Колея

Регина Сервус
        День был мерзкий: сырой и промозглый. Совсем не весенний. Сквозь свинцовые тучи еле-еле проглядывали робкие лучи бледного чахоточного солнца. Редкие прохожие тоже выглядели  какими-то сумрачными и насупленными под стать этому серому хмурому дню с его линялым сердитым небом.
       Она – единственная не вписывалась в окружающий пейзаж – душа ее пела, радуясь этой редкой возможности выбраться из каждодневной рутины.
    Утренний завтрак, осточертевшая дорога до школы, уроки, уже давно не приносящие никакой радости, летучки, педсоветы…            
       Особенно педсоветы! «Сколько в вашем классе отличников?.. Как нет? Почему это? Надо, чтобы были! Поговорите с учителем! Кто поставил «4»?.. Сами поставили?! Да, Вы с ума сошли! Устройте дополнительные занятия, консультации… Не мне Вас учить – сами знаете. А хорошисты?.. Мало-мало! Вы, что намеренно портите картину успеваемости?..» Когда-то она так мечтала учить! Давать знания. А на деле приходится создавать «положительную динамику процентного роста успеваемости» и «всячески способствовать положительному имиджу учебного заведения»!   
      Обед на скорую руку, магазины, полные сумки продуктов, посуда, оставшаяся от завтрака, готовка ужина…
- Мама! – (начинается самое интересное!)
- Дура!
- Сама такая!
- Я ее убью когда-нибудь!
       Боже! Ну почему у учителей всегда самые нервные, невоспитанные и вредные, читай несчастные, покинутые дети? Наверное, потому что, когда целый день сеешь «разумное, доброе, вечное», к концу дня запас семян истощается и остается только что-то глупое, злое и скоротечное! Только бы самой не разораться! Так… Терпение, терпение и еще раз терпение! Вдох-выдох… считаем до сорока… лучше до ста! «Спокойно, Маша! Я – Дубровский». Улыбнулась? Так лучше.
- Ну, что тут у вас?
       Естественно, в очередной раз дело не стоит и выеденного яйца! Кто-то вставил не ту кассету в магнитофон. Кто-то рисовал очередной шедевр, а другому почудилось, что на этом полотне не хватает одного очень важного штриха… его, вернее, ее штриха! Одна решила вдруг помахать руками… (Ну, может, захотелось зарядку сделать на сон грядущий? Или полетать решила?) Стукнулась рукой о книжную полку – в степи такая теснота! – и вполне естественно отреагировала: «Блин!» А эта, мелкая!.. Вместо того, чтобы пожалеть… чтобы посочувствовать… чтобы помолчать, в конце концов!.. «Где блин, - спрашивает. – Я тоже хочу! Ты что, все одна слопала?» – спрашивает. Да она издевается!!! И понеслось:
- А-а-а! Ты – такая!
- Сама – такая!
- Мама!!
- Мамочка!!!
Пора действовать.
Разогнать, пожалеть, пожурить.
(О, Боже, дай терпения! Еще чуть-чуть терпения!..)
 Внушить. Что? Что-нибудь хорошее, доброе, вечное…
- Что ты говоришь? Географичка – дура? 
(Ну, конечно, дура. Какой умный учитель задаст самостоятельно читать 3 параграфа – зря потраченное время и гарантированно загубленный материал! Но о коллегах так нельзя!)
- Не смей так говорить про взрослых! Тем более о твоем учителе. Вероятно, у нее не было другого выхода – нагоняет отставание по программе. Еще что? Что?! Трое мальчишек стреляют из рогатки в ворону…(И кто это одобряет такие садистские задачки?) …степень вероятности попадания… вероятность того, что вероятное попадание… с какой вероятностью попадания… (Тьфу ты! Дайте мне китайскую грамматику!!!) Что? Нашла формулу? Умница ты моя! (Пронесло!) Ну, решай, решай! И не ссорьтесь больше!
       Ужин. Полная раковина посуды. Препирательства по поводу того, что смотреть, смотреть или не смотреть. Отбой. «А утром новый день зарить…»
      Выходные тоже не особо радовали каким-либо разнообразием. С утра звонила подруга и вываливала на голову воз своих собственных проблем, потом надо было вставать, готовить завтрак, будить девчонок, уроки и педсоветы заменяли стирка, глажка, уборка квартиры, заготовка полуфабрикатов для будущих ужинов…      
       А, впрочем, стоило ли вспоминать все это сейчас? Сейчас, когда она, наконец-то, выбралась из этого болота будней да и праздников!..
