Выбор Тряпичной Куклы (предыдущая глава) http://proza.ru/2013/02/19/779
ДГ 15 Шаги Неосторожные 1
Я открываю глаза за секунду до удара, и успеваю столкнуть Ириса с кровати. В тот же момент откуда-то сверху падает огненный шар, прошибает постель, и из образовавшейся дыры в полыхающем пламени вылезает непонятного вида существо с извиняющимся выражением лица.
- Вам сообщение!
И исчезает.
Проснувшись, я нервно оглядываюсь по сторонам. Ирис не спит. Он смотрит в потолок, заложив руки за голову.
- Даже не думай отпугнуть меня страшными криками, которыми ты оглашаешь ночь, когда тебе снятся кошмары. Я никуда не уйду. Ты мне должен. Ты сжег мой город.
- И тебе тоже доброе утро. – Я сажусь на кровати, и начинаю тереть лицо руками.
Ничего не помню.
За окном пасмурно. Ветки деревьев замерли на фоне серого неба чернильными письменами, как незаконченные страницы дневника тоскующей души.
«Приветствую, Домиарн! Мы уже не ждали увидеть тебя живым! – Арканд – такой желанный, и такой далекий, улыбается, и уходит кутить в кабак.
- Извини, что разочаровал. »
Обрывки вчерашней ночи, и возвращения из Северного Геймтука начинают всплывать в сознании. Погодите, сегодня воскресенье!
Я вскакиваю, быстро одеваюсь, и уезжаю в Дейкерен. Вбегаю в церковь, но успеваю только к концу проповеди.
- Помните, что ненависть к человеку указывает в том числе на то, что вы видите в нем присущие вам негативные черты. Если вы кого-то ненавидите – это первый и единственный знак от вашего подсознания обратить внимание на этого человека, проанализировать, что конкретно вы в нем ненавидите, чтобы начать в себе это искать.
Никакими другими путями гордыня не даст вам увидеть в себе недостатки. А ненависть по отношению к кому-то – это в какой-то степени благословенное сообщение свыше – о том, с чем вам нужно бороться в себе.
Конечно, если Гордыня позволит вам это сообщение расшифровать. На исповедь приходите не с пустыми руками, а с записями, друзья. Не полагайтесь на память, она на стороне Гордыни, и удобно "забывает" все ваши нелицеприятные действия. Помните об этом. Хотите чистить душу – записывайте за собой все. Уроки грамотности в пристройке за церковью, по средам. Спасибо, все свободны.
Как только Линн это говорит, люди сразу начинают соскакивать со скамей, и бежать к нему с вопросами. Он улыбается, просит не толкаться, и терпеливо отвечает всем. Он строен и подтянут, хотя седина и морщины выдают немалый возраст, да и восемь лет в тюрьме – не самый лучший способ омоложения.
Но его благость, неравнодушие, уникальность характера растекаются по зале, обволакивая всех спокойствием леса, шумящего в жаркий полдень, и в каждом его слове сокрыто сообщение для каждого, желающего не просто быть прощенным, а еще и разобраться, как работает механизм греха, и где отключить его раз и навсегда, чтобы перестать бегать по кругу.
Сообщение... Какое сообщение? Я вдруг вспоминаю предутренний сон.
- Ты к отцу-то заезжал? – Релемилл неожиданно оказывается рядом со мной.
Вздрогнув, я возвращаюсь к реальности. Совсем забыл, какой у него чарующий голос.
- Он знает, где я живу. Надо будет – приедет сам.
- Дорога работает в обе стороны, Домиарн.
Я смотрю в его лицо, а вижу пасмурный день – дождливый, туманный, с неподвижно застывшими серыми тенями. Но это не его день. Чей-то еще. В этот день что-то случилось.
Плотная, звенящая тишина окутывает меня, и я вижу женщину, выскакивающую из дома с расширенными от страха глазами. Она кричит. Но я не слышу, что.
- ... ты не мог бы подождать, пока я закончу с прихожанами? – И Линн, видя, что я не реагирую, мягко толкает меня в спину по направлению к двери, ведущей из залы в его комнату, отстроенную заново после пожара. Уходя, я слышу, как сквозь туман:
- Дорогая моя, вы вышли замуж не за счастьем. Счастье – это иллюзия. Вы вышли замуж, чтобы улучшить свою душу через познание сути компромисса. Не рассказывайте, какой плохой у вас муж, и как вы несчастны. Расскажите мне о том, какие недостатки он в вас видит, и как просит вас измениться. Но вы меняться не желаете, а в ответ кричите ему о его недостатках, и так – каждый вечер. Приходите завтра со списком того, что он считает в вас недостатками. Нет, это не унижение, это начало компромисса. Где семейное счастье? В конце списка исправленных недостатков.
Я вхожу в уютную комнату Линна, и сажусь за его стол, заваленный бумагами. Он записывает все. Дьявол, говорит он – это Гордыня. Но, чтобы его поймать, нужно просеять всего себя через мелкое сито подробных записей о себе, и дьявол будет в тех черных крупицах, которые по-другому и не увидишь, если не следить за собой именно с этой целью.
Цена за чистоту души – кропотливая работа над собой. Для этого нам дано время. Не для отдыха, не для выпивки, а для работы над собой. Он прав. Только где начинать эту работу? Особенно в такой черной пещере, как моя душа?
Беру со стола самый верхний лист, и читаю, не в силах совладать с любопытством (любопытство – это тоже гордыня?):
«Она снова пришла ко мне на исповедь. Плакала навзрыд. Рассказывала одно и то же – как только все засыпают, на чердаке слышатся тяжелые шаги. Там по доскам рассыпана солома, так вот шаги хрустят по соломе. Вся семья спит в одной комнате, она даже будила детей, просила прислушаться. Но дети ничего не слышат, только она.
Схожу с ума, говорит, схожу с ума. А третьего дня дома никого не было, она убиралась в хате, и снова услышала шаги. Выскочила из дома, как ошалелая, сидела на крыльце, плакала, боялась вернуться. Приехали муж с детьми. Ничего им не сказала. Пришла ко мне. Не знаю, чем ей помочь.»
Сзади скрипит дверь, я подскакиваю на стуле, и роняю лист бумаги.
- Абсурдно, не правда ли? – Релемилл поднимает с пола бумагу, и кладет ее на стол. – Ты ведь поэтому пришел? Не скрою, я тебя звал. Но только мысленно. Рассказать-то не могу. Тайна исповеди. И я загнан в угол. Еще немного, и она наложит на себя руки.
Я вдруг чувствую на себе чей-то немигающий взгляд. Но непонятно, откуда. В окне мелькает тень пролетевшей птицы. Линн – мертвенно бледен. Он научился читать мое состояние по моему лицу.
- Поверь, - шепчет он извиняющимся тоном, - я не стал бы тебя в это втягивать, если бы не чувствовал, что женщина на грани.
- В этом доме есть кладовка. И лестница на чердак – из нее. Старая лестница с облупившейся зеленой краской.
- Ты хочешь сказать, что на чердаке поселился какой-нибудь бродяга? Беглец?
- Если бы это был живой человек, боящийся, что его обнаружат, стал бы он без конца бродить туда-сюда, шурша соломой? Но даже если бы он был так глуп, то тогда его слышали бы все. – Я вздыхаю, стараясь стряхнуть охватившую тяжесть.
Линн качает головой, и садится на край стола.
- Что ты видишь?
- Блуждающую тень. Когда мы можем поехать в этот дом?
- Да хоть сейчас.