***

Санкт-Петербургский Центр регионального развития


ПЕРСПЕКТИВЫ ПУТИНСКОЙ РОССИИ




Санкт-Петербург 2002



Данное издание подготовлено Санкт-Петербургским Центром регионального развития - негосударственной информационно-исследовательской организацией, возглавляемой политологом Алексеем Николаевичем Мусаковым. Сборник содержит тексты выступлений А Н. Мусакова и А. Г. Papa на телевидении и радио, выдержки из статей и интервью, пояснения к этим материалам.
Цель публикации - предоставить возможность всем интересующимся практической политологией ознакомиться с документами, которые могут изменить устоявшиеся взгляды на многие проблемы политической жизни Санкт-Петербурга и России.



Менеджер проекта - В. В. Васюков
 Редактор-составитель - М. А. Савельева
 Креативное оформление обложки - студия «СЕМЬ»


© А. Н. Мусаков





ОГЛАВЛЕНИЕ



Введение
Путин и российская суперэлита
Главные: Первое, Второе, Третье
«Путч» 1991 года
Россия и Белоруссия: осуществление надежд...
Калининградский эксклав и федерализм в России
Россия и Европа: диалог культур
Петербургская дипломатия
Россия и Соединенные Штаты
Политики нового поколения               
Особенности национального политстроительства
Перспективы России: тревоги и надежды
Многополярный мир. США, Евразийский континент,
Индокитай               
В заключение - о монархии, о меритократии и... о любви               
Рецензия


ВВЕДЕНИЕ


Реформы в Российской Федерации продолжаются. Опыт показывает, что изменения во внутреннем и внешнем политико-экономическом курсе России так или иначе затрагивают интересы каждого ее гражданина.

Какие силы представляет Владимир Владимирович Путин?
Какова роль спецслужб во властном процессе в советской и постсоветской России?
В чем особенности и пороки отечественных политических структур?
Как соотносятся демократия, монархия и авторитаризм с современной точки зрения?
Возможно ли изменение государственного строя в России?
Что такое новая политическая элита и меритократический проект?
Каковы реалии и перспективы российских отношений с Западом и Востоком?

В издании, которое Вы держите в руках, Санкт-Петербургский Центр регионального развития представляет версии, выдвинутые известным петербургским политологом Алексеем Николаевичем Мусаковым. Почему к мнению этого человека стоит прислушаться? Потому что предлагаемые Алексеем Мусаковым концепции и прогнозы уже не раз оказывались более чем состоятельными. А также потому, что с рядом ключевых положений согласен автор книги о Путине, авторитетный политолог Александр Рар, лишь отчасти подпадающий под правило «нет пророка в своем отечестве»: Рар - гражданин Германии, сын русских эмигрантов, высланных из России в 1925 году - и общественный деятель с европейской репутацией.
Прийти к схожим выводам разными путями - значит подтвердить верность этих выводов. Мы хотим подчеркнуть, что Мусаков и Рар - это независимые эксперты, пользующиеся различными методами и владеющие различной информацией, наконец, живущие в разных странах. Диалог между двумя политологами начался в 2000 году, когда Рар собирал материал для своей книги о новом российском Президенте. С тех пор обмен сведениями и мнениями между ними не прекращается.
Санкт-Петербургский Центр регионального развития предлагает Вашему вниманию фрагменты телеэфиров, в которых принимали участие А. Мусаков и А. Рар весной и осенью 2001 года: «Диалог политологов», «Ночной разговор у Алексея Лушникова»; тексты телепередач из цикла «Политология», выдержки из политологической программы «Православного радио Санкт-Петербурга», из выступлений Мусакова в эфире радиостанции «Открытый город», из статей Мусакова, размещенных на Интернет-сайте www, musakov.ru. а также комментарии к этим материалам, составленные на основе высказываний А. Мусакова и A. Papa.

В этих материалах:
- Рар рассказывает о своем опыте общения с Президентом Российской Федерации, в частности, о двухчасовой частной беседе, состоявшейся в Кремле осенью 2001 года;
- Мусаков излагает свое ведение роли Крючкова и КГБ в событиях августа 1991 года; делится опасениями по поводу судьбы федерализма в России; раскрывает значение традиций и социобиологических реалий в делах государственного устроения; освещает возможные и предпочтительные варианты перегруппировки сил в международной политике; .
- оба эксперта высказываются по поводу политических перипетий в высших эшелонах власти в посткоммунистической России, фактора спецслужб в социально-политической жизни России и мира, отношений между Россией и Европой, Россией и США, причин и возможных последствий трагических событий в США 11 сентября 2001 года.
        Это позволит ответить на поставленные выше вопросы, а также, мы полагаем, предоставит Вам другие интересные сведения к размышлению.

Но сначала немного подробнее о людях, чье мнение мы выносим на Ваше рассмотрение.

Алексей Николаевич Мусаков - разносторонне образованный человек: врач, юрист, экономист и один из немногочисленных обладателей социобиологических знаний (Социобиология - дисциплина, развившаяся из классической этологии Н.Тинбергена и К.Лоренца и занимающаяся анализом поведения групп в человеческих и животных сообществах). Как политолог Алексей Мусаков специализируется на долгосрочных прогнозах, и одна из причин их беспрецедентной точности - применение методик, возникающих на стыке нескольких дисциплин. А. Н. Мусаков уделяет много времени публичной политологической деятельности: регулярно выступает в теле-  и радиоэфирах, публикует материалы в газетах и журналах, освещая текущие политические события в стране и в мире. С 1997 года Алексей Николаевич, ведет еженедельную часовую политологическую программу в прямом эфире «Православного радио Санкт-Петербурга» совместно с руководителем радио С. Е. Васильевым. В программе уделяется особое внимание проблемам и перспективам развития Северо-Западного региона как модельного для страны в целом, отстаивается позиция деятельного православия.

Александр Глебович Рар - историк по образованию, директор Департамента по странам СНГ Немецкого Совета по внешней политике. Им написана и издана первая в Европе книга о Владимире Владимировиче Путине; она недавно вышла в нашей стране и заслужила одобрительный отзыв самого Президента. Александр Рар живет в Германии, но регулярно приезжает в Россию - страну своих предков, свою духовную родину. Он ратует за укрепление российско-германских отношений и убежден, что расширение экономического сотрудничества России и Германии - это путь, стратегически наиболее выгодный для обеих стран. Рар принимает активное участие в совместных германо-российских акциях; в частности, он занимался подготовкой встречи Путина и Шредера в Петербурге в апреле 2001 года, подготовкой российско-германского форума, прошедшего в Веймаре в апреле 2002 года.


ПУТИН И РОССИЙСКАЯ СУПЕРЭЛИТА
==================================

«Важный элемент демократии - «рынок образов» (если не сказать «ярмарка тщеславия»), - полагает Алексей Мусаков. -Существует индустрия создания имиджа для людей, стремящихся занять государственные должности. Успех зависит в первую очередь от умения социотехнологов выявить, какой облик будет иметь спрос. В то же время демократия, как и любая другая форма организации общества, - это в конечном итоге власть определенных личностей, власть той или иной группы людей. Определять политический курс, принимать конкретные решения будет не выбранный нами «образ», а сам человек и та группа, на которую он опирается.
Воспитанием, образованием, профессиональной подготовкой и продвижением определяется круг общения индивида, его мировоззрение, стиль мышления и поведения. Ключ к пониманию и предвидению политических шагов - в видении властного почерка политика. Вы хотите знать, какие перемены ждут Россию? - Поинтересуйтесь, какая группа людей принимает решения и каковы ценностные ориентиры этой группы.
На Западе сегодняшнюю Россию именуют «путинской», так же,  как раньше называли «горбачевской» и «брежневской». В то же время никому не приходит в голову, например, называть США «клинтоновскими» в отличие от «бушевских». Дело в том, что в нашей стране лидер - будь то монарх, генеральный секретарь или президент - традиционно является главным фактором, определяющим лицо эпохи».
Ниже мы помещаем фрагменты телеэфиров, посвященных политической биографии и личностному облику Владимира Путина.


«Ночной разговор у А. Лушникова»
ТНТ. Телеэфир 2 октября 2000 года

Алексей Мусаков: ... Действительно, Путин появился внезапно - для тех, для кого он появился внезапно, то есть для большинства. Но не для всех.      
Я хочу напомнить эпизод, который ускользнул от внимания многих, кто наблюдал за процессом. А было следующее: после провала Собчака на выборах в Санкт-Петербурге летом 1996 года Путин дает последнее интервью перед вылетом в Москву в аэропорту Пулково: «Я уезжаю в Москву к новому месту назначения. Полковник действующего резерва Службы внешней разведки Путин Владимир Владимирович». Почему-то этот автобиографический нюанс упущен из виду.

