- Я видел его, - заговорщически шептал мне на ухо Борис и тащил куда-то.
Он любил интриговать, а приврать любил ещё больше.
Я ему так и сказал:
- Врешь ты все!
Это на него всегда действовало безотказно.
- А если я тебе его сам покажу, что тогда?
- Тогда… может и поверю.
Тут я почти не кривил душой. Мне, конечно, очень хотелось увидеть живого читателя, но это относилось скорее к фантазиям, чем к реальности. Поверить в это?! Пусть сначала покажет.
Борис вел меня по кривым улочкам, мимо закрытых дверей и заколоченных окон, пока мы не вышли на ярмарочную площадь. Разом накрыли выкрики зазывал. Перебивая друг друга, они обещали незабываемые удовольствия, любовные страсти, азарт, приключения, стоит лишь открыть первую страницу.
Взъерошенные типы выскакивали наперерез и пихали в лицо какие-то листки. Борис грудью прокладывал нам дорогу. Откуда-то сзади цепкая пятерня схватила меня за локоть и в ухе раздалось доверительное:
- Слышь, я тут романьчик накрапал – почитай а. Ты не сомневайся, я тогда что-ндь из твово гляну. Зуб даю…
Спину Бориса заслонил улыбчивый верзила и, перехватив дубину, застенчиво поинтересовался:
- Ну что скажете достопочтенный о моем последнем лирическом сборнике?
С трудом вырвав руку и прошмыгнув между ног верзилы, я бросился догонять Бориса. Он уже ввинтился в толпу.
На импровизированной сцене под яркими фонарями царила атмосфера любви. Встречные, одаривая друг друга нежными поцелуями, обменивались рукописями, раскрывали их на последней странице и тут же начинали хвалить автора. Благосклонно приняв ответную похвалу, синхронно бросали рукописи в вскипающие огнем урны и бросались в следующие объятья.
Даже не взглянув на них, Борис протиснулся в боковой проход. В тихом дворике за кривоногим столом сидел лавочник и продавал билеты. То, что мы пришли на место, я понял только когда Борис толкнул меня в бок. Затем он так доходчиво выпучил глаза, что моя рука сама полезла за деньгами. Лавочник сгреб всё и протянул мне билет, строго предупредив:
- Только пять минут!
Он проводил к ширме и, приложив палец к губам, указал на глазок. Я осторожно заглянул и обмер.
Это был он: самый настоящий читатель. В этом не могло быть никаких сомнений. Он сидел под абажуром, и в руке его была книга. Я старался разглядеть имя автора на обложке, но видно было лишь несколько букв.
Читатель не спешил. Лоб и глаза его были скрыты тенью, голова неторопливо следовала за текстом и на губах время от времени появлялось улыбка. Я всё еще не верил собственным глазам. Что-то в этом человеке казалось мне знакомым. Неуловимое сходство с кем-то, кого я хорошо знал.
Читатель засмеялся. Откинувшись на спинке кресла, он трясся всем телом. На этот раз я смог разобрать имя автора. Крупными буквами на титульном листе красовалось моё имя. Но ещё более поразило меня другое. Когда глаза читателя показались из тени, я окончательно узнал в нем… самого себя.