Первая любовь
Я хорошо помню этот летний вечер, когда отец, мама и я сидели на берегу реки. Уже начинался клёв, и мы с отцом то закидывали удочки, то с трепетом вглядывались в задрожавшие поплавки, то вытаскивали переливающихся на закатном солнце рыбёшек. Мы мечтали поймать крупную рыбу, как случилось однажды, но для этого было необходимо, чтобы купальщики, наконец, перестали плескаться и мутить воду, и наступила бы полная тишина. И вот от реки начал подниматься туман и, казалось, теперь никто не помешает нам. Но вдруг мимо быстро прошла девчонка. Она скинула халатик и, разбежавшись, нырнула, едва не задев наши удочки.
- Сейчас всю рыбу распугает, чертяка такая, - шепнул я отцу.
Я думал, что отец состроит одну из своих недовольных гримас, которыми он всегда встречал мешавших нам пловцов, но он улыбнулся, подтолкнул меня локтем и сказал:
- А ты присматривайся, ишь, деваха какая, - и стал смотреть на неё так пристально, что мне это стало странно. Его лицо как-то изменилось, и он перестал смотреть на удочки, а потом и вовсе прикрыл глаза и вздохнул, а я подумал:
"Что это с ним?"
С этого вечера я начал поджидать эту девчушку, мечтать о ней, искать её глазами среди отдыхающих на нашем заросшем травой береговом пляже или вглядываться в противоположный берег, который у нас называли лесным пляжем, и где в жару любили валяться под соснами дачники. Иногда я видел её на детском пляже, на мелководье, куда она приходила с братом. Иногда с подружками. Иногда около неё крутились какие-то юнцы. Но чаще всего она спускалась к реке со стороны деревни, распугивала нам с отцом рыбу и, наплававшись, уходила одна куда-то в сторону поля. Мне хотелось познакомиться с ней, но я не знал, как это сделать.
Отец же, когда она приходила, посмеивался про себя и однажды сказал мне с какой-то печалью в голосе:
- Смотри, упустишь…
Но я всё равно не знал, что надо делать.
Правда, с некоторых пор мне стало казаться, что она приходит к реке не столько ради купания, сколько ради меня. Я заметил, что она смотрит в мою сторону и когда спускается к воде, и когда уплывает на середину реки, и когда уходит куда-то одна за реку, в поле. Она смотрела на меня и тогда, когда приходила с весёлой компанией и играла в волейбол или сидела невдалеке с книжкой, делая вид, что читает.
- Эх, ты! – с досадой бросал мне отец.
Но я ничего, ничего не мог с собой поделать. Ноги меня не слушались, и подойти к ней было для меня совершенно невозможно. Я только смотрел и смотрел на её весёлое, озорное лицо, пушистый хвостик, в который она превращала свои золотые кудряшки и такую тонкую талию, что казалось, мог бы соединить пальцы рук, если бы осмелился сделать это.
Лето уже подходило к концу, а это значило, что скоро уедет в город девчонка, уеду и я. И увидимся ли мы ещё когда-нибудь? Так я думал, томился и завидовал парням, которые часто сопровождали её.
Но вдруг в моей жизни произошло такое, что я не только забыл об этой девчушке, но и вся окружающая меня жизнь будто бы остановилась, и вместо людей я стал видеть тени, а их голоса пролетали мимо меня, моего сознания.
Это случилось ночью. К моей кровати подбежал отец, его бледное лицо, освещённое луной, дрожало. Он еле выговорил:
- Сынок, мне плохо, - и упал на пол.
Мамы в тот день с нами не было, она ездила в город и там заночевала.
Я попытался поднять отца, перетащить его на кровать, но он был такой грузный, что это оказалось мне не под силу. Я побежал к хозяйке, у которой мы снимали дачу, разбудил её.
Она сказала, что посидит с отцом, а мне надо бежать за врачом. Пока я суетился, стучал в окно фельдшерице, пока она вызывала “Скорую”, всё было кончено.
Отец умер.
Как я пережил эту первую в моей жизни смерть, даже сейчас трудно понять.
На похороны съехались из других городов мои сёстры. Они были намного старше меня. У них уже были мужья, дети. Я смотрел на этих чужих женщин и думал:
- Кто это? Неужели мои сеструхи? Почему они не плачут? Такие хозяйственные, деловитые.
Мама тоже почти не плакала, руководила всеми, отдавала указания. И только когда она вынула из отцовского пиджака бумажник и оттуда выпала мятая пожелтевшая фотография какой-то красивой молодой женщины заплакала и закричала:
- Я так и знала, так и знала!
На меня же никто не обращал внимания и я, забившись в угол, сидел там один. Мне казалось, что я превратился в камень и почти не понимал, что делают вокруг меня эти ставшие чужими люди.
На кладбище я вдруг потерял над собой контроль и плакал как маленький, а когда стали закапывать, прыгнул за гробом в могилу и закричал:
- И меня, меня тоже заройте.
Меня с трудом вытащили, а потом всё ругали и ругали за то, что я такой невыдержанный. Сёстры быстро разъехались. Когда они уезжали, то, мне казалось, смотрели на меня как на слизняка с жалостью и презрением. Старшей сестре мама сказала, что мы, наверно, скоро переедем жить к ней.
- У тебя, ведь, дом большой, хозяйство. Буду тебе помогать. Да, и с внуками мне уж пора нянчиться.
Мама сразу же, в тот же вечер начала перебирать вещи. Свои. Отцовские.
Я же не знал, куда себя деть и что делать. То сумасшествие, которое нашло на меня на кладбище, продолжало мучить.
Я побежал на реку, потом в лес, из леса в поле.
В поле, в лучах заходящего солнца, я увидел ту девушку, о которой мечтал всё лето и про которую совсем забыл в последние дни. Она подошла ко мне, взяла за руку и спросила:
- Что с тобой?
Я ответил, что у меня умер отец.
Она ничего не сказала, только мельком взглянула на меня, крепко сжала руку и повела куда-то, как маленького. Когда мы зашли в березняк, и уже не было видно не деревни, не реки, она остановилась, повернулась ко мне лицом и сказала:
- Я тебя люблю.
И что-то будто взорвалось во мне, с какой-то безумной радостью поднял её на руки и понёс. Никогда в жизни я не испытывал больше подобного чувства. Горе, счастье – всё соединилось вместе. Я нёс на руках эту девушку, и мне казалось, что я держу в руках свою собственную жизнь. Девушка обнимала меня за шею. А я спешил, я почти бежал.
Впереди показалась река. Я снял с неё халатик, бросил его на песок, и, продолжая нести девушку на руках, побежал в воду. Большая круглая луна освещала нас. Я опустил девушку в лунную дорожку на воде, поддерживал её руками. Маленький купальник двумя тонкими полосками отделял нас друг от друга…
С тех пор прошла жизнь. Я часто достаю из бумажника пожелтевшую фотографию молодой весёлой девушки и долго смотрю на неё. Знает ли об этой фотографии моя жена, я не знаю. Думаю, что да…