Алексей Лушников: Вы намекаете на то, что был получен некий приказ?
А. М. Все прекрасно знают, что такое действующий резерв КГБ при Совете Министров СССР. Если человек оставался в действующем резерве КГБ, это означает, что он проходил службу. Я ни на что не намекаю. Я говорю, что Владимир Владимирович Путин правильно делает, что не боится обвинений в причастности к спецслужбам, потому что причастен Владимир Владимирович был к деятельности политической разведки и контрразведки, а это не карательной организация. И отбор туда, если говорить об элите, был покруче, чем в партийные, комсомольские и хозяйственные органы. Я приблизительно представляю, какими данными должен был обладать человек, чтобы оказаться в нашей стране в политической разведке.
 А.Л. Я позволю себе крамольный вопрос: входят ли в критерии отбора нравственные качества?
      А.М. Безусловно. Только надо помнить, что разведчик очень часто выступает в экстремальных ситуациях, руководствуясь, прежде всего, интересами своей страны. Поэтому для него очень важно уметь совершить действия, которые могут не находиться в прямых положительных отношениях с интересами другой страны.
А. Л. Один из героев нашей программы сказал, что для сотрудника КГБ нравственные принципы - это профнепригодность.
А.М. Я категорически с этим не согласен. Потому что вне нравственности, вне наличия нравственных принципов не может быть человека вообще. Более того, последняя информация в открытых источниках свидетельствовала о том, что Путин - человек верующий, православный, воцерковляющийся. Его духовником является отец Тихон. Недавно в журнале «Профиль» было опубликовано интервью с архимандритом Тихоном, где он рассказывает о Путине как о верующем человеке. Говорить о том, что профнепригодность разведчика или представителя спец¬служб заключается в наличии у него нравственности - это абсурд по определению.
А.Л.  Хорошо, что это прозвучало! А теперь я бы хотел вернуться к тому периоду, когда Владимир Владимирович стал работать под руководством Бородина. Чем он занимался и как он стал одной из ключевых фигур в стране - председателем Совета Безопасности и ФСБ?
     А.М. Владимир Владимирович Путин, насколько мне известно (так же, как и всем, из открытых источников), курировал в Управлении делами президента под руководством Павла Бородина вопросы нашей собственности за границей. Мало кто вспоминает, что Путин по образованию не только юрист (выпускник, как я шучу в последнее время, «президентского» юридического факультета нашего университета), но еще и кандидат экономических наук. Кандидатскую он писал в Горном институте, насколько мне известно, и был удостоен ученой степени кандидата экономических наук (это был период, когда он находился у власти здесь, в Питере). Поэтому Владимир Владимирович имел финансово-экономическое образовательное подспорье применительно к тому роду деятельности, которым он занимался.
      Следующее назначение Путина - заместитель главы Администрации Президента, курирующего вопросы регионов. И вот сегодняшняя реформа федеративного устройства (устройство останется федеративным, но оно реформируется) связана во многом - как и финансово-экономическая реформа - с тем, что Путин лично был ознакомлен с состоянием этого вопроса, прекрасно видел, что такое «феодальная раздробленность Руси».
Была еще одна должность: Путин курировал Контрольное управление Администрации Президента. То, что раньше называлось, скажем так, «сводной информацией»... Я не хочу подробно говорить о таком явлении как партразведка, или сводная разведка и что это такое: всему свое время.
А, Л. Это раньше называлось «Комитет партийного контроля».
А.М. Не все, к сожалению или к радости, государственные секреты имеют право быть раскрытыми до определенного времени. Но Путин получил уникальную возможность знакомиться с жизнедеятельностью государства и состоянием его аппарата, находясь на этих должностях. Он на самом деле (такова и судьба, и воля людей) имел возможность знакомиться с положением дел «на марше», то бишь,  быть компетентным. Ведь можно сказать так: «Полковник, пусть даже разведки, становится главой огромной державы - нонсенс!» Особенно либеральная интеллигенция по этому поводу любит поговорить: «Откуда у него опыт экономиста, финансиста, хозяйственника?». А вот этапы его биографии! И на каждом из этих постов нареканий, насколько известно, он не получал. Дело дошло до того, вы знаете, что Борис Николаевич Ельцин назвал его своим преемником, и в тот момент, когда это произошло, подавляющее большинство аналитиков не считало это комплиментарным (от слова «комплимент»).
     А.Л. Давайте вернемся в 31 декабря 1999 года, когда Б. Н. Ельцин выступил по центральному телевидению, заявил о своей отставке, назначил исполняющим обязанности президента Путина. На Ваш взгляд, в связи с чем был сделан этот шаг? Чтобы дать возможность Путину быстрее избраться? Чтобы был преемник, который бы проводил политику Ельцина?
А.М. В значительной мере это так. Давайте вычленим из всего множества факторов, которые работали на образ В. В. Путина как президента, только один - лозунг «диктатура закона». На Путина в ключевом плане работала именно эта диада, эти два слова. Надо было обеспечить преемственность в построении правового государства, при этом вытащить из «окрошки» общество и государство.
Что произошло? Горбачев предъявил, по существу, проект плюралистической демократии после этапа разболтанного тоталитаризма (никакой административно-командной супер¬системы, никакого реального тоталитаризма к тому времени не было, мы с вами это прекрасно помним). Горбачев предъявил суперпроект - плюралистическую демократию. На смену коллективистской демократии - настаиваю: коммунистического варианта коллективистской демократии - пришла плюралистическая демократия на короткий период и сменилась либеральной, олицетворением которой были не только и не столько Егор Тимурович Гайдар и Анатолий Борисович Чубайс, сколько «гарант» - Борис Николаевич Ельцин.
      И этот этап в обеспечении интересов правового государства, гражданского общества, цивилистического проекта исчерпал себя. Рейтинг Ельцина уже в конце 1995 года был опасно низким. Его удалось, прямо говоря, искусственно вывести. Это технология, это было во многом осуществлено посредством спектакля. Нужно было в кратчайший период - на перехвате - обеспечить этот процесс. И обеспечен он был не столько победными действиями в Чечне, сколько иллюстрацией лозунга «диктатура закона». Сегодня все, что работает на Путина, связано с обеспечением, как я люблю говорить, резонанса по ключевым словам - «диктатура закона». Из реальных претендентов Путин был наиболее соответствующим этой формуле электорального процесса.
Кстати, лозунг «диктатура закона» впервые в последние годы произнес Геннадий Андреевич Зюганов, но резонансен ему Зюганов не был; на определенном этапе этому лозунгу очень даже соответствовал Евгений Максимович Примаков.
        Именно Примаков - это мое экспертное заключение - в значительнейшей степени «прогарантировал» приход Путина к власти. Не хочу сказать, что это главная тайна процесса, нет. Просто Владимир Владимирович и Евгений Максимович (как сказал Владимир Владимирович, я его цитирую) - оба из разведки. Поэтому, на самом деле, процессы, конечно же, обеспечиваются.
<...>      
       Что мне представляется сегодня новым и значимым в деяниях Путина? Путин все время обеспечивает процесс. При этом, на мой взгляд, минимально (и это очень важно) обеспечивает свои интересы. Он сегодня, мне представляется, на свою электоральную базу, на свой выигрыш не работает. Путин действует зачастую так рисково, что подвергает риску свое переизбрание. Но идет туда и так, как его ведет разум, сердце, воля, его представление о том, что нужно делать в России и для России. Это не лесть, это констатация факта.
       Встреча Путина с Горбачевым, явно вызывающая недовольство некоторых бывших представителей власти, встреча Путина с Солженицыным есть некий новый ход, который стратегически работает на Путина. Потому что в данном случае Путин ведет себя как монарх в русской традиции - не заботящийся о «пиаре», но обеспечивающий связь с избравшим его и любящим его народом на главном направлении, то есть в любви. Потому что власть, построенная в России не на любви, скоротечна и не обеспечит воспроизводство властного процесса, как это ни парадоксально. Когда Путин говорит, что он «чиновник», он отдает дань той части либералов, которые считают, что чиновников необходимо нанимать, и президента мы тоже нанимаем. Приказчика нанимают по русской традиции?! Не получится! Здесь очень важно пройти между Сциллой и Харибдой: мы действительно не в монархии, мы в президентско-парламентской республике - и нужно помнить об интересах разных электоральных групп (в этом и заключается плюрализм). Но «В России небываемое бывает», - как говорил государь Петр Алексеевич Романов.
<…>
     А Л. Скажите, каких политических шагов ожидать от Путина, каких экономических преобразований?
     А.М. В форме правления - усиление президентской составляющей республиканской власти. В типе политического режима (демократия, авторитаризм, тоталитаризм?) - усиление, безусловно, авторитарной составляющей. В типе государственного устройства - укрепление федеративной составляющей.
Есть, назовем его условно, англосаксонский вариант демократии, экономики и связанной с ней политики и жизнеустройства в целом. Есть романо-германский. Так вот Путин сегодня выравнивает тот крен, который наметился за последние девять лет. Когда я произнес в одном из эфиров еще до президентских выборов, что Путин - «русский немец», на меня посмотрели с изумлением и начали хохотать. Теперь это стало общим местом. Путин в большей степени, как мне представляется, олицетворяет собой романо-германский тип политика, ассоциируется с романо-германским типом государственного устройства. Я не хочу называть это «штольцовщиной» взамен обломовщины или англофильства. У нас был проамериканский курс, англосаксонский. Путин в большей степени олицетворяет собой романо-германский тип демократии. Таким образом, идет гармонизация.
     Мы идем путем, которым никто никогда не шел, мы учимся на марше. Важно, чтобы мы не оторвались, больше не отрывались: мы должны идти в резонансе с концепцией много¬полярного мира, плюралистической составляющей демократии. Моим же идеалом для России является конституционная монархия. Но это мое сокровенное. Мне представляется, что через плюралистическую демократию вернуться к новому варианту российской конституционной монархии легче, нежели через этот почти революционный «дуреломный» путь. Чаяние любого православного человека - это чаяние монархии, власти «белого царя». Ничего удивительного и страшного я не говорю: надо помнить о том, как развивалось Государство Российское.



«Ночной разговор у А. Лушникова» с участием А. Мусакова и A. Papa
 ТНТ. Телеэфир 20 сентября 2001 года

     Александр Рар: ... Впервые с Владимиром Владимировичем Путиным я встретился в марте 1994 года на Бергдосском форуме - немецко-российской конференции, которая проходила в Санкт-Петербурге. Волею судьбы мы с ним два дня сидели рядом за круглым столом. Естественно, в этой конференции с российской стороны участвовали Собчак, Кокошин и другие видные российские политики, с немецкой стороны - министр обороны Рюэ. Там были американцы, французы, англичане, эстонцы. Обсуждалось положение дел в России на тот период - март 1994 года. Вспомним: выборы в Думу, приход к власти в Думе Жириновского... Немцы были тогда шокированы. Разговор получился очень сложный, поскольку и Собчак, и Путин в своем выступлении говорили о том, что преобразования в стране идут, демократия состоялась, рыночные реформы претворяются в жизнь,  и Россия вот-вот встанет на европейский путь. Немецкая сторона говорила, что все это не так: Россия катится в направлении фашизма, к власти могут прийти националисты или коммунисты, демократия под вопросом - и вообще Европа России не верит. Мне помнятся очень резкие выступления Владимира Владимировича Путина, который очень эмоционально реагировал на все высказывания иностранцев по поводу того, что происходит в России. Дебаты длились два дня. Я, кстати, описываю эти дебаты в первой главе книги, потому что они были интересны, типичны для того времени. Мне тогда уже показалось, что Путин выступал честно, открыто, не скрывая ни мыслей, ни убеждений. Он говорил то, что обычно люди думают, но не говорят, и произвел, конечно, колоссальное впечатление. В кулуарах, во время чаепитий, когда он отходил в сторону, люди показывали на него пальцем и шептались: «Это русский националист, типичный русский националист! Таких еще много в России, не дай Бог, такие люди придут к власти!». Он, естественно, слышал эти разговоры. У меня были с ним беседы за круглым столом. И я понял, что он был тогда очень раздражен - всеобщим  непониманием того, что происходило в России.
     Интересно было и другое. Под конец конференции Анатолий Собчак собрал нас всех на даче Юсупова, Путин тоже приехал в этот последний вечер. Собчак показал на Путина и сказал: «Это мой «немец». Вы с ним общайтесь. Он вам будет прокладывать дорогу, он - мое доверенное лицо. Делайте с ним бизнес. Я ему стопроцентно доверяю. Если будете с ним работать, не ошибетесь». И, мне кажется, эти годы стали решающими в карьере Путина. Думаю, связь Путина с Германией не определяется его деятельностью в разведке в ГДР или подготовительной работой в КГБ, допуском в КГБ. Думаю, главную роль в его карьере сыграли именно те годы, когда он курировал бизнес с Германией, с Европой по поручению Собчака и открыл, может быть, не только дверь, а целые ворота немецкому бизнесу - банковскому, промышленному - в Санкт-Петербург. С тех пор у него есть эти связи с немецкими промышленниками, с немецкими бизнесменами, и, на мой взгляд, именно немецкий бизнес сегодня является «тайным агентом» Путина в Германии, поддерживающим его политику и надеющимся на то, что в России дела пойдут на лад.

      Алексей Лушников: Мы привыкли к тому, что Запад достаточно критично относится к Путину, вспоминая его прошлое в советской разведке, его контакты в Германии, где тогда сильна была штази - как спецслужба. На Ваш взгляд, на вопрос, который задало человечество в лице ряда политиков (по-моему, это было в Давосе): «Кто такой господин Путин?» - есть ответ? Путин как государственный служащий, как человек...
А. Р. Я думаю, на вопрос: «Кто такой мистер Путин, господин Путин, Владимир Владимирович?» - ответ пока еще не найден. Думаю, даже в России, В своей книге я попробовал нарисовать три образа Путина,
Первый образ - сотрудника спецслужб, человека, которого готовили для работы в Германии, не только в ГДР, но потом и в ФРГ: он должен был быть заслан в Федеративную Республику Германия, и там создавать свою агентурную связь, работать с немцами. Недавно по немецкому телевидению выступал бывший сотрудник штази - восточногерманской разведки, который сказал буквально следующее: «Я помню Путина, он вел себя абсолютно как немец. Он не только хорошо говорил по-немецки, но владел немецкими диалектами, пил пиво, ел сосиски - был своим, вообще не отличался от массы немцев, поэтому мы считали, что он в чем-то немец». Вот я и назвал свою книгу «Немец» в Кремле». Он, действительно, работал и учился для того, чтобы заниматься именно этой страной - Германией. Он не только выучил немецкий язык - он досконально изучил культуру, традиции страны. Он объехал всю Германию после воссоединения, и я думаю, что он ее по-своему полюбил. Может быть, так же, как я в России (имея здесь корни), он нашел свое пристрастие в Германии... Ни в одной другой западной стране он не бывал так часто, как в Германии после ее воссоединения. Человек в Кремле, который настолько хорошо знает Германию, - для Германии, для Европы - это шанс, которым нужно воспользоваться...
Второй облик - я описал его ранее - человек, который как заместитель Собчака курировал бизнес с Германией, с Европой, зная все опасности этой деятельности: ведь ему нужно было сотрудничать и с криминальными элементами, которые тогда в принципе даже преобладали в администрации Собчака. Он работал со спецслужбами, он работал не только с немцами, но и с другими западными бизнесменами - и должен был все время оглядываться на Москву, выяснять, чего Москва на самом деле хочет. Плюс путч в 1991 году и - абсолютная неясность, куда российская политика вообще может двинуться. Он выжил, он защитил Собчака, он защитил Санкт-Петербург, он защитил реформу, довел ее, как мне кажется, до правильного конца.
      В 1996 году выборы Собчака были проиграны, Путин уезжает из Санкт-Петербурга и начинается третий этап его деятельности, который я тоже описываю в книге: Путин как инженер ельцинской машины власти. Он был тем человеком, который в 1997-98 годах создал ту структуру, которая держала Ельцина, ельцинскую «семью» у власти.

А. Л. Вот как?..
А.Р. Я думаю, да. Во всяком случае, он был человеком, лучше всех владеющим необходимой информацией. И выбор Бориса Николаевича, естественно, пал на него. Другого человека, после того как провалился Степашин, выдвинуть было просто невозможно.
А. Л. Алексей Николаевич, Вы согласны с такой оценкой?
Алексей Мусаков: Во многом. Особенно меня порадовала оценка Александром Глебовичем Раром роли Путина в период путча 1991 года. Мы с Вами в этой студии недавно говорили о том, что рано или поздно история приоткроет истинную: конструктивную, позитивную и очень скромную - для подполковника Первого Главного управления КГБ СССР, то есть политической разведки - роль Владимира Владимировича Путина в событиях августа 1991 года. И с после¬дующей оценкой Александра Papa относительно знания, как раньше говорили, инженерии машины ельцинского режима, я не могу не согласиться. Еще в октябре 2000 года в эфире Вашей программы мы говорили о том, что выбор на Путина пал отнюдь не случайно. Путин при Ельцине с 1996 года прошел интереснейший путь: курирование вопросов собственности за границей в Управлении делами президента в чине заместителя Павла Павловича Бородина, затем курирование контрольных служба Администрации Президента, и наконец - контроль за регионами в период феодальной, по существу, раздробленности России ельцинского периода. Параллельно Владимир Владимирович защитил кандидатскую диссертацию, стал кандидатом экономических наук (между прочим!), то есть получил второе высшее образование. И в плане современного политического властного менеджмента он был наиболее подготовлен для занятия этой должности. Поэтому я, честно говоря, не понял реакции наших известных политиков в Давосе. Там был Анатолий Борисович Чубайс и другие люди, которые на вопрос: «Кто есть мистер Путин?» - промолчали. Анатолий Борисович Чубайс был прекрасно осведомлен о том, чем занимался Путин в Администрации Президента Российской Федерации, так как какой-то период времени был главой Администрации, и даже назывался «регентом» режима Ельцина.
А.Л. Назначение Путина премьер-министром многим казалось спонтанным. Тогда говорили, что президент Ельцин с «семьей», подыскивая замену, случайно вспомнил про Владимира Владимировича. На Ваш взгляд, это была случайность или закономерность?
А.Р. Это вопрос, на который должны ответить историки. Это одна из самых больших тайн, которую мы еще не разгадали. И моя книга, естественно, не дает на это ответа. На самом деле, на этот вопрос может быть два ответа. Первый: так называемая ельцинская семья подумала, что, поставив Путина во главе российского государства, они могут остаться у власти, могут продолжать заниматься своими делами...
А. Л. Ну, так и получилось!
А.Р. Подождите! ...Что он будет, в принципе, выполнять их волю, что он - один из них, и выглядит как будто чистым, человеком из разведки, его можно то таким представить общественности, то другим; симпатичный с точки зрения Запада, с ним можно выиграть выборы - и поэтому на него поставили. Это одна версия. Другая версия: сам Борис Николаевич, несмотря на свою слабость, на болезни, на то, что он абсолютно отключался от политики, вдруг в определенный момент встал у руля, взял бразды правления и сказал: «Я назначаю именно этого человека, он из всего моего окружения - наименее причастный к коррупции, ему я доверяю, он лоялен, он никогда меня не предавал, всегда приходил вовремя, давал материал на стол. Собчака не предал в 1996 году, меня, Ельцина, не предал в 1998 году, когда другие мои помощники уходили от меня к Лужкову и Примакову. Он у меня остался, он у меня останется. Я на него ставлю - ради того, чтобы он проводил мою политику ближайшие восемь лет в России, ради того, чтобы он сохранил мое имя, мою безопасность, безопасность моей семьи и боролся бы в моем окружении с коррупцией, с которой мне, Ельцину, бороться уже невозможно». Я думаю, что одна из этих двух версий имеет право на существование.
А. Л. Но согласитесь, они достаточно похожи - эти версии!
А.Р. Ну почему? Первая говорит о том, что Путин - несамостоятельная фигура, вторая - о том, что самостоятельная.

