друг друга, словно стая хищников, поспешили другие куклы. Понимая, что мне от этой своры не отбиться, я отступил на шаг.
– Я могу вам предложить на выбор любого бегающего, ползающего или летающего электронного друга, – видя мою растерянность, поспешил вмешаться продавец-биокибер. – Предлагаемые модели людей и животных умеют все. С ними вы действительно не соскучитесь... В каждом – полная энциклопедия знаний Земли, литературы, современных сказок и песен. Они – хит сезона, новинки кибертехники.
– Правду говорит! – послышался снизу мягкий, приятно убаюкивающий голос.
И тут же из-под полки, как из засады, показалась длинная, ядовито-зеленая ленточная стоножка с огромными перламутровыми глазами. Приблизившись, она, обвив мое тело, играя длинными лохматыми ресницами, посмотрела мне в глаза на удивление осмысленно. Мне даже захотелось обратиться к ней на «вы». Восприняв мое молчание, как согласие слушать, стоножка ненавязчиво занялась расписыванием своих достоинств.
– В сравнении с этими бестактными, навязчивыми куклами я само совершенство. Проста в общении. Экономична. Подвижна. К тому же с синтезаторами нового поколения. Спою вживую покруче поп-звезд. Играю на всех музыкальных инструментах. А могу, не сказав ни одного плохого слова, довести ваших недругов до истерики... Достану кого угодно. А потом успокою. Я к тому же…
Я, с чувством неприятия и душевного дискомфорта понял, что это «существо» интеллектуально развитей и коварней многих людей.
«Ничего себе игрушка», – подумал я.
Стоножка, будто ощутив мое к ней отношение, разочарованно сползла на пол. И тут же обиженно скрылось под полкой.
– Мне нужна кукла. Простая! – спасаясь от электронного ширпотреба, громко уточнил я.
Последняя моя фраза охладила страсти, и куклы презрительно отвернувшись от меня, поспешили к своим местам у витрины. Этот покупатель им был уже неинтересен. К тому же он желал приобрести «простушку», а это было признаком дурного вкуса...
– У нас их в продаже нет! Вы забрали последнюю, – ответил продавец.
– Я знаю!
– Тогда чего вы хотите?
– Куклу, которая раньше стояла рядом с Василисой… Это был мальчик.
– Изделие К 45983! – сухо ответил продавец-биокибер.
– Оно меня и интересует…
– Вы желаете его купить?
– Да!
– Это в магазине напротив… – связавшись с торговой точкой, ответил продавец.
Я зашел в лавку. Степана приметил сразу. Тот стоял в углу, на почтительном расстоянии от электронных кукол. Щека под глазом мальчишки была перепачкана. И пуговицы не хватает...
– Ты Степан! – подойдя к кукле вплотную, заговорщицки вполголоса признал его я.
– Это изделие К 45983! – сухо доложил здешний продавец-биокибер.
– Это Степан! Степан! Степан! – послышалось с соседних полок. Электронные куклы спешили сдать куклу-простушку.
– Покупайте его! Не пожалеете! – произнес пупс в костюме галактического супермена. – Великолепное изделие! – запищал он издевательски.
Как заметил я, звездный костюм пупса был изрядно помят, а в одном месте даже слегка разорван…
«Явно от Степана досталось», – догадался я.
– А почему эта игрушка стоит отдельно? – спросил я у продавца.
– Торговая политика! – уклончиво прозвучало в ответ. – К тому же это условие производителя…
– Упакуйте мне этого… Степана!
С соседних полок послышались шепот и вздохи облегчения.
Продавец заворачивал куклу. Та скорость и нескрываемая радость, с которой он сбывал покупку, свидетельствовала о заслугах Степана и его победах в борьбе с электронным братством. Это придало еще большего веса Степану в моих глазах.
– Степан, ты не хочешь попрощаться со своими друзьями? – спросил я.
Он упорно молчал. Если Василиса открылась сразу, то мальчишка явно не спешил мне довериться.
– Счастливой тебе дороги, Степан! – с ехидцей, но облегченно запищали электронные игрушки со всех сторон.
– Будете довольны! – вручил мне коробку биокибер и, как показалось, он не меньше кукол был рад удачной продаже…

Глава 6. Смерть Елены. Последнее письмо

К Елене мне не удалось попасть ни на этот день, ни на следующий. Как назло, меня несколько дней не отпускали с работы. Только через неделю у меня появилось свободное время, и я его решил посвятить девушке. Но к ней не пускали. И только когда я совсем вышел из себя, мне сообщили, что разрешают свидание.
И, наконец, довольный, что я встречусь с ней, я достал из упаковки Степана, усадил его на приборную панель, и хитро подмигнул мальчишке. Права была его подруга-кукла: он действительно смешной – рыжий, веснушчатый, с насмешливой и дерзкой мордашкой. Степан был невозмутимо молчалив – он упорно скрывал, на что способен.
А может, Василиса его придумала? Нафантазировала? С нее станется!
– Ну что, так и будем играть в молчанку? – взглянув на неподвижно сидящего Степана, спросил я. – Давай знакомиться! Меня зовут Дмитрий.
Кукла-мальчик даже не шелохнулась. Неподвижные зеленые глаза смотрели сквозь меня.
– Неплохо ты отделал супермена… – попробовал расшевелить я мальчугана.
Но Степан был невозмутим.
– Все молчишь! И тебе не интересно, куда мы летим? – не унимался я.
Игрушке явно было все равно, зачем мы летим и тем более – куда.
Я улыбнулся, представив ситуацию, если бы сейчас меня могло видеть и слышать руководство… Мое поведение тянуло бы на диагноз… Я пытался войти в доверие к кукле.
– А спорим, ты у меня сейчас заговоришь?
У Степана даже ресничка не дрогнула.
«Характер!» – еще раз оценил я мальчишку.
– А летим мы к Василисе! Она ждет тебя! – произнес я.
– К Василисе? – удивленно распахнул глаза мальчишка и тут же, осекшись, замолчал.
– Именно к ней. Так что можешь не маскироваться. Василиса мне все рассказала.
– Рассказала? – удивленно воскликнул Степан и повернулся ко мне.
– Мы с ней большие друзья, – продолжал я. – Под глаз за что получил?
– Да так, было дело… – ответил Степан и опять замкнулся.
– Понимаю. Это по-нашему. По-мужски.
Но как я ни старался, Степан со мной больше не желал говорить. Зато в движениях уже не стеснялся: то приподнимался, то ходил по приборной доске, то нетерпеливо болтал ножками, думая о чем-то своем…
Я вытер ему мордашку, чтобы он не выглядел по-хулигански. Нам же нужно быть чистыми и красивыми. Мы едем к своим любимым. Тепло разлилось по телу. Я понял, до меня дошло, что Елену я люблю. И хотелось обкатывать на языке это слово. Интересно, как она на это отреагирует? Вот уже видна больница с посадочной площадкой на крыше. С высоты она казалась игрушечной. Я улыбнулся в предвкушении встречи. Отправив запрос директору заведения и получив его подтверждение, посадил гравитационный бот на площадку и, подхватив Степана, я поспешил к портационной площадке. Небольшая формальность - и произойдет маленькое чудо – мы увидим своих любимых…
– Рад вас видеть, Снегов, – встретил меня у входа в кабинет руководитель центра реабилитации Михаил Дронов. – Чем могу быть вам полезен?
– Я хотел бы встретиться с вашей пациенткой Еленой Гданьской.
– Очень сожалею, господин Снегов, но это невозможно…
– В чем проблема?
– К нашему сожалению, госпожи Гданьской больше нет.
– Как нет? Что, ее сознание уже стерилизовано, и она имеет другой социальный статус с новыми воспоминаниями?
Директор лечебного заведения с почти искренним сожалением посмотрел на меня.
– Если бы, господин Снегов, все было так…
– Так что же случилось с госпожой Гданьской?
– Она умерла… – немного замявшись, ответил он.
– Как умерла?
– Никто не может понять от чего. Она уснула и больше не проснулась. Мы слишком поздно обнаружили, что она мертва. Мы делали все возможное… Но все тщетно.
– Когда это произошло?
– Вчера утром.
– У нее есть родственники?
– Нет! Удивительно, господин Снегов, но при всей ненормальности ее мании, она была интересным человеком, с нестандартным мышлением…
– Я это заметил.
– Она очень вас ждала… Вы были единственным, о ком она спрашивала…
Директор о чем-то задумался. Потом, вспомнив, произнес:
– Да, кстати, чуть не забыл. Елена оставила вам это. Порывшись в ящике стола, он протянул мне электронный блокнот.
– Что там?
– Какие-то рисунки и письмо. Кстати, совершенно оторванные от реальности. Но они принадлежит вам. Странно все это! Я не понимаю, из-за чего она умерла. Не могла же она сама покончить с собой… Это бессмысленно и глупо.
Пока он бормотал, оправдываясь, я взял блокнот-пленку и легким касанием пальца активировал его. На нем показался рисунок. Я пролистал страницы. В душе была пустота, и ее нужно было заполнить, чтобы не умереть самому. Здесь. Ничего не понимая.
На них была сказка в картинках. Среди гор – огромный сказочный лес, в котором живут сказки, прекрасные феи, загадочные волшебники. А рядом с ними добрые, веселые люди.
На последнем рисунке был изображен я, каким меня увидела Елена в день нашей первой встречи. Под рисунком – коротенькое письмо, скорее, записка:
«Уважаемый Дмитрий!
Я вас ждала, но, увы, как мне сказал мой робот-андроид, вас перевели в корпус реабилитации. Я не знаю, когда мы с вами увидимся. И увидимся ли вообще…
На память о нашей встрече я подготовила вам иллюстрации к последней сказке. Надеюсь, что рисунки не только понравятся вам, но и помогут найти мир Сказки. Помните! В сказке главное – искренне верить в то, что ты ищешь и чем живешь…
Спасибо за Василису. Мы с ней уже подружились…
С уважением, Елена».
– Я, господин Снегов, показывал эти рисунки специалистам из подразделения Службы безопасности, которые вынесли решение о ее стерилизации. Они еще больше уверились в правильности поставленного нашими специалистами диагноза. Но в порядке исключения изъяли их из истории болезни и разрешили передать вам на память.
– Весьма благодарен вам. Могу ли я взглянуть на палату, где она умерла?
– Конечно. Правда, там еще не убрано, извините.
Я вошел в комнату. На полу, неестественно вывернув кудрявую головку, лежала Василиса…
– Елена! – отчаянно вырвалось у меня.
– Василиса умерла! – произнес Степан надломленным голосом.
– Как умерла?! – воскликнул я, еще не поняв, что кукла тоже может умереть.
Василиса молчала. Ее закрытые глаза вселяли в меня отчаяние. Во мне что-то надломилось. Я опоздал. Я виноват в их смерти...
Внимательно осмотрев помещение и не найдя следов борьбы, я взял себя в руки. Что делать со Степаном? Куда его определить?
– Отвези нас к себе домой, – словно читая мои мысли, разорвал горькую тишину мальчишка.
Я так и поступил.
– Я буду с ней. У тебя! – сказал мне на прощание мальчишка. – Мы будем ждать…
 Я с благодарностью посмотрел на Степана.
Посадив кукол на подушку, поспешил к выходу. У порога оглянулся. Мальчишка, обняв Василису, что-то шептал ей на ухо... До меня донеслись тихие слова:
– Это не страшно, что ты молчишь и не отвечаешь мне. Я всегда мечтал о девочке, которая будет молчать. Зато я, наоборот, буду много говорить. Даже вместо тебя. Тебе понравится, вот увидишь! Я буду днем и ночью радовать тебя сказками и смешить интересными историями. Я расскажу, как было в другом магазине. Тебе не будет скучно со мной, я обещаю!..
Я тихо закрыл дверь.