        Ах, как прекрасно, что когда-то, еще в институте, она написала  статью о кельтских богах! Ах, как прекрасно, прекрасно, прекрасно, что эта самая статья попалась на глаза чудесному ученому Борису Аркадьевичу (с совершено непроизносимой фамилией!)! И еще в десять раз прекрасней, что ей теперь надо превратить статью в трактат, доклад, маринад, концентрат!.. Ну, это ее уже занесло от избытка чувств – так и хочется пуститься в пляс! Или запеть во весь голос: «Я танцевать хочу! Я танцевать хочу!..» Но, боюсь, не поймут… Не оценят. Вернее, оценят, наверное, но не правильно – еще «03» вызовут или чего похуже! Надо как все: насупится, нахмурится и пилить вперед, не разбирая дороги! В библиотеку. В библиотеку! В БИБЛИОТЕКУ!!!
       Улыбка так и раздирала рот, пытаясь тоже обрести свободу, и если бы капризное весенние солнце удосужилось все-таки выглянуть из-за туч, оно бы тут же снова спряталось обратно, не выдержав конкуренции с блеском ее глаз. И ей совершенно все равно, кто будет сегодня готовить еду, мыть посуду, разгонять, жалеть, журить, внушать, гладить, шить, тушить, стирать… Вполне вероятно, что все сделается само собой!
     Она спустилась в подземный переход. Здесь было относительно тепло и малолюдно. В одном из киосков громко играла музыка.
    Едва заслышав первые ноты, она узнала эту песню и этот голос. Что-то кольнуло в груди. Что-то не то, чтобы совсем незнакомое, но уже давно-давно позабытое… (Что за глупые мысли!)
    Она решительно толкнула стеклянную дверь метро и окунулась в спасительную тишину станции. Надо сосредоточиться на работе, что ждет ее в библиотеке. (Это интересная и нужная работа!)
     По платформе в ожидании поезда бродил молодой человек с наушниками. Она, конечно же, совершенно случайно подошла поближе. (Так и есть! Та же песня. Тот же певец).
  - Ангел… - тихо прошептала она и улыбнулась. Подошедший поезд заглушил звук ее голоса.
- Ангел… - повторила она про себя, входя в вагон.
   Прислонилась лбом к холодному стеклу противоположной двери и задумчиво уставилась на убегающие вдаль провода и кабели подземного мира.
   Она никогда не разрешала себе думать об этом. Не разрешала в той, другой жизни, когда катилась по накатанной колее, а сейчас… Сейчас, когда она наконец-то вырвалась на свободу, почему бы не признаться самой себе? Почему бы ни поразмыслить о том, что же все-таки с ней происходит…
       Когда ее одноклассницы бегали на концерты, дежурили у служебного входа, писали восторженные письма, расписывали стены подъездов, визжали, обмениваясь воспоминаниями и автографами, она оставалась равнодушной. Когда в классе шумно обсуждали фанаток, бегающих за своими кумирами по всему свету, она смеялась. Когда подруги сокрушались о том, что очередное ночное дежурство в очереди не увенчалось успехом, и они так и не смогут пойти на концерт любимой группы, она предлагала им не сходить с ума и просто посмотреть концерт по телеку. Их дружного негодования она не понимала. Не понимала до недавнего времени… Когда ее муж никак не отреагировал на ее желание пойти на концерт Ангела, она искренне расстроилась. Тогда она решила, что это из-за его невнимания. Долго внушала себе, что это так, но, в конце концов, поняла, что к невниманию мужа, который постоянно где-то болтался, она давно уже привыкла, и расстроило ее нечто совершенно другое…
       Потом ей принесли запись этого концерта. Она тайно смотрела кассету снова и снова, и ей снова и снова хотелось смотреть ее. Голос Ангела преследовал ее, ей даже не надо было закрывать глаза, чтобы представить себе его лицо, улыбку, взгляд… Для нее он был самым прекрасным на свете, а его голос… Волшебный, чарующий – неземной голос! Он обволакивал, укутывал ее, уносил в какие-то далекие края, о которых она могла только мечтать!..
     «Ну, хватит разводить тут сопли!» - мысленно прикрикнула она на себя, сделав «страшные глаза». Этот прием безотказно действовал на ее учеников, особенно младших – стоило сделать «страшные глаза», как тут же вспоминались давно забытые правила, в голове появлялись какие-то мысли, и все становилось на свои места. Вот бы сделать «страшные глаза» своей судьбе и поменять все к едрене-фене! Получить то, чего так не хватало…
- Станция «Китай-город».