А. Л. Согласны, Алексей Николаевич?
А. М. Я согласен с Александром Раром по поводу этих двух версий. Но во время моего визита в Берлин (по приглашению Александра), я предложил третью версию, связующую эти две - о роли спецслужб: Первого Главного управления (элиты политической разведки), Второго Главного управления и отчасти Третьего Главного управления КГБ СССР, а также роли Министерства иностранных дел и о роли Примакова - несколько иной, нежели принято считать сегодня. Сегодня это - версия; но завтра все придут к верному пониманию.
А. Л. Вы предлагаете теорию заговора?
А.М. Не совсем. Хотя для спецслужбы жить по теории заговора - это нормально. Я все время пытаюсь сравнивать этику и эстетику работы спецслужб с медицинской этикой и эстетикой. Медицинская операция не всегда удается, не всегда приводит к выздоровлению - но ведь это плановое действие, осмысленное и осознанное. Такая операция - это заговор или лечение…
Так вот, мне представляется, что чрезвычайно важным был приход к власти в критический период Евгения Максимовича Примакова, главы Службы внешней разведки - не¬посредственного начальника Сергея Борисовича Иванова и Владимира Владимировича Путина. Когда Примакова решили убрать люди из «семьи» Ельцина (в частности по инициативе, как говорится в открытых источниках, Татьяны Борисовны Дьяченко), Примаков настоял, чтобы его преемником был не Николай Емельянович Аксененко (это в открытых источниках также присутствует в виде версии), а Сергей Вадимович Степашин. А уже Степашин достаточно неожиданно спокойно уступил место Владимиру Владимировичу Путину.
А. Л. Степашин был подготовлен, чтобы в какой-то момент передать эстафету... Это версия?
А. М. Политолог имеет право на версию. Представлять себе, что в нашей стране что-то происходило, мягко говоря, без влияния суперконцерна КГБ, - наверное, было бы несколько неадекватно. Поэтому я (как внук своего деда, который в 20-30-х годах был одним из руководителей российско-советской политической разведки) пытаюсь на основании фактов из открытых источников предложить некую версию соучастия - в разной степени на разных этапах - элиты советских-российских спецслужб в этом процессе. Что-то я знаю из конфиденциальных источников, но, как юрист по второму образованию, чувствую себя обязанным опираться в первую очередь на открытые источники. В свое время я Александру рассказывал, в виде версии, о критическом моменте зимы 1998 года, когда Путин стал директором ФСБ.
<..:>
А. Р. Знаете, что произошло в те годы - после финансового краха в России? - Рухнула целая система, не только экономическая, но и политическая. Кто в 1996 году привел Ельцина к власти? - Олигархи: Березовский, Гусинский, Потанин. Они вошли во власть вместе с Ельциным, и Ельцин им отдал власть, потому что у него другого выхода не было. И Чубайс был тогда поставлен во главу Администраций для того, чтобы проводить в жизнь интересы олигархов. Хорошо это или плохо - я не знаю. Есть в этой политике плюсы, есть минусы. Плюсы - в том, что действительно создавалась определенная рыночная экономика, и Россия двигалась в сторону реформ (во всяком случае, создавались институты рыночной, а не плановой экономики). Минусы - в том, что олигархи продолжали воровать деньги, приватизация проходила лишь в сугубо узких кругах, западные инвесторы не допускались на российский рынок и 90 процентов населения Российской Федерации от этой приватизации ничего не получило. Все описано в книге. Думаю, это длилось до 1999 года - начиная с прихода к власти Примакова и заканчивая назначением Путина на пост премьер-министра... Но, скорее всего, еще в 1998 году, когда он занял пост директора ФСБ и в то же самое время секретаря Совета Безопасности...
А. М. Чуть позже занял.
А. Р. Ну, на несколько месяцев позже. ... В 1998 году изменилась власть в России. В то время как с 1996 по 1998 год олигархи контролировали разведку и силовые структуры: Министерство обороны, ФСБ, Министерство внутренних дел (о чем тут говорить, мы знаем, кто стоял во главе этих министерств и кому из олигархов они подчинялись!) - в 1998-1999 году пошел другой процесс: разведка пришла к власти и подчинила себе олигархическую структуру. И сейчас, при теперешнем правлении Путина, мы имеем завершение этого процесса, когда олигархи работают уже на другую систему - на представителей силовых структур, которые встали - политически –во главе государства, договорившись с олигархами, не уничтожая их. Выгоняли из страны пока только двух олигархов - Гусинского и Березовского, другие остались в России.
А. Л. А почему, на Ваш взгляд?
А.Р. Я думаю, что они друг от друга зависят. Все должны работать на благо России. И разведывательные службы, которые пришли к власти с Примаковым, Путиным, дали понять (особенно после ухода Ельцина) олигархической клике, что нужно вместе создавать государство, нужно делиться, нужно делать что-то для общества, для возрождения великой нации, великого государства - России. Насколько все будут придерживаться этих правил, я не знаю. Думаю, кто-то будет придерживаться, а кто-то - нет. Но, например, даже тот же Абрамович старается угодить Путину на Севере России, отстраивая инфраструктуру в областях, в регионах, абсолютно забытых последние пятьдесят лет. Другие олигархи тоже начинают действовать в рамках этой работы, начинают подчиняться каким-то правилам игры, создающимся сегодня в Кремле. Пока существует баланс этих сил. Пока представители, скажем, разведки, силовых структур еще не на коне: они не могут контролировать всю политику и экономику в России. Но сегодня они сильнее, с моей точки зрения, чем та старая олигархическая система, созданная при Ельцине, которая сводится сейчас на нет.
А. М. Со всем сказанным сейчас я согласен. Но настаиваю, что самым трудным, по моему убеждению, было добиться назначения - совершенно неожиданного, абсолютно внезапного
- Владимира Владимировича Путина директором ФСБ. Именно этот момент во всей истории был ключевым.
Был еще один примечательный момент: Примаков как бы доказывал «семье» Ельцина, что, дескать, он очень не любит Путина и требует его отставки с занимаемого поста. А Путин заявлял, что он, Путин, «предлагал Евгению Максимовичу стать президентом» - «мы оба из разведки, у нас два раза не предлагают»! С точки зрения любого сотрудника спецслужб это - шизофрения. Но это была игра... Они публично доказывали, что никакого отношения друг к другу, дружества между собой не имеют. И доказывали это, я полагаю, двоим людям: Татьяне Борисовне Дьяченко, любимой дочери Бориса Николаевича, и самому Борису Николаевичу. Вы только что прекрасно говорили о Собчаке и Путине. Это был «катамаран»: они взаимодополняли друг друга, система страховала себя и развивалась. Точно также вели себя, на мой взгляд, Примаков и Путин.
      Удалось, на мой взгляд, с помощью технологий, во многом - властных технологий разведки и контрразведки, с использованием специфических методов этих спецслужб - обыграть прежнюю властную систему. И сейчас, как известно из открытых источников (я все время на них ссылаюсь), Владимир Владимирович постоянно переговаривается с Евгением Максимовичем, встречается с ним, консультируется у него по разным вопросам. Это нормально! Рар более определенно говорит: «К власти, к политическому руководству России пришла элита спецслужб, прежде всего - разведки». Я с этим полностью согласен.
А. Л. Господин Рар, сам Владимир Владимирович Путин читал ли Вашу книгу о нем? Как часто вы встречаетесь? Может быть, вы созваниваетесь!? Может быть, существуют другие формы общения и оценки той или иной информации от первоисточника?
А. Р. На это я могу ответить следующим образом. Владимир Владимирович Путин раз в неделю приглашает на неофициальный ужин представителя небюрократических структур. Эта форма общения, которая его особо характеризует. Я не знаю ни одного другого лидера державы, который пользовался бы таким приемом. Он мне сам об этом говорил - что ему нужна информация не из бюрократических структур. Ему не нужна информация от человека, который ему подчиняется, или, скажем, от дипломата другой страны, который хочет ему угодить. Ему нужен независимый источник - человек, который действительно скажет ему правду в глаза, не боясь его, который по окончании мероприятия уедет к себе и не будет чувствовать себя чем-то обязанным.
      Вот в такую ситуацию попал и я в прошлом году. После того как Владимир Путин прочитал книгу, он пригласил меня в Кремль. Мне вначале не было сказано, в какой форме будет проходить встреча, сказали, что «Президент России заинтересовался Вами, хотел бы с Вами побеседовать». Я думал, что встреча будет очень короткой, что это будет пожатие рук и все. За два часа до встречи мне сказали, что «нет, Президент хочет с Вами поужинать». То есть я попал в ту категорию людей, которых по четвергам вызывают в Кремль. Мне потом говорили, что в рамках такой встречи Путин "ужинал и с французским фотографом, вернув¬шимся из Чечни, и с бывшим канцлером Германии Колем; он встречался с Солженицыным, с французами, с ирландцами... Он вообще много встречается с людьми.
В рамках нашей встречи прошел неформальный, очень длительный разговор. Путина действительно интересовала информация, которая была в книге. Но еще больше его интересовало развитие немецко-российских отношений.
А. Л. Наверное, обсуждались и какие-то внутриполитические вопросы? '
А. Р. Знаете, о том, что встреча состоится на таком уровне и что я приглашен... я, Александр Рар, политолог из Германии русского происхождения... Он, действительно, изучил мою биографию, знал, что я русский, хотел со мной поговорить. Я не знал, в каком качестве он хотел меня принимать. Думаю, именно как русского человека, который живет за границей и может ему рассказать, как русскими глазами видится Запад. Но я узнал о том, что у меня будет больше, чем пять минут на разговор с Президентом России за два часа до встречи! Два часа - недостаточное время, чтобы по-настоящему подготовиться к такой беседе. И я обдумывал две стратегии поведения. Первая - как Вы сейчас предположили: выжать из Президента России всю информацию, которую можно выжать, и написать вторую, третью, четвертую книгу о нем. Вторая - представить себя,  как человека, который болеет за Россию, который живет в Германии, но постоянно находится в России, и является, по сути, неким мостом между одной цивилизацией и другой, между одним народом и другим, понимая и ментальность немцев, и ментальность русских. И я решил пойти по второму, естественному для меня пути. И разговор протекал именно в этом, очень приятном русле. На русском языке, естественно, не по-немецки. Мы говорили о том, куда движется Россия. Мне интересно было узнать, как сам Путин видит будущее нашей общей страны, если можно так сказать, - страны, в которой жили мои предки и которая мне очень близка.
А. Л. И как?
А. Р. Я убедился в том, что этот человек – искренний европеец. Но не примитивный западник, как Гайдар и Чубайс, которые хотели принять западную систему для России и считали, что Россия может стать только копией Запада и больше ничем, а если Россия не будет подражать Западу, то она погибнет. В то же самое время он не приверженец идей каких-нибудь Жириновских или Зюгановых, которые считают, что России вообще не нужно иметь отношений с Западом, а нужно искать какой-то евразийский или азиатский, коммунистический-некоммунистический курс. Во Владимире Путине лично я рассмотрел человека, который для себя и для страны, для политики России, впервые (этого не нашли ни Ельцин, ни Горбачев) нашел связь с дореволюционной Россией, с Россией до 1917 года. То есть он этим занимается, интересуется. Не зря он через неделю после встречи со мной встречался с Солженицыным, потом - с церковными деятелями. Начал заниматься тем, что ему говорил тот же Солженицын - изучать монастырскую жизнь в России, Русскую Православную Церковь понимать не как духовный феномен, а как национальный. Я, наверное, для него был каким-то примером, потому что рассказал ему, что считаю себя приверженцем идей именно старой России. Я жил в том осколке России, который существовал параллельно Советскому Союзу за границей. Мы были врагами Советского Союза; на волнах радиостанции «Свобода» мы боролись с коммунистической идеологией. Но никто на Западе из тех людей, с которыми я работал, не боролся против России!  Мы боролись за будущее России. Помню, у нас в Германии (как и во Франции, ив Америке) были русские скаутские лагеря, где мы целовали и поднимали бело-сине-красный флаг и пели песни - белогвардейские, старороссийские, которые сейчас в моде здесь. Мы были верны этим идеалам и росли на том осколке России, который эмигранты типа Врангеля - поколение моего дедушки - смогли вывезти из России после Октябрьской революции. И я очень надеюсь, что именно при Путине эти идеи... не только эти идеи, но и эти люди смогут каким-то образом быть полезны России и приобщиться к политической, культурной, экономической жизни страны.
А. Л. Господин Рар, долгое время в России была очень модной дискуссия о русской национальной идее, которая могла бы объединить людей разных религий, разных социальных слоев, разных культурных и интеллектуальных уровней. Вероятно, такие встречи - встречи Президента с небюрократическими представителями общества - так или иначе зондируют эту идею? Президент выбирает для себя манеру взаимоотношений с обществом? Вы не почувствовали как немец, с одной стороны, и как человек, имеющий к России самое непосредственное отношение - с другой, что же есть сейчас для Президента национальная идея?
       А. Р. Поиск места России в Европе с учетом российского вклада в европейскую цивилизацию. Поиск новых методов, для того чтобы сделать Россию сильной - не против желания и интересов Запада, а с учетом этих интересов. Постановка акцента - политического, идейного, экономического - на Европейский союз как на союз государств, более близкий России, нежели Америка; тактический союз с Китаем (который, на самом деле, ничего не значит). Это - в том, что касается внешней политики. Во внутренней политике, я думаю, Путин для себя еще ищет (и правильно делает!) - ищет не только сам, но и при помощи общества, при помощи элиты, которая его окружает - эту «русскую идею», эту суть России; ту Россию, которая когда-нибудь должна окрепнуть и создать консенсус не только для русских, проживающих на территории Российской Федерации, но и для других народов. Это достаточно сложно. К тому же Россию окружает очень сложный мир - мир исламского фундаментализма, глобализации. Особенно сложный после происшествия 11 сентября. Россия должна не только найти себя, она также должна определить и познать окружающий мир - вот в чем проблема.



