СЕНТИМЕНТАЛЬНАЯ СКАЗКА
Начало http://www.proza.ru/2013/02/17/1900
Инга залпом выпила вино и протянула Пиросмани пустую кружку. Он снова наполнил ее. В голове у Инги зашумело, закружилось. Опять захотелось поплакать. Навзрыд. Стало очень жалко себя, такую маленькую, одинокую. Вот потерялась во времени, и некому даже пожаловаться. Что она делает здесь, в этом призрачном городе, в этом призрачном времени? Знать бы, что ее ждет. Вряд ли Господь поручил ей изменить ход истории. Слишком скромные у нее возможности. Что она может сделать? Хотя Инга хорошо помнила рассказ Брэдбери, так поразивший ее когда-то. Охотник попал в далекое прошлое и случайно, не нарочно, раздавил бабочку, а когда вернулся в свой мир – не узнал его. Гибель всего лишь одной крохотной бабочки неузнаваемо изменила картину мира. Не в лучшую сторону. Вот так накосячишь сгоряча, разбираясь с далекими предками, потом вернешься домой, а там какой-нибудь Страшный Ужас всех закошмарил.
Инга тяжело вздохнула и пробормотала:
- Я не буду трогать кузнечиков и всяких там божьих коровок, и стрекоз трогать не буду, и комариков. И мышек-кошек-ежиков тоже не трону. Я даже пальцем к ним не прикоснусь. Клянусь бабочкой! Но что делать, если вдруг одному человеку захочется прикоснуться ко мне? Я, конечно, вспомню про бабочку, но я за себя не ручаюсь.
- С кем ты разговариваешь, Смешная Птичка? – удивился Пиросмани
- Она не любит тебя! – мрачно заявила Инга.
- Бабочка?
- Нет, Маргарита. Она лживая, фальшивая. Она и этого глупого скотовода не любит. Она любит его деньги. Только деньги. Неужели ты не видишь?
Инга и не заметила, как перешла на ты.
- Не говори о ней плохо, Смешная Птичка, прошу тебя.
- Ты ее любишь. Ты ее жалеешь. Только меня некому пожалеть, - Инга почувствовала, как слезы навернулись на глаза, в носу защекотало. Она всхлипнула и уткнулась лицом в ладошки.
- Ты что? Плачешь? – удивился Пиросмани. Сердце его окатило горячей волной нежности и жалости. Не плачь, Смешная Птичка. Я не стОю твоих слез.
Он осторожно взял девушку за подбородок и, едва касаясь ее лица, стал утирать слезы. Инга замерла. Его руки были такими нежными. Вот так бы сидела всю жизнь. Она чуть повернула голову и неожиданно для себя прикоснулась влажными от слез губами к его ладони. И почувствовала, как вздрогнула его ладонь под ее горячими губами. И торопливо, пока он не убрал руку, накрыла его ладонь своими ладошками.
- Не отталкивай меня, - пробормотала она, - мне так одиноко. И страшно. Если бы ты знал, как мне страшно. Я не знаю, что мне делать. Я словно стою на краю пропасти. Понимаешь?
- Не бойся, - помолчав, сказал он, - Я не дам тебя в обиду.
Инга подвинулась к Пиросмани, не отпуская его руки, прижалась щекой к его плечу.
- Это ты сейчас со мной. Вот здесь, в эту минуту. А сколько она продлится, эта минута? Только не смейся! Если бы ты знал, что со мной случилось сегодня! Я никогда не думала, что такое возможно. Вот только сегодня я поняла, что между прошлым и настоящим нет границ, они перетекают друг в друга, как вода в сообщающихся сосудах. Они одно целое. Понимаешь? Эта акация, этот вечер, эта жизнь – они есть. И их нет. Я сижу здесь под акацией и разговариваю с тобой. Я есть, и меня нет. Я вижу тебя, трогаю твою руку, слушаю твой голос. Ты есть, и тебя нет. Ну, как тебе объяснить? Все вокруг так зыбко, так хрупко. Поверь, я знаю, что говорю. Ты пока не знаешь того, что знаю я. Вы все еще не знаете.
Пиросмани внимательно слушал ее, склонив голову.
- Ты не волнуйся, дорогая, - проговорил он задумчиво, - я понимаю тебя. Я очень хорошо понимаю тебя. Расскажи мне о том, что ты знаешь.
Инга уткнулась горячим лбом в его плечо и произнесла печально:
- Через пять лет начнется война. Первая мировая.
- А что? Будет еще и вторая?
- Будет! Но сначала придет революция. И еще одна война. Гражданская. И весь мир сойдет с ума. Почему ты не спрашиваешь, откуда я это знаю?
- Какая разница, Смешная Птичка, откуда ты это знаешь? Какая разница, откуда ты прилетела? С той голубенькой звездочки, что так ярко мерцает над горой Святого Давида, или из будущего. Разве это что-нибудь изменит в этой акации, в этом небе, в этой реке, что шумит за спиной? Нам ведь все равно ничего не изменить. Я прав?
- Наверное. Хотя если убить бабочку… - Инга вздохнула.
- Пусть живет и радует сердце. Ты говоришь, мир свихнется через пять лет? Значит, у нас еще целых пять лет. Это же вечность!
- Для чего?- не удержалась от вопроса Инга.
- Для жизни, для счастья.
- Ты сказал - у нас… Ты все-таки надеешься, что Маргарита вернется к тебе? А она предательница.
