«Не то, не то!» — Полина с остервенением дергала плечики с одеждой. «А-а-а!» — она взвизгнула от боли: ноготь сломался! Присела на корточки и стала дуть на пострадавший палец. Когда боль отступила, на полу под ногами девушка обнаружила розовую блузку с узором из малиновых сердечек. Должно быть, та соскользнула с вешалки, когда Полина тщетно пыталась найти в шкафу хоть одну выглаженную вещь. «Ну-ка? — девушка критически оглядела находку. — Нет! Как вообще можно было это купить?!» Но прошлым летом шенгенская свобода и средиземноморский климат так опьянили Полину, что она совсем потеряла голову и пустилась во все тяжкие доступного барселонского шопинга.
Поднявшись с пола, Полина с тоской покосилась на ворох мятых белых рубашек, стопкой высящихся на диване. Тяжело вздохнула и, все еще держа плод своей испанской страсти в руках, пошла на кухню. Там, раздосадованно пнув ногой аккуратно сложенные на полу картонки из-под еды на вынос, устало опустилась на стул. В сердцах бросила блузку на кухонный стол, но через секунду сжалилась, тонкими пальцами расправила все складочки на ткани и аккуратно повесила безжизненные сердца на спинку стула.
Полина попыталась включить телевизор. Пульт не слушался. Девушка подумала о Кирилле. Она всегда вспоминала о нем, когда в доме ломались бытовые приборы, перегорали лампочки или истекал срок службы батареек. Тяжело вздохнув, девушка привстала, потянулась к телевизору и нажала на кнопку. На экране участники вечернего шоу громко ругались, но Полина едва могла следить за сюжетными перипетиями. От туго стянутых на затылке волос болела голова, а от пары бокалов красного вина клонило в сон. «Ничего, ничего, еще денек — и выходные!» — утешала себя она.
Поначалу на работе Полину считали милой девушкой. Как это принято, к ней постоянно обращались с разными невинными просьбами. Полина смиренно переносила все тяготы офисной «дедовщины» и делала все, о чем просили. Когда же она, отбыв повинность испытательного срока, отказала одной из коллег в сущей мелочи, к слову «милая» добавилось три обидных — «себе на уме». Тогда Полина поняла, что удовольствие от «милых» одолжений длится минуту, а неприятный осадок от себе-на-уме-отказов остается не на одну.
Прямо противоположным образом Полина вела себя с мужчинами. Неудивительно, что в свои двадцать девять лет она так ни разу и не была замужем. В повседневной жизни она считалась всего лишь миловидной, зато на «корпоративах» внешность Полины пользовалась сногсшибательным успехом. Там, в сочетании с алкоголем, ладная фигурка девушки действовала на мужчин просто магнетически. Правда, всякий раз после вечеринки очередной партнер по «брудершафту» и «грязным танцам» не звонил, а на работе, случайно встретив девушку в лифте или буфете, не здоровался и делал вид, что они не знакомы. Полина, однако, не отчаивалась, а относилась к этой особенности мужской памяти философски и, взвешивая все достоинства и недостатки молодых (и не очень) людей, постепенно, руководствуясь приобретенным опытом, формировала свой образ идеального мужчины.
Когда же после очередного тимбилдинга за холеным метросексуалом из кредитного департамента приехала жена на Mini Cooper S и со скандалом забрала гулену домой, Полина не расстроилась — наоборот, наконец определилась, какого мужчину хотела бы заполучить в мужья, и окончательно визуализировала свои желания, как учили тренеры на семинарах личностного роста.
В противовес своей активности на поприще поиска достойного мужа, в профессиональной жизни Полина инициативы не проявляла: неспешно ступала по карьерной лестнице и исправно выполняла обязанности, входившие в зону ее ответственности, но на чужие не претендовала.
Так Полина и жила в съемной квартире на окраине Москвы, стараясь придерживаться принципа двух «О»: Относительности удовольствия и Отсутствия инициативы. Иногда к ней наведывался безответно влюбленный в нее Кирилл, обладавший такими же, как она, качествами, но, к большому сожалению девушки, не выдерживающий испытания еще одним «О» и не вписывающийся в Полинину картинку Обеспеченного, а значит, счастливого будущего.
Она проснулась от резкого звука: телевизионный пульт, звонко ударившись о кафельный пол, раскололся надвое, обнажив внутренний мир микросхем. Полина потянулась и распустила волосы. Энергичные голоса телеведущих острыми стрелами вонзались в голову. Бог мой, да она же заснула прямо на кухне! Девушка взглянула на часы. «Что это? Половина девятого? Вечера?» — прошептала Полина.
— Доброе утро! — хором разбили ее надежды неестественно бодрые голоса с экрана.
В 9:00 Полине надо быть на работе, а она сидит здесь, на кухне, заспанная, растрепанная! Так, джинсы, рубашка, сердечки? Да ладно — сегодня пятница. Волосы? Пусть! За считанные минуты перед выходом Полина успела умыться, одеться и пять раз дернуть за провод утюга, проверяя, не включен ли он в розетку. В последнем явно не было необходимости — утюг сломался еще две недели назад. Подходя к своему старенькому «Пежо», девушка замешкалась — ключ с документами остался в другой сумочке.