ГЛАВНЫЕ:  ПЕРВОЕ,  ВТОРОЕ, ТРЕТЬЕ

            
       Вернемся к вопросу о том, что представляет собой нынешняя российская власть. В сентябре 1998 года в эфире программы «Событие» Мусаков отметил, что «именно специалисты «спецотдела С» Первого Главного управления КГБ СССР, якобы (по заявлению А. Невзорова) ушедшие летом 1996 года от Зюганова к Ельцину, обеспечили последнему победу на президентских выборах».       
       Прогноз Мусакова, сделанный в  августе 1998 года (за два года до премьерства Путина) гласил, что «вскоре к политической власти в стране окончательно придет элита российских-советских спецслужб, ядром которой является группа офицеров высшего звена из бывшего Первого Главного управления КГБ, ныне Службы внешней разведки». И действительно: после Евгения Примакова (бывшего главы Службы внешней разведки и Министерства внутренних дел) премьер-министром стал генерал-полковник Внутренней службы Сергей Степашин (а не Николай Аксененко), имеющий, по мнению некоторых западных аналитиков, отношение к спецслужбам; затем - подполковник Первого Главного управления КГБ Владимир Путин. Прогноз оправдался в полной мере. Все сомнения развеивает спецслужбовское прошлое нынешних руководителей страны - президента Владимира Путина, министра обороны Сергея Иванова (бывший секретарь Совета Безопасности, генерал-лейтенант Службы внешней разведки, генерал-полковник Федеральной службы безопасности) - и их идейных и политических союзников, главным из которых является Евгений Примаков.

      Итак, у власти в России в настоящий момент - представители бывшего Комитета государственной безопасности. Зловеще звучит? Но необходимо учитывать, что КГБ - это неоднородная организация, и следует различать карательные подразделения и политическую разведку. Разведка не занималась репрессиями; она вырабатывала стратегии защиты от внешних врагов (а таковые, несомненно, были: время холодной войны - время весьма прагматично-агрессивных действий; вопрос в том, миновало ли это время...). «Надо различать Пятое Главное управление, занимавшееся борьбой с инакомыслием, и Первое, Второе и Третье Главные управления КГБ СССР, занимавшиеся соответственно политразведкой, контрразведкой (правопреемник этой организации - ФСБ), военной контрразведкой. У нас сегодня к вершинам власти пришли (прежде всего, и почти исключительно) представители первых трех главков. Это «немножко не KGB» в представлении нашей советской интеллигенции, не те, кто вербует «сексотов» и работает с ними. Что касается топ-менеджмента в политике и в экономике - именно в этих структурах были самые подготовленные кадры», - считает Алексей Мусаков.
К тому же политическая разведка, по мнению Мусакова, изначально имела все предпосылки к тому, чтобы стать властной суперэлитой: в ее ряды пришли старые офицерские кадры - люди, служившие Российской империи и не посчитавшие возможным уехать из страны. Не из-за какой бы то ни было симпатии к большевизму, а из-за отчетливого осознания, что они обязаны служить той земле, на которой родились. Новый режим оставил такую возможность для избранных. Мусаков пишет: «Деятельность элиты КГБ в немалой степени объясняется личностным влиянием отцов-основателей политической разведки страны, в частности Артура Христиановича Артузова и Николая Ивановича Аверина - организаторов первых масштабных спецопераций по укреплению государственности в советской России.
      Недавно появившиеся данные о дворянском происхождении, например, Ю. В. Андропова кому-то могут показаться несущественной деталью его личной биографии. Но необходимо учитывать, что элита российского дворянства всегда исповедовала примат общегосударственных целей и ценностей над своекорыстными интересами. Я выдвигаю версии о намерениях и действиях некоторых представителей руководства госбезопасности страны предшествовавших десятилетий, исходя из того факта, что существует преемственность в поведении властных элит.

Негативную роль советских-российских спецслужб принято преувеличивать - и за рубежом, и в нашей стране. При этом недооценивают их - не скажу позитивную - прогрессивную роль. Председатель КГБ СССР Юрий Владимирович Андропов, хорошо знакомый с разрушительными процессами в странах народной демократии, исподволь готовил либеральную реформу экономики, общественного устройства и межгосударственной политики России; став генеральным секретарем, он пытался провести ее в жизнь. Председатель КГБ Владимир Александрович Крючков, организовывая в 1991 году грандиозное политическое представление, ставил своей целью сохранить единое политико-экономическое пространство Союза. Аналитики также обходили вниманием то, какое значительное влияние спецслужбы оказывали на партийное руководство. Например, Михаила Сергеевича Горбачева можно рассматривать как креатуру Андропова; а помог Горбачеву непосредственно взойти на вершину политической власти Андрей Андреевич Громыко, на протяжении десятилетий возглавлявший Министерство иностранных дел. Вообще все номенклатурные кадры были «присмотрены» спецслужбами. Борис Николаевич Ельцин - не исключение...
      Итак, я предлагаю рассматривать политическую историю России как процесс, протекавший с деятельным участием спецслужб, а точнее Первого Главного управления КГБ - разведки, Второго главка - контрразведки и Третьего главка -  военной контрразведки, наименее политизированной и коррумпированной, наиболее патриотичной организации. Тогда, возможно, многое станет ясным в ответе на вопрос о том, чту позволило Путину стать Президентом России».
В начале 2002 года несколько эфиров программы «Полито¬логия» было посвящено рассказу о генезисе и функци¬онирования спецслужб, об особенностях спецслужбовскои этики. Предлагаем Вашему вниманию часть этих материалов.


«Политология»
ТРК «Петербург» - ЛОТ
Телеэфиры 7 и 14 февраля 2002 года.

Юрий Николаев: Добрый вечер, уважаемые телезрители! В эфире программа «Политология» с постоянным экспертом Алексеем Мусаковым.
Ровно неделю назад руководители средств массовой информации города и области встречались с руководителем территориального управления ФСБ генералом Смирновым, и это был довольно интересный и познавательный разговор. ...Хотелось бы поговорить о системе спецслужб вообще - для того чтобы понять, на какой почве взрастала нынешняя рос¬сийская элита. Я решил поэксплуатировать эту тему еще и потому, что знаю Ваше корневое отношение к этой теме: Ваш близкий родственник Николай Иванович Аверин был в числе первых организаторов «системы» в Петрограде и в стране в целом. Если мы принимаем за точку отсчета такой план, то давайте приступим к нашей теме.
       Алексей Мусаков: Принимаем, приступим. Прежде всего, я хотел бы сегодня заявить нечто парадоксальное: обеспечение демократического режима в государстве (напомню, что классически рассматриваются следующие типы режимов: демократический, тоталитарный и промежуточный авто¬ритарный - тоже, по существу, демократический) немыслимо, на мой взгляд - я могу себе позволить, как мы уже оговаривались, только версию - без элиты спецслужб.
      Ю. Н. Ну, а кто бы с этим стал спорить, если президент Буш-старший в свое время возглавлял ЦРУ и весьма преуспел в этой должности!
А.М. Безусловно. И судьбоносные перемены в нашем государстве всегда проходили при значительном участии высшего руководства спецслужб. Все попытки и процессы либерализации осуществлялись также с активным участием и при непосредственном руководстве спецслужб. При этом зачастую военная разведка - ГРУ Генштаба Вооруженных Сил -  находилась в конкурентных отношениях с КГБ, в состав которого она реально не входила.  КГБ, в свою очередь, был очень тесно связан (прежде всего, через Первое Главное управление -  политическую разведку) с Министерством иностранных дел. И сейчас уже по открытым источникам можно судить о том, что одна из структур политической разведки - бывший Иностранный отдел ОГПУ (к которому мой близкий родственник имел самое непосредственное отношение) - переходила в состав Минис¬терства иностранных дел. Теперь это - данные открытых источников. Спецслужбы неоднородны в любом государстве. От их конкурентной или содружественной позиции зависит очень многое.
 Ю. Н. Бывают ли на практике их отношения содружест¬венными или они всегда конкурентны? Или только политическая  элита заставляет их сотрудничать, а внутри всегда существует спарринг?
А. М. Самая серьезная борьба (биологи подтвердят то, что я скажу) не межвидовая, а внутривидовая. И сотрудники спецслужб (притом, что там есть своя этика, своя методология мышления и воздействия на процессы) знают, что иногда в одном кабинете сидят два товарища и одновременно думают о том, как правильно информировать руководство об интеллектуальном, эмоциональном, волевом состоянии своего коллеги. К сожале¬нию, это было, есть и будет в спецслужбах.
 Ю. Н. Это есть и в гражданском обществе, есть и на телевидении...
 А.М. В театральной среде (как нам поведал сегодня известный театровед и историк Вульф) - та же система. В стереотипе поведения спецслужбовцев сосредоточено то, что наработано и театром, и психологией, и медициной, и педаго¬гикой. В этих областях очень много общего, потому что они представляют собой активные системы воздействия на процесс. В поведении спецслужбовцев есть некий синтез. И люди, столь разнопланово одаренные как личности, зачастую находятся в отношениях конкуренции. Паразитизма там меньше, чем в других сферах; симбиоза - (дружественного сожительства, как говорят биологи) немного, но он есть. А конкуренции много всегда. Если помните, существует теория Дугина (этот автор был достаточно популярен в среде интеллигенции, при разном к нему отношении): вечный спор атлантистов и континенталистов. Континенталисты, почвенники - это ближе к ГРУ Генштаба; атлантисты, глобалисты, опирающиеся на сионо-масонские заговоры - это, дескать, элита политической разведки страны. Их интересы постоянно сталкиваются. Политические лидеры -  преходящи, а политический сыск и политический террор, и разного рода политологические конструкции, исходящие из спецслужб - вечны. Есть такая теория. Это все близко к конспирологии. И безусловно, конспирология к деятельности спецслужб по определению имеет отношение.
Ю. Н. Я замечу, что среди работников спецслужб много гуманитариев по первому образованию. Это и историки, и педагоги.
А. М. Безусловно.
Ю. Н. Хотя генерал Смирнов, с которым мы встречались - радиотехник. Он закончил институт Бонч-Бруевича. Причем на выпускном курсе сошлись три человека, которые на данный момент занимают весьма заметные посты в системе, которую мы сегодня обсуждаем: это Патрушев, Полтавченко и сам Смирнов. Вот так интересно получилось.
 А.М.  Волны, технократические волны. Вообще процесс технократии, у истоков которого стояли Альберт Эйнштейн и Андрей Дмитриевич Сахаров, позже был развит до меритократического проекта. «Меритократия» - «власть достойных»; это идеологема, родилась у технократов, у инженеров. Поэтому неслучайно, что часть представителей спецслужб - выпускники технических вузов. Технократы по замыслу, конечно, выдвигаются сейчас на лидирующие позиции. Но те, кто обеспечивал... Это суперверсия, безусловно - и ничего кроме версии. Я, конечно, буду ссылаться и на открытые источники, и на высказывания отдельных политологов и журналистов.
      Впервые о спецотделе «С»  Первого Главного управления КГБ СССР - о нелегальной разведке - в 1996 году было сказано публично, на всю страну устами Сергея Ервандовича Кургиняна и Александра Глебовича Невзорова. Они себе позволили стать первыми глашатаями правды о существовании такого подраз¬деления. Сейчас уже снят целый фильм о Ясенево, об СВР (Службе внешней разведки), и там уже об Управлении «С» говорят открыто. Я хочу заметить, что это - суперэлита спецслужб, в том числе элита политической разведки, отбор в которую куда более серьезный и жесткий, нежели был в свое время в партийные и хозяйственные органы. Одним из условий было два высших образования, одно из них - юридическое. В обязательном порядке. Что это означает? Отбирались те, кто заканчивал (как я люблю в последнее время шутить) «прези¬дентский» факультет Санкт-Петербургского Государственного университета - юридический. Из его стен вышли выдающиеся деятели современности. Юридическое образование опреде¬ленным образом дисциплинирует не только поведение, но и мышление, и мировосприятие. Поэтому наличие в интел¬лектуальном багаже политика, государственного деятеля юридического образования, системы правовых знаний крайне важно.
     ...В предандроповский период у нас в школах была введена такая дисциплина как «Основы советского  государства и  права». Мы были первым  слоем, который  в свое время его проходил. Я тогда  уже был приятно удивлен тем, что государство - по-видимому, в лице тех, кто должен был прийти на смену Леониду Ильичу Брежневу (а как известно, на смену Брежневу пришел Юрий Владимирович Андропов) - уже  озаботилось тем, чтобы определенное поколение (которое я в свое время  назвал «новыми шестидесятниками» - родившимися на рубеже 60-х годов, с 1955 по 1965 год) было особенно существенно образовано, в том числе и в юридическом плане. Потому что ребенку в 15 лет преподать основы государственного право¬ведения - это на самом деле сильный ход! И он породил у тех, кто был резонансен этим знаниям, фантастические, как любят говорить психологи, установки - установки на государственное служение. А вот какого типа государственного служения требовало время тогдашнее и требует время сегодняшнее - наверное, мы сейчас отчетливо видим: это уже другой тип поведения, в том числе и властного, политического поведения. Это более сложный процесс, в котором ура-патриотизмом, будучи патриотом, уже не обойдешься. Лозунгами, девизами, речевками, «демонстрацией мускулов» - не обойдешься: прежде всего, головой работать надо. Надо уметь работать интел¬лектуально, уметь работать грамотно, корректно, уметь комбинировать, уметь выстраивать «многоходовки». И этому, естественно, учат.

