После вечерней проверки личного состава комиссар Антипов приказал трём бойцам – Нестерову, Рубину и Заровняеву «в ударном порядке», то есть немедленно, явиться в бывшую трапезную Потешного дворца, а нынче – красный уголок автобоевого отряда ВЦИКа.
По дороге Нестеров заглянул в кабинет бойца Соболева, чтобы узнать, как у того дела. Друга детства он нашёл лежащим на кровати в полном обмундировании. Супруга его, Глаша сидела у него в ногах. Увидев Нестерова, она обрадовалась:
- Хорошо, что заглянул. Хоть ты скажи ему, чтобы перестал Ваньку валять: как пришёл со службы, так лёг бревном и лежит: ни тебе здрасьте, ни до свидания.
- Приболел, что ли? – участливо спросил Нестеров.
Глаша пожала плечами. Соболев приподнял голову и спросил в свою очередь:
- Ты чего такой весёлый?
- Антипыч опять вызывает. Надо полагать, ночью в город поедем.
- А ты и рад! – ухмыльнулся Соболев.
- А что? В прошлый раз неплохой улов был. По крайности, в столовке мясо стали давать.
- С кем идёшь? – спросил Соболев.
- С Рубинным и Заровняевым. Чего тебя не позвали, не понятно?
- У меня спецзадание: опять в Московское ЧК надо идти.
- А-а! Вон оно как! Тогда понятно.
- Чего тебе понятно? – всплеснула руками Глаша. – Ты ему друг или как? Он только разок сходил в это ЧК, так уже зачудил. Я ему говорю, пошли вечером в трапезную: там Демьян Бедный будет бесплатно читать стихи, а он ни в какую. Чего там, в этом ЧК с ним сделали? Ума не приложу.
Открылась дверь, и просунулось весёлое лицо бойца Рубина:
- Айда, Антипыч топает!
Нестеров сорвался с места, пообещав «свидеться после операции и плотно поговорить».
Оставшись одни, Соболевы поначалу растерянно молчали, но Глаша, что-то вспомнив, всплеснула руками и затараторила:
- Ой, а чего я забыла рассказать! Утром-то, сранья, выхожу я в коридор капустки кисленькой набрать (Обитателям Потешного дворца дозволялось делать запасы капусты, огурцов, клюквы, которые они хранили в бочках на лестничных площадках), подхожу к нашей бочке, смотрю – крышка сдвинута! Вот, ядрёна кочерыжка: на соседских бочках крышки все на месте, а на нашей - такая беда. Дожили! Что за чёрт, думаю, повадился нашу капусту воровать? Спряталась за дверью, жду. Немного времени прошло, слышу, кто-то у бочек шелудит. Выбегаю, глядь, а это супруга нашего поэта – Демьяна Бедного. Может она и не жена ему вовсе, а так - уходяще-приходящая, врать не буду – не знаю. «Вы чего тут делаете?» - спрашиваю. А она мне: «А что такое?». А я ей: «На каком основании капусту берёте из нашей бочки?». Она как заверещит: «Ой, простите-извините, я, наверное, бочки перепутала». Врёт, сучка крашенная и не краснеет. Что же нам теперь на бочки замки вешать? Какой же это будет социализм? Да, ты совсем меня не слушаешь, - заметила Глаша. – Чем дома торчать, пойдём, погуляем. Мне врач советует больше ходить.
Глаша провела рукой по своему уже большому, заострившемуся животу. Замычав, как мычат при острой зубной боли, Соболев вскочил с кровати
- И то - правда! – обрадовалась Глаша. – Сколько можно лежать?
Соболев окинул супругу отстранённым взглядом, подбежал к вешалке, подхватил фуражку и выскочил из кабинета.
Глаша только и успела, что крикнуть в догонку мужу: «Ты куда?» и получить ответ: «Мне тут надо! Я не долго. На концерт иди без меня. Покеда!».
Глаша до конца вслушивалась в удаляющиеся звуки шагов своего мужа и, когда цоканье стихло, подумала: «А подковку-то он так и не поправил!».
Продолжение - http://www.proza.ru/2013/02/27/2248