Утро выдалось достаточно прохладным. Я сел и оглянулся. Шийе нигде не было. Сбежал, оставив непонятного борца с "горгонами"? Или просто вышёл наружу?
Прекратив бестолковые размышления, я поднялся на ноги и направился к выходу. Солнце ещё не встало. Поэтому жемчужно-серый туман до сих пор укутывал вершины гор.
- Ты уже проснулся, - прозвучал рядом тихий голос. - Это хорошо. Пошли, я покажу, где здесь ручей.
Шийе был вновь закутан вновь с ног до головы в тёмное одеяние. Спокойное непроницаемое лицо юноши заставило засомневаться в том, что ещё ночью он жался ко мне подобно маленькому ребёнку.
Вода в горном ручье оказалась ледяной и сказочно вкусной. Умывшись и кое-как приведя себя в порядок, я так же не забыл набрать воды в бутылку и отправил её в рюкзак.
На протяжении всего пути Шийе был задумчив и немногословен. Казалось, всё время следил за дорогой и опасался заблудиться. Я шёл следом, стараясь не сильно отвлекать его, и серьёзно раздумывал и взвешивал факты.
Итак, мы имеем отрезанный от остальной Индии народ. Возможно, они в курсе, что творится за кольцом гор, но вот их соседи по ту сторону вряд ли. Почему? Сомневаюсь, чтобы современные люди скрывали тех существ, что юноша назвал цхан. А так же какое-то странное это название - йин. Ничего подобного я не слышал за всю свою жизнь.
Увы, данный анализ ни к чему полезному не привёл. Шли около часа, однако я вполне мог и ошибаться. Дорога оказалась не слишком тяжёлой, и вскоре показалось селение Шийе.
Честно говоря, я ожидал увидеть нечто вроде деревни (именно так я перевёл слова юноши), однако поселение йин не совсем подходило под это название. Перед моими глазами предстал пусть и маленький, но всё же красивый и аккуратный город. С прямыми каменными дорогами, зелёными садами и деревянными высокими домами. Пока я пытался привести мысли в порядок, парень ухватил меня за руку и повёл за собой.
- Лакар может принять нас прямо сейчас.
Мне ничего не оставалось, как не сопротивляться и последовать за ним. (А заодно и узнать, что именно так зовут старейшину народа).
Главный человек города жил в одном из роскошнейших домов. Тот был срублен из какого-то золотисто-коричневого дерева и украшен мозаикой. В первую секунду я не поверил своим глазам, однако потом сообразил, что мозаика тоже из дерева. Маленькие квадратные и прямоугольные пластинки были выкрашены в зелёный, медово-жёлтый, белый как снег и шафраново-рыжий цвета. При этом они составляли изумительно прекрасные картины, отображавшие людей и змей, прямо на стенах дома.
И это ещё всё было ничего.Увидев Лакара, я замер на месте. Нет, когда мне говорили про старейшину, я представлял, может, и не старика, но однозначно мужчину преклонных лет. Однако стоявший передо мной давал понять, насколько неверны были мои суждения.
Лакар возвышался надо мной на целую голову. Статный широкоплечий мужчина, производящий впечатление невероятной силы. Прямые платиново-седые волосы спускаются к плечам и поддерживаются чёрной широкой лентой. Черты лица скорее грубые, но при этом всё равно кажутся весьма привлекательными. Густые брови, необычные бледно-жёлтые глаза, в которых то и дело вспыхивают серебристые искры. Тонкая сеть морщин в уголках век показывает, что годы всё же оставили печать на его внешности. Взгляд внимательный, пронизывающий, будто старейшина пытается сразу определить, кто перед ним стоит. Левую бровь пересекает длинный кривой шрам. Его одежда - тёмная свободная рубаха, чуть мешковатые штаны из какой-то натуральной ткани, на ногах сандалии из кожи.
Cтарейшина протянул мне руки:
- Проходи, чужеземец. Чувствуй себя как дома. Ты спас нашего соотечественника, и теперь мы перед тобой в долгу.
Я несколько растерялся - ничего подобного мне никогда не говорили, однако срочно нужно было как-то реагировать.
- Благодарю, - я бросил быстрый взгляд на Шийе, и мальчишка почему-то тут же опустил глаза вниз. - Нельзя было оставлять человека в беде.