Ю. Н. Алексей Николаевич, вернемся к тому, с чего мы начали наш разговор. Как Вы считаете, из недр старой системы - помимо чисто профессиональных приемов и навыков - чту передалось людям, которые сейчас составляют государ¬ственную элиту (если было что передавать)?
     А.М. Мы упомянули имя Николая Ивановича Аверина, могли бы вспомнить Артура Христиановича Артузова, операцию «Трест» в одноименном фильме. На этой операции воспи¬тывалось целое поколение, так же как на фильмах «Щит и меч», «Адъютант его превосходительства», «Семнадцать мгновений весны». Это ключевые, знаковые фильмы для нашей страны, и производились они не без творческого участия тех, кто знал, о чем идет речь. Передавался, прежде всего, патриотизм. Причем патриотизм, который сейчас, может быть, назвали бы «цивили¬зованным», «цивилистическим». А я просто скажу «эволю¬ционный патриотизм» - патриотизм, который, скорее, можно назвать патриотичностью (без «измов») и непреходящим явлением - то есть не связанным с какой-либо конъюнктурой. Мы мало говорим о том, что Артур  Христианович   Артузов, который служил с моим дедом, был высочайшим образом подготовленный и образованный человек. Дело в том, что учебное заведение, которое он закончил (расположенное в Михайловском замке), заканчивали люди из царских семей, например, Болгарии. Я не буду называть фамилию этого человека, ибо она слишком много обнажает. Но зародыш системы...
Ю. Н. Это не Ваши родственники, случаем?
А.М. Зародыш системы, в частности, формировался в достаточно элитной, во многом монархической среде - и по взглядам, и по установкам в семье. Все понимали, что в эпоху бурного лихолетья, империалистических войн, огромных потрясений есть непреходящие ценности, есть интересы государственного служения, есть патриотичность, которая должна быть почти на уровне генетики.
Ю. Н. Кажется, вертится у Вас на языке слово «каста», но Вы его почему-то не произносите!
А. М. Каждому слову должно соответствовать какое-то социальное явление. Касты - в Индии; у нас в России кастовости как таковой не было.
Ю. Н. Нет, я имею в виду касту как сообщество, как довольно замкнутый круг, в который далеко не каждый может попасть. Вне всяких сословных привилегий: я имею в виду уже советский период.
      А.М. У нас сегодня все вспоминают свои титулы, происхож¬дение... Те же, кто действительно родовит, наичаще помал¬кивают, потому что прекрасно знают, какую цену пришлось заплатить за элементарное выживание своих близких. И естественно, эти люди исповедовали только один принцип (кастовость здесь, мне кажется, не при чем): «Это - твоя страна и твой род, твои близкие люди». Для человека, условно скажем, современных монархических взглядов...
Ю. Н. А Вы к таким людям принадлежите?
А. М. Я никогда этого не скрывал и исповедовал эти взгляды елико возможно. Я  о  другом: я говорю о преемственности в поведении элит. Преемственность в поведении элит - это главная черта, главное требование к тем, кто причисляет себя к элите. Эти люди, будучи достаточно родовитыми и связанными узами брака с очень родовитыми людьми, тем не менее, нигде не позволяли себе кичиться этим. Ведь те, кто мог выехать из советской страны в дебют революционных лихолетий - на самом деле, реально могли себе это позволить. И до полутора миллионов образованных родовитых, богатых людей в период февраля, октября выехали из России. Осталось, по-моему, около 500 тысяч образованных людей, которые и обеспечили такой рост культуры, в том числе технической культуры, которые воспроизвели потенциал для международного сотрудничества, обеспечили бесперебойную работу систем Министерства иностранных дел и спецслужб, дееспособность - не только доктринальную (интеллектуальную), но и реальную дееспосо¬бность Вооруженных Сил.
      Так поступает аристократ духа, аристократ по крови - если он не дегенерат. Там очень много дегенератов, я не скрываю этого, и дегенеративный компонент во власти страшен - страшен своей дееспособностью. Что такое генетические черты, генетика поведения, генетическая память, что такое происхождение с точки зрения социобиологии? Почему титулы передаются по отцовской линии, а этническая принадлежность - по матери¬нской? И не только, кстати говоря, по законам Галахи у евреев: это почти общепринятая формулировка. Не только потому, что отец может быть неизвестен - нет! Посвященность в опреде¬ленные знания - один из признаков некой кастовой принадлеж¬ности, как Вы ее обозначили. Я не очень люблю применительно к России и слово «каста», и словосочетание «кастовая прина¬длежность», и даже такое определение как «сословная принад¬лежность». Речь идет о принадлежности к России, потому что чем выше человек по происхождению, образованию, воспита¬нию, то есть чем аристократичнее человек - тем больше он ощущает свою персональную ответственность за все, что происходит с его любимой страной.
Ю. Н. Алексей Николаевич, как Вы прокомментируете тот факт, о котором сообщил генерал Смирнов: все последнее время ощущалась нехватка кадров в ФСБ, а за прошлый год этот дефицит был ликвидирован, притом, что нигде не висят объявления о приеме на работу в органы, и зарплаты остались низкими. Но, тем не менее, пришли люди - убежденные, со сформировавшимися взглядами. И эти взгляды, как говорил Смирнов, тождественны тем, о которых Вы рассказывали. Что происходит, как Вы можете это прокомментировать?
А. М. Я думаю, речь идет не о пресловутом престиже...
Ю. Н. Престижа уже нет.
А. М. В последние годы мы вынуждены были говорить о «престиже», об «удаче», о «выгоде». На самом деле, у спецслужб престижа быть не может. Я вспоминаю одно из последних выступлений Владимира Владимировича Путина, занимавшего должность заместителя главы администрации Санкт-Петербурга на встрече с выпускниками, по-моему, университета, на которой Путин присутствовал вместе с некоторыми сотрудниками мэрии и Главного управления внутренних дел. На этой встрече будущий президент нашей страны выразил надежду, что в среде питер¬ских юристов, других выпускников вузов, все-таки, появятся патриотичные люди (я очень хорошо запомнил его слова): пройдут годы - и появятся люди, которые будут считать беззаветное служение своей Родине, своему Отечеству не лживой псевдоромантикой, а своим предназначением в жизни. Ощутить свое предназначение в жизни, как бы высокопарно это не звучало, - нормально для аристократа.
      Ю.Н.   Наш Президент в экономике выступает как убежденный либерал. У меня создалось впечатление, что работники спецслужб, занимающиеся политическими и эконо¬мическими вопросами, обладающие большим объемом инфор¬мации и получающие ее из первоисточника, а не из тех специальных книг, которыми пользуются все остальные люди, -как раз и явились катализатором экономических реформ, проходивших у нас в стране. Удачно или неудачно - другой вопрос. Так ли это?
А. М. Это так. Сегодня некоторые интервью, публичные выступления (открытая информация) позволяют подтвердить только что Вами высказанное положение. Юрий Владимирович Андропов в свое время был одним из инициаторов (по крайней мере, «верховным главнокомандующим») в таком вопросе как создание в стране экспертных групп по либерализации эконо¬мики. Соответствующая информация прозвучала из уст Кази¬миры Прунскене, впоследствии премьер-министра Литвы, есть свидетельствование депутата РСФСР Татьяны Ивановны Карягиной, известной своими либеральными и демократическими взглядами на первом этапе реформ (этапе съезда народных депутатов РСФСР). Татьяна Ивановна Карягина была в воспри¬ятии нашего общества либеральным экономистом. А впослед¬ствии рассказывала о том, как в частности и к ней обратилось высшее политических руководство страны для создания экспертных советов по разработке моделей либерализации экономики.
          Есть нормальная триада (о которой почему-то забывают), необходимая для развития государства: разумная раскре¬пощенность экономики (степень раскрепощенности - это вопрос для обсуждения) - то есть либерализация (говоря языком интернационального общения; у нас много терминов появи¬лось); безусловная социальность в политике - обеспечение интересов социально приоритетных групп; нормальная, органи¬чная патриотичность в идеологии - ядре мировоззрения. И эти три составляющие здорового государства были ведомы, на мой взгляд, каждому сотруднику спецслужб. «Сотруднику» - как по-прежнему любят говорить представители спецслужб, потому что это всегда коллективное дело, всегда коллективное творчество (не надо путать с «cosa nostra» - дословно «наше дело», хотя иногда нелегальные спецподразделения позволяют себе и «аналоговые» методы). Каждый сотрудник спецслужб понимает, что он сотрудник: прежде всего, это труд. Это ощущение того, что ты всегда трудишься. И не всегда результаты труда, награды достанутся тебе: ты всего лишь соучастник процесса. И ты отдаешь себе отчет, что завтра может появиться любой человек, тебе передадут о нем информацию и скажут, что ты должен ему подчиняться, что это некая «новая звезда на небосклоне истории» - и ты обязан выполнить задачу. Все построено на доверии, вере и верности. Вообще спецслужбовская этика - по определению - немыслима без доверия, веры и верности: верности долгу, присяге, чести. Иначе она бессмысленна,
Ю. Н. Алексей Николаевич, я не могу ее закончить, не задав Вам еще одного вопроса. Я помню, что весной 1990 года у меня был очень большой прямой открытый эфир с Анатолием Алексеевичем Курковым. И он в качестве одной из самых главных, конструктивных идей докладывал обществу о том, что ликвидировано Пятое управление, которое занималось политическим наблюдением за гражданами своей страны. По прошествии времени оказалось, что существует масса престу¬пных организаций, масса неучтенного оружия и что люди, которые были десять лет назад законопослушными, как будто озверели, и нет такого преступления, которое бы сейчас не совершалось на территории нашей страны. Не было ли политических моментов в этом решении?
А. М. Думаю, что были, потому что Пятое Главное управление было создано для контроля над инакомыслием и «инако-действием» и развернуто по всей территории Советского Союза как некая сетевая структура (меня поймут инженеры: сетевые структуры сегодня приходят на смену иерархическим, конкурируя с ними и противопоставляясь им).
Безусловно, решение о ликвидации Пятого Главного управления - это было политическое решение, по некоторым основаниям. Политическое решение с не очень хорошо програм¬мируемыми, на мой взгляд - я выступаю как эксперт со своей версией - последствиями. Потому что, если, не дай Бог, будут когда-нибудь документально подтверждены сведения об агентуре - сексотах, стукачах, информаторах Пятого главного управления КГБ СCCP из среды интеллигенции, в частности, прорвавшихся в свое время к высшей политической власти в стране, то ущерб любому политическому режиму на территории России будет огромным. И те, кто шел на смену прежнему истеблишменту, были крайне заинтересованы в тотальном уничтожении всей той информации, которую имело ведомство генерала армии Филиппа Денисовича Бобкова, начальника Пятого Главного управления, впоследствии активного сотру¬дника группы «Мост», «Мостбанка» Гусинского. Конечно, те, кто решали свою политическую задачу - задачу прийти на смену - были очень активными сторонниками уничтожения данной структуры. А вот что произошло впоследствии, «в уплату» - это, на мой взгляд, эксцесс исполнения. Не только и не столько исполнителя, а исполнения, как говорят в науке управления. Я имею в виду и бандформирования, и помощь в создании организованной преступности. Трудно было ожидать иного, когда под соусом борьбы с «душителями» свободы слова и дела удалось нанести тягчайшую травму нашей государственности. На мой взгляд, такой не очень талантливый вариант работы с одним из ключевых подразделений спецслужб сродни крайне неуклюжим попыткам быстрого реформирования политической системы страны.
Когда вынули из государства стержень под названием КПСС, страна начала рушиться, потому что КПСС была частью государства. И ни о какой руководящей роли КПСС речи не шло - ни в шестой, ни в какой-либо иной статье Конституции. Речь шла о руководящей и направляющей силе (право силы в обществе у общественной организации, не зарегистрированной даже в Минюсте, - это же нонсенс!). Надо было избавляться от этого корректно, грамотно, по-спецслужбовски, а не в режиме «с кондачка», массированных, в чем-то отчаянно храбрых (храбрых от отчаяния) действий. Это подобно операции в медицине: если ее делать нахрапом - неподготовленно, неквалифицированно, - то последствия от операции могут оказаться тяжелее, чем заболевание, по поводу которого показана операция, даже по жизненным показаниям.

