Месть по-латвийски

               

                Невольно приходит в голову одна чрезвычайно
                забавная, но невыносимо грустная мысль: «Ну,
                что, если человек был пущен на Землю в виде
                какой-то наглой пробы, чтоб только посмотреть,
                уживётся ли подобное существо на Земле или нет?»
                Ф.Достоевский


1. Везунчик.


    Райвиса считали везунчиком. Ну, ещё бы! Закончил школу с золотой медалью, поступил в университет, закончил и его, доведя учёбу до диплома магистра, и поставил цель - докторское звание. В общем, карьера, высокое положение, успех в жизни обеспечены. Так думали друзья, родители, женщины, которые его любили.
     А любить его было за что: высокий, зеленоглазый блондин, он был скорее похож на какого-то киноактёра, чем на учёного мужа. В отношениях с женщинами – а он имел дело только с теми, кто старше его – он был сдержан, деликатен, свои обязанности любовника исполнял честно, но без души, ибо, дожив до тридцати лет, он так по-настоящему никого и не любил. Почувствовав это, женщины уходили от него, сохраняя видимость добрых отношений. Он ни о ком не сожалел, потому что ни к кому не прикипал душой. Родители беспокоились по этому поводу, так как старость наступала на пятки и хотелось понянчить внучат, но что поделаешь, если он был таков! И они смирились.
    Райвис Фрейберг закончил докторантуру и всецело посвятил себя фармакологии, отдавая ей всё. Приходя домой и наскоро пообедав, он запирался в своём кабинете и опять работал. С родителями общался довольно редко. Их назойливость, тихое сочувствие (в чём, собственно?) раздражали его. Если надо было финансировать их лечение, он беспрекословно делал это, думая: «И почему люди, мучаясь от болезней и страдая, так стараются продлить эти мучения, эту так называемую жизнь? Неужели не ясно, что старость не щадит никого и её никто никогда не вылечивал? Путь ведёт лишь в одном направлении». Райвис считал, что жить нужно лишь до тех пор, пока ты приносишь пользу людям, а когда не можешь этого делать, то такое небокоптительство вряд ли себя оправдывает.
    Годам к тридцати четырём он больше не приводил и женщин, хотя они и так были редкостью в его уединённом мире. Но так как он был по-прежнему красив, притягателен, загадочен - а загадочность, как магнит, притягивает к объекту, попавшему в поле зрения, как-то по-особому – то женщин всё-таки очень тянуло к нему. Особенно тех, кто не знал о его холодности.


                2. Однажды на фуршете.


    И вот в один из вечеров, после научной конференции, организованной университетом совместно с французским фармакологическим обществом, на фуршете, увенчавшем этот серьёзный шаг в направлении латвийско-французского сотрудничества, внимание Райвиса, вальяжно развалившегося в кресле, привлекло хрупко-воздушное создание женского пола, о чём-то оживлённо беседующее по-французски с двумя мужчинами. Она была небольшого роста, не первой уже молодости, на вид чуть меньше, чем ему. У неё была короткая модная стрижка. Женщина грациозностью и подвижностью напоминала горную козочку, несмотря на возраст, и вообще была весьма красива.
    Он наблюдал, как блестели её огромные чёрные глаза, когда она вдохновлялась во время спора. Беседуя, она отдавала предпочтение какому-то темноволосому мужчине в очках, который старался соответствовать ей, тоже входил в раж, жестикулировал, воодушевлялся. Третий собеседник в беседе практически не участвовал – это был латвийский учёный – а потом и вовсе растворился в толпе. Не то, чтобы в сердце Райвиса что-то шевельнулось, но его интерес к себе эта француженка, безусловно, вызвала. Он стал внимательно следить за парой. Не похоже было, что это были муж и жена – супруги не были бы так стремительны в общении, не бросали бы пламенных взглядов друг на друга и не были бы так упоены дискуссией. Не похоже, что они и любовники, так как никаких интимных жестов Райвис не заметил. И подобострастия со стороны брюнета он тоже не заметил. В итоге Райвис пришёл к выводу, что это увлечённые наукой коллеги.
    На какое-то время француз отошёл, и кресло рядом с дамой оказалось пустым. Райвис занервничал, потом какая-то неведомая сила подняла его и стала толкать по направлению к миловидной француженке. Он сел на это кресло и попробовал затеять беседу по-английски. Его удивило, что она довольно сносно ответила на английском, что не очень-то свойственно французам. Тем не менее, он из вежливости перешёл на её родной язык, хотя знал его хуже, чем английский. Женщина оказалась весьма коммуникабельной, и между ними завязался оживлённый разговор.
    Так Райвис узнал, что её зовут Мишель, что она является директором фармацевтической фирмы из Лиможа, что она впервые в Риге и город, особенно Старушка, произвёл на неё большое впечатление. Оговорив некоторые вопросы, прозвучавшие на конференции, они перешли на более обыденные темы. Райвис, обычно с подозрением относившийся к женщинам, особенно при первой встрече, на этот раз чувствовал себя весьма комфортно. А от Мишель распространялось какое-то внутреннее тепло и веяло каким-то домашним уютом, хотя она и была в противоположном от родины конце Европы, и он незаметно для себя подпал под её очарование.
    Когда время, отведённое для фуршета, стало подходить к концу, Райвис пригласил свою очаровательную собеседницу в соседний ресторан «Метрополь», в гостинице над которым она, как оказалось, и проживала во время командировки. В ресторане Райвис превзошёл сам себя. Когда оркестр заиграл вальс, он, много лет его не танцевавший, вдруг пригласил Мишель. Несмотря на то, что она доходила ему только до подбородка, они оказались отличной парой. Мысль о том, что она может превзойти его в танцевальных па, подстегнула Райвиса и, вспомнив, как в юности он ходил в танцевальный кружок, он мобилизовал себя и плавно заскользил с будто слившейся с ним дамой по паркету. Мишель ни в чём ему не уступала. А он прижимал к себе эту грациозную маленькую куклу и ощущал, как неведомое ему доселе чувство начинает охватывать его.
    Когда музыка закончилась, они продолжали вальсировать, не заметив этого. Он посмотрел в глаза женщины – и увидел в них откровенное желание. Самое главное, что оно было обоюдным.