Лавируя между статичными промоутерами, Полина спустилась в метро. Нарушение привычной последовательности ежеутренних действий создавало ощущение нереальности происходящего. Все было как во сне. Девушка купила проездной и поспешила за другими пассажирами к турникетам. Беспомощно прикладывая проездной к считывающему устройству, Полина в растерянности стояла и завороженно смотрела на попеременно загоравшиеся на нем желтую и красную лампочки, но не могла сообразить, когда же можно проходить. Так и не дождавшись, что с потолка посыпятся конфетти, а звук фанфар возвестит о том, что путь свободен, девушка подошла к контролеру.
— Только что купила билет, но он, кажется, неисправен, — со своей обаятельнейшей улыбкой объяснила она работнице метрополитена. Женщина в синей униформе, давно наблюдавшая за странным поведением девушки, пожала плечами, но все-таки отодвинула заграждение, позволяя пройти. Сдержанно извинившись и едва справляясь с желанием побежать, Полина степенно обогнула препятствие и, незаметно ускоряя шаг, зацокала каблучками по платформе, пока бдительная контролерша не вызвала милиционера или врача.
— Привет! Я у подруги сегодня переночевала! — оправдываясь за опоздание и свой необычный вид, с порога соврала Полина, не моргнув глазом.
— Угу, — потягивая питьевой йогурт, равнодушно промычала коллега. Скинув верхнюю одежду, Полина села на крутящийся стул у своего рабочего стола.
— Расслабься — у них сегодня День Святого Валентина! — свободной от йогурта рукой махнула в сторону кабинета начальства коллега. — Да у тебя, как вижу, тоже! — прохрюкала она, не отрывая лица от пластиковой бутылочки.
Распущенные волосы, легкомысленная блузка и узкие джинсы, заправленные в рыжие кожаные сапоги на высоком каблуке, — ничего святого в облике Полины как раз не наблюдалось.
Девушка собиралась было повторить версию о ночевке за МКАД, но вдруг поймала себя на том, что хотела бы, чтобы подозрения коллеги были обоснованными.
— Супер! — Полина эффектно повернулась на стуле, сладко потянулась и, словно героиня Шэрон Стоун, преувеличенно медленно закинула одну ногу на другую. Нервное покашливание мальчика-стажера за ксероксом заставило Полину саму испугаться внезапному утреннему проявлению основного инстинкта, а коллега за соседним столом смешно захлебнулась йогуртом.
Продолжая томно улыбаться, Полина подъехала на стуле к своему компьютеру и включила корпоративную ICQ. Похоже было, что все белые воротнички превратились в розовые с малиновыми сердечками и решили не работать в этот день — все поздравляли друг друга с Днем влюбленных. Так, неожиданно приятно, за милым электронным щебетанием и безобидными сплетнями в курилке пролетел рабочий день в АХУ* одного из финансовых холдингов города Москвы.
В шесть часов вечера Полина попрощалась с коллегой, которая по программе дробного питания вкушала свой восьмой йогурт: «Видимо, углеводного дня, — мысленно съязвила Полина. — Какую-то неэффективную диету она выбрала в этот раз. В выходные у нее, наверно, будет жировой уик-энд», — еще раз критически осмотрев приятельницу, подумала Полина, вспомнив при этом, что ей тоже не мешало бы подкрепиться.
В маленьком уютном ресторанчике неподалеку от офиса почти все столики были заняты. Ощущение нереальности усилилось. В зале сидели влюбленные: каждая девушка в одной руке сжимала цветок, интимно положив другую на руку партнера. Все пары были так удивительно похожи друг на друга, что Полина подумала, а не стала ли она свидетельницей хорошо организованного флешмоба. Не обнаружив признаков скрытой камеры, Полина все-таки села за столик в углу и торопливо сделала заказ, чувствуя неловкость за то, что пришла в такой день в ресторан без цветка и мужчины.
За столиком прямо перед ней сидел молодой человек. Его напряженная спина, туго обтянутая узкой хлопчатобумажной рубашкой в клеточку, погрузила девушку в несвойственные ей мечтания. Она вдруг явственно увидела свою маленькую квартиру и вот такую же, трогательно склонившуюся над тарелкой, великолепную спину мужчины за кухонным столом. Полина с удивлением отметила, что не видела ни лица парня, ни марки его часов, телефона или брелока от машины. В картине, нарисованной ее воображением, она просто стояла позади, у плиты, и большим половником наливала в тарелку только что приготовленный ею суп.
Видение было таким навязчивым и приятным, что Полина не заметила, как добралась до дома. Открыв дверь ключом, она с досадой обнаружила, что с утра второпях забыла выключить свет. Перешагнув порог кухни, Полина вскрикнула от неожиданности: над столом ссутулилась мощная Спина в зеленой атласной олимпийке, которая при появлении девушки вздрогнула и повернулась.
— А я-я в-вот зашел у-утюг починить, а-а-а у тебя тут п-пульт раскололся, — заикаясь, начал оправдываться Кирилл…
…«Какая все-таки избирательная вещь — визуализация», — думала Полина, любуясь голой и такой родной спиной Кирилла, склонившегося над раковиной, пока она, вслед за его мятой спортивной футболкой, отправляла в стиральную машину свою розовую блузку с малиновыми сердечками.
* - Административно-хозяйственное управление
Фото из сети Facebook