Тусклым, морозным утром, за пять лет до запуска первого искусственного спутника Земли, в небольшом районном городке Российской Федерации, в узких, пропахших больничным запахом коридорах старого кирпичного здания – бывшей гимназии – раздался женский вопль. Мужчина, лет сорока, в грубых сапогах и распахнутом полушубке вскочил со стула, где просидел всю ночь, и громыхая по дощатому полу, бросился к двери с надписью “Родильное отделение”. Небритое лицо, потемневшее от бессонницы, было тревожно-растерянным.
Рванув на себя дверь, он попытался войти, но медицинская сестра, дородная и сильная, несмотря на солидный возраст,- врачей в ту пору не хватало,- толкнула мужчину обратно. Потоптавшись у двери и подобрав с пола плохонькую шапку, он вернулся к расшатанному стулу, сел, тяжело вздохнул, раздувая щёки, и спрятал шершавое, морщинистое лицо в своих натруженных ладонях тракториста…
Через минуту послышался слабый, захлёбывающийся детский плач. Вскочив со стула и сжимая шапку в руке, мужчина рванулся к двери, опять натолкнувшись на огромную грудь медсестры:
- Ну чего ты мечешься, сатана, сын у тебя, сын!..- широкое женское лицо расплылось в мягкогубой улыбке…
Мужчина стоял перед этой женщиной, которую ещё минуту назад ненавидел, скрёб шершавую щетину жёлтыми от табака пальцами, и в животе его нарастало дрожащее ликование, которое, наконец, вырвалось счастливым хриплым смехом… Сын!..
Полтора года назад он неожиданно женился, поразив всех, считавших его закоренелым холостяком. Всё было случайно, в четыре дня, с того момента, как она пришла однажды вечером к нему в барак, уставшему и разбитому после работы, и постирала грязную рубаху и носки, а на следующее утро увела к себе на квартиру – она была учительницей и жила при школе.
Приехала она сюда по направлению, окончив институт в большом городе, и в первое время пользовалась всеобщим уважением, пока не вышел конфликт с директором местного совхоза: новая учительница наотрез отказалась “тянуть” на серебряную медаль директорского сынка-балбеса. В отместку директор стал притеснять её, натравливать комиссии в школу, пустил дурную молву, а его сынок как-то ночью вымазал дёгтем дверь квартиры учительницы.
Многие поверили и стали отворачиваться от неё, и даже те, кто обивал пороги школы с “очень серьёзными намерениями”,- учительница была девушкой видной. Не изменился лишь один – тридцатитрёхлетний тракторист, которого она раньше почти не замечала. Но в последнее время этот парень открылся с новой стороны: оказался добрым и неожиданно великодушным. И, несмотря на то, что иногда тракторист мог крепко выпить,- война отняла у него юность, родных и невесту, оставив ранение и орден Красной Звезды,- учительница решилась соединить с ним свою жизнь. После этого в первое время он будто переродился: перестал пить, ходил чистым и довольным на удивление всем в округе. И вот теперь – сын…
Через два дня он увидел его в окне роддома – жена, лежавшая на первом этаже, развернула пелёнки и показала – маленькое, красное существо с кислой мордашкой. И, пожалуй, впервые в жизни пришла всерьёз мысль: “Какое, всё-таки, удивительное существо – человек… Удивительное существо, удивительное!..”
Он чувствовал уверенность в том, что сын будет счастливее его и много добьётся в жизни, которая становится всё лучше и интереснее после войны, и каждый день приносит мир и радость. Мальчика родители назвали в честь деда – Матвеем…
***
Однажды, спустя много лет после этого события, проснувшись в большом столичном городе, в своей квартире, Матвей понял, что ему скоро тридцать три и что есть почти все шансы остаться старым холостяком. Друзья и коллеги по работе говорили: “Женись, Матвей, женись. Хоть раз попробуй, а там живи, как хочешь. Ну что тебе стоит!..” Но отношение к женщинам – он и сам не знал почему – было у Матвея очень сложным: одновременно и тянуло к ним, и что-то отталкивало.