- Не говори так,- мягко возразил Нико, - она вольна любить, кого хочет.
- Ты ее защищаешь… А она тебе изменила!
Пиросмани тихо засмеялся:
- Пожалуй, это я изменил ей… Не будем о ней.
Он помолчал.
- Хочешь послушать мою душу? Я люблю эти стихи. Их написал Важа. Он великий поэт!
Ты на том берегу, я на этом,
Между нами бушует река.
Друг на друга мы с каждым рассветом
Не насмотримся издалека.
Как теперь я тебя поцелую?
Только вижу смеющийся рот.
Перейти сквозь пучину такую
Человеку немыслимо вброд.
Не пловцы мы с тобой, горемыки,
Нет ни лодки у нас, ни руля.
Не ответит нам небо на крики,
Не поможет нам в горе земля.
Целый день, ожидая друг друга,
Мы смеёмся сквозь слезы с тобой.
Я кричу, но не слышно ни звука —
Всюду грохот и яростный вой.
- Да! Важа – великий поэт, - потрясающий поэт. Да он же пророк!. Это же обо мне! – восхитилась Инга, а про себя подумала, - И о тебе, Нико. О нас с тобой. Хотя ты думаешь о Маргарите. Ну и ладно, ну и пусть. Все равно я уйду. Я же не останусь здесь. Но я скажу все, что я думаю!
Инга не сразу сообразила, что произнесла последнюю фразу вслух.
- Скажи, дорогая! – согласился Нико.
- И скажу. Там, откуда я пришла, ты, Нико, - великий художник! Ты хоть знаешь, что это такое? Это слава, это деньги, это почет. А ты живешь в старом сарае. Почему?
- Потому что сарай - здесь, а слава – там! – усмехнулся Нико. – И потом сарай все же лучше бочки.
- Опять шутишь! Я , конечно, слабо разбираюсь в живописи. А если честно, я ни черта в ней не понимаю! Не понимала, пока не увидела твоего жирафа. Даже до меня дошло, что так написать жирафа может только настоящий художник. Он же оживает на глазах! Ты подарил вечность жирафу, потому что написал его. Ты подарил вечность Маргарите, потому что любил, ну,- Инга замялась, - любишь ее.
Пиросмани пожал плечами.
- Что ты знаешь про вечность, Смешная Птичка! Что ты знаешь про любовь? Когда сердце любит, оно становится нежным, как цветок. Вот, что такое любовь! Любимая скажет: «Умри, Нико!» И я умру. Вот, что такое любовь. Что ты о ней знаешь?
Инга вздохнула:
- Все знаю. И даже больше. Был один. Дрянь такой. Говорил, что любит, называл невозможной, а потом целовался у сортира с другой. А я перестала верить словам, понимаешь? Сразу перестала…
Нико задумчиво слушал ее, прихлебывая вино.
- Забудь его. Он не мужчина. Так, хвост ишака: туда-сюда болтается.
Инга утерла набежавшие слезы, улыбнулась и продолжила тихо:
- Но с ним мое сердце не становилось нежным, как цветок. Понимаешь? Оно стало нежным только сейчас. Здесь…
И уже совсем неслышно прошептала:
- С тобой.
Взошла луна и разлила в небе тонкий лимонный свет, Звезды побледнели и замолчали, их сморил сон, и только река, не умолкая, пела свою вековую песню в ожидании рассвета. Из-за реки сначала тише, а потом громче полилась мелодия. Чей-то плачущий голос пел что-то очень печальное.
- Что это? Кто это плачет или поет? – спросила Инга, завороженная этим стонущим голосом.
- Это плачет душа абрикосового дерева, - Инга не видела, но почувствовала, что Пиросмани улыбается.
- Душа дерева?
- Да, так переводится слово «дудук». Вот послушай!
Что ты плачешь, дудук?
Как печален твой звук,
В эту горную мглу улетая.
В ночь летит, цвета слив,
Твой волшебный мотив,
На росистом лугу засыпая.
Так страдает душа,
Как же ночь хороша!
Беспричинно, беззвучно я плачу,
А дудук шепчет мне
О любви, о судьбе…
- Молчи, ничего не говори, - прошептала Инга и закрыла его рот теплой ладошкой - ты и так сказал слишком много. Знаешь, Нико, я скоро уеду. Может, даже завтра. Далеко уеду. Мне все равно тут нечего делать. И мы с тобой, никогда не увидимся. Никогда. Но я хочу, чтобы ты знал: ты самый лучший. Ты удивительный. И ты никого не слушай! И меня не слушай, если я опять заговорю про эти дурацкие деньги или сарай. Это все чепуха. Ты лучше всех. Молчи. Не возражай. Дай я скажу. Я хочу, чтобы ты знал: я тебя никогда не забуду. Я всегда буду помнить тебя. Понимаешь? Потому что ты – удивительный. Там, откуда я пришла, таких, как ты, уже нет. Давно нет. Благородных, гордых, нежных. Там все помешались на деньгах. Это так скучно и противно. И когда я уеду, дай мне слово, что ты не забудешь: ты самый лучший! Не забудешь?
И улыбнулась, почувствовав, как он целует ее ладошку.
Продолжение http://www.proza.ru/2013/02/23/13
Стихотворение "Песня" Важа Пшавела.
Стихотворение "Дудук" Петр Паньков http://vartanyan.net/jivan_gasparyan/poezia.htm