                3. Опьянённость любовью.


    Райвис отвёл даму за столик и тоже занял свой место.
    - Я получила колоссальное удовольствие, танцуя с вами. Если бы я не знала, что вы учёный-фармаколог, я бы подумала, что вы профессиональный танцовщик. Виртуозно, божественно! Я летала так, что дух захватывало. Спасибо вам за танец.
    - Это вам спасибо, Мишель! – и он задержал её руку в своей, затем наклонился и поднёс её к губам. На этом надо было и остановиться, но он, не отдавая себе отчёта в том, что делает, стал покрывать руку страстными поцелуями до локтя. Женщина не смутилась, она улыбалась, глаза её светились каким-то необычным сиянием.
    - А как вы относитесь к французским винам?
    - Положительно, - ответил Райвис.
    - В таком случае, я приглашаю вас к себе в номер -  продегустировать «Бордо» урожая 1989 года, бутылку которого я прихватила с собой. Не везти же мне её домой!
   
    Они поднялись на лифте на 4 этаж. В номере было тепло и уютно. Мишель задёрнула шторы, поставила на столик початую коробку конфет фабрики «Лайма», не забыв отметить их высокое даже по западноевропейским меркам качество, и, с торжественным видом, - бутылку вина.
    - Вы курите?
    - Я – нет, - ответил Райвис, - но вы на меня не обращайте внимания.
    Она жадно закурила. Они сидели и смотрели друг на друга изучающе, согревая ладонями вино в бокалах. Райвис уловил в её глазах ум и страсть с оттенком желания.
    -  Я не скрою, мне приятно видеть у себя такого интересного мужчину, как вы. Какой оригинальный цвет глаз у вас!
    Они выпили за знакомство, потом за дружбу – но уже на брудершафт, обменявшись поцелуями, и, наконец, за любовь. Когда Райвис выпил, он почувствовал опьянение – не столько от прекрасного вина многолетней выдержки, сколько от соседства с грациозной француженкой. Запах её духов пьянил его, а интимная обстановка уединения в номере отеля – тем более. Да-да, в нём впервые за много лет проснулось желание, которое всё росло и вскоре захватило его целиком.
    Он подошёл к ней и поднял, как пушинку. Она не сопротивлялась, она сама ждала этого…

    … Когда они очнулись, вернувшись из нирваны, их ещё долго не покидало ощущения какого-то фантастического полёта духа. Их тела ещё трепетали от малейшего прикосновения друг к другу. Они были опьянены любовью, и в этом состоянии пребывали ещё долго, подкрепляя его вином.
    Первым нарушил молчание Райвис.
    - Мишель, ты останешься со мной?
    - Нет, пока нет. Мне надо съездить во Францию. А, может, ты хочешь пожить во Франции? Я бы подобрала тебе приличное место в своей компании. А впрочем, давай ничего не будем решать сегодня. Отложим это на завтра. 
    И им снова захотелось испытать то чудо, что произошло с ними раньше. Но на этот раз всё было по-другому. Райвис, уже влюблённый в Мишель, довёл её до состояния невесомости. Когда всё закончилось, он прижимал к себе жалкую, растрёпанную женщину, которой хотелось только одного – опьянённости любовью. Того же хотелось и Райвису. Казалось, что они обрели друг друга навечно.




