Однажды в выходной я выбрался половить хариуса на речушку со странным названием Чёрная.
В летний жаркий день шёл по мелководью с быстрым течением. Сквозь прозрачную воду виднелось светло-коричневое дно, усеянное мелкой галькой. На перекатах резвились стайки мальков хариуса, которые при моём появлении мгновенно исчезали вверх по течению.
Было приятно идти вдоль берега в тени густого кустарника, который переплетался над головой причудливыми галереями. Вода приятно холодила ноги в резиновых сапогах. Русло петляло и образовывало глубокие ямы на крутых перекатах.
В них-то и держался крупный хариус. После поимки одного-двух обычно поклёвки прекращались, и я шёл к следующему омуту. Так, передвигаясь вверх по течению, подошёл к высокой горе с крутым склоном, поросшим мелколесьем. На самом верху стояли стройные сосны.
Цепляясь за ветки кустарников, поднялся наверх, чтобы немного отдохнуть от речных оводов и слепней, порядком мне поднадоевших, и увидел большую, продуваемую поляну.
Удивительно, но здесь когда-то очень давно были люди. По краю склона извивалась между деревьями траншея, местами почти полностью засыпанная, с обвалившимися краями, вся поросшая мелким кустарником. Но что здесь делали люди, вдали от селения и дороги?
Вспомнил. Это же стоянка партизанского отряда времён гражданской войны. В музее я слушал про нее рассказ, но там все представлялось чем-то далёким и нереальным. А на этой горе было ощущение, что люди только-только ушли…
Я знал, что в гражданскую здесь воевали красные партизаны, но знать одно, а вот так вплотную столкнуться с таким, казалось бы, далёким и нереальным прошлым, совсем другое. Уже прошла и следующая большая война, но место стоянки сохранилось и, казалось, его совсем недавно покинули и вот-вот вернутся сибирские бородачи с семьями, со скарбом, ревущим скотом, лающими собаками. Задымятся костры, и польётся неспешный разговор, - о погоде, урожае, кто женился, родился, а кто умер.
Что заставило этих людей уйти в тайгу и выступить против белой армии Колчака? Советская власть была далеко, и её лозунги, поднявшие крестьян в европейской России на раздел помещичьих земель, не вдохновляли в Сибири. Здесь от века жили без помещиков - большими семьями, и, чем больше семья, тем крепче хозяйство. Встречались целые деревни, в которых были сплошь однофамильцы. Родня была так многочисленна, что только старики с трудом разбирались в её хитросплетениях.
Слабых не было, они не выживали в сложных сибирских условиях. Земли сколько хочешь - только хватило бы сил обрабатывать. Возникающие поначалу советы были незаметными, потому что в правлении заседали люди, не любившие да и просто не хотевшие трудиться, зачастую местная голытьба. Однако, хваткие да бойкие на язык. Трудягам-то некогда было заседать и митинговать. Большое хозяйство требовало много внимания и времени, вот и упустили момент. Новоиспечённой власти нужно было кормиться, страна расхлёбывала последствия гражданской войны, - разруху да голод. Пошло раскулачивание вначале крупных хозяев, затем очередь дошла и до середняков. Но всё это случилось уже потом, при Сталине.
А эти окопы рыли те самые кулаки и середняки, которые просто спасали свои хозяйства от разорительных продуктовых рейдов армии Колчака.
Шла война за выживание, трудное было время. Скольких унесла война, а еще больше несчастий ждало впереди тех, кто спасся. Тогда они были в счастливом неведении, а История вот она, рядом, в осыпавшихся окопах. Такая далёкая, но наша, родная и несправедливо забытая...
Семья моей бабушки пришла в Сибирь из Украины, а дедушкина из Белоруссии. Шло освоение богатых черноземов, селились часто целыми улицами из земляков и однофамильцев. Деревню разделяла река. На одной стороне украинцы, на другой белорусы. По праздникам частенько мужики и молодые парни дрались стенка на стенку. Однажды я у бабушки спросил:
- Из за чего дрались?
- А не знаю. То ли из-за девок, то ли кто-то бульбаша хохлом обозвал. Клубов не было, а развлекаться как-то надо. Дрались, потом мирились. А иногда и женились, - бабушка Настя лукаво кивает на портрет деда в застекленной рамке.
В далёком детстве мне бабушка часто рассказывала про деда. И всегда говорила про высокую гору, где они познакомились. Воспоминая первую встречу, она улыбалась, морщины разглаживались, лицо становилось молодым, красивым, и говорила она о своем Федоре с такой любовью, что хотелось слушать долго-долго. И я в такие минуты очень любил бабушку и мне было очень жаль её.
Говорила она так, что, казалось, вот сейчас откроется дверь и войдёт силач-великан с бородой, возьмёт меня на руки и навсегда останется с нами.
- Федя был сильным, добрым, очень любил детей и в кармане всегда находился для них гостинец. Дети чувствовали его доброту и не упускали случая забраться к нему на руки. Когда он шёл по улице, то его всегда сопровождала ватага мелюзги...Бабушка, рассказывая, иногда надолго замолкала и чему то загадочно улыбалась.
Так вот она, эта гора, где встретились бабушка и дедушка. На высоком склоне лёгкий ветерок перемешивал терпкий запах хвои с речной прохладой. Я расположился под высокой сосной, росшей на краю склона рядом с воронкой, присыпанной сухими сучьями и сосновыми шишками. Посмотрел вниз и ощутил себя партизаном, оборонявшим эту гору. Как когда-то защищали свою честь, достоинство и право жить по справедливости мои дедушка и бабушка.
Они жили в одной деревне, разделенные рекой, а общая беда их объединила. Сильные, красивые и молодые, - украинка и белорус. И я вдруг ясно представил, как они, спасаясь от колчаковских карателей, встретились на этой горе, дальше которой отступать не могли, где приняли бой и выжили.
Деревенские мужики и бабы разгромили регулярную, хоть по большей части и подневольную, но армию.
Вот мой дед ранен в руку, а бабушка перевязывает его. И возникает любовь. Хотя родня, как с одной, так и другой стороны стояла против свадьбы. Потом родились у них два сына и дочь. Когда стал вопрос, как записать национальность детей, то дедушка сказал, что родились в России, пусть будут русскими.
Новая власть была неблагодарна к бывшим своим защитникам. Дедушку раскулачили и убили в злые тридцатые. Новая война забрала его детей - моих дядьёв Андрея и Дмитрия. Победа, но бабушке Насте некого было встречать. Выжила только дочка Устя, моя будущая мама,
А за рекой вернулся с войны парень-герой по имени Федор, мой будущий отец. И опять любовь и война прошлись рядом.
Теперь вот и я пришёл на место, где зарождалась эта любовь.
И Гражданская война, всегда казавшаяся такой далёкой, как Куликовская битва, вдруг стала близкой. И гора с осыпавшими окопами и высокие красивые сосны, - свидетели появившейся первой любви между бабушкой и дедушкой, вдруг стали родными и заставили учащённо биться сердце. Без этой любви не было бы меня, детей и моих любимых внуков.
Жалость и любовь нахлынули на меня и требовали выхода. Я, никогда не видевший своего дедушку, сел на край траншеи и сказал впервые в жизни:
- Здравствуй, деда, я твой внук. Извини, что так долго шёл к тебе. Давай поговорим.