      Ю. Н. Алексей Николаевич, у нас остались буквально секунды. Что Вы можете сказать, чтобы подвести итог нашей сегодняшней беседе?
А. М. Я бы хотел закончить тем, с чего начал: демократический тип политического режима - если уж мы хотим удержать демократию (а многие на самом деле хотели бы удержаться, все-таки, в режиме демократическом, а не тотал¬итарном и даже не авторитарном) - немыслим без уважительного отношения к спецслужбам на территории страны и экстерриториально. Уважение к спецслужбам в обществе облигатно (обязательно) может быть и должно быть: без этого не будет демократии, каким бы парадоксальным это многим ни показалось.
Деятельность таких людей как Юрий Владимирович Андро¬пов, Евгений Максимович Примаков, Владимир Владимирович Путин, Сергей Борисович Иванов (я сейчас могу перечислить очень много имен) - доказательство того, что демократия как тип политического режима, если уж и может быть кому-то «благодарна», то представителям элиты советских, российских (всегда - российских) спецслужб. И эволюционный характер истории России, по моей версии, обеспечивался весьма и весьма элитными, приличными, патриотичными, добрыми, умными, достойными, родовитыми (иногда, а иногда - нет) людьми - аристократами духа в высшем смысле. Если хотите по-питерски - интеллигентами.





«ПУТЧ» 1991 ГОДА

Александр Рар полагает, что «команда людей, верящих в российские традиции, в силу России потеснила другие группировки и пришла к власти в России в 1998 году». Мусаков идет дальше: раскрывает предысторию этого процесса. По его данным, скрытая борьба между партийной верхушкой и частью аппарата КГБ шла давно - по крайней мере, со времени смерти Иосифа Виссарионовича Сталина. И мотивом был не только захват власти, но и стремление изменить облик этой власти. Приход Ю.Андропова на пост генерального секретаря стал поворотным моментом в этой борьбе: при нем началась подготовка реального рефор¬мирования государства. С тех пор спецслужбы, прежде всего, Первое Главное управление КГБ, обретают все большее влияние на политические процессы в стране. Причем «обеспечение эволюционного характера политического процесса в нашей стране вообще невозможно без участия государственных спецслужб».
Такую концепцию подкрепляет предложенная Мусаковым версия событий 19-20 августа 1991 года в России, известных под названием «путч». Эти события оцениваются советской, российской и мировой общественностью как неудавшаяся попытка реванша консервативных сил - партийной номен¬клатуры в тесном союзе с верхушкой КГБ. Алексей Мусаков предлагает рассматривать произошедшее как очередной всплеск в давнем противостоянии верхнего эшелона ком¬мунистической партии и группы офицеров спецслужб, а точнее как «акцию андроповцев, направленную кроме всего прочего на низвержение коммунистического режима».
       «Думаю, все эксперты сходятся в оценке событий путча как результата заговора российских {тогда - советских) спецслужб под руководством председателя КГБ СССР генерала армии Владимира Александровича Крючкова, - говорит Мусаков, -  бывшего начальника Первого Главного управления и близкого соратника Юрия Владимировича Андропова. Но заговор этот имел другой характер и цели, нежели принято считать. Путч 1991 - это ряд политических мистификаций, у многих оставивших ощущение трагифарса.
Хочу отметить некоторые странности происходившего. Никто из демократов не был арестован. Наоборот, им был фактически предоставлен политический коридор вместо жесткой спецслужбовской профилактики их участия, по сущес¬тву, в революционном политическом действе. В частности, Ельцина беспрепятственно пропустили от дачи до Белого дома, а Собчак и Попов с легкостью смогли возглавить митинговую стихию освобождающихся от тоталитаризма граждан на центральных площадях обеих столиц. Танки, вышедшие на улицы Москвы и приближавшиеся к другим крупным населенным пунктам, не имели боекомплектов. И так далее.
Объяснить эти курьезы можно, предположив, что сущес¬твовал негласный союз между руководителем КГБ Крючковым и тогдашним главой Российской Федерации Ельциным.
Итак, по моему мнению, переворот, предпринятый по инициативе главы КГБ, был средством для того чтобы:
- вывести из политической игры Президента СССР Михаила Сергеевича Горбачева;
- обеспечить занятие этого поста Борисом Николаевичем Ельциным, являвшимся на тот момент президентом РСФСР, народным депутатом и членом Верховного Совета СССР.
Косвенным подтверждением такой версии было сделанное вскоре после путча Борисом Николаевичем Ельциным заявление о том, что на определенном этапе ему, Ельцину, «надо было переиграть Крючкова». Представьте себе, что лишенный всех реальных - спецслужбовских - властных рычагов Борис Никола¬евич Ельцин способен был в одиночку, без «группы товарищей», переиграть председателя КГБ СССР Владимира Александровича Крючкова. Это предположение кажется, в лучшем случае, наивным. Но все становится на свои места, если представить себе, что КГБ СССР, особенно Первое Главное управление (политическая разведка) действовало в объективных и субъективных интересах Президента РСФСР Ельцина, стремясь сохранить Союз путем приведения на вершину власти наиболее популярного в тот момент лидера.
Вот, как мне видится запланированный ход событий: изо¬лировать Горбачева, созвать экстренный Съезд народных депу¬татов СССР и посредством голосования заменить Президента СССР Горбачева на Президента СССР Ельцина. Причем для положительного исхода голосования была необходима некая чрезвычайная ситуация: Ельцин пользовался доверием большинства населения, но не большинства народных избранников».
        К чему были эти сложные пертурбации? По версии Мусакова, готовившийся Михаилом Горбачевым проект нового союзного договора внушал опасения руководству КГБ. К тому же Горбачев к началу 1990-х годов почти утратил авторитет - и среди тех слоев общества, которые чаяли дальнейшей либерализации, и среди тех, кто мечтал о возвращении к старым коммунистическим порядкам - а значит, перестал гарантировать эволюционность полити¬ческого развития.
       «Владимир Александрович Крючков - высокообразованный человек, ближайший соратник Юрия Владимировича Андропова. Как и Андропов, он имел огромный спецслужбовский опыт участия в политических процессах в странах бывшей народной демократии - в Венгрии, в Чехословакии, в Германии. Он понимал, что реформы абсолютно необходимы России, но провести их путем, который Михаил Сергеевич Горбачев обозначил как некую «революционную перестройку» - крайне сложно. Горбачев вел ситуацию к подписанию нового союзного договора. Можно было предположить, что отношения входящих в обновленный Советский Союз республик будут носить уже не федеративный, а конфедеративный характер. Вероятно, это представлялось Крючкову нежелательным. Более того, возможно, Михаил Сергеевич готовился тем или иным образом отказаться от услуг КГБ. Моя версия заключается в том, что Владимир Александрович пытался сохранить и пространство - властно-политическое, экономическое, территориальное - Советского Союза, и свою спецслужбу».
Почему было чрезвычайно важным не допустить разобщения республик СССР?
«Экономика Советского Союза была построена по типу суперконцерна с элементами нарождающейся корпоративности системы и с плановой экономикой. Это позволяло удерживать Советский Союз на довольно высоком уровне экономической и финансовой мощи. Никакого социализма в Советском Союзе создано не было - был государственно-монополистический капитализм. И отделить крупные, экономически значимые регионы - означало нанести системе тяжелые раны и обречь экономику на длительную, болез¬ненную перестройку.
Что и произошло, к сожалению. Мы понесли очень большие потери из-за распада СССР и вынужденной реорганизации экономики. Второй причиной затяжного экономического кризиса в Российской Федерации было «качество человеческого материала»: по-прежнему оставались у власти второй и третий эшелоны партийно-хозяйственной элиты, которая была воспи¬тана в традициях совершенно определенных экономических доктрин. Быстро перестроиться в режим англосаксонского варианта монетаристской экономики она, естественно, не смогла».
      Пересмотра требует и «деятельное участие демократов в борьбе с «партийно-кагэбэшной хунтой». В частности, можно предположить, что мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак был посвящен в планы руководителя КГБ и даже в известной мере содействовал их осуществлению. Одним из оснований для такого предположения является опубликованный в газете «Смена» (в октябре 1991 года) текст телефонного разговора, состоявшегося между Анатолием Собчаком и руководителем управления КГБ по Ленинграду и Ленинградской области  Анатолием Курковым в разгар путча:

 «Курков: (неразб.)... передать его личное большое уважение к вам и о его. ... (Крючкова. - Ред.) личной позиции. Личной. И второе. Лично просил вас... вот это вот... что вот, в связи с мероприятием десять не допустить обострения, накала страстей там вот...
Собчак: Нет, это мы... Мы как договорились.
Курков: Я вам вот скажу - наша позиция четкая и ясная. Но он просил лично передать, и я не могу этого не сделать. Собчак: Спасибо. Курков: Лично к вам обращается.
Собчак: Спасибо. Я-то благодарю вас. Передайте ему, что я очень высоко ценю это обращение. Но я, значит, прошу и вас, Анатолий Алексеевич, может быть каким-то образом нам надо будет определить и позицию комитета, управления по Ленинграду и области. А предлог... Вы подумайте, как определить лояльную позицию по отношению к российскому руководству.
Курков: Да. Ну, в принципе оно лояльное, вы знаете.
Собчак: Ну, мы знаем. Я знаю. Ну, надо будет, чтобы каким-то образом... Чтобы это прозвучало.

Курков: Да. Ну, скажем иначе: в ближайшее время вопросы всех этих, ну, что ли, событий... Конечно, все встанет на свои места.
Собчак: Хорошо. Я думаю, так.
Курков: Вот я поручение, долг выполнил.
Собчак: Спасибо.
Курков: Всего доброго.
Собчак: Спасибо».


Примечательно, что Курков, судя по двухтомным мемуарам Владимира Крючкова,. был одним из самых близких к нему сотрудников КГБ. «Обращает на себя внимание уважительно-доверительная тональность разговора двух руководителей как бы противостоящих политических сил; упоминание договоренности, вступающей в силу в связи с «мероприятием десять» для того, чтобы «не допустить обострения, накала страстей»; предложение Собчаку подумать, «как определить лояльную позицию по отношению к российскому руководству». Российским руководством в то время являлся никто иной, как Ельцин. Руководитель питерского управления КГБ доводит до сведения руководителя города личную позицию главы федерального ведомства госбезопасности (В. А. Крючкова). Действительно, КГБ являлось настолько мощной организацией, что ее руководитель лично мог принимать решения о том, как «развернуть» огромное государство...», - полагает Алексей Мусаков.
      Также не оставляет сомнений у Алексея Мусакова, что Владимир Путин, в то время занимавший пост заместителя мэра Санкт-Петербурга по внешнеэкономическим вопросам и не прекращавший службу в ПГУ КГБ СССР, просто не мог не играть определенной роли в августовских событиях. Вероятно, будущий российский президент «внес лепту в обеспечение мирного протекания августовской «почти революции». И скорее всего, подробностей мы не узнаем; существует профессиональная этика».

Каковы же, по версии Мусакова, видимые итоги этой акции 19 августа 1991 года?
     «Во-первых, сохранить пространство СССР в полном объеме не удалось. И в этом смысле заговор провалился. Удалось лишь обеспечить сохранность территориальной целостности и суверенитета Российской Федерации.
Во-вторых, Горбачев был лишен приоритетного политического влияния.
В-третьих, Ельцин обеспечил преемственность политического режима.
В-четвертых, пространство СССР было заменено пространством СНГ.
В-пятых, все путчисты, за исключением генерала армии Валентина Варенникова         (оправданного решением суда), амнистированы.
В-шестых, левая оппозиция была структурирована и по сей день является управляемой парламентской составляющей общего политического процесса.
И, наконец, во главе государства - представители элиты спецслужб».
Третье и шестое следствия нельзя не оценить как положительные для нашей страны. Вероятно, многие  согласятся, что  и последнее тоже. В пользу такого понимания политических реалий и перспектив говорят многие властные решения высшего руководства Российской Федерации в сфере внешней и внутренней политики.

Выступая на телевидении, Алексей Мусаков приводит и другие сведения, дополняющие и иллюстрирующие его версию событий августа 1991 года.