                4. Мишель превышает меру.



    На следующий день они договорились встретиться в фойе гостиницы. Накануне, перед уходом, они договорились, что Райвис покажет своей возлюбленной красоты Сигулды.
    Он приехал немного пораньше и, припарковав машину, вошёл в гостиницу. В фойе было много народу. С букетом белых роз Райвис встал в сторонку и огляделся. На кожаном диванчике около окна он заметил Мишель в компании с её давешним собеседником-французом, которого он запомнил на фуршете. 
    Желая сделать ей сюрприз, он подошёл ближе и остановился за каким-то декоративным кустом, почти полностью его заслонившим.
    - Ну, как ты провела ночь с этим латышом? – разобрал Райвис слова француза. – Здоровый малый! Ты против него Дюймовочка.
    - Ночь как ночь, - ответила Мишель, - по-моему он втюрился в меня. И намерения у него серьёзные.
    - Да ты что? Ты же с одним мужиком и месяца продержаться не можешь. Тебе, моя дорогая, нужно разнообразие. Уж мне ли об этом не знать? Кстати, а сколько продержались мы с тобой вместе?
    - Какое это имеет значение? Кажется, неполный год. Это было ещё до Жерома.
    - А с Жеромом сколько?
    - Жером – моя последняя прихоть. Не забыл, что мне, как, впрочем, и тебе, - уже 37? Вот с ним я буду до конца!
    - Не понял – до какого конца?
    - Пока он сам не оставит меня. А я его не брошу. Он ведь на девять лет моложе меня, и мне с ним хорошо. Сегодня он со мной, завтра – с другой. Ему, в общем, всё равно.
    - А тебе?
    - А мне – нет. Я, как последняя дура, влюбилась в этого мачо. Он – лучшее, что было в моей жизни.
    - А любит ли он тебя?
    - Не знаю. Возможно, нет. Но для меня главное, чтобы я любила.
    - А как твоя дочь относится к нему. Ей ведь уже семнадцать?
    - Люси счастлива, когда счастлива я.
    - Ну, и как же ты поступишь с этим латышом?
    - Да никак. Мне показалось, что ему многого недостаёт в общении с женщинами - опыта, что ли? Впрочем, меня он старался ублажить.
    - И удалось?
    - Да! Но всё равно он какой-то пресный.
    - Ну, ну, Мишель! Сегодня утром я увидел тебя посвежевшей. Видно, ему удалось хорошо разогреть тебя. А я-то знаю, как хорошо нужно постараться, чтобы достичь такого эффекта! Вижу-вижу, как увлажнились твои глаза – от страсти ведь?
    - Что? Вспомнил былое? Тоже попробовать хочешь?
    - Не отказался бы. – И, нагнувшись к ней, он стал что-то шептать ей на ушко, приобняв за талию.
    - Прекрати, Поль! Ты что, прямо здесь меня завести хочешь? И этот местный скоро подойдёт – мы с ним едем в какой-то их городок, говорят там очень красиво. А от вечернего свидания я отговорюсь, и ты сможешь прийти ко мне вместо него. Всё, беги к себе, до вечера!

    Стоявший неподалёку Райвис ошалело смотрел на эту парочку. «Неужели плотские желания некоторых людей так выпячивают животное начало? Они же умные люди, учёные, интеллигентные…» Он даже не заметил, как букет белых роз выскользнул из его рук на пол. Ему стало плохо. «Как же здесь душно, скорее на улицу!» И он, шатаясь, побрёл к выходу.

    Мишель посидела ещё минут двадцать, потом, разведя руками, с явно выраженным чувством недоумения на лице, отправилась в свой номер. «А ещё о любви распинался!.. Все они, самцы, одинаковые!» - думала она в лифте чуть ли не вслух.
   
    Райвис вышел из «Метрополя» и долго стоял, прислонясь к стене, несмотря на сильный ветер с Даугавы. Он дышал, наполняя лёгкие свежим воздухом.
    «Эта француженка, эта бабёнка из бизнеса на науке, превысила меру…» От оскорблённого чувства (а ведь оно было таким искренним!) ладони его сжались в кулаки. «Ты заплатишь мне, дрянь! Я покажу тебе красивый секс. Последней твоей прихотью буду всё же я, а не Жером!»