(Ну, вот! Чуть было не проехала свою станцию!)
Она быстро выскочила из вагона и привычно повернула налево.
         А чего же ей, собственно, не хватало? У нее прекрасные дети, которых она очень любит, жилье, работа, порядком опостылевшая, правда, но приносящая хоть и небольшой, зато стабильный заработок. Послушаешь, что по стране творится, сразу хочется закричать: «Я – самая счастливая!»  Когда-то и у нее была любовь… Или ей только казалось, что была?.. Муж до сих пор (когда бывает дома) твердит ей о своей неугасимой любви. Но она ее не чувствует! Или не хочет чувствовать?.. Скорее всего, у них просто разное понимание любви – как в фильме: «Счастье – каждый понимает по-своему…» Может быть, любовь тоже у каждого своя? Ее тоже каждый понимает по-своему? И счастливы могут быть только те, у кого это понимание совпадает?..
      Задумавшись, она еле успела отскочить в сторону – прямо на нее, никого не замечая и недовольно бормоча что-то себе под нос, двигалась бабулька в красной вязаной кофте, черной в пол юбке и белом платочке. Она знала эту бабульку еще с институтских времен, когда приходилось ездить в библиотеку чуть ли не каждый день – по воскресеньям та всегда собирала милостыню у входа на станцию. Чем это она сегодня так недовольна? Согнали с рабочего места? Звякнула монетка, другая… Мелочишка! Понятно: плохо сегодня подают!
        Эскалатор понесся вверх. «В метро всегда хорошая погода!» «Город – это единство не похожих». «Загляните к нам на огонек: здесь вы найдете все по самым низким ценам!» Да уж! Цены каждый тоже понимает по-своему!
      На улице моросил мелкий противный дождик, троллейбусная остановка забита. Она раскрыла зонтик и встала в стороне.
         В сумке зачирикал мобильник.
«Неужто, муж объявился?» - без особой радости подумала она.
Это была подруга. Она что-то быстро-быстро затараторила в трубку.
- Говори чуть помедленнее!.. Куда приехать?..  На работу? К тебе?.. Так сегодня же воскресенье… Кто?.. Ангел…
       Наверное, это и называется «перехватило дыхание» или «в зобу дыханье сперло». Зачем только она поделилась с подругой своей тайной?
- Алло? Алло? Ну, что ты молчишь? – кричала подруга. – Ты что не понимаешь, что это твой шанс?
- Какой шанс? О чем ты? Я вообще-то в некотором роде замужем…
- Я тебя умоляю! – она прямо увидела, как подруга скорчила рожу. - Вот именно, что «в некотором роде»! Немедленно приезжай! Ты где?
- На «Китай-городе»…
- Опа-на! Ну, это судьба! Это же в двух шагах! И не пререкайся – побереги мои мани! Я тебе с мобилы звоню, чтобы шеф не услышал! Давай быстро! Жду!
        «Жду» прозвучало как приказ. Подруга действительно работает где-то поблизости. Кажется, ее офис как раз за тем углом, вниз по Солянке. Как все это смешно! А, впрочем, почему бы и нет? Вот наберется наглости, подойдет к Ангелу и скажет: «Привет, я – некая тетя Мотя, и я без ума от тебя!» Маразм какой-то! Она поежилась и только тут заметила, что уже стоит у подъезда офиса – автопилот сработал безотказно. Если она откроет эту дверь и войдет, не будет ли это самой большой ошибкой в ее жизни? Ошибаться и делать глупости – это прерогатива молодых. А она… (Где мои семнадцать лет?) Интересно, а сколько лет может быть Ангелу? В сыновья он, конечно, ей не годится, но… Дверь резко открылась.
- Я так и знала!
        Подруга быстро втянула ее внутрь, и потянула вверх по лестнице.
- Так, ты опять в джинсах и свитере! Интересно, на работу ты тоже так ходишь? – отчитывала она ее, пока они бежали по коридору. Заскочив следом за подругой в ее кабинет, она попыталась как-то оправдаться, но та сунула ей в руки вешалку с костюмом и коротко приказала:
- Будешь одной из секретарш! У нас здесь нечто вроде дресс кода, так что твои джинсы не прокатят. Переодевайся! – она бросила быстрый взгляд на часы. – В твоем распоряжении минут пять. Надо еще успеть подкрасить тебя! Да, ты у нас еще хоть куда! Но немного подкраситься не помешает, чтобы наверняка – так сказать, бац! И в дамки! Переоделась? О-о-о! – она притворно закатила глаза. – Как тебе удается сохранять такую фигуру? А носишь черти что!  – попеняла она. – На, вот! Возьми мою помаду… Хотя, нет! Дай я сама! Что значит яркая? Абсолютно нормальная! И тебе очень идет! Немного еще сюда…и сюда…Волосы распусти!.. Хотя, нет! Сделаем пучок и выпустим одну прядь – вот так! Супер!