«Ночной разговор у А. Лушникова»
 ТНТ. Телеэфир 24 августа 2001 года

       А. Л. Алексей Николаевич, давайте аргументы! Мы знаем, что спецподразделение КГБ СССР - группа «Альфа» - отказалось брать Белый дом, благодаря чему, собственно, и была обеспечена победа демократии. Также отказалась выполнять приказ рота, если не ошибаюсь, Таманской танковой дивизии, которая подошла к Белому дому, где в то время находилось правительство, Верховный Совет...
А. М. Офицеры отказываются выполнять приказ, да? У меня есть другая информация. Она сегодня появилась в средствах массовой информации: командир «Альфы», тогда (в 1991 году) генерал-майор КГБ Карпухин заявил, что основным для себя приказом считал приказ Владимира Александровича Крюч¬кова обеспечить безопасность Бориса Николаевича Ельцина.
А. Л. Но Крючков же был в ГКЧП!
      А. М. Крючков был мозгом и действующей силой ГКЧП.
А. Л. Если я правильно понимаю, по Вашей версии, путч был организован КГБ - и не с целью поддержки Янаева и других путчистов, а с целью поддержки Ельцина. 
А.М. Да. Игра, на мой взгляд, была сверхсложная. Крючков - это моя версия - играл лично. Юрий Владимирович Андропов, генерал армии, председатель КГБ GCGP, впоследствии генеральный секретарь коммунистической партии и Владимир Александрович Крючков, сменивший Андропова на его посту, а до этого возглавлявший политическую разведку, были родо¬витые и благовоспитанные люди (мало кто знает, что Андропов был дворянином и по отцовской, и по материнской линии). Я могу только предполагать, как они относились к возрастающей дегенерации номенклатурного режима!
Так вот, после 1953 года - это тоже версия - после «дела Берии» партия взяла под свой контроль органы госбезопасности. И единственное ведомство, которое с революционных времен было максимально сохранено, - это ведомство политической разведки. Иностранный отдел ГПУ оно называлось; дважды эта структура перекочевывала в Министерство иностра¬нных дел, у истоков стояли Артур Христианович Артузов, Николай Иванович Аверин. Я это говорю столь определенно, уверенно и спокойно, потому что один из них имеет ко мне прямое родственное отношение, и кое-что я знаю из первых уст. Так вот, это были дворяне - офицеры, инженеры, это были люди, которые, может быть, тоже поддались романтике революции, но обеспечивали преемственность власти. Сегодня, спустя десять лет, об этом уже можно говорить. Версия моя и Георгия Фридоновича Урушадзе (в то время парламентского корреспондента газеты «Смена») базировалась на знании этих обстоятельств (Впервые версия об особой роли В.А.Крючкова в событиях августа 1991 года была обозначена в книге Г.Ф.Урушадзе «Выбранные места из переписки с врагами», СПб.1995.).

      А. Л. Алексей Николаевич, кроме личной заинтересованности Крючкова, на которую вы уже намекнули, используя детали его биографии... Зачем же было Крючкову помогать Ельцину? Ведь он отдавал себе отчет в своей дальнейшей политической судьбе. Можно было предположить, что, придя к власти, Ельцин реформирует КГБ, и вряд ли КГБ останется той сильной организацией, какой он был прежде. Зачем это было делать Крючкову?
А. М. Владимир  Александрович  Крючков, мне  представляется, отчетливо  понимал, учитывая опыт венгерских, чехословацких, германских (объединение двух Германий) событий, что «революция» в Советском Союзе должна пройти максимально бархатно. Процесс пошел. И долгое время, мне представляется, Владимир Александрович Крючков и система делали ставку на Горбачева, политического ставленника Андропова. В какой-то момент, по-видимому, Крючков осознал, что Горбачев собирается радикально переустраивать систему. Тогда по законам демократии (а у демократии свои законы) Владимир Александрович Крючков пришел к выводу, что сохранить пространство Советского Союза - и это то, на что я хотел бы обратить пристальное внимание нашей аудитории - архиважная задача. Не только в личностном, экзистенциальном плане - важная для судеб соратников-чекистов, разведчиков,  - но и для страны в целом. Крючков как весьма прилично образованный юрист понимал, что единственным теоретическим преимуществом социалистической системы хозяйствования была плановая экономика, основанная на общенародной собственности, с ее возможностями, как в концерне, манипулирования большими ресурсами. Система была так устроена еще при Сталине: портовые мощности были сосредоточены в Прибалтике (они отпали с развалом Союза); сырье - в Закавказье, Средней Азии.
Либерализовать экономику монетаристским путем или кейнсианским (с большей ролью государства) - это процесс нескорый. Ситуация же требовала серьезного оперативного вмешательства. Но если «больному» отрезать «по живому» руки, ноги, часть головы, то это может привести к экономическому коллапсу. Таким образом, у Крючкова были и личные мотивы, и мотивы государственнические. Кстати, надо помнить о том, что Крючков - юрист. Как и Путин, как и Собчак (и до сих пор в заслугу Собчаку ставят его правильное юридическое ориентиро¬вание демократических масс по поводу ГКЧП...). Так вот, делали революцию юрист Горбачев, юрист Крючков. Заканчивает - ученик юриста Собчака юрист Путин. Есть особенности базового образования.
Крючков понимал, как мне представляется, что есть ход. Ельцин - популярный политик, самый популярный не только в России, но и на пространствах будущей «эсэнговщины». Именно его можно в кризисной ситуации (и только в кризисной!.) возвести еще на один «трон» - «трон» президента СССР на Съезде народных депутатов СССР. Особенно, учитывая то обстоятельство, что Ельцин, будучи уже всенародно избранным президентом РСФСР, оставался народным депутатом СССР и членом Верховного Совета СССР. Что можно было предпринять с юридической точки зрения? Создать кризисную ситуацию перед подписанием союзного договора, созвать на этой волне съезд, чтобы заинтересованные в сохранении самих себя тысячи нардепов СССР, ведомые поучениями, наставлениями и рекомендациями Крючкова, Лукьянова, Бессмертных и других демократически одаренных личностей, в то время сохранивших мандаты народных депутатов, избрали Ельцина Бориса Николаевича президентом еще и СССР. А Ельцин, как показала история, в качестве гаранта демократии способен был начать и возглавить крупные монетаристские реформы, которые почему-то приписывают Чубайсу, Гайдару и другим, забывая, что всю политическую, юридическую и историческую ответственность взял на себя Борис Николаевич.
В то время народ был готов к восприятию Ельцина не только как «президента всех россиян», но и всех граждан Советского Союза. А дальше - реформа. При этом кто мог обеспечивать нормальный ход процесса в рамках всего СССР? Только у КГБ была такая сила. И Крючков, на мой взгляд, совершенно здраво и четко понимал, что никто без него и его единственного тогда сохранного отлаженного аппарата обеспечить Ельцину испол¬нение этой задачи не сможет. Пожалуйста, «шинкуйте», «разукрупняйте» КГБ! Но лично Крючков был бы правой рукой Ельцина в этой ситуации в наведении конституционного, экономического порядка в сохраненной стране.
А. Л. А вы помните, Алексей Николаевич, что Крючков был членом ГКЧП, а с членами ГКЧП после ГКЧП был уже несколько другой разговор? И такой замысел был бы нереален даже при планировании: понятно, что если ты входишь в состав заговорщиков, и побеждает другая сила, то заговорщики отправ¬ляются в «Матросскую тишину». И никакой аппарат КГБ - если армия поддержала другую силу, если ее победа очевидна, -  сделать ничего не сможет!
А. М. Я соглашусь с вами: да, но только в случае неуспешного завершения операции.
А. Л, Она была завершена неуспешно?
      А. М. Безусловно. В России, как и в любой системе, победить можно только изнутри. Снаружи не победить. Представьте себе: гарант поведения суперспецслужбы выходит на Съезде народ¬ных депутатов и, сняв очки, очень интеллигентно говорит: «Вы знаете, мы посоветовались с товарищами и пришли к выводу, что надо сохранить страну. Горбачёв болен, а вот Борис Николаевич Ельцин, любимый и уважаемый всеми, готов взвалить на себя тяжелый груз ответственности за судьбу всего Советского Союза. Иначе нам всем будет плохо. Вот у нас и многие демократы готовы меня поддержать, как ни странно». Когда люди видят, что все вместе, да еще им гарантируется сохранение полномочий…  Мы с вами на этапе демократических инноваций видели, как депутаты голосуют, когда речь идет не только о государстве и регионе, но и о них самих. Это как бы естественное поведение. И представьте себе, что в этой ситуации гарантами такого рода предложений выступили бы демократические лидеры. Вы помните, как критично отзывался Собчак о Ельцине в свое время? И как потом стал его доверен¬ным лицом на выборах Президента РФ? А Гавриил Харитонович Попов?..
       Вы очень хорошо сказали по поводу члена ГКЧП как подель¬ника. Но ведь можно было объяснить ситуацию и с правовой точки зрения: «Да, ГКЧП - это нехорошо; а вот Съезд народных депутатов СССР, высший орган государственной власти Советского Союза и его решение - очень хорошо. За то мы осудим, а здесь - все нормально». У нас есть еще одно свидетельствование - в лице Валентина Сергеевича Павлова, помните, такой знаменитый у нас был последний премьер-министр?
А. Л. Известен по денежной реформе.
А. М. Но мало известен по делу ГКЧП. Если мне не изменяет память, в программе Киселева на ТВ-6 недавно прозвучала фраза Павлова о том, что всех гэкачепистов предал Крючков. А замечательный русский человек Дмитрий Тимофе¬евич Язов ... Как бы к нему ни относиться, он в Великую Отечественную (которая для всех нас священна) в шестнадцать лет на фронт пошел, а в восемнадцать лет первое ранение получил. «Какая «измена Родине»? - сказал он, - «Зачем я, старый дурак, в это во все ввязался?!». Это же тоже признание! Признание «царицей доказательств» было у нас в сталинские времена (сейчас, конечно, все иначе). Слова командира «Альфы» генерал-майора Карпухина: «Приказ Крючкова - обеспечить безопасность Ельцина», - еще одно свидетельствование.
Операция юридико-технически выглядела, на мой взгляд, вполне реально. Если бы удалось созвать съезд, провести на нем быстрое и конструктивное обсуждение политической ситуации, заменить Горбачева, чей рейтинг как реформатора тогда был достаточно низок, и (по аналогии с технологией, примененной к Хрущеву) быстренько - на Съезде народных депутатов СССР единым фронтом демократов, чекистов, конструктивистов, позитивистов, созидателей, хозяйственников и политиков избрать Бориса Николаевича еще на одно царство.
      А. Л. Алексей Николаевич, давайте не будем забывать, что ГКЧП в той программе, которую он выдал во время путча, из конструктивного предлагал разве что шесть соток в собственность передать. Больше же там ничего не было: ни слова о съезде, который надо собрать, ни слова о том, что надо в той или иной форме поддержать Ельцина. Поскольку Ельцин в тот момент был воплощением зла для партийно-хозяйственной номенклатуры.
       А. М. Я ведь ответил на этот вопрос. ГКЧП действовал в одном направлении, а Крючков - в другом.
Я как питерский человек считаю себя не вправе до времени назвать некоторые имена: я могу навредить этим людям. Приезжает 10 октября  1991 года в город Питер человек, который считался рьяным пособником гэкачепистов, и просит меня встретить его не как обычно - на машине, а в привокзальном метро. В вагоне он наклоняется ко мне и сквозь шум говорит: «Крючок всех сдал». Ваш покорный слуга Алексей Николаевич Мусаков, тогда известный доктор, начинающий юрист и председатель Исполкома Единой партии женщин, достает из кармана газету «Смена», в которой опубликован текст разговора между Курковым и Собчаком, и дает ее прочитать. Человек покрывается пятнами, очки у него запотевают... И то не все было ему тогда рассказано.
         Дело в том, что сейчас, как и тогда, все рассматривают августовскую ситуацию «в режиме противостояния»: Ельцин с демократами против ГКЧП, партноменклатуры. А я предлагаю думать «в режиме трех сил»: с одной стороны - партномен¬клатура, хозяйственно-политическая власть, ГКЧП (Горбачев в стороне, о его роли можно отдельно поговорить), с другой стороны - новая элита во главе с Ельциным, Поповым, Собчаком, и КГБ - в середине. Помните, «А и Б сидели на трубе...». Я предлагаю оставить «на трубе» не просто КГБ и не столько КГБ, сколько Владимира Александровича Крючкова, единовластного правителя КГБ, кадрового офицера Первого Главного управ¬ления - политической разведки. Он способен был своими действиями или бездействием привести систему в иное состояние.
 <...>
А. Л. Алексей Николаевич, «и» в лице Крючкова мы проговорили; но существуют еще два фигуранта: «А» и «Б» - Горбачев и Ельцин. И тот и другой исторически уже сыграли свою роль, и на сегодняшний день, десять лет спустя, по-моему, можно дать приблизительную оценку того, что тогда происходило. Мы видели попытки Горбачева провести перестройку - номенклатурным путем (может быть, были какие-то другие задумки); мы видели ельцинскую Россию. Плюсы и минусы были, безусловно, и в том, и в другом правлении. На ваш взгляд, судьба этих фигурантов начиналась и заканчивалась в дни путча? Или, все-таки, и в путч идо него, и после существовал некий «серый канцлер», который и приводил того и другого лидера к действию: помогал, направлял, курировал?
А. М. Если опираться на открытые источники - а только на открытые источники я вправе опираться в своих рассуждениях, - то достаточно вспомнить, что Михаил Сергеевич Горбачев был приведен к власти усилиями, в частности, Андрея Андреевича Громыко, бессменного многие десятилетия министра иностранных дел. Я опять о Министерстве иностранных дел, Службе внешней разведки, Первом Главном управлении КГБ СССР, андроповцах, дворянах, офицерах царской армии, обеспечивавших эволюционное развитие нации и государства. Это первое замечание. Второе: Горбачев рассматривался как креатура Андропова.
А. Л. Горбачев не скрывал своих симпатий к Андропову.
A.M. Взаимных симпатий. Когда Горбачеву в Москве стало тяжело, он попросил, насколько мне помнится, Егора Кузьмича Лихачева найти кого-нибудь «покруче». Вот они и нашли покруче - Бориса Николаевича Ельцина. Естественно, он был проверенный «кремень-партиец», патриот, человек русский до боли, как генерал Чернота в Париже...





