Вот попал, так попал! И угораздило меня в отпуске свалиться с гриппом. И ухаживать некому. Моя пассия, она все порывается стать моей женой, в отъезде, решила навестить подругу. Обещала приехать через неделю, а сегодня пошел только второй день.
Как я сползал в аптеку, не знаю. Слабость во всем теле, головокружение. Я представляю, чтобы подумали мои знакомые, если бы увидели меня в таком виде. Но, слава Богу, я никого не встретил.
Доплелся до квартиры, долго ковырял ключом замок, и успел еще услышать соседский голос: «Опять напился. На ногах не стоит». Сил не было никаких доказывать глупой женщине, что я не пьяный, дойти бы до кровати.
И вот я лежу, уставясь в потолок, и вся комната медленно, медленно вращается вокруг меня. Временами я чувствую, как кровать проваливается подо мной, затем резко взмывает вверх. Тогда меня тошнит. Но нагнуться и выбросить все из себя не могу, поэтому терплю эту муку и стараюсь не закрывать глаза. Я знаю – если закрою, то провалюсь в такую бездну, в которую буду лететь и лететь. И все время меня будет разрывать на части страшная сила. Бездушная и оттого жуткая, она будет выворачивать внутренности, и сжимать мозг…
… Глаза будто наполнены песком. Он больно давит на глазное яблоко, когда я моргаю. Я держусь, держусь из последних сил. Стараюсь сосредоточить внимание.… Вот шифоньер. Он старый, прежние хозяева оставили. В передней дверке такое огромное зеркало, что отражается вся комната. Стол. Он мой. Я его купил у товарища. Телевизор. Сейчас не работает. Тоже мой. Где же я его купил? А-а-а, уже не важно. Книжный шкаф. Мой. Книг, правда, мало, зато все хорошие. Тумбочка под одежду. Цветные занавески на окне. И дверь. Сейчас она закрыта, я никого не хочу видеть. Люстра, подаренная мне на день рождения. Часы, на столе, они куплены в Москве. Идут уже давно, правда приходится подводить…
Что-то я упустил. Что-то важное… Я напрягаюсь, поворачиваю голову и от этого усилия совсем изнемогаю. Тяжелые веки давят своими свинцовыми крышками, и я сдаюсь, закрываю глаза. Все. Сейчас я полечу вниз, и ветер будет свистеть вокруг меня, и холодный мрак будет забираться под мою одежду…
- Конец, похоже, хозяину, - где-то в темноте раздается голосок.
- Что ты, что ты. Он просто немного заболел… - отвечает голос постарше. – Ты же знаешь, как болеют люди. Вот подружка хозяина на прошлой неделе рассказывала… Тоже так было. Болел, болел человек, а потом раз и нету его.
С трудом, но понял, что говорящих несколько. Странно, что я никуда не падаю, ничто меня не терзает, только слабость в теле, которого почти и не чувствую. И темнота, сплошная ночь вокруг меня.
- Люди слабые существа.
- Отчего же?
- С нами не сравнить. Они недолговечны…
- Это тебе ли говорить. Ты своего ничего не имеешь. Пропускаешь через себя разные глупые слова и такие же глупые картинки. Вот и сейчас говоришь чужими словами.
- Да я, я…
- Что я, - перебил густой голос, - все верно. Что и было в тебе, так давно перекрылось наносным, ненастоящим.
- Постойте, - вмешался еще один голос, можно мне сказать. Как же так! Мы все служим хозяину, и лишь он только заболел, как все сразу накинулись на него.
- Никто на него и не накидывался. Ну и что с того, что служим?
И тут меня осенило. Это же мои вещи. Точно. Странная галлюцинация у меня. Да еще слуховая.
- Это кто сказал, что мы служим? Я, например, ему точно не служу. Это он меня постоянно протирает, все время следит за мной, ножки мои привинчивает.
Это стол говорит? Пожалуй. Действительно иногда я ему ножки подвинчиваю. Расшатываются проклятые.
- Тогда и я ему не служу. Он постоянно на меня заглядывает, пыль иногда стирает. А не будь меня, так он бы всюду опаздывал.
Это часы. Гордятся собою. Ну-ну.
- Нет, господа, вы все не правы. Никто никому не служит. У каждого свое сознание. Просто не пересекаются эти сознания и все.
- Ну опять свое начал. Чем больше в тебя книг запихивают, тем мудренее ты говоришь.
- Он такой, он такой. Что ни спросишь у него, начинает своим важным голосом ерунду молоть. Вот у меня. Столько всего, что я и не знаю иногда что думать.
- А ты не думаешь! Ты только показываешь чужие мысли.
Это о телевизоре. А что? Правда.
- Все мы вещи, - начал внушительно голос, - и мы все, вот кроме него…, это он на телевизор похоже показывает, - можем существовать и без человека.
Молчат. Что и никто в мою защиту не встанет?
- Другой вопрос. Может ли человек существовать без нас? Отвечаю. Нет, не может.
Кто это такой важный? Неужели шифоньер?
- Молчите? Слушайте дальше. Да, человек создал нас. Но снова возникает вопрос: для чего? Для себя? Не-ет! Он создал нас для… нас!
- Как это? – залепетал тонкий голосок, наверно часы.
- Вы знаете, политики, которые через меня выступают, и то до этого не договариваются.
- М-да! – это книжный шкаф, - парадокс. Змея, кусающая свой хвост. Ничего нового.
- Я еще не все сказал. Вот мы живем, существуем, и человек нам нужен постольку по-скольку. Что-то починить, пыль вытереть и все. Мы можем спокойно обойтись без него. Но…, - мне так и кажется, что шифоньер поднял палец кверху, - он создавал нас, для того чтобы и самому служить нам.
- Совсем бедняга заговорился. В кои веки настроишься послушать умные речи, а тут…
- Здорово! Тебя бы через меня показывать. Ух, у тебя и рейтинг бы был…
- Причинно-следственная связь. Старо…
Ну и дискуссия. И до чего они договорятся.
- Да, да! Человек делает вещи, чтобы служить им. Заметьте, вот вы были в других квартирах, вы видели, как люди наказывают своих детей, если они испортят какую-нибудь вещь. Но… люди никогда не наказывают вещи. Если ребенок посадит шишку, наткнувшись на стол, они не наказывают стол, а говорят, что ребенок сам виноват. Они не бьют велосипед, с которого свалилось их дите. Вот вам пример служения. Люди нас берегут, дорожат нами. Женщина никогда не наденет свою шикарную шубу, чтобы ехать в трамвае на работу. А мужчины? Знали бы вы, как они служат автомобилям… И ценность этих всех вещей часто, очень часто превышает человеческую.
- Ничего нового ты не открыл. Это и так всем известно. – Голосок часов был капризным.
- Я не закончил. Так вот… Я утверждаю, что человек – это вещь! Да! И вещь не более ценная, чем любой из нас.
Ну, это старый шифоньер загнул. Как это человек вещь? Глупости. Человек не может быть вещью. Он обладает сознанием. Но… если вещи тоже обладают сознанием, тогда… мы равны?
- Вот вы молоды. А я пожил. Я видел всякие вещи и всяких людей, и скажу вам точно, человек это тоже вещь, - подытожил шифоньер.
Что тут началось. Шум, гам. Часы поддерживали шифоньер, стол упирался, телевизор говорил разные слова, и непонятно было, чью сторону он занимал. Только книжный шкаф молчал. Ну, с его мудростью разве можно вступать в плебейские разговоры.
Я слушал голоса и думал: сколько же всякой дребедени в моей голове. Это же целый спектакль разыграл сам для себя. Но, пора просыпаться.
Я стал пытаться открыть глаза, ощутить свое тело, но ничего не получалось. Только голоса все бормотали и бормотали, но ничего уже было не понятно.
Я сам не заметил, как провалился в сон. Открыл глаза, когда на улице была ночь. Приподнявшись с кровати, я оглядывал вещи, спрашивая и спрашивая себя, продолжается ли моя галлюцинация. Вещи молчали.