Как ответить на жест старейшины, я понятия не имел, однако решил, что чуть склониться в уважительном поклоне будет в самый раз.
Лакар улыбнулся.
- Садись, Костя. Раздели со мной скромный завтрак.
"Откуда он знает, как меня зовут? Чертовщина какая-то! Надо бы полюбопытствовать, но сейчас не время. И да... вот уж эти старейшины, гость к тебе пришёл, можно и не так уж скромничать... Так, стоп, о чем это я? "
- Спасибо, - сказал я, подходя к очагу и устраиваясь на невысокой деревянной скамеечке возле стола.
Лакар опустился на такую же, Шийе устроился на скамье в углу и молча листал какую-то весьма потрёпанную книгу. Я несколько жалел, что не мог рассмотреть её поближе, однако еда сейчас всё равно была на первом месте.
На завтрак принесли мясо, сыр, хлеб, какие-то фрукты, завёрнутые в какие-то листья, и кувшин с вином. Нужно признаться, что сейчас мне показалось, что до этого я не ел ничего вкуснее. Однако, как известно, голодному желудку любое кушанье сладко (с учётом того, что оно съедобно).
Во время еды Лакар вопросов мне не задавал, однако стоило только с ней закончить, как старейшина взял грубоватый кубок с вином и посмотрел на меня.
- Шийе сказал, что ты пришёл из-за гор. - Бледно-жёлтые глаза внимательно изучали моё лицо.
- Сказал? - удивился я. - Когда?
- У нас... свои методы, - уклончиво ответил мужчина. - Так из-за гор?
- Угу, - честно ответил я. - Моя страна находится далеко отсюда.
- Россия, - произнёс он.
И опять же я не смог понять знакомо ли ему это название или нет.
- Да, оттуда, - подтвердил я. - А кто вы? Шийе сказал, однако...
- Да... - мужчина кивнул. - Тебе вряд ли знаком наш народ.
"Как проницательно с вашей стороны, вождь. Пардон, старейшина"
- ...и, если ты готов выслушать, то, - Лакар замолчал, словно ожидая от меня или опровержения или подтверждения.
- Готов, - кивнул я, делая глоток вина из своего кубка и чуточку зажмуриваясь. Вкус у него был пряным и необычным.
Лакар несколько секунд помолчал, словно обдумывая с чего начать первым делом, однако потом неторопливо начал рассказ.
- Это было слишком давно, и никто не в состоянии подтвердить правдивость дошедших до нас слов. Но из века в век передается эта история.
Прародителями йин стали двое из божественной расы, некогда владевшей этими местами. Каменный Тургун - хозяин пронизывающих небо гор и Змеедева Акийя - наполовину женщина, наполовину змея, защитница животных и растений, покровительница земли. Первыми родилось поколение богов. Кеуко-жизнь, Астала-любовь, Тигир-Смелость, Дакхай-боль, Загитра-радость, Цартат-ненависть и многие другие. Вторым поколением детей Змеедевы и Каменного стали духи природы. Каждая веточка, каждый листочек, камень и горный ручей находились под их покровительством. Третьими... третьими стали люди, названные народом йин. В отличие от своих старших братьев и сестёр, йин были смертны. А также подвластны всем тем страстям, хорошим и плохим, которые олицетворяли юные боги.
Акийя и Тургун окружили место, где поселили своих смертных детей, непроходимым барьером гор и лесов, чтобы суметь сохранить мир и покой. На протяжении долгих лет йин жили в гармонии с природой, находясь под покровительством духов и старших богов. Достоверно неизвестно что произошло, но однажды Змеедева и Каменный покинули это место, наказав первому поколению детей следить за людьми и помогать им во всём. Одни говорили, что прародители ушли туда, где появились. Другие - что они стали частью этой земли. Тургун превратился в горы, наполняя их божественной силой; Акийя стала частичкой души всего живого. Вместе с богами, духами и йин остались ещё цхан. Цхан - помощники и советчики прародителей, пришедшие с ними из небесных сфер, сопровождавшие их в любое время дня и ночи. Цхан Акийи походили на змей, в то время как помощники Тургуна были больше схожи с живыми камнями. Они же помогали и юным богам изучать жизнь и набираться мудрости.