                5. Место по-латвийски


    Приехав домой и, приняв душ, он тотчас набрал номер мобильного телефона Мишель. 
    - Мишель, дорогая, я очень прошу извинить меня. Я не смог из-за неожиданных проблем на работе приехать к вам, как договаривались. Вы не будете против, если я всё же подъеду через час? (Ему нужен был этот час, чтобы окончательно прийти в себя).
    - Ничего, ничего, Райвис! Приезжайте. Я спущусь в холл через час. А поедем куда? Планы, наверно, изменились?
    - Да, я их немного откорректировал. На Сигулду времени уже не хватит, но за город мы поедем. Мне рекомендовали только что открытый ресторан на фоне сельского пейзажа в очень красивом месте. Он построен по специальному проекту одного талантливого архитектора с имитацией немецкого средневековья и латышской этнографии. Вы любите такой стиль?
    - Конечно. А номера там тоже есть?
    - При ресторане такого типа всегда есть отельчик, и всегда милый. Я сейчас позвоню туда, а потом поеду к вам.
    - Я жду. Целую. – И Мишель отключилась.

    Ровно через час он был в «Метрополе». Мишель выглядела ещё лучше, чем утром. Но как же раздражала его сейчас эта начинающая стареть нимфоманка, эта хитрая стерва, которая так беспардонно докладывала о ночи любви, проведённой с ним, своему французику, готовому лакомиться объедками!
   
    Когда они отъехали от Риги на приличное расстояние, у «опеля» Райвиса внезапно заглох мотор. Уже смеркалось.
    - Мишель, вы подышите воздухом. Здесь не воздух – нектар! А я пока разберусь с мотором.
    Мишель вышла, а он, сделав вид, что копается под капотом, быстро закрыл его снова и сел за руль машины. «Опель» рванул с места. В зеркало он видел, как Мишель побежала вслед с искажённым от недоумения и страха лицом. Ничего, кроме ненависти и брезгливости, он к ней не испытывал.
 
    Об их отношениях никто не знал. Да и какие отношения? Танец в ресторане и ночь любви, с его стороны искренней. Но на всякий случай он взял короткий двухнедельный отпуск и уехал к своему дяде. Он тоже был Фрейберг и жил в живописнейшем и глухом уголке Курземе на собственном хуторе.
    Райвис ехал на автобусе «Рига – Вентспилс» и ни о чём не думал. Впервые за последние годы он полностью отвлёкся от всех проблем – глобальных и не очень. Впереди его ждали сельские пейзажи, экологически чистая еда, рыбалка, прогулки по окрестностям. И, главное, душевный покой. Отключенный мобильник он оставил дома. 
    Уже находясь у дяди четыре дня спустя, он развернул вчерашнюю газету (их доставляли дяде с опозданием с ближайшей почты, а телевизор он не держал принципиально) - и замер: на первой полосе он узрел лицо Мишель. Над фотографией большими буквами шёл заголовок: «В С. волости обнаружен труп гражданки Франции». Далее меньшими буквами шёл следующий текст: «Вчера утром в С. волости Ропажского края местными жителями был обнаружен привязанный к дереву труп женщины средних лет. При теле имелся паспорт на имя гражданки Франции Мишель Д. Экспертиза установила, что женщина была ограблена, изнасилована, а потом убита. По данным полиции, погибшая прибыла в Латвию на научную конференцию по фармацевтике и фармакологии. Криминальная полиция ведёт следствие. Посол Франции извещён». 
    Он смотрел на газетные строки, ничего не понимая. Он был уверен, что Мишель, которой он хотел просто пощекотать нервы за её женскую подлость, без проблем найдёт попутку в сторону Риги, а деньги у небедной мадам, разумеется, были.
    Он был огорчён, но не более. А вскоре и вовсе забыл, оказавшись вскоре в объятьях одной местной вдовы бальзаковского возраста. Ну, и страстная же была!
    Перед возвращением из отпуска из той же газеты он узнал, что полиция по горячим следам задержала преступника, который во всём сознался. Недоумение у криминалистов и даже у самого убийцы вызвал только факт нахождения одинокой женщины вечером на пустынном шоссе в 30 километрах от Риги…

    Вернувшись из отпуска, Райвис продолжил исследовательскую работу, которая вскоре принесла ему плоды в виде головокружительной карьеры. Но так и не женился…


                18.3.13