РОССИЯ И БЕЛОРУССИЯ: ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ НАДЕЖД…
===========================================================

«Политология»
ТРК «Петербург» - ЛОТ
Телеэфир 22 августа 2002 года

Юрий Николаев: Добрый вечер, уважаемые телезрители! В эфире программа «Политология» с постоянным экспертом Алексеем Мусаковым. Алексей Николаевич, наиболее часто и интенсивно обсуждаемая в последнее время тема - это многострадальный Союз России и Белоруссии и последнее заявление президента Путина, весьма жесткое и конкретное, которое ставит точку над «и» в этой весьма затянувшейся истории. Давайте я попытаюсь ее изложить так, как я ее себе представляю - как простой читатель газет, не намеревающийся их осмыслять аналитически, а просто получающий информацию. Отправной точкой для меня послужила статья в «Известиях», которая появилась буквально сразу после переговоров белорусского Президента и Владимира Владимировича Путина. Я позволю себе маленькую цитату: «Путин тут же раскрыл эти варианты (варианты объединения). По его словам, "момент сейчас такой, что и народ, и элиты хотят объединяться для создания в полном смысле этого слова единого государства". То есть и народ, и элиты едины в своем стремлении создавать единое государство. Каким образом Вы можете пояснить эту ситуацию?
       Алексей Мусаков: Прежде всего, в «Известиях» речь идет и о том, что впервые на страницах прессы появился план Путина. Сначала, в мае 2003 года (через полгода) в обоих государствах - референдум об объединении Белоруссии и России. Вскоре, в декабре 2003 года (по-видимому, одновременно с выборами в нижнюю палату парламента России, Государственную Думу) - выборы в единый парламент. И единые выборы президента в 2004 году.
 Ю. Н. Заметьте: по законам России!
        А. М. По Конституции России. Поэтому многие правоведы, юристы, политологи, аналитики тут же стали говорить о том, что план Путина - это ультимативный план, требующий перехода от слов к делу по объединению Белоруссии и России в единое государство - Российское.
       Ю. Н. И более жесткие есть заголовки: «Путин загнал Лукашенко в угол», «Лукашенко некуда деваться» и так далее,
 A.M.  Мы просмотрели достаточно много публикаций на эту тему. Часть этой прессы я принес - на мой взгляд,  это наиболее выдающиеся аналитические публикации. Там это все отчетливо прослеживается. Вплоть до того, что Владимира Владимировича Путина авторитетный еженедельник под названием «Журнал» обвиняет чуть ли ни в попытке таким образом юридически «сконструировать» себе третий срок. В других изданиях очень красиво парируется этот тезис, говорят, что это не столь важно; рассматривается много конъюнктурных и юридико-технических вопросов. Но смысл в одном: единое государство по российской Конституции означает, по существу, некий аншлюс - присоединение Белоруссии к России: либо в виде семи губерний по отдельности, либо в целом как один субъект федерации. Были жёсткие высказывания по поводу того, что «утрата суверенитета - это не наш путь» со стороны Александра Григорьевича Лукашенко; были солидарные в плане незави¬симости Белоруссии высказывания оппозиции.
 Ю. Н.  Да, они сейчас едины с ненавидимым ими Президентом.
А. М.  Они - за суверенитет. Посмотрите на реакцию нашей элиты, которая тоже изложена: либералы, называющие себя правыми, в восторге, гордятся президентом Путиным; коммунисты не очень довольны, судя по высказываниям...
Ю.Н. Протестуют.
 А. М.  И, тем не менее, что же в путинском предложении нового? Ведь, на самом деле, ни о каком жестком варианте аншлюса Путин не говорит. Путин говорит о том, что есть такая схема. Если вы за единое государство - давайте вот так. Есть и альтернатива: конфедерация Белоруссии с Россией в варианте, напоминающем Евросоюз. Поэтому безальтернативным предложение Путина назвать нельзя - а отсюда и ультимативным тоже, построгай логике.
Ю.Н. Давайте мы все-таки историю вопроса восстановим, для того чтобы телезрителям было легче ориентироваться. Она, впрочем, достаточно известна. Я просто напомню: 1995 год - договор о дружбе и сотрудничестве.
А. М.  Дружба.
Ю. Н. Дружба, да. 1996 год - попытки создать некое сообщество.
А. М.  Сообщество.
Ю. Н. Это проистекает на уровне документов. В 1997 году - идея союза обретает плоть,  и опять подписываются какие-то документы.
А. М.  Союз.
Ю.Н. И в 1999 году речь уже идет о союзном государстве, и подписывается соответствующий договор. Президент Ельцин, уходя, делает такой подарок и Лукашенко,  и России.
А.М. И вот здесь, Юрий Афанасьевич, ключевой момент: во время ратификации в Государственной Думе этого международного договора (а все, перечисленное Вами, есть международный договор двух государств, который нуждается в одобрении парламента) Александр Григорьевич Лукашенко говорит: «Всё хорошо! Нет только единого государства!». Это было в 1999 году. Прошло три года...
Ю.Н. Подождите-подождите. Мы с Вами должны внести необходимую ясность: 1999 год - это время ухода президента Ельцина с политической арены, это время подбора преемников, и Александр Григорьевич Лукашенко, который мечтал в те поры возглавить и Белоруссию, и Россию, конечно, этим шансом не воспользоваться не мог - отсюда эти заявления. Верно ли я понимаю ситуацию?
А. М. Я думаю, что в значительной мере верно. И кстати, в такой оценке события 1999 года - когда Александр Григорьевич с трибуны Государственной Думы посетовал на то, что всё хорошо, но нет единого государства - все наблюдатели сходятся. Момент более политико-конъюнктурный, нежели смысловой. Тогда уходящий Ельцин иначе позиционировался в плане претензий Александра Григорьевича Лукашенко на полити¬ческий Олимп. Сегодня - Путин. Это уже другое, шансов стать президентом единого государства...
Ю. Н. Уже, конечно, нет.
А, М. Я мягче скажу: наверное, в такой мере у Александра Григорьевича уже нет. Поэтому изменилось и отношение к объединению.
Ю. Н.  Хорошо. Неожиданны ли эти жесткие заявления Путина? И чем обусловлен их столь резкий тон?
А.М. Я думаю, - не  неожиданны, а вполне ожидаемы. Потому что выбор-то, мне представляется, Владимир Владимирович предлагает честный, старорусский, православный (это может показаться удивительным): либо это священные узы брака (а аналогия с браком все время проводится аналитиками), венчающие определенные отношения двух государств, либо мезальянс с адюльтером, то есть некое взаимовыгодное сожительство с возможностями блудить (я на русский язык переведу).
Ю. Н. Вы хотите сказать, что Александр Григорьевич - сторонник такого не очень симпатичного варианта, который Вы называете мезальянсом с возможными адюльтерами?
A.M.  В душу не проникнешь! Неведомо. Но уж,  коль, сказал три года назад: «Почему не единое государство?» - так и иди! По делам их узнаете их; по следам их познаете их. Так вот, по следам его собственных заявлений! Сказал два года назад, что надо идти вместе - иди!
     Ю.Н. Гипотетическую ситуацию обсуждаем: состоялось это объединение, возникло новое союзное государство с девяностым субъектом - какова будет роль Александра Григорьевича в этом девяностом субъекте?
А. М. Если это любовь, то думать о роли - вторично.
     Ю. Н. Способен ли Александр Григорьевич подняться над своими амбициями и вести себя так смиренно, по-христиански, как Вы ему предписываете?
А. М. Предписываю не я!
     Ю. Н. Неважно. Хорошо: христианская мораль предписывает.
А. М. Жизнь покажет. Будущее покажет.
Ю. Н.  То есть,  у Вас нет готового ответа на этот вопрос?
      А. М. Есть: я уверен, что Александр Григорьевич Лукашенко прекрасно понимает, что необходимо сделать. Когда он, впервые за всю историю, публично выразил благодарность российской Службе внешней разведки - публично (!) благодарность (!) российской  Службе   внешней разведки (!) - за неоценимую помощь в государственном строительстве, я думаю, что он и тогда понимал, о чем он говорит.
Ю.Н. Хорошо. Алексей Николаевич, я говорил о том, что я внимательный читатель газет. ..Я не аналитик никакой, но газеты читаю для того, чтобы оснаститься некой фактурой, и в меру разумения лично для себя какие-то выводы делаю. Тут я вспомнил, что в 1997 году в моей любимой газете «Санкт-Петербургские ведомости» была опубликована Ваша заметка о том, как будут развиваться отношения России и Белоруссии. И есть там Ваши умозаключения, которые, насколько я могу судить по беседе...
 А.М. Простите, что я Вас прерываю. Эта статья называлась «Любовью оскорбить нельзя» и опубликована она была пять лет назад.
   Ю.Н. Судя по тому, что Вы говорили в 1997 году и по тому, что говорите сейчас, Ваши взгляды на эту проблему нисколечко не поменялись, а кое в чем они носили и опережающий характер. Только две маленьких цитаты, для того чтобы Вы их могли прокомментировать. «Напротив, - утверждаете Вы 16 мая 1997 года, - именно сейчас без учета волеизъявления народов и их национально-государственных элит ничего «путного» не произойдет. Именно так: и народов, и элит». Читаем в сегодняшних «Известиях» слова Президента: «Момент сейчас такой, что и народ, и элиты хотят объединяться». Вот как интересно! И слово «путное» в 1997 году, когда Владимир Владимирович Путин был у нас заместителем американского узника совести Павла Павловича Бородина, который сейчас возглавляет Союз России и Белоруссии... Я не знаю, как это назвать, но совпадения весьма примечательные!... Я хочу еще одну цитату привести: «Экономической основой интересов России и Белоруссии является сегодня, прежде всего, строительство газопровода «Ямал - Западная Европа» протяжен¬ностью в шесть тысяч километров, через территорию ряда регионов России, Белоруссии и Польши в направлении Герма¬нии». Опять мы вспоминаем нашу романо-германскую...
А. М. Парадигму.
Ю. Н. «Цель - продвинуть рынок отечественных энерго¬носителей на территорию Западной Европы. И наконец, каким бы парадоксальным не показалось это утверждение, важно усиление славяно-европейской составляющей в политике России, ориентированной на христианские ценности. Традиции Русской Православной Церкви - сильнейший ход в развитии демократического процесса, в укреплении отношений с Европой, в целом, и с Германией, в частности». Скажите мне, пожалуйста, чем Вы руководствовались в 1997 году, когда создавали это небольшое, но весьма, как показало последнее время, емкое произведение?
     А. М.  Я  руководствовался  теми надеждами  на  роль элиты российских спецслужб,  которым  суждено было впоследствии осуществиться.
       Ю.Н. То есть Вы выдвигали некую концептуальную модель, которая долго ли, коротко ли, но, тем не менее,  должна была прийти к тем самым результатам, которые Вы сформулировали в этой статье?
     А. М. До ключевого назначения Владимира Владимировича Путина (ключевого для его будущего) - назначения на пост директора Федеральной службы безопасности, правопреемника КГБ - оставался один год.
     Ю. Н. Да, я помню эту историю.
     А. М. А дальше все пошло так, как пошло.
     Ю. Н. Алексей Николаевич, с одной стороны, это хорошо, а с другой стороны, такая детерминированность развития в политике немножко пугает. Наверное, так и должно быть...
      А. М. Мы все время говорим о том, что политолог имеет право только на версию.
Ю. Н. Ну какая же это версия, когда она превращается в конкретику в устах Президента Российской Федерации?
A.M.  Через пять лет?
Ю. Н. Через пять лет - ну, что ж делать!
      А.М.  Я думаю, дело в единообразном понимании целей, ценностей, процессов и результатов, которых мы обязательно должны достигнуть. Это единые принципы - и право¬вые, и этические, и эстетические - в вопросах управления государством на современном этапе.
Ю. Н. Ну что ж, Алексей Николаевич, давайте подводить итоги. Итоги мы всегда подводим таким образом, чтобы дать простые ответы на сложные вопросы. Первый вопрос: по какому пути все-таки пойдет создание единого союзного государства? Вы можете предусмотреть? Судя по тому, что мы с Вами сейчас обсуждали, какая-то наработка должна быть.
А. М. Я надеюсь, что это будет единая Россия, в которой полноправным и в какой-то мере эксквизитным (особым) субъектом России как федерации будет братская Белоруссия.
       Ю. Н. И второй вопрос: превратится ли Александр Григорь¬евич из двигателя этого процесса в его тормоз?
А. М. Я думаю, что Лукашенко и возвысится, и все поймет правильно, и будет способствовать тому, что сегодня олицетворