Фото 1932 г.Слева на право: Козлов Николай Иванович,
(брат матери), Шанин Василий Григорьевич (муж тёти автора Анны,
сестры матери автора), отец автора Кашлев Фёдор Лукъянович,
автор в возрасте 3-х лет
Глава 2
Революция как-то не коснулась своей разруши-
тельной силой уклада кашлевского хуторка. Един-
ственным её дуновением было бегство барина Бело-
зёрова. Управляющий имением ПавлОвич с семьёй
подался в Москву. Он на улице Большая Молчановка
имел 8-ми-комнатную квартиру со всеми удобствами,
с паркетными полами. Но когда началось уплотнение
“буржуйских хоромов” две комнаты (по приглашению
самого ПавлОвича) достались Матрёне Антоновне,
моей бабушке, и её уже замужней дочери Раисе (моей
тётке) с мужем – Скородинским Юрием Николаевичем,
сотрудником одного из московских институтов.
У него в 1936-1937 годах был уже приёмник ВЭФ –
большая редкость по тем временам. Мы с двоюродным
братом Николаем, их сыном, очень любили покрутить
его, чтобы слушать другие страны. Коля был на три
года старше меня. Мы с ним облазили все арбатские
переулки, Собачью площадку, бегали в близлежащие
кинотеатры (Художественный – например), играли
в дружинников Александра Невского.
Перед первой мировой войной из больших сёл
(Тростено, Старое Сеславино) к Спасскому потянулись
переселенцы в ответ на столыпинские реформы.
Таким образом в полутора километрах от хутора Каш-
лев появился новый посёлок примерно из 50 дворов.
Одним из переселенцев был мой дед по материнской
линии Иван Егорович Козлов. Его жена – чистокровная
полька Мария Земцаровская. Дед служил в кавалерий-
ских войсках в Кракове и в 1906 году привёз оттуда
жену в тамбовское село.
4
Новый посёлок из переселенцев стал называться
просто Сеславинские выселки или просто Сеславино.
В посёлок дед приехал с семьёй с бабушкой и двумя
детьми – Натальей (моей матерью 1907 года рожде-
ния) и сыном Николаем (с 1909 г.). Затем у них роди-
лись ещё двое – дочь Анна в 1915 году и сын Сергей
в 1921 году. Так что работать бабушке с дедушкой
приходилось ”и в хвост и в гриву”, как говорил дед
кавалерийским языком о своём труде.
Всем переселенцам нарезали по десятине земли,
которую они обрабатывали вплоть до 1934 года, до
образования в посёлке колхоза “Воля Ильича”. После
образования колхоза у всех селян отрезали по поло-
вине наделов и объявили их колхозной собствен-
ностью. Эти, отрезанные земли потом никогда и никто
не использовал. Они заросли бурьяном. На них не раз-
решали даже телка привязать. Очередная глупость
в аграрной политике властей. В моих рассказах
РЫЖУХА и БОБЫЛЬ АСЕЙ подробно описываются
жизнь и события тех дней.
Афиноген Васильевич со своим хуторским хозяйст-
вом от переселенцев только выиграл. Ему постоянно
нужны были рабочие на авральные сельхозработы –
сев, уборочная, сенокос, молотьба и т. д. Переселенцам
тоже было выгодно поработать сезонно у хуторянина,
тем более он платил деньгами, которые получал от
продажи скота, мяса и других продуктов по специаль-
ным договорам с купцами.
Переселенцы никак не могли привыкнуть к трудно
произносимому имени Афиноген и потому в разгово-
рах упростили название его имени и обращались
к Афиногену – Финаён Васильч, на что он нисколько
не обижался.
5
Работягам он платил по рассказам сельчан хорошо,
а если от человека толку было мало, он ставил его на
работу отдельно ото всех и платил, как говорили,
по труду, конечно как правило меньше.Обид обычно
не было, а когда были, то затухали быстро с помощью
“общественного мнения”. Плохих работников и обще-
ство не жалует. Афиноген чувствовал своё превосход-
ство и любил повоспитывать “людишек”.
Среди переселенцев не было богатых, скорее серед-
нячки, которые могли позволить себе переезд. У боль-
шинства были лошади, коровы, овцы. В общем хозяева,
жаждущие земли, свободы и простора. Были и трудя-
ги, были и работающие с прохладцей или семьи, где
много едоков, но мало работников. Поэтому расслоение
началось с самого начала переезда. У кого получалось
наладить жизнь на новом месте а у кого нет. Некото-
рые сами преодолевали трудности. А другие старались
ловчить и за счёт кого-то хотели в люди выйти. Вот
один такой пришёл к Финаёну покупать картошку,
сам не вырастил. Афиноген назвал цену ниже рыноч-
ной, как сейчас говорят, потому что экономил на пере-
возке на рынок – на месте покупатель берёт. Мужик
прослышал, обрадовался: “Бяру всю, тока пущай она,
Финаён Васильч, у тей в хранилишши пыляжить, я вяс-
ной всю вывезу". Афиноген засмеялся – Ну что ж, вясной
дык вясной. Он грамотный был и говорил без деревен-
ского тамбовского акцента, но поиронизировать лю-
бил. Дело кончилось тем, что Афиноген картошку про-
дал. А когда “хитрый” мужик приехал за ней весной,
он показал ему в хранилище отходы – гнилую картош-
ку – Сгнила, стал быть, твоя картошка. Ты ж не прихо-
дил за ней смотреть. И остался мужик без картошки, но
с обидой на Афиногена
ПРОДОЛЖЕНИЕ (3) http://proza.ru/2013/02/23/1228