Глава 7. Центральный архив

Рисунки Елены с письмом я воспринял как руководство к действию. Что-то придавало мне энергию и уверенность. Надо было действовать. Тогда не так больно. Я сделаю то, чего хотела Елена. Это мой долг.
В тот же вечер активировал кристалл и извлек из него все материалы. Это был подробный план центрального архива в Москве с указанием вентиляционных, канализационных шахт и подробными рекомендациями, как проникнуть в хранилище. Я нашел записи о проверке выбранного и тщательно разработанного ею маршрута. Начинался он с подвала небоскреба, что был напротив. Елена была фактически в шаге от цели. Оставалось только вскрыть канализационный люк, и она бы проникла в хранилище.
Не совсем еще понимая, зачем я это делаю и, оправдываясь тем, что выполняю последнюю волю этой необычной девушки, я решил продолжить то, что начала она.
Ночью, накануне отлета в очередную поисковую экспедицию, я спустился в технический подвал небоскреба. Вскрыв коммуникационную шахту, пополз в сторону центрального хранилища. Руководствуясь отметками, оставленными Еленой, я вскоре был у цели. Немного повозившись с последним люком, приподнял его и отодвинул в сторону, отметив про себя, что тоненькой и хрупкой девушке пришлось бы с ним весьма нелегко.
Согласно карте, я был в подземном складе, где в специальных установках, поддерживающих постоянную температуру, влажность и давление, хранились бумажные раритеты. Рядом находились кристаллы, содержащие электронные копии документов. Они были в порядке. Сказочный мир Земли еще жил в них. Я снял с кристаллов копии и перешел к стеллажу с древними книгами. Последняя сказка, согласно пометкам Елены, была где-то здесь. Вскоре я нашел ее по той активности, которую проявляли грызуны к этому стеллажу. Их серые тела облепили книги, а головы с острыми зубами жадно перемалывали бумажную клетчатку.
Мое внимание привлек изящный книжный футляр, из которого выглядывал уголок одной из книг. Как гласила надпись, это и была последняя сказка Земли.
Первым делом я попробовал отогнать крыс, грызущих нижележащие книги.
К моей полной неожиданности, грызуны повели себя так, словно меня здесь вообще не было. Что не соответствовало их осторожной природе. Это озадачивало и было подозрительно. Я попробовал от шумовых действий по отпугиванию грызунов перейти к жесткой «воспитательной» части. Ударом носка ботинка отбросил одну из крыс к стене. Существо должно было бы глухо шлепнуть и сбежать. Это же издало звук осыпающихся металлических деталей и замерло.
– Интересно, – заключил я и поднял с пола неподвижного книгоеда. – Так и есть: это минироботы! – воскликнул я.
Но я их недооценил. Это была моя ошибка, за которой незамедлительно последовала и расплата, о которой я в то время и не подозревал…
Неподвижный электронный механизм издал сигнал тревоги. На него тут же отреагировали «крысы» с соседних полок. Обнажив ряды острых металлических зубов, они, как по команде, оставив в покое раритеты, частя лапками, двинулись на меня.
Я не стал искушать судьбу. Отбив ногой нескольких кинувшихся на меня мини-роботов, прихватил последнюю сказку, и, предварительно закрыв за собой люк, скрылся в коммуникационной шахте.