Прародители ушли. Некоторое время первое поколение их наследников прекрасно справлялось с поставленной задачей. Но потом... Так уж получилось, что уживались все, кроме двоих: Кеуко-жизнь и Даруйя-смерть никак не могли найти общий язык. Чем больше проходило времени, тем сильнее становилось несогласие брата и сестры. Кеуко не желала, чтобы люди уходили в царство смерти, однако это было не совсем верно. Ведь людей становилось всё больше, а место было прежним. И чем яростней защищала йин Кеуко, тем изобретательней становился Даруйя-смерть. Он сумел переманить на свою сторону змей-цхан, которые собирали свою жатву среди людей. И его нельзя было обвинять, так как он родился богом смерти и делал только то, что должен. Видя, что вражда Кеуко и Даруйи ни к чему хорошему не приведёт, остальные боги собрались на совет, дабы разрешить спор Жизни и Смерти.
В итоге Кеуко и Даруйю посадили сыграть три партии в го. Если победит Кеуко, она подарит людям бессмертие, и Даруйя будет вынужден уйти. Если победит Смерть, то всё останется без изменений, и Кеуко не сможет спасать своих любимцев от болезней и ранений, если они находятся на грани между жизнью и подземным царством.
Камнями белыми как свет дня играла Кеуко, камнями чернее, чем воды подземной реки в царстве её соперника, играл Даруйя. Ставки были велики, и все боги, замерев, следили за их состязанием.
Но, увы, чистой победы не получилось ни у одной из сторон. Даруйя выиграл одну партию, а Кеуко две. Следовательно, полностью воспользоваться тем, что было ставкой за игру ни та, ни другой не могли. Тогда боги решили сделать по-другому. Так как Кеуко всё же выиграла две партии, людям давалось бессмертие. Но на время. Раз в двадцать лет Даруйя-смерть имеет право выбрать одного из йин и, вселившись в его тело, увести в своё царство часть народа. Спастись невозможно, но и срок смертельной жатвы ограничен. Правда, насколько - так никто и не знает. Нет об этом никаких сведений. Вот на том и порешили.
С тех пор, как только появляются серебристые змеи - предвестники смерти, йин начинают приглядываться к своим соседям, родственникам и друзьям. Потому что никто не знает, кого выберет Даруйя и займёт его тело. Но в то же время не было ещё ни разу такого, чтобы собрав свою скорбную дань, бог ушёл сам. Йин нашли способ отправить его в мрачное царство раньше, чем он того захочет. Для этого нужно уничтожить его физическую оболочку. И хоть убить своего соплеменника это было совсем не легко, но слишком тверда была вера в то, что если не оставить Даруйю-смерть первыми, то бог уничтожит весь народ...
Бледно-золотистые глаза старейшины неотрывно смотрели на огонь. В помещении повисла напряжённая тишина.
Я задумался. Вот так история. И сказка, да слишком реальны были серебристые змеи, напавшие на нас возле пещеры, чтобы не поверить в них. Значит, цхан.
- И тут появляешься ты, - Лакар поднял голову и внимательно посмотрел на меня. - Ты удивительным способом сумел зайти в наш край и увидеть священную пещеру.
- А много ли их у вас? - не удержался я от вопроса.
- Раньше было много. Сейчас наберётся около двух с половиной десятков, - ответил старейшина.
- А... - я сделал глоток прохладного напитка. - Кто изображён внутри камня? И... кто создавал эти творения искусства?
- Мы создавали, Костя. И наши предки. А изображено там первое поколение богов. Пещера, через которую вы прошли, находится под охраной Тихиры-тайны и Олгара-мощи. Ребёнок, играющий возле их ног, олицетворяет духа горы, что живёт в пещере.
- Но... - я нахмурился. - Почему цхан не последовали за нами?
- Между помощниками прародителей имеются свои счеты, - ровным голосом ответил Лакар. - И там, где пристанище каменных духов, верных Тургуну, нет места змеям Даруйи-смерти. Хоть изначально и не он был их хозяином, а сама Акийя.
Вопросов была ещё тьма, однако дверь в комнату резко открылась и на пороге появилась бледная, как мел, служанка Лакара.
- Тенай умирает.
Старейшина резко встал и, хмуро сведя серебристые брови, направился к выходу.
- Прости, чужеземец. Поговорим потом.