(опубликовано в книге "Переплетение")
Он никогда не говорил о работе, о своих пациентах, - поэтому Рита и удивилась, тем более странно было слышать всё это сегодня, когда Леонид первый раз за последние полгода пригласил её в ресторан.
- Ты, конечно, очень вкусно готовишь, - сказал он Рите, - но мне хочется, чтобы ты сегодня отдохнула хоть немного. Случайно узнал, представляешь, группа твоя любимая выступает.
В последнее время он был какой-то очень усталый, постоянно погруженный в себя, мало разговаривал с ней. Казалось, любое Ритино движение только раздражает его. И вдруг – ресторан. Мало того, за столиком её ждала корзина с цветами.
«Наверное, какое-то повышение на работе, - подумала Рита, - всё должно было решиться, и вот, наконец, получилось, сбылось то, чего он хотел, поэтому и оттаял сразу. Наверное, поэтому он заговорил с ней о работе. Хочет сказать как бы между прочим о своем повышении, чтобы не получилось чересчур торжественно и не отдавало бы хвастовством».
Рита решила сама помочь ему:
- Так здорово здесь. Мы, наверное, отмечаем твое повышение?
- Да ну что ты! Нет, конечно. Какое там повышение. Я вообще в последнее время очень устал от этой работы.
- А я думала…
- Нет. Знаешь, - и глаза его как-то нехорошо, страшно блеснули, - так устал за последнее время. Руки дрожат. Для хирурга это конец. Вот и сегодня…понял, что не смогу операцию сделать. Привезли одного. Ещё имя такое…редкое…Даниил, - и т тут он отмахнулся от своего рассказа как от чего-то сильно докучающего им обоим, и стал интересоваться, почему так долго не начинается концерт, куда запропастились музыканты, а потом вдруг опять вернулся к работе, - С Даниилом этим, представляешь, испугался, что операцию не смогу сделать…за столько лет первый раз не смогу. Даниил. Ещё имя такое смешное. Как у святых. Ему сегодня операцию будут делать. И кто? Игнатьев. Он с таким не справится. Ведь точно знаю, что умрет этот Даниил. А я сбежал малодушно. Игнатьеву с такой операцией не справиться. Ладно, что я всё о работе, да о работе. Давай лучше выпьем за тебя. За нас. Всё-таки четыре года вместе. Эх, если б не выпил столько, поехал бы туда, в больницу…Но куда теперь…скальпель из рук выпадет…И жалко его…Какой-то он такой…Как ребенок. И серьга ещё эта в ухе с пиратским флагом. Взрослый человек, а как ребенок, в самом деле.
Он очень много пил в этот вечер. Никогда, за все четыре года, она не видела его таким пьяным. Казалось, он свалится сейчас со стула. Но когда она встала, выйти в уборную, и оглянулась у самой двери, успела увидеть, как мигом исчезли все эти ужасные пьяные движения, он больше не раскачивался над столом, и еще секунду назад обмякшие плечи, были напряжены. И тогда Рита поняла. Всё это – злая месть. ( он ещё усмехался, смотря по телевизору какой-нибудь боевик: «ну что это за месть, - убил и всё»).
- Ему мало просто убить меня, - едва Рита оказалась за дверью, тут же, без сил, осела на пол, - он знает про Даню. Что мы с ним…что он для меня всё, что он жизнь для меня…и что я о разводе думала…он всё узнал, понял, вычислил…и теперь…что же теперь….броситься перед ним на колени, признаться во всем, умолять….у него золотые руки, он спасет Данечку.
И она вскочила, рывком дернула дверь, выбежала в зал, растерянно остановилась. Их столик был пуст. Заплаканными глазами смотрела по сторонам…Подошел официант, сказал, что «молодой человек оплатил счет».
- А куда он поехал, не сказал?
- Нет, - развел руками официант.
Куда….Хотя, да, да, конечно. Как она могла так плохо думать о нем. Он ведь врач. Гениальный хирург. Для него жизнь человеческая важнее всего. Он ей хотел показать, - неважно то, что между ними. Все равно…для него прежде всего – жизнь других людей важна…зачем она так плохо думала о нем..
Заиграли музыканты, её любимую музыку, она благодарила Бога за то, что у неё такой муж, за то, что сейчас он спасает Даннила, за то, что сейчас звучит эта музыка…она и сама была сильно пьяна…стоящие рядом столики качались перед глазами, лица посетителей расплывались…И хотелось чего-то очень глупого, детского, вскочить на сцену, встать рядом с любимыми музыкантами, и закричать, - какое счастье жить на свете!!!
Она не спешила домой. Знала, что Леонид вернется поздно. Позвонила, конечно, несколько раз. Но телефон был отключен.
Когда Рита приехала, он уже был дома, спал на кровати, прямо в одежде, не сняв ботинок. «устал, бедный мой»…
- Всё хорошо прошло, да? – обняла его Рита. Он открыл глаза, улыбнулся ей, и сказал «да». И на неё, пьяную, счастливую, напала такая сила счастья, что закружила всё вокруг, и бросила её в объятья мужа. Она искренне, со всей силой отчаянного счастья, целовала его, это были не сладострастные поцелуи, так лобызают ноги святого истово верующие.
Проснувшись, не увидела рядом с собой мужа. Услышала звук льющейся воды в ванной, побежала туда, скорее увидеть его, прильнула к нему ласково.
- Прости, - сказал он, - прости. Я ушел вчера.
- Да ты что, любимый. Я поняла всё.
- Что поняла? – спросил он.
- Что ты операцию поехал делать.
- Да ну что ты, какую операцию, - рассмеялся он, - мне вчера так плохо стало. Ты не представляешь. Не надо было столько пить. Прости. Просто навалилось как-то, как ты только вышла. Не хотел, чтоб ты свиньей меня видела. Я сюда поехал, как добрался – свалился сразу.
- Как….- всё ещё не верила она, - как…ты не поехал…
- Как же я поеду в таком состоянии… - удивился он, - и представляешь, Игнатьев этот, звонил уже…так и думал, что не получится ничего у него. Умер этот…как его…Даниил. Ну с таким именем, наверно, и надо среди ангелов быть. Да ты что…что с тобой…ты так странно реагируешь…как будто вы знакомы…
Тут она больше не выдержала, закричала во всю силу разрывающегося на части сердца.
Он протягивал ей воду, просил, чтобы успокоилась, но она не понимала уже ничего. И крик её как будто существовал отдельно от неё, она просто слышала его.
Смотря на мужа, Рита думала, что где-то видела такие же точно глаза, выражение лица…Она поняла где – только несколько дней спустя. Такое же удовлетворенное, почти счастливое лицо она видела в детстве, у отчима, за праздничным столом, на своем собственном дне рожденьи. За неделю до этого, она, еще совсем маленькая девочка, вытирая пыль, задела оставленные на полке часы, которые любил отчим, они упали, разбились. Рита боялась, что он сильно накажет её. Ритину подругу из класса родители пороли ремнем. Но отчим ничего не сказал ей, не стал наказывать. Неделю спустя, на её дне рождении, когда пришёл мальчик в которого она была безумно влюблена (отчим знал это, и сам предложил позвать его), стал рассказывать при всех, какая Рита неуклюжая, что такая жена, когда вырастет, не приведи бог кому достанется, что нельзя быть такой криворучкой…
Рита вся сжалась, съежилась, красная от стыда. А довольный отчим не переставал журить её, называя криворучкой перед мальчиком, в которого она была влюблена.
Подруга, которую в детстве пороли ремнем родители, вышла замуж неудачно. Рита встретила её со сломанной рукой. Думала, упала. Оказалось, избил муж. Рита гордилась тогда, что Леонид ни разу не тронул её. Ему бы такое в голову не пришло, он ведь не садист какой. Оказалось, есть особый вид садизма – когда точными, сладкими для садиста ударами, бьют словами, после которых долго долго остаются синяки на душе.
В автобусе было очень тесно и как-то особенно неуютно. Рита боялась, что скоро увидит мертвое лицо Даниилово.
На первой остановке вошла какая-то старушка с клюкой и встала рядом с беременной девушкой, стала сверлить её глазами, и вскоре не выдержала:
- Неужели место уступить не можешь?!
За девушку сразу заступились.
- Да вижу я, что беременная, - огрызнулась старушка, - она для себя – беременная. И зачем уродов рожать?! Ты в зеркало смотрелась на себя? И так урод на уроде, а ещё и ты родишь. Если хоть вполовину на тебя похож будет – руки на себя ещё в детстве наложит.
Старушка крепко сжимала клюку. Клюка была тяжелая, железная. Такой можно и убить. Но зачем клюка, если есть слова….
Улыбка весело побежала по старушечьим губам, когда девушка не выдержала и заплакала, закрывая руками лицо свое, стыдясь его…
Рита думала о том, что этот мир полон садистов. Один другого изощреннее.