Многочисленные друзья – а все, почему-то, стремились ими быть – считали своей гуманной обязанностью подтрунивать, посмеиваться, давать советы. Все шутили по поводу его внушительной комплекции, норовя всякий раз хлопнуть по крепкому плечу, и таинственно шептали: “Жену тебе надо, Матвей, жену…” Но он ничего на то не отвечал и добродушно улыбался. А женщины-сотрудницы в институте, глядя на это, хохотали: “Ах, Матвеюшка – душенька! Медвежонок. Ах, снежный человек…”
Стоило месяц с кем-нибудь не видеться, как при встрече первый вопрос был: “Ну как, Матвеюшка, не женилсь ища?..” Несколько раз Матвею подыскивали “подходящую партию” и предлагали знакомство, но он отнекивался или шёл вместо свидания на футбол. Но дважды пришлось согласиться – друзья сильно настаивали.
В первый раз Матвей по наивности поехал прямо к ней на квартиру и представился завзятым театралом: претендентка работала, как заранее ему сказали, в театре, и это стало интригующим началом – Матвей любил иногда почитать книжку или сходить в театр. Потом, правда, выяснилось, что она билетёрша…
Дверь квартиры открыла мамаша – дородная, как и дочь, женщина в широком бархатном халате, расшитом “огурцами”. Матвей долго сидел в гостях: кормили индейкой, поили бразильским кофе с красной икрой, и что-то говорили и говорили. Он смотрел на белые подбородки, на смеющиеся рты в яркой помаде, видел чёрные глаза навыкате, совсем ошалел от густого запаха духов, а потом получил в руки билетик в оперу и выбежал вон – на улицу, в детский садик напротив, где цвела сирень в кустах… То был единственный контакт с театральной богемой.
Вторая попытка случилась через год, не раньше. Женщина оказалась, на сей раз, “попроще” – инженер-программист из какого-то НИИ. Встретив Матвея у кинотеатра “Космос”, она узнала претендента по словесному портрету – такого нельзя не узнать. А она выглядела худенькой, маленькой, с кривыми ножками и выпирающими при улыбке передними зубами, но в остальном ничего – широкие бёдра…
Посреди сеанса Матвей вдруг почувствовал запах лучка – у него тонкое обоняние. А после "ужасно страшного" и популярного заокеанского фильма она потащила его на прогулку в ближайший парк, в рощу без тропинок, где Матвей собрал на брюках великолепную коллекцию колючек. Сначала она взахлёб рассказывала о своей любви к киноискусству: о том, как она участвовала в съёмках фильма “Андрей Рублёв”, в массовых сценах, где "они все голые бегут ночью на Ивана Купала к реке", и как они, артисты, долго привыкали к этой сцене, но потом привыкли, и как это оказалось даже просто и весело.
А после, когда Матвей с женщиной зашёл уже довольно далеко в парк, она даже пыталась показать ему, как это было всё просто, но кинофильм этот просто не понравился, и он ушёл домой чистить свои брюки… После этого Матвей поклялся на образе матушки, стоявшем в углу письменного стола в деревянной рамке, что никогда больше не станет знакомиться с женщиной подобным способом…
***
Матушка являлась ему светлым воспоминанием детства – символ женской доброты, ласки и порядочности. Она была сельской учительницей, а умерла, когда Матвею исполнилось двенадцать лет. Отец умер ещё раньше. Матвей его почти не помнил. Только помнил, что остался орден Красной Звезды, где-то в недрах письменного стола, и ещё помнил, что отец умирал долго и мучительно – он оказался крепким мужиком,- но заболел от “неумеренного потребления спиртного”, и от давнего фронтового ранения.