      Подруга заставила ее повернуться кругом, любуясь делом своих рук. Зажужжал селектор.
- Чашечку кофе и… - возникла короткая пауза. – И некрепкого чая для нашего гостя.
     Подруга повернулась к ней с торжествующей улыбкой на губах:
- Видишь? Вы просто созданы друг для друга! Ты тоже предпочитаешь водичку, подкрашенную заваркой. Я провожу тебя до приемной, сама останусь там. Подойдешь к двери кабинета и два раза постучишь. Посчитай до трех и заходи. Шеф обычно отвечает только, если надо подождать. Они в малой гостиной – стеклянная раздвижная дверь налево…
     Не переставая давать наставления, подруга порхала по кабинету, что-то доставая, смешивая, наливая, расставляя… Наконец, она всучила ей поднос и потащила в приемную.
- Давай! – подруга подтолкнула ее к двери и демонстративно скрестила пальцы.
    Уже постучавшись и открывая дверь, она подумала: «Боже! Что я делаю?». Внезапно ей стало невероятно весело. Что ж: в дамки – так в дамки! Она выпрямилась и смело направилась к стеклянной двери.
- Доброе утро! – она произнесла это красивым грудным голосом, «очень сексуальным», как говорила подруга – уже лет сто она ни с кем так не разговаривала… Разве только в шутку…
     Мужчина, сидевший к ней спиной, склонившись над какими-то бумагами,  поднял голову, и тень удивления мелькнула на его лице. Это подругин шеф. Она ослепительно улыбнулась ему и, поставив перед ним чашечку кофе, сахарницу, сухарницу, что-то еще, картинно кокетливо опустила глаза. Он усмехнулся в ответ. (Неужели, догадался? Как стыдно! А! Фигня – война! Лишь бы подруге не влетело!) Она обогнула журнальный столик и приблизилась к тому, другому, что сидел в большом кресле в глубине гостиной.
«Я спокойна… мне весело… - твердила она, но сердце почему-то часто-часто забилось в груди, как перед экзаменом. – Надо просто поставить чай, улыбнуться и уйти. Ну!» Она заставила себя посмотреть на него и встретилась с ним взглядом.
       Нет, в сыновья он ей явно не годился, но вполне мог бы быть одним из тех старшеклассников, которые пытались ухаживать за ней на заре ее педагогической деятельности. Здесь, без своих ярких костюмов, макияжа и света прожекторов он выглядел таким хрупким, беззащитным, ранимым… Она сразу представила себя большой страшной прожженной акулой, открывшей пасть, чтобы поймать маленькую серебряную рыбку. Эта картина ярко вспыхнула в ее воображении: у акулы кокетливо выпущена прядь волос, а в плавниках длинная острая указка – символ учителей всего мира (хотя, кто ими сейчас пользуется – этими указками!). А у рыбки… Вернее, у рыбенка такие большие внимательные и почему-то совсем не испуганные глаза… Его глаза…
       «Боже! Что я здесь делаю?!» - в который раз пронеслось у нее в голове. Пытаясь подавить приступ подступающего смеха, она сделала вид, что закашлялась, прикрыла лицо рукой, сделала шаг, зацепилась каблуком за ковер…
        - Так Вы выходите или нет? – раздался раздраженный голос над самым ее ухом.
«Ой! Ну вот, чуть было снова не проехала свою остановку!»
        Она выскочила из троллейбуса и побежала через дорогу к библиотеке.
         Заказав необходимые книги, она поболталась по выставочным залам, сходила в буфет и затем отправилась в читальный зал.
        Там было много народу. Она быстро отыскала свои книги на стеллажах и встала в очередь к столу регистрации.
        Перед ней в очереди стоял молодой человек с длинными черными волосами, собранными в «хвостик». Про себя она окрестила его «Дункан Макклауд». Вероятно, почувствовав на себе ее взгляд, он обернулся. Она быстро отвернулась, чтобы скрыть невольно появившуюся на губах улыбку – у молодого человека были длинные, светлые, как будто приклеенные усы.
        Получив отметку на контрольный листок, она в обнимку со своими книгами пошла вдоль столов в поисках свободного места.    
         Место нашлось только одно – в последнем ряду рядом с «Дунканом Макклаудом» (или теперь его стоило переименовать в «Тараса Бульбу»?) Она села и постаралась отключиться от шороха страниц, шепота, каких-то позвякиваний и постукиваний, которые всегда присутствуют даже в самом тихом месте, если там полно людей.
        (Итак, что мы имеем?) «Кельтская богиня смерти Морриган так же ответственна и за продолжение рода. Воплощение сексуальности, покровительница женщин, а вместе с тем богиня-воительница…» ( Даже древние кельты знали, что для продолжения рода женщине необходимо быть воительницей!) «А вот жена бога Лью Блоудеведд  – женщина-цветок…» (Росянка – вот тоже цветок…и конопля… Я уж молчу про белладонну!..) Она тряхнула головой, чтобы отогнать всякие посторонние мысли и вновь погрузилась в чтение.
        «Воплощением женственности, материнства, богиней любви древних кельтов была богиня, предстающая перед нами в трех ликах: Дева, Мать, Карга…(Вот так: раз, два и…Карга!) Иначе говоря, Юность, Расцвет, Увядание (Ну, это уже не так удручающе!) А так как древние кельты считали первичным элементом жизни тьму, то и исчисление они вели ночами, а не днями. Исходя из этого, лики богини следует располагать в следующем порядке: Увядание, Юность, Расцвет…» (Это мне больше нравится! Вот все и прояснилось! Оказывается, я существую по кельтским законам – и у меня сейчас как раз самый расцвет юности со всеми вытекающими отсюда последствиями.)
          Сосед справа легонько дотронулся до ее руки и кивком указал на белый прямоугольник бумаги. Она наклонилась. «Меня зовут Павел, - с трудом разобрала она мелкие неровные буквы. –  В миру я больше известен под именем Ангел. Если Вам кажется, что я на него не похож – я в гриме. А кто Вы?»
          Она вспыхнула. (Издевается?) Но тут же взяла себя в руки (Откуда он мог знать! Просто ходит и ловит на имя популярного певца всяких куриц. Поздравляю, милая моя – ты тоже курица!). Она подняла голову и внимательно посмотрела на соседа. «Дункан Макклауд» с усами, украденными у Тараса Бульбы, улыбнулся. Роковая ошибка! Под любыми усами она узнала бы ЕГО улыбку! А глаза? Да разве у НЕГО такие глаза?! Она улыбнулась в ответ и застрочила на листке бумаги: «Я здесь тоже инкогнито. Меня зовут Елизавета. В миру я больше известна как королева-мать. Ваш парик от Эдриана Пола неотразим, а вот усы следовало приклеить покороче – не ровен час за что-нибудь зацепятся.» Резко пододвинула к нему листок, зло сверкнула глазами и отвернулась к окну, всем своим видом показывая, что «разговор» окончен. Лже-Ангел еще какое-то время ерзал на стуле, кашлял, пытаясь всячески привлечь ее внимание, наконец, ему это надоело, со скрипом отодвинув свой стул, он встал. Она не шелохнулась, усиленно делая вид, что полностью поглощена чтением. Он повернулся и ушел. (И пусть идет! Докатились! Уже в библиотеке заводят знакомство. Нашел тоже клуб «Кому за…»!) Она смахнула слезу и в сотый раз принялась читать одну и ту же строку
           Когда-то подруги твердили ей, что нельзя избегать уличных знакомств – а вдруг это судьба? «Надо быть более легкомысленной! - убеждали они. – Тогда сможешь найти свое счастье. Или счастье найдет тебя! И будет весело!» Только один раз она последовала их совету. И вышла замуж. Всем было очень весело…Но было ли это счастье?
         «Какой-то сегодня ужасный день! – подумала она. – Надо было лучше взять девчонок и пойти в кино». Усилием воли отогнала от себя крамольные мысли и заставила понимать то, о чем читала. Постепенно втянулась в работу и трудилась уже, ни на что не отвлекаясь, пока не услышала так хорошо знакомую еще по студенческим годам фразу:
- Сдавайте книги, пожалуйста. Библиотека через полчаса закрывается.
         На улице уже стемнело. Продолжал моросить все тот же противный мелкий дождик, но она решила несколько остановок до метро пройти пешком, чтобы немного развеяться и размяться.
        Что было сначала? Резкий свет фар? Боль от удара? Или пронзительный визг тормозов? Все слилось воедино. Машину занесло. Она отлетела к обочине. Дверца водителя большой белой иномарки открылась, к ней подбежал мужчина. В свете фар она ясно увидела его лицо. ЕГО лицо… Это был Ангел.
- С Вами все в порядке? – спросил он, подбегая.
- Со мной все в порядке… - как эхо, ответила она, а про себя подумала: «Как неудачно! Я вся в грязи! И волосы, наверное, совсем растрепались…»
          Он подал ей руку и помог встать. Она чувствовала себя полной дурой, но не могла отвести взгляда от его глаз.
- У Вас такие красивые глаза… - вдруг тихо проговорил он. – Мне кажется, я искал Вас всю свою жизнь…
        Некоторое время они просто стояли, взявшись за руки, и смотрели друг другу в глаза. Потом, не отпуская рук друг друга, как будто боялись потерять то, что так долго искали, они пошли вдоль по набережной, беззаботно болтая о каких-то пустяках, как старые добрые друзья, не видевшиеся много-много лет. И она чувствовала себя беззаботной, легкомысленной, юной и безумно красивой, а он был счастлив, как будто только что обрел то, что считал безвозвратно утерянным.
                …
           Она лежала в луже крови у самого края дороги, а маленький толстенький водитель синего «Москвича», сбившего ее, растерянно разводил руками и постоянно твердил:
- Она появилась так неожиданно…Было скользко…Я сигналил…Я включил фары…
           А она лежала в луже крови и улыбалась, как будто была самым счастливым человеком на свете.
                …
         Далеко от набережной Яузы, на другом конце города, врезавшись в столб, стояла большая белая иномарка. Голова водителя упала на руль, и непрерывный резкий звук клаксона действовал на нервы собравшейся толпы. Две женщины, оказавшиеся нечаянными свидетелями происшествия, пытались успокоить высокую рыжеволосую девушку, выскочившую из машины в момент удара, а та билась в истерике, непрестанно повторяя:
      - Там никого не было! Там не было никого! Я не знаю, почему он вдруг резко вывернул руль! Ведь там же НИКОГО не было!..
        Она не могла им сказать… Она не могла сказать никому! А может, ей и самой послышалось, как прежде чем вывернуть руль, он сказал… Вернее не сказал, а закричал: «Я не могу ее сбить! Ведь я искал ее всю жизнь!»
           Это был знаменитый эстрадный певец. Его разбитая голова лежала на руле, дико орущей машины, а на губах застыла счастливая улыбка…

                ***
(Тем, кто любит «Титаник», верит в переселение душ, хэппи энд и прочую мистику на этом стоит остановиться и дальше читать не рекомендуется).
          - Мам!
    Она открыла глаза. Старшая дочь трясла ее за плечо. В руках у нее истошно вопил будильник.
- У тебя тут кнопку заело! Я бьюсь-бьюсь – выключить не могу! Ты куда-то собиралась?
- Куда я могла собираться? В воскресенье…
    Она взяла у дочери будильник – надо было знать маленький секрет, чтобы его выключить. Села на кровати. Посмотрела в окно. День был мерзкий: сырой и промозглый. Совсем не весенний. Сквозь свинцовые тучи еле-еле робко проглядывали лучи бледного чахоточного солнца…
    Ей часто снились сны, и всякий раз во сне она знала: это сон. Сегодня, все, что произошло с ней… все, что ей приснилось, было таким реальным…таким настоящим… Ей еще никогда не было так хорошо, как в этом волшебном сне! Сейчас она ощущала некую потерю… Потерю чего?
    Она вздохнула и обняла дочь. Та доверчиво прижалась к ней, замурлыкала, демонстрируя величайший восторг.
- Мне снился такой чудесный сон!..
- ?
- Не помню… Ничего не помню! А жалко…
- Это бывает, - авторитетно подтвердила дочь. – Может, ты в библиотеку собиралась?
(Там было что-то про библиотеку… Определенно было!)
- Вряд ли… Завтра в 8-х «контрольная». Надо подготовиться.
Зазвонил телефон.
- О! Никак папаня объявился! – дочь подняла трубку.
Это была подруга. 
                1999 г.
При написании рассказа использован материал из книги
 Р.Д. Стюарта «Кельтские Боги и Богини», изд. «Бландфорд», Лондон, 1990.