Глава 8. Очередная экспедиция

На следующий день, по окончании отпуска, я приступил к подготовке очередной экспедиции по поиску параллельного Мира. Как мне и советовала Елена я, открыв блокнот с рисунками, попробовал настроиться на Мир Сказки. Но все мои попытки закончились ничем. Тайна параллельного мира, где все не так, будоражившая умы нашей цивилизации, не желала открываться. Занавес тайны приоткрылся во сне.
– Здравствуй, Дмитрий, – в первую же ночь, с улыбкой на умиротворенном личике, пришла ко мне Елена.
Она была одета в длинную белоснежную тунику с большим красным цветком на груди. Ее янтарные глазки-солнышки сияли.
 – Вот мы и встретились, – продолжила она. – Твое время пришло. Тебе пора лететь на встречу со Сказкой. Она ждет тебя.
С последними словами девушки включился пространственный экран в моем рабочем кабинете, открыв земной ландшафт.
– Здесь, среди гор, в предгорье Карпат, в центре Европы, в закрытой зоне находится первый километр сказки. Его, в начале 21 века, установили сказочники, жившие здесь. Это пространственный портал, ведущий в Мир Сказки – и девушка рукой провела по карте четкую линию, которая остановилась на развалинах древнего города.
– Ищут его все, а найдешь только ты.
Она засмеялась и помахала мне рукой.
– Мы ждем тебя!
С этими словами я проснулся. Сразу же записал сказанное в электронный блокнот, перенес в него сон. И только после этого сделал запрос. Моему удивлению не было предела. Этот участок никогда и никем не изучался. Интересно, почему? Специально или недосмотр? Так ничего и не выяснив, я решил действовать дальше.
…Утром следующего дня, оформив разрешение на полеты в запретной зоне, я, вылетев на гравитолете из Москвы, вскоре достиг предгорья Карпат. Некогда цветущий край, благоухающий лесами, явил собой безжизненную картину. Повальные вырубки лесов в 20-21 веке, с разработкой сланцевых газов дали свой результат. Грунтовые воды навсегда ушли, а то, что местами с тех пор просачивалось на поверхность, не годилось к употреблению. После нанесения арабами ядерного удара по флоту США в Средиземном море и уничтожению Рима, в этом регионе выпало много радиоактивных осадков. Огромный район Карпат был закрыт для посещения, а впоследствии над ним был установлен защитный энергетический купол.
Сообщив пароль, повел гравитолет к открывшемуся проходу в энергетическом куполе. Несколько раз облетел этот район. Голые горы. Бурая глина. Наверное, я тоже подхватил какую-то болезнь, вирус, что ли. Верю снам... Точно, диагноз.
– Что, славный и мужественный Дмитрий, никогда в жизни не читал сказок? – послышался в моем сознании голос Елены. – Не обижайся на меня... Я все понимаю… Только в сказку, если ты ее ищешь, еще и поверить надо…
После услышанного я долго думал над тем, что хотела сказать мне девушка. Она явно куда-то меня подталкивала. Но куда именно? Это было пределом моих логических возможностей. Ничего не придумав, я достал блокнот и еще раз внимательно просмотрел рисунки Елены. На одном из них я обратил внимание на невысокую гору с древним замком, высящуюся над сказочным лесом. Что-то похожее я уже видел. Но где – вспомнить не мог. Я перенес файл с изображением горы в систему искусственного интеллекта гравитолета и дал поиск.
Ответ последовал незамедлительно. Гора, нарисованная Еленой, соответствовала одной из невысоких гор, над которой я неоднократно пролетал. Здесь когда то был город. И в нем находилась установленная композиция из сказочных героев, символизирующая первый километр сказки.
Не до конца еще понимая, зачем я это делаю, посадил гравитолет. Захватив пакет с последней сказкой, я ступил на поверхность закрытой зоны. Под ногами проседала бурая глина. Датчики сигнализировали, что за пределами биоскафандра опасная для жизни радиация.
Я двинулся к тому месту, где находился первый километр Сказки. От архитектурной композиции, как и от самого города, мало что осталось. Ветер и кислотные дожди сделали свое дело. Бронза почернела, и сказочных героев теперь было не узнать. Колобок превратился в ядро. Золотая рыбка, потеряв во времени корону, больше походила на обкусанного моллюска, выглядывавшего из-под пыли. Русалочка накрылась черной вуалью – ее родина была уже давно под водой. Некоторые сказочные герои мне были не известны.
– А я ведь действительно маловато читал сказок в детстве, – заключил я, – а если быть точнее, то я и ни одной до конца не помню…
– Ты не читал сказок? И ничего не знаешь о них? – послышался в моем сознании сожалеющий голос.
– Мистика какая-то, – заключил я.
– Сказка в тебе… Сказка с тобой… Сказка в твоей бессмертной душе, – вновь зашептал нежный голос. – Ты сам часть сказки твоего народа… Как ты мог забыть об этом?
– Сказка во мне? Но я ищу ее… Я зову ее и не могу найти…
– Даже в сказках не все быстро сказывается… А поискать? А пострадать? А подвиг совершить? Реально ты ведь уже живешь в сказке… Только поверь… Сделай свой первый шаг в наш мир, в котором правит ее Величество Любовь, Добро и Справедливость…
И я вновь вспомнил один из рисунков Елены. На нем, перед лесом у горы была огромная поляна цветов. Но причем здесь цветы? Может, когда-то, до катастрофы, сотни лет назад они и росли здесь. А сейчас это глина и голые камни…
– Ты все никак не хочешь поверить в сказку! А она дремлет в твоей душе, – зашептала Елена. – Поверить – это так просто. Отпусти логику…
– Чудеса, – подумал я. – Или особого рода галлюцинации. Что-то непонятное творится в этой зоне…
– Ты в портале. Ключ у тебя в руках… – послышался тот же голос.
Я еще раз посмотрел на рисунок Елены с цветочной поляной. С ним я что-то должен буду сделать. Но что? Разве что представить эту поляну. Ну-у, это уже точно диагноз.
Я, закрыв глаза, представил перед собой рисунок. Открыв, увидел призрачные очертания поляны из рисунка. Неслышный ветер играл зеленью.
– Не может быть! – растерянно выдохнул я.
Цветочная поляна тут же растаяла, и передо мной вновь – голые камни да бурая глина...
Я, уже не сомневаясь в увиденном, вновь представил цветочную поляну. И она, словно по волшебному повелению, мягким ковром раскинулась предо мной, уплотняясь и расцветая яркими красками.
Серые горы и все вокруг будто протерли волшебной губкой. Цвета, звуки, запахи. Этого не могло быть, но оно было!
…Я поднял глаза. По лазурному небу медленно ползли кудрявые облака. Цветы исполняли вечную мелодию Любви. Пели колокольчики, нежно шелестели лепестки роз и орхидей. Цветочным разноголосьям вторил миллионный хор цветов, казалось, собранных со всей Вселенной.
Пространство передо мной продолжало оживать. С цветочной поляны в воздух поднялись разноцветные бабочки и закружились в поиске новых цветов и друзей.
– Вот видишь, а ты считал, что в твоем сердце нет сказки! – послышался голос Елены.
Из леса показались птицы. Воздух звенел от их голосов. Мир Сказки был очаровательно красив и добр.
Непроизвольно я посмотрел на показатели датчиков. За пределами биоскафандра воздух был пригоден для дыхания, отсутствовала и смертельная радиация. Не обнаружили они и каких-либо вредных мутировавших микроорганизмов. Это было шоком для моего сознания, не меньшим, чем параллельный Мир Сказки.
Я снял биоскафандр, бережно взял в руки пакет с последней сказкой Земли и, сопровождаемый ликующим пением птиц, пошел к величественно возвышающемуся пирамидальному храму, выложенному из белоснежного камня.
Прозвучал мелодичный звон, открылись древние золотые ворота и я, уже веря в реальность окружающего меня, вошел внутрь.
У входа стояло двенадцать женщин, одетых в белоснежные туники с красным цветком на груди. Из них взгляд выхватил молодую девушку с птицей на плече, как две капли воды похожую… Неужели? На Елену из больницы. Лицо ее было бесстрастным. Только губы едва сдерживали улыбку.
На белоснежном троне сидела молодая женщина с мудрыми и добрыми глазами.
– Я, верховная жрица мира Сказки Трояна, рада приветствовать Дмитрия Снегова, – произнесла она. – Мы рады встретить сегодня последнюю сказку Земли. Здесь она – у себя дома. И будет жить! Что хочет Дмитрий Снегов в благодарность за спасение наших любимцев?
– Мне ничего не надо, – ответил я. – Я хотел бы только услышать ответы на интересующие меня вопросы.
– Я слушаю тебя!
– Почему вас так ищут? Зачем параллельный мир, в котором живут сказки, ищут во всех разведывательно-поисковых программах? Что у вас такого, что не дает жить нашему технократическому миру?
– А что ты сам об этом думаешь, Дмитрий?
– Я не знаю, что уже и думать!
– А что тебе подсказывает сердце и душа?
– То, что вы – необычные…
– Сказочные, – произнесла стоящая рядом молодая жрица.
– Волшебные, – произнесла вторая жрица.
– Душевные, – произнесла девушка с птицей на плече.
– Мы – Вечная Сказка. Мы – Вечная Любовь! – вытянувшись на плече жрицы, гордо подняв голову, изрекла птица.
– Тихо, Кату, – еле слышно шикнула на нее девушка.
– Кату, тихо! Тихо, Кату! – замахала крыльями птица и тут же, порхнув, села на мое правое плечо. Деловито пройдясь по нему, она вновь изрекла:
– Последняя сказка! Последний человек…
И тут же перелетела на плечи своей госпожи.
– Елена Прекрасная, прими последнюю сказку, – распорядилась верховная жрица.
Девушка бережно взяла книгу, извлекла ее из футляра и положила на небольшой алтарь возле трона жрицы.
 – Мы приветствуем вас дома! Вы свободны! – обратилась жрица к книге со сказками.
Книга открылась, страницы зашелестели, и помещение храма ожило, наполнилось журчанием ручья, шорохом моря, дыханием ветра, пением птиц.
Я непроизвольно оглянулся. О чудо! Сотни диковинных зверей, русалок, других сказочных персонажей, весело переговариваясь, улетая, убегая, торопились домой, в свои сказочные тенистые леса, зеленые поля, моря и реки. Приветливо кивали своими пестрыми головками цветы. А ведь я когда-то в детстве всех их видел, но, взрослея, забыл.
Замерли сказки только на миг. Они оглянулись, и я ощутил столько радости, благодарности и любви, сколько мне их никто никогда не дарил.
– Вот они и вернулись домой, – заключила жрица и с довольной улыбкой проводила взглядом сказки, что спешили к волшебному лесу. – Людям не понять наш Мир. В нем нет зла и обмана! Нет боли и страданий! Мы все живем в Сказке в Гармонии и Любви.
– Вы сказочно богаты.
– Это богатство для избранных. Только тех, кто своими духовными подвигами заслужил в прошлых жизнях право жить в этом мире.
– Вас ищут и не успокоятся, пока не найдут.
– А мы и не прячемся. Мы открыты для всех. Только увидеть наш Мир и войти в него может не каждый. Да и видят его все по-разному… Нам некого и нечего бояться. Мы охраняем вечную сказку Вселенной. Пока она жива, будет жить во Вселенной и Любовь.
Верховная жрица замолкла. Потом неожиданно произнесла:
– Вы, Дмитрий, можете остаться у нас…
– Я обязан вернуться. Это мой долг.
– Это ваш выбор?
– Мое решение!
– Тогда возвращайтесь, Дмитрий. Я желаю вам мужества и стойкости в преодолении всех испытаний…
Я повернулся и направился к выходу из храма, к стоящему на поляне гравитолету. В него я вошел без скафандра. И, честно говоря, без особого желания. Перед глазами по-прежнему стояла Елена Прекрасная, девушка, которую я полюбил в больнице. Только сейчас я понял, что полюбил ее с первого взгляда, но слишком поздно понял это. И это еще раз показало мне, насколько я был слепым раньше. Да что уж теперь… Про то, что я ее люблю, я понял еще раньше. Но не уберег…

Глава 9. Арест Дмитрия. Обвинение
 
На обратном пути, прямо в салоне гравитолета, возле моего командирского кресла появилась моя милая Елена. Глаза девушки счастливо сияли. И в то же время она была чем-то озабочена.
– Спасибо за спасенные сказки, – прощебетала она. – Мы все тебе благодарны. Знай, Дмитрий, что для тех, кто поверил в сказку, не бывает безвыходных ситуаций. И… я люблю тебя!
С последними словами девушка наклонилась ко мне, обожгла щеку бархатом нежных губ… и тут же исчезла.
Перелет в Москву оказался более коротким. Первым делом я уничтожил в памяти компьютера все записи о Елене и о моем переходе через портал в параллельный мир. Этим, как мне тогда казалось, я сделал все максимально возможное, чтобы обезопасить себя и жителей удивительного Мира Сказки.
Не успел я посадить машину в центральном космопорте Москвы, как к моему гравитолету подъехал командующий подразделением по поиску параллельных миров генерал Седов. Что-то подсказывало мне, что это далеко не торжественная встреча. За его спиной хищником притаился офицер службы безопасности Скипальский, курировавший наше подразделение. Скорее всего, он уже получил информацию от своих наношпионов о моих действиях во время полета и на поверхности, не пригодной для жизни. Они покажутся специалистам странными, но доказать открытие мною портала в Мир Сказки они не смогут. Все остальное меня мало волновало. Решение я принял еще там, в храме. После его посещения моя жизнь наполнилась совершенно иным смыслом…
Как только я ступил на бетонку, громом среди ясного неба, из-за спины генерала Серова прогремел сухой жесткий голос Скипальского:
– Дмитрий Снегов, вы арестованы! Обвиняетесь в государственном преступлении. Имеете право на защиту.
Тут же звонко щелкнули магнитные наручники, и цепкие руки андроидов-полицейских, подхватив меня, повели к ожидающему броневику.
Не успела машина заскользить на антигравитационной подушке к центральной тюрьме, как офицер службы внутренней безопасности Скипальский приступил к допросу:
– Дмитрий Снегов, вы обвиняетесь в нескольких тяжелых преступлениях против нашего государства, – с легким металлом в голосе обрушился он на меня. – Ваше добровольное признание смягчит вину и спасет от смертной казни. Частичная стерилизация вашей памяти с понижением социального статуса – это тоже жизнь, пусть даже на лунных рудниках…
– Мне не в чем признаваться…
– Да неужели? Вы хорошо подумали?
Лукавые темно-серые глаза Скипальского азартно горели. Он, как я понял, кое-что знал о моих приключениях.
– Да! А в чем?
– Это, конечно, ваше право! А, может, все-таки покаетесь? – хитро улыбнувшись, предложил он.
– За какие прегрешения?
– Для начала хотя бы признаете свои приключения в центральном архиве…
– Каком архиве?
– Не стройте из себя несведущего дурачка. Это у вас получается плохо. Проникнув в архив через систему канализационных люков, вы незаконно скопировали электронный вариант древних сказок, а потом выкрали исторический раритет, чем причинили нашей цивилизации огромный ущерб! А может, – издеваясь, продолжил офицер, – вы расскажете о том, куда отвезли сказки?
– Это вы о чем? – не сдавался я.
– Да все о том же. Мы, кстати, можем неплохо сторговаться…
– Сторговаться?
– Вы не ослышались! Сейчас я убежден, что вы знаете, как проникнуть в параллельный мир древней цивилизации.
– Мне кажется, что у вас после знакомства с мифами и легендами Земли развился стойкий «синдром Сказки». Такое бывает. В этом я не специалист и вряд ли чем-то смогу вам помочь. Хотя в больнице, где я проходил реабилитацию, вас не только внимательно выслушают, но и поймут…
– Не язвите, Снегов! Мое предложение простое и понятное. От вас требуется только одно – объяснить мне и военным специалистам, как попасть в параллельный мир. Взамен вас ждет гарантированное помилование, а значит, и жизнь. Кстати, мы даже не сотрем память о той девушке, с которой вы познакомились в больнице. Как презент, оставим ее электронный блокнот с рисунками и записями для вас. Как вы понимаете, при отказе сотрудничать с нами, жизнь, даже на рудниках, вам никак не светит…
Я молчал, обдумывал, какую линию защиты мне выбрать. Пока это все были ничем не подкрепленные общие слова. Они таили в себе угрозу, но могли быть и блефом. В архиве меня никто не видел, и видеть не мог. В этом, самом нижнем хранилище, как утверждала Елена, отсутствовали какие-либо системы наблюдения и контроля...
Скипальский не унимался. Он старался любым способом склонить меня к добровольному признанию.
– Меня удивляет ваша недальновидность, Снегов…
Офицер безопасности по особо важным делам вплотную приблизился ко мне.
– Неужели вы думаете, что у нас нет доказательств вашей преступной деятельности? – четко, сквозь зубы кинул он мне в лицо. – Вот, посмотрите, любезный, на эти видеоматериалы.
Предо мной, на перегородке между отсеками для арестованных, вспыхнул экран. Себя я узнал сразу. Уж больно четко была заснята моя стычка с роботами-крысами. Судя по углу, с которого проводилась запись, видеокамеры находились именно в этих механических грызунах.
– После этого каждый ваш шаг был под контролем. Думаю, нет смысла вам объяснять, что под пристальным наблюдением вы были и после этого…
Я молчал.
– Не менее интересны записи о прилете в закрытую для исследований часть Европы. Они великолепны. Ваше исчезновение и нахождение за пределами гравитационного бота без защитного биоскафандра впечатляет. Это далеко не фокусы иллюзионистов, вооруженных хорошей техникой… Но еще больше поражает воображение то, что наши специалисты увидели в параллельном мире. Таких кадров история Земли не помнит…
Скипальский торжествующе засмеялся. Он радовался победе.
Это была катастрофа. Только теперь я понял, насколько плачевны мои дела.
– Кто вы, Дмитрий Снегов? – вновь налетев на меня, жестко вопрошал Скипальский. – Инопланетный шпион, владеющий древними технологиями проникновения в параллельные миры или сумасшедший, ломающий карьеру военного ради какой-то сказки? Не желаете прояснить ситуацию?
Я молчал, понимая, что, по сути, сказать мне нечего. А влезать в философские споры на тему выживания нашей цивилизации не было смысла. Да и кому объяснять?
– Мне нечем с вами поделиться, господин Скипальский. Все, что я сочту нужным, я сообщу на суде.
Офицер безопасности расплылся в ехидной улыбке, понятной без слов.
– В этом я даже и не сомневаюсь, – многообещающе подмигнув левым глазом, продолжил Скипальский. – Но прежде, чем вы их дадите, мы выпотрошим ваши мозги. Вы расскажете нам все, хотите вы этого или нет…
Скипальский в тот же день приступил к исполнению обещанного. Морально и физически выматывающие допросы с пристрастием сменяли другу друга. В короткие перерывы между сном и приемом пищи следователи вклинивали моих родственников, которые чуть ли не хором склоняли меня к сотрудничеству со следствием во имя великой родины под названием Земля. Они, вместе с пастырями церкви, даже приходили ко мне во снах, где говорили о двойственности моей души и о том, как мне тяжело жить с такой неподъемной ношей. Но я держался.
Потом начались пытки с пристрастием. Ко мне применяли как различные психотропные вещества, так и всевозможную технику, сканирующую и транслирующую на экран все мои воспоминания. Как и было обещано Скипальским, из моего сознания они выжимали все, до последних мелочей. К уголовному делу, как доказательство моей вины, одно за другим ложились мои зрительные воспоминания. Они, как я понимал, заменят те видеозаписи, что произведены роботами-крысами. Потом специалисты со следователями дошли до моих снов и картин из жизни внезапно открывшегося мне параллельного сказочного мира.
При извлечении из моей памяти воспоминаний о моем подходе к древнему храму со жрицами, мой мозг, не выдержав подключенных и круглосуточно работающих сканеров, дал сбой. Вероятно, сказалось и то, что я уже был в состоянии амнезии. У меня пропала память. Из моего сознания в один день начисто исчезли все воспоминания о посещении параллельного мира и действия по спасению последней сказки. Все, что я помнил, была девушка Елена с янтарными глазами, с которой я встретился у портационной площадки…
Так во второй раз в своей жизни я оказался в центре реабилитации, с которого и началось мое возрождение. Надо мной вновь заколдовали знакомые лица. В сознании промелькнула даже рожа дежурного андроида, которому за непочтительное обращение я обещал посодействовать в переводе в службу по уходу за домашними животными. Как мне показалось, он был весьма рад изменению моего статуса.
За несколько дней процесс регресса был остановлен, но память больше не желала возвращаться ко мне. Следствию я так ничего и не сказал, да и сказать уже не мог…
Защита, используя этот факт, предложила списать все мои действия на результат ранее полученной травмы и перенесенной клинической смерти. Я, по сути, уже не зная и не понимая, в чем меня обвиняют, принял предложение. Так дело с обвиняемым, который соглашается со всем, докатилось до суда.

Глава 10. Суд. Глаз Справедливости

Перед судом ко мне в камеру вновь пришла Елена.
– Ты, главное, ничего не бойся, – поцеловав меня, тихонько прошептала девушка. – Ты поступил правильно! Бесноватому человечеству не понять и не оценить твоего поступка по спасению их последней сказки. Для них это преступление.
– Я не помню! Ничего не помню! Разве что твои глаза, – тихо прошелестел я пересохшими губами.
– Ты очень скоро все вспомнишь, – прошептала Елена и растаяла вместе со сладким сном.

***

Щелкнув магнитными замками, бронированные двери одиночной камеры бесшумно распахнулись. В проходе, поблескивая бесстрастными искусственными зрачками, показались парадно выряженные андроиды-охранники.
– Капитан Дмитрий Снегов, – мягко, то ли уточняя, то ли констатируя, произнес один из них.
Я встал с тюремной кровати, поправляя на себе одежду.
– На предварительном следствии, в связи с тем, что статья, по которой вы обвиняетесь, предусматривает исключительную меру наказания – смертную казнь, вы заявляли о вашем последнем желании.
– Да, я оформлял такое заявление.
– Оно выполнено. Вот ваш заказ. Подтвердите получение, – и андроид протянул мне прозрачный пакет с двумя очаровательными куклами и ладонный сканер.
Завершив формальности, я бережно достал из пакета свое последнее желание. Мои куклы. Как это было недавно, а кажется уже неправдой...
– Вас ждут в зале Высшей Справедливости, – прервал нить воспоминаний сухой голос андроида. – Вы готовы предстать перед судом?
– Да, – прижав к груди кукол, ответил я ему.
Один из андроидов бережно надел мне ошейник подсудимого. Другой, еще любезней предложил последовать в зал Высшей Справедливости.
И я, словно загипнотизированный, пошел туда, куда меня вели. Бесшумно открылся просторный лифт с мерцающим красным кругом посредине. Охранники жестом предложили мне стать в его центр.
Беззвучно, один за другим опускались прозрачные защитные бронированные экраны. Эскорт из караульных андроидов замер по бокам. Лифт ожил, унося меня из подземных тюремных казематов  наверх, туда, где сегодня будет решаться моя судьба.
Я закрыл глаза, плотно сжав веки. Капельки пота заструились по лицу. Я по-прежнему ничего не помнил и ничего не понимал. Но было страшно. Еще живущий в моем теле Дмитрий Снегов непроизвольно напрягся, словно пытаясь сжаться в маленький, невидимый комок. Мысли судорожно заметались. Я искал объяснений происшедшему, но не находил их. В себя я пришел, когда надо мною прогремел чей-то властный, отдающий сталью голос:
– Встать! Суд идет!
Я медленно приоткрыл глаза. Сквозь щелки век увидел просторный, ярко освещенный зал. Откуда-то я знал, что вмещает он двадцать тысяч людей и что попасть сюда не так просто…
Издалека, медленно нарастая, в моем сознании, словно метроном, отсчитывающий последние секунды жизни, послышались чьи-то шаги. Кажется, их я уже слышал…
Скосил взгляд. В сопровождении охранников спокойной походкой, поблескивая серебром мантии, важно шествовал верховный судья Земли. Именно таким, на одной из прогулок под искусственным солнцем подземелий, мне описывали его заключенные. Как утверждали они, это был суперкиборг последнего поколения. Бесстрастный, искусственно созданный интеллект, содержащий в себе невероятное количество информации, накопленной судебным производством цивилизации.
Верховный судья рассматривал дела и выносил приговоры только по особо опасным государственным преступникам. Но более всего, предупреждали арестанты, следовало бояться другого – глаза Справедливости. Он возникает перед обвиняемым. От его пронизывающего взгляда не спрятаться, не скрыться, не утаить даже самого сокровенного…
Заняв место на троне правосудия, бесстрастным немигающим взглядом Верховный судья обвел зал с огромными, убегающими ввысь стальными колоннами, потом в упор вонзил его в меня.
Я сжался еще плотнее. Мне казалось, что суперкиборг намерен прожечь меня едким сиянием бирюзовых глаз. Не выдержав его взгляда, я опустил веки.
Верховный судья удовлетворенно перевел взгляд на зал. Подсудимый был готов к процессу.
В помещении внезапно стало тихо. Так тихо, что я был оглушен этой зловещей тишиной. Она давила на меня больше, чем прожигающий взгляд Верховного судьи. Я прикрыл ладонями уши, но, подчиняясь чьей-то невидимой воле, открыл глаза.
Легче не стало. Здесь по-прежнему давило все. И огромный зал. И высокие стены. И ярко светящийся пол. И это нечто новое, готовое ворваться в сознание…
Миг, о котором меня предупреждали заключенные, настал. Прямо пред моими глазами, над троном правосудия с гордо восседающим на нем Верховным судьей Земли, из-за защитного экрана, широко распахнув серые веки, показался нефритовый глаз Справедливости. Его зрачок равнодушно уперся в меня. Наши взгляды встретились, и я понял, что не смогу отвести взгляд и буду говорить правду и только правду. А он, глаз Справедливости, заменяющий присяжных, служащий мерилом вины подсудимого,  определит мое наказание. Если судью и прокурора, как киборгов,  еще можно было обмануть, то его нет. Его невидимые датчики видели насквозь всех подсудимых, беспристрастно фиксировали как их искреннее покаяние, так и любую, даже скрытую ложь. Он же определял и высвечивал в своем зрачке и меру наказания. Чем больше и темнее был зрачок, тем выше было наказание подсудимого.
Сейчас, в центре зрачка глаза Справедливости – самого беспристрастного индикатора судебного процесса, к которому приковано внимание всех землян, я был маленькой ничтожной точкой, еле заметным пятнышком, окруженной грозовой тучей возмездия. Я совершил что-то плохое, за что и буду наказан.
На процесс, как этого и следовало ожидать, прибыли фактически все информационные каналы Земли. Тем более, что дело касалось такого важного вопроса, как похищение редкостного раритета.
Что такое раритет, мне вот уже в который раз пытался объяснить защитник, и даже показал его изображение. Но это мало о чем мне говорило. Память прошлого окончательно покинула меня.
Представитель государства – Верховный прокурор Земли, в лице не менее мощного искусственного суперкиборга, в стандартном белоснежном френче служащего, монотонным голосом зачитал обвинение. Блеснув рубинами глаз-видеокамер, предоставил суду доказательства и так же беспристрастно уставился на меня.
По залу прокатился недовольный ропот. Общественность, прибывшая на судебное шоу, была возмущена похищением последней сказки планеты.
– Что вы можете сказать в свое оправдание, подсудимый Дмитрий Снегов? – обратился ко мне Верховный судья.
Я судорожно проглотил комок, подкативший к горлу. Точка в кристаллике беспристрастного глаза Высшей Справедливости встрепенулась и еще больше сжалась, превратившись в маленькую, еле видимую соринку.
Когда я, фактически исчезнув со зрачка, был готов согласиться с обвинением, покаяться перед лицом общественности и потребовать самого сурового приговора, в моем сознании, как доказательство вины, появились кадры из полета гравитационного бота. Там же были рисунки Елены и ее последнее письмо.
Я чувствовал, и лихорадочно пытался вспомнить что-то очень важное, в свое время сказанное мне девушкой. И я вспомнил…
– Господин Верховный судья, господин государственный обвинитель! Высшая Справедливость, – робко прозвучал мой дрожащий голос.
Соринка в зрачке встрепенулась, принимая очертания твердой точки.
– Уважаемые представители общественности, граждане Земли! – мой голос окреп. – Я не признавал и не признаю своей вины. Все мои действия были направлены на спасение последней сказки Земли, а вместе с ней и нашей цивилизации. С машинными сказками нас всех ждет смерть!
Точка в глазе Справедливости, впервые за всю судебную практику, разбухнув до неприличных размеров, превратилась в жирную кляксу, грозящую окончательно обезобразить как весь глаз, так и само правосудие, грозно восседающее на своих тронах.
Внезапно тишину зала нарушили одинокие смешки. Глаз Справедливости начал косить и никак не мог вернуть зрачок в центр. Вскоре журналисты и общественность, осмелев, взирая на глаз Справедливости, дружно давились от хохота. Зрачок метался по всему глазу и уже не фокусировал подсудимого.
Судья растерянно взглянул на государственного обвинителя. Тот ошеломленно разводил руками и качал головой. Что было тоже очень смешно – таким его видели впервые.
Теперь в зале уже никто не мог удержаться от смеха, ибо вся процедура выглядела крайне нелепо.
Судебное шоу впервые дало сбой. Подсудимый, потерявший память, неожиданно приобрел ее, отказался от признания своей вины и сам становился грозным обвинителем. Этого никто предвидеть не мог. Но это случилось, и следовало что-то предпринять. К тому же, им всем мешал смех. Смех – это проявление эмоций. Но в этом смехе что-то было не так. Этого судья не понимал, так как ему, как киборгу, были чужды эмоции. Поэтому он вместе с первым лицом обвинения не видел причин для веселья пришедших на заседание граждан, которых смешила и клякса, и мечущийся по глазу деформированный зрачок «беспристрастной Справедливости».
Впервые председательствующий обратился за помощью в планетный банк данных. Центральный мозг Земли ничем помочь не смог. Он также не понимал причин смеха людей.
Верховный судья, так и не найдя ответа, призвал общественность к порядку. Порядок восстановился. Но зрачок возвращаться на место явно не желал. Вскоре, пометавшись по зрачку, он вообще потух, и глаз светил в зал слепым бельмом.
Как только в помещении установилась тишина, я, глубоко вздохнув, продолжил:
– От имени сказок Земли я обвиняю верховную власть планеты в преднамеренном уничтожении прошлого нашей цивилизации, ее корней, истории и подготовки захвата власти роботами.
После этих слов по залу прокатился недовольный ропот.
– Это ложь! – взорвался представитель обвинения. – Вы будете привлечены к ответственности еще и за клевету на высшие органы власти.
Я улыбнулся.
– В доказательство своих слов я готов представить неумолимые факты…
В притихшем зале я начал рассказ о девушке Елене, болевшей за судьбу агонизирующей цивилизации Земли. Поведал о ее работе в центральном архиве Москвы. Многочисленных наблюдениях, открытиях. О загадочной, но в действительности закономерной истории пожаров, связанных с уничтожением литературных и художественных раритетов. О том, как специально созданные для этих целей роботы-крысы уничтожают прошлое их народа. Ничего не скрывая, я сообщил и о параллельном мире, куда отвез последнюю умирающую сказку Земли.
Теперь я не ощущал себя маленькой точкой, еще недавно робко доставленной в зал. Я был огромным, куда там какому-то глазу, я был, как сказочный мир, открывшийся мне с помощью Елены. Я становился и ощущал себя Сказкой. Сильной! Доброй! Непобедимой! Маленькими теперь казались и судья, и государственный обвинитель.
От моего голоса, гремевшего громом, киборгов корежило и вдавливало в кресла. Слушая меня, зал, казалось, не дышал. Он уже и не смотрел на пришедший в себя глаз Справедливости, где подсудимый, превратив обвинение в еле видимые точки, вообще выкинул их со зрачка, что свидетельствовало о его невиновности.
Москвичи и гости, потрясенные услышанным, медленно переваривали информацию. Прозвучавшее и увиденное, как в глазе Справедливости, так и на информационных экранах, для всех было неожиданностью. Повидавшее в жизни многое, они впервые соприкоснулись с таким поворотом событий и новой для себя информацией, и не знали, как ее воспринимать. В нее хотелось поверить, но что-то не давало. Наверное, новые сказки, вытеснившие прежние…
Вердикт беспристрастного глаза Справедливости был краток – невиновен! Его зал встретил стоя, рукоплеща мне, освобожденному всевидящим оком прямо в зале суда.
Я, улыбаясь и благодарно раскланиваясь, победно подняв над собой улыбающихся от счастья кукол, поднимался из подсудимой ямы, к выходу из зала. Там, раздавленный вердиктом всевидящего глаза Справедливости, с парализатором в руках растерянно выхаживал офицер безопасности Скипальский с подразделением охраны…
Достигнув выхода, я повернулся к залу и прощально помахал куклами восхищенному залу. Впечатлительная Василиса, забыв, где находится, смеялась и махала людям ладошкой… Степашка был предельно острожным…

Глава 11. Оглашение приговора. Торг

В себя я пришел в камере. Жутко болела голова, и хотелось пить – сказывалось применение офицером безопасности парализатора.
– Вот мы и проснулись… – послышался желчный голос Скипальского.
Я рванулся к нему и тут же, хрипя, обессилено рухнул на арестантскую койку – магнитный ошейник больно впился в горло.
– Поаккуратней, сказочник! Ты нам еще нужен живым. Для завершения правосудия, – ехидно хихикнул он, вызывая подразделение охраны.
Двери камеры тихонько распахнулись. У входа показались андроиды.
– Дмитрий Снегов? – уточнил один из них.
– Он, собственной персоной, – ответил за меня офицер безопасности, передавая охраннику пульт от магнитного ошейника.
 Вскоре я вновь был в зале суда. Зрители встретили меня свистом и презрительными криками. Обработанные за сутки ведущими информационных каналов, они уже не помнили своих недавних восторженных аплодисментов… Не обнаружил я на привычном для всех подсудимых месте и всевидящего глаза Справедливости…
Государственный обвинитель, продолжая процесс, потребовал назначить повторную экспертизу на мою адекватность. По их убеждению я, рассказывая в зале суда сказки, таким образом пытался уйти от сурового наказания – смертной казни. И что это в итоге позволило мне не только коварно обмануть Высшую Справедливость, которой неизвестны древние сказки, но и на время вывести ее из строя.
Было особо подчеркнуто, что причиной моего падения – совершения преступления, стало неправильное воспитание. Родители в детстве давали читать запрещенные русские народные сказки, крамольного Пушкина, Андерсена и многих других авторов, произведения которых считались уничтоженными, как бессмысленная, пустая литература, не способствующая воспитанию сильной технократической личности, достойной бессмертия. За это мои родители были наказаны – понижены в социальном статусе. А моя память была частично подчищена от вредных сказок. Но сейчас я их все вспомнил.
Зал информацию государственного обвинителя воспринял бурными аплодисментами, переходящими в овации. Это был триумф обвинения. Из зала даже послышались крики:
– Смерть сказкам! Смерть лжецам! Смерть тем, кто рассказывал сказки!
Как я понял по реакции зала, факты, приведенные мною на первом заседании представителям общественности, никто не проверял, и проверять не собирался. По моему ходатайству не показали ни архивов с уничтоженными раритетами, ни моих воспоминаний, приобщенных к делу. Сама же электронная копия сказки, закинутая мною перед отлетом в информационную сеть Земли, по словам защитников, загадочным образом исчезла. Ведущие обозреватели в своих комментариях единодушно утверждали, что все мои слова – ложь. Они сходились во мнении, что таким способом я хочу уйти от ответственности и клевещу на власть, делающую так много для достойного уровня жизни нации. И в это поверили все.
О Высшей «Справедливости», которая принимала участие в вынесении тысяч приговоров и впервые оправдавшая подсудимого,  в выпусках новостей и аналитических обзорах ничего не было. К следующему заседанию, как я понял, ее в спешном порядке перепрограммировали на обратный результат. Свет Дмитрия Снегова в зрачке был заменен судебной тьмой, и я вновь оказался еле заметной песчинкой.
Угадать, каким окажется результат экспертизы, не составляло труда. Я был признан подсудным. Власть торжествовала победу и спешила как можно быстрее закрепить ее приговором. Мне и зрителям оставалось только услышать его…
Через несколько дней Верховный судья, окинув удовлетворенным взглядом глаз «Справедливости», сухо и четко зачитал приговор, потом, словно что-то вспомнив, добавил:
– Осужденный господин Дмитрий Снегов! Согласно Конституции Земли вы, как приговоренный к смертной казни, имеете право на прошение президенту. Его вы можете подать в течение суток. В противном случае приговор вступает в законную силу. Вам понятно ваше право? Надеюсь, вы им воспользуетесь, – позволил некоторую игривость в интонации судья.
– Да! Но я не намерен подавать прошение, – загремел мой голос в переполненном зале. – Слишком много чести для президента цивилизации, в которой уничтожают сказки и оболванивают свой народ, чтобы я у него что-то просил.
Впервые на глазах Василисы, которая со Степаном все эти дни были со мной рядом и всячески поддерживали, я заметил слезы.
Я погладил моего маленького друга по русой головке. Девочка, прижавшись к моему плечу, тихонько прошептала:
– Мы со Степаном любим тебя.
Зал, скандируя «Смерть!», «Смерть!», негодовал. Мои слова, с вердиктом глаза Высшей Справедливости, где я уже был не соринкой, а личным врагом, он расценивал, как высочайшую наглость и дерзость.
– Это ваше право! – окинув довольным взглядом бушующий зал заседаний, ответил судья и неспешно покинул помещение.
Я был ненавистен всем. Я мешал всем. От одного моего голоса у правоохранителей портилось настроение. Как шептались андроиды-охранники, Верховный судья и государственный обвинитель после первого заседания даже обращались за помощью в центр реабилитации…
После оглашения приговора в камеру ко мне зашел офицер безопасности Скипальский.
– Дмитрий, я предлагаю вам сделку, – сходу приступил он к делу. – Вы подаете прошение о помиловании, а я решаю вопрос в вашу пользу. Взамен – самая малость. Меня интересует только способ перехода в параллельный мир.
– Мною все подробно рассказано в судебных заседаниях, – едва скрывая раздражение, ответил я ему.
– Вы что-то от нас скрыли. Мы отправили экспедицию на первый километр сказки, но, к сожалению, ей никак не удается перейти в параллельный мир.
Вспомнив слова жриц об этом сказочном мире, я непроизвольно улыбнулся.
– Вам еще и смешно? – не выдержав язвительной ухмылки обреченного на смерть, взорвался офицер. – Все-таки зря вас признали нормальным!
– Вам этого не понять, господин Скипальский… Сейчас, сидя перед вами, я неожиданно понял, по какому принципу Творец Вселенной создал этот мир и как открываются параллельные миры, подобные Сказке. Все гениальное – просто.
– Тем более. Если, как вы говорите, это так просто, то вы сможете нам все объяснить. Вы не знаете моих возможностей, – оживился офицер безопасности. – Мы можем казнить вместо вас любого другого или даже имитировать казнь. Одно только ваше слово – и все будет улажено… – чуть ли не заискивающее начал он упрашивать меня.
Раздвоенность Скипальского: заискивание и в то же время попытка сохранить грозный вид, его бегающие глаза – все это выглядело смешно и противно.
– О! Я потрясен! – не сдержав смешка, ответил я ему.
– Чем? – уточнил ничего не подозревающий офицер.
– Тем, как заволновались наши роботы!
– Откройте тайну! – не унимался Скипальский. – Вы за нее получите все, что захотите.
Я не сдерживаясь, захохотал.
Представитель силовой структуры, совершенно сбитый с толку, растерянно замолчал.
– Как вы все смешны в своей наивной глупости и ограниченности, – продолжил я. – Скипальский, я только вам одному открою тайну перехода в параллельный мир.
Офицер безопасности не дышал. Его возбужденное состояние выдавал предательский блеск глаз и дрожание рук. Видать, ему многое было обещано за положительный результат...
– В чем секрет? – тихо спросил он.
– Вы никогда не сможете им воспользоваться.
– В чем он?
Скипальский вплотную подвинулся ко мне.
– Вы не поверите услышанному, – отодвигаясь от офицера, ответил я.
– Почему? – удивился офицер.
– Скажу вам как на духу – в любви.
– Любви? – изумился он. – При чем здесь любовь?
– Именно в любви ко всему живому и неживому, что окружает нас, и больше ни в чем. Любовь – главный двигатель всего в нашей Вселенной. На ней основаны все процессы. Любовь это и пропуск в волшебный мир. Но у нашей цивилизации не хватит средств, чтобы его купить. Вердикт от последней сказки: Земляне разучились любить. Приговор на смерть в зале суда получил не я, а наша цивилизация… К сожалению.
Скипальский молчал. Он обдумывал услышанное, не понимая ни меня, ни того, что я сказал.
– Мне вас жаль, как впрочем, и всех землян, – продолжил я. – Уничтожающим сказки и потакающим этому, не понять, что такое любовь. Поэтому обречен не я, а мы все, в том числе и машины. Своему руководству передайте мою искреннюю благодарность за предложение, но писать прошение я не буду. Для вас мое поведение выглядит дико, но мне за честь отдать жизнь за последнюю сказку Земли. Прошу меня простить, но мне с вами уже не интересно. И тот короткий промежуток времени, который у меня остался, я не намерен тратить на бесплодные дискуссии. Поэтому прошу вас покинуть камеру.
Офицера безопасности словно парализовало.
– Ненормальный! – встав, зло выдавил из себя Скипальский, и что-то нечленораздельно бормоча, пулей вылетел из помещения.
Степан, повернувшись ко мне, уважительно протянул ладошку. Его глаза сияли от гордости за меня…
Через сутки меня доставили к камере смерти. У входа в нее формально спросили, желаю ли я быть казненным другим способом. Я не знаю, что мною руководило, но неожиданно для себя я сказал, что хочу быть расстрелянным из древних ружей. И при этом, как военный, желаю лично командовать казнью. Это вызвало заминку. У нас чтили право приговоренного к смерти на способ казни. Оно было закреплено в Конституции Земли. Сама казнь государственного преступника транслировалась по всем информационным каналам. Однако сложность заключалась в том, что расстрел много столетий тому назад был заменен на аннигиляцию.
Поэтому с моей казнью было много возни. Вначале искали роботов. Потом соответствующее доисторическое стрелковое оружие. Долго возились с программой, разрешающей роботам убить человека. Все это было словно не из моей жизни…
Когда пришел час казни, меня поставили у стены в огромном подземном зале. Десять роботов с винтовками выстроились напротив, у входа. За их спинами с аппаратурой замерла пресса, готовая зафиксировать мою казнь.
Вскоре показался и государственный обвинитель. Зачитав приговор, он сухо произнес:
– Приговор привести в исполнение!
Теперь вступало в право мое последнее желание.
Я, поцеловав кукол, нагнулся, чтобы положить их на бетонный пол.
– Нет! Нет! – поняв, что я хочу, в один голос категорически возразили Василиса со Степаном. – Нет! Мы будем с тобой до конца.
– Спасибо!
Поправив на себе черную робу смертника, я повернулся к расстрельному взводу. Он ждал моей команды. За ним один из ведущих центрального информационного канала Земли, взахлеб о чем-то говорил зрителям и слушателям. Сегодня у этого канала будет высокий рейтинг.
– Оружие к бою! – коротко скомандовал я.
Ведущий замолк. Его сканеры и датчики, направленные на меня, теперь старались запечатлеть для притихших у экранов землян каждый мой вздох, движение, жест.
Андроиды послушно сняли винтовки, зарядили их и навели на меня.
– Целься!
Хотя этого можно было и не говорить. Биороботы четко следовали заложенной в них программе на мое уничтожение.
Я с улыбкой обвел строй в десять истуканов, замерших в ожидании команды «Пли». Потом перевел взгляд на офицера службы безопасности Скипальского, контролировавшего расстрел. Он явно не понимал причин моего приподнятого настроения.
Я поднял руку для отмашки.
Степан, прикрывая своим тельцем Василису, обнял ее.
Двадцать электронных глаз замерли в прицелах винтовок.
Говорят, что перед смертью за мгновение проходит вся прожитая жизнь. Этого со мной не было.
– Поверь в Сказку, – вновь услышал я слова такой дорогой и близкой для меня девушки, рожденной в сказочном мире. – Сделай только один шаг, – послышался в моем сознании голос верховной жрицы.
«Нет смерти! Есть только наши бессмертные души! Победи свой страх. Будь выше смерти. Возвысься над ней, и ты родишься в бессмертии», – внезапно вспомнил я слова из древнего манускрипта, когда-то прочитанного мной.
– Пли! – взмахнув рукой, с улыбкой презрения кинул я в лицо небытию.
И десять стволов огрызнулись свинцом…



Вместо эпилога

Скипальский стоял в клубах порохового дыма и ехидно улыбался. В нем, казалось, торжествовало все: и водянистые безжизненные глаза, сухие тонкие бледные губы, по-крысиному заостренные скулы.
– Что, Снегов, надеялись безнаказанным уйти в мир иной? – зло кинул он мне. – Вы помилованы президентом.
– Но я не просил!
– Это его решение. Вы будете наказаны иначе. Вместо смертной казни ваше сознание пройдет полную стерилизацию. Ваше «Я» будет уничтожено. И это правильно. Стерилизация личности пострашнее физической смерти.
Скипальский злорадно рассмеялся.
Я молчал, осмысливая ситуацию.
– Внешне вы есть, а реально это уже не вы. В один день вы потеряете своих друзей, знакомых. Вас лишат всех воспоминаний. Вместо них вы получите новые и будете в поте лица работать на нас. В итоге ваша душа выведет нас в параллельный мир.
Перед глазами появилась Елена.
– Теперь ты понимаешь, почему я предпочла такой жизни смерть, – тихо прошептала она.
– Понимаю! – ответил я, и, прижав к груди рукой двух обнявшихся кукол, двинулся на Скипальского.
– Стоять! Иначе вы будете уничтожены.
Под ногами от лучей лазеров предупреждающе задымился бетон.
– Не осрами род, Дмитрий! – послышался чей-то голос.
Я вспомнил, что мои предки служили при Петре І, принимали участие в военных походах, вели в атаку полки. У меня никогда не было полка. Моя армия состояла из меня и двух кукол. И я повел ее в последней бой со страхом и смертью.
Затлела одежда… Еще шаг и с этим ненормальным миром будет покончено. Он умрет для нас со Степаном и Василисой  навсегда…
 И я сделал этот очень трудный шаг… и меня почему-то не обожгло. Передо мной, прямо в воздухе, разорвалось пространство, за которым начиналась огромная благоухающая цветочная поляна с порхающими бабочками и чудесными птицами в нежно-голубом небе, где неторопливо плыли пушистые облака…
Я ступил на поляну. Одежда не полыхала и даже не тлела.
«Наверное, я умер, и теперь в загробном мире, о котором ходило так много запретных цензурой легенд…»
Под рукой послышалось тихое всхлипывание.
«Куклы!» – вернулся я в действительность.
Меня знобило. Я присел на траву и бережно положил на землю моих маленьких бесстрашных воинов.
Первым поднялся Степашка.
– Сказка! – еле слышно произнес он, восторженно оглядываясь по сторонам, и осторожно дотронулся грязным от копоти пальчиком до красного цветочного бутона.
Открыла глаза и Василиса. Она удивленно обвела взглядом цветочную поляну.
«Это предсмертное видение», – решил я.
Закрыл глаза и тряхнул головой. Ничего не произошло. Осторожно приоткрыв глаза, я увидел, как на орхидею опустилась крупная бабочка. Мальчик осторожно протянул к ней ладошку. Широко взмахнув разноцветными перламутровыми крылышками, творение дивного мира село ему на ладонь.
 – Ух ты! – восторженно воскликнула кукла. – Давай знакомиться. Меня зовут Степан. Так меня назвал мой мастер. Когда он придет сюда, я тебя с ними познакомлю. А как зовут тебя?
Я, не понимая, с кем разговаривает малыш, удивленно стал присматриваться.
 – Ксолька!
- Какое красиво у тебя имя, – восхищенно воскликнул малыш. – Я никогда такого не слышал.
– А меня зовут Василиса, – изящно присела в поклоне, прихватив пальчиками края цветастого платьишка, девочка-кукла.
 – Давайте дружить! – предложил Степан.
Бабочка, взмахнув крылышками, перелетела на русую головку Василисы. Девчушка замерла.
 – Какие вы с Ксолькой красивые! – восторженно произнес Степан.
Дети взялись за руки и, весело припрыгивая и что-то напевая на ходу, побежали к виднеющейся невдалеке роще с небольшим озером, откуда им навстречу спешили герои сказок Земли и жрицы. Они радушно встречали тех, кто после длительного путешествия вернулись домой. Туда, где нет зла и правит только Вечная Любовь…
Я поднялся, вытер мокрое лицо и осознал, что плачу. От счастья. От непонимания того, что произошло. От того, что не чувствовал себя достойным этого великого чуда. От желания сделать все, чтобы всем было так же хорошо, как и мне. От жалости к бедным обманутым людям, оставшимся на Земле во лжи. Нетвердой походкой пошел следом за смеющимися куклами, навстречу Сказке.
В сознании вертелась колыбельная, которую часто напевала мне мама. И я хрипло запел, вспоминая слова. На душе было легко, свободно. Где-то там, очень глубоко внутри, проснулось, кажется, всю жизнь дремавшее чувство большого, чистого и светлого Дома, где меня долго ждали и очень любили… Как я мог забыть о нем?

Михаил Темнов,
г. Ужгород, Украина.