И ещё, к тому же, приревновал любимую жену, которая, как чесали злые языки в деревне, изменяла ему. Но Матвей этому не верил. Говорили даже, что он, Матвей, не его сын, а сын директора совхоза. Но Матвей и этому не верил. Он знал о своей матушке всё…
Проснувшись на кровати в своей холостяцкой квартирке в возрасте почти тридцати трёх лет, Матвей смотрел, как майским утром лохматятся пылинки в солнечных лучах, оседая на немытый три недели пол, на письменный стол с дорогим образом в деревянной рамке, на рукопись диссертации по электронике. Оседают на брюки, висящие на стуле,- на них видны остатки вчерашних колючек,- и стало казаться, что пылинки покрывают и Матвея толстым-толстым слоем… “Нет, надобно жениться!”- вдруг мелькнула смелая мысль. “Хоть раз в жизни попробовать, а там… Что мне стоит?” Он хорошо понимал, что лишь досадные случайности мешали до сих пор найти достойную женщину. Понимал, что нельзя в этом никому доверять, что негоже уповать на случай - и решил найти себе жену сам, и начать сегодня же, с субботы, сейчас же – только умоется и съест яичницу…
Матвей шёл по многолюдным улицам, смотрел на встречных девушек и думал: “Выберу себе такую милую, как моя матушка – добрую, ласковую и порядочную. И чтоб любила…” Но девушкам было явно не до любви – они не обращали никакого внимания на окружающих, разве что мельком критически осматривали друг друга – кто во что одет? – и на высоких каблучках семенили прямо туда, где, по их мнению, было счастье. В основном, в магазины…
Но счастье, как хорошо известно пожилым людям, всегда где-то рядом – надо только заметить его. В справедливости этого чуть позже убедился и Матвей. Промаявшись бездарно в городе до вечера и почувствовав что-то похожее на стыд, он решил вернуться домой. По пути зашёл в районную библиотеку – взять какую-нибудь книжку для чтения перед сном. И это оказалось решающим шагом в жизни Матвея: там совершенно случайно его встретила женщина.
Поначалу Матвей не заметил её – она стояла в очереди за книгами сзади,- а потом, когда он уже выходил на улицу, женщина догнала его, извинилась и попросила разрешения взглянуть на роман, который так долго, по её словам, искала. Пока она листала книгу, Матвей успел рассмотреть – женщина лет тридцати, слегка полновата, белокура, с улыбчивым милым личиком.
Дальнейшее Матвей помнит смутно. Помнит лишь, что женщина назвала своё имя, взяла его под руку, и они куда-то пошли по бульвару. На них оглядывались с интересом все встречные девушки - к его изумлению! За весь день одиноких мытарств хоть бы одна взглянула! И Матвею стало необыкновенно хорошо и жарко. Женщина была милой, естественной, говорила, что преподаёт в университете. “Это порядочная женщина”- решил Матвей. “И какая милая!..”
Так дошли они до её дома, и она пригласила его на чай с вареньем из одуванчиков. Они пили чай и говорили о литературе и философии, о том, что человек странное и сложное, но удивительное существо; говорили об электронике и его, Матвея, диссертации, и, наконец, о любви и интимных отношениях известной части молодёжи, у которой сейчас популярен “синтетический брак”- это когда несколько супружеских пар живут одной семьёй.
Говорили они также о долге женщины быть женщиной, и о многом другом… Когда Матвей уходил, стояла уже полночь.
Дома Матвей почти не спал - курил, ходил из угла в угол, брал портрет матушки, и у него потели ладони. Матвея преследовал образ: белокурая, нежная женщина с ласковым взглядом осторожно ест ложечкой варенье из одуванчиков. Чистые, добрые, голубые глаза. Сама судьба!..
На следующее утро Матвей позвонил ей и они встретились, пошли на выставку живописи. Потом зашли к нему домой - утром Матвей предусмотрительно убрал пыль-, а после поехали к ней – она жила одна, - и он там остался…
Это происходило как в гипнозе – мягкая и ласковая воля женщины захватила Матвея. Через месяц они зарегистрировали брак в районном загсе. Весть об этом потрясла коллектив института, где работал Матвей.
***
Прошло полгода, прежде чем Матвей всерьёз осознал своё счастье. Он купался в благополучии любви и понимания, ласки и доброты, стал лучше питаться и плечи его ещё больше округлились.
Правда, время от времени обнаруживались всякие досадные случайности, ненадолго омрачавшие его радости: иногда звонили домой какие-то странные мужские голоса, и жена подолгу переговаривалась с ними по телефону на непонятном языке; потом выяснилось случайно, что она уже третий раз замужем; а однажды, возле подъезда, когда они возвращались с прогулки, их встретил мрачный мужчина, который стал утверждать, что он “в близких отношениях” с женой Матвея и что-то трагическим голосом требовал от неё.
Жена с ним в сторонке строго поговорила, и мужчина ушёл, понурив голову, а она превратила всё это в шутку, смеялась над его, Матвея, упрёками и стала ещё более нежной и доброй. Она быстро развеяла его сомнения и нелепые фантазии насчёт “синтетического брака” – Матвей успокоился и даже снова взялся за свою диссертацию по электронике…
Прошёл ещё год, и они успели побывать в отпуске в Болгарии, и всё складывалось как нельзя лучше - до тех пор, пока жена не собралась на симпозиум по философским проблемам, который проходил в другом городе. И, хотя командировка планировалась ненадолго, всего лишь на неделю, Матвей огорчился, а жена всё жаловалась, что ей так не хочется уезжать, так не хочется, а надо – нельзя подводить коллектив. И она уехала…
На другой день она звонила ему - сообщила, что доехала нормально, что живёт в гостинице и что ужасно-ужасно соскучилась по нему, по Матвеюшке. Голос её звучал ласковыми, нежными нотами, и Матвей прослезился у телефона… Потом он вдруг обнаружил её железнодорожный билет на столике в прихожей, у зеркала, и удивился – как жена могла уехать без билета!..
А вечером, к крайнему изумлению Матвея, снова позвонил тот самый, мрачный тип, который год назад утверждал, что он "в близких отношениях" с женой Матвея. Матвей сразу же узнал голос и тут же бросил трубку телефона. Но этот человек всё звонил и звонил. Когда, наконец, Матвей снова подошёл к телефону, этот тип стал умолять его выслушать и скороговоркой, боясь, что его не дослушают, сообщил: пока Матвей дома сидит, его жена “живёт” с другим мужчиной. И даже назвал подробный адрес...
Матвей возмутился и не поверил этой клевете. “Откуда он может знать?”- думал он об этом человеке. “И даже точный адрес!..” Однако ночь Матвей не спал – не мог отделаться от мыслей: ему вспоминались все эти звонки каких-то странных типов и непонятные разговоры, теория "синтетического" брака, а тут ещё и забытый билет на поезд. Воображение сплело отвратительные образы и картины, от которых прошиб холодный пот и закипала кровь.
На следующее утро, к своему стыду, Матвей решил, что вечером поедет по указанному адресу. Тревожно проведя рабочий день, он после недолгих поисков нашёл этот дом, который стоял среди новостроек на окраине города.
Район оказался зелёным – у самых домов сохранились лесные сосны. Матвей простоял полчаса возле дома, покурил и, посмеявшись над своими фантазиями, повернул было домой, как вдруг голова его дёрнулась – Матвей увидел свою жену. Она выходила из жёлтого автомобиля вместе с каким-то мужчиной кавказского типа. Матвей спрятался за ствол сосны.
Сердце его загремело в груди: жена, нежно обнявшись с высоким брюнетом, вошла в подъезд дома. На втором этаже через минуту засветилось окно, мелькнула женская тень на шторах; мужчина закурил и задвинул занавеску. Матвея передёрнуло в ознобе, а потом бросило в жар. Он долго стоял, как в столбняке, а потом отошёл подальше от дома, чтобы заглянуть в светящееся окно на втором этаже. Но видно было плохо…
Через час зажглось ещё одно окно рядом, и женщина – а это без сомнения его жена!- задвинула шторы. Но они закрылись не плотно – сквозь щель светился розовый ночник…
У Матвея сбилось дыхание, в глазах потемнело, он опустил голову, как бык, и, сжав зубы, пошатываясь, пошёл… Но не к этому дому, а от него – на детскую площадку напротив, невольно вспугнув в кустах собачью пару…
Потом Матвей решил, что все-таки вломится в дверь и посмотрит в глаза этой женщине, но не дойдя до подъезда, свернул в сторону. Он бродил кругами возле дома до полуночи, пугая собак и вызвав подозрение у пенсионера на лавочке, пока окно на втором этаже не погасло совсем…
Дома Матвей немного успокоился и, увидев лежащий на столе билет на поезд, со злостью подумал: “Так вот какой симпозиум!” – и спрятал билет в карман. Ночь он не спал и лишь под утро его свалило. Снились кошмары в холодном поту…
Проснувшись одетым в не разобранной постели, он понял, что безнадёжно опоздал на работу. Позвонил и упросил начальника дать ему день в счёт отпуска, или за свой счёт по семейным обстоятельствам.
Всё время он просидел дома, заперев дверь на ключ; много и тяжело размышлял о жизни, вспоминал матушку свою, глядя на портрет в деревянной рамке, а когда зазвонил телефон – это прозвучало, как выстрел. Звонила она. Голос ласковый, певучий – говорит, что ужасно-ужасно скучает, что скоро приедет, и что приготовила сюрприз. Матвей растерялся, не успел ничего ответить,- жена извинилась и повесила трубку,- вытер ладонью испарину со лба и сел на кровать. "Приготовила сюрприз!.."- Матвей долго-долго смеялся…
Потом Матвею в голову пришло, что это какая-то ошибка! Он быстро умылся, оделся и в надежде помчался… Но, подъехав к дому с известным адресом и прождав часа два, притаившись за сосной, Матвей снова увидел жёлтый автомобиль и нежные объятия – сомнений быть не может!.. "Она любит этого…"- с отчаянием подумал он. "Но зачем же меня обманывать?!"
Матвей бродил без всякой цели по улицам города и думал, думал; зашёл в случайное кафе и выпил водки, снова бродил по улицам до поздней ночи и решил, что сурово накажет жену, что она сполна заплатит за все его унижения, за обман… Потом он вернулся домой и впервые за трое суток, без кошмаров, выспался.
***
Приехала жена в субботу вечером. Матвей сидел дома и смотрел телевизор – в программе "Время” показывали запуск космического корабля на орбитальную станцию с международным экипажем на борту: "Как прекрасна Земля с космической орбиты!.."
Когда она вошла в дверь, у Матвея остановилось сердце, а затем запрыгало, как лягушонок. Он встал с кресла – жена быстро подбежала к нему, сбрасывая с ног на ходу туфельки, и, приподнявшись на носках, обхватила руками толстую шею со словами: "Ма-аленький мой, медвежонок…" Матвея обдало женским теплом, благоуханием, и он растерялся и обмяк…
Жена звонко смеялась, показывала Матвею обещанный “сюрприз” – “дипломат” с шифром – и делала всё так искренне и радостно, с таким удовольствием, что он удивлённо поймал себя на том, что уже верит в действительность её командировки: она с подробностями рассказывала о дискуссии на симпозиуме и даже показала ему программу докладов, где чёрным по белому было отпечатано её имя с кем-то в соавторстве…
В ответ Матвей вынул из кармана железнодорожный билет и многозначительно выложил на стол перед ней. Увидев это, жена… весело рассмеялась и увлечённо, с юмором стала рассказывать о том, как она забыла билет дома, когда причёсывалась перед зеркалом, и как её начальник, с которым они ехала на симпозиум, доставал в суматохе новый билет…
Матвей был возмущён, ошеломлён и восхищён – одновременно. Всё звучало так искренне – эта женщина действительно любит его, Матвей в этом не сомневался уже! Он не смог сказать ей ни слова из того, что приготовил заранее, в длинные, тоскливые вечера ожиданий. Матвей не находил в себе сил рассказать всё то, что подсмотрел тогда, за сосной возле дома по известному адресу, у него не поворачивался язык - не находил слов. И он не понимал - почему!..
И уже потом, заполночь, когда жена, жалуясь на усталость после командировки, на суету вокзалов и пересадок, уснула спокойным, чистым сном, Матвей вышел на балкон, закурил и глубоко затянулся ароматным дымом сигареты. И он не понимал… Он знал, что существуют и другие женщины – такие, как его матушка…
И, пожалуй, впервые в жизни Матвей всерьёз подумал: “Какое же, всё-таки, удивительное существо – человек. Удивительное существо. Удивительное!..” И, заломив руки за голову, он, поражённый этим открытием, поднял глаза к ярким точкам в ночной Бездне… Среди них одна медленно перемещалась. Но Матвей её не заметил. Это было удивительное явление – орбитальная станция с международным экипажем на борту…
***
Через год у Матвея появится сын – маленькое существо с кислым выражением красной мордашки. Удивительное существо!.. Сын быстро рос и, к изумлению Матвея, становился похожим на него.
Матвей не сомневался, что сын будет счастливее и удачливее его и многого добьётся в жизни. Когда сын вырастет и станет известным учёным, на Венеру или Марс, наверняка, уже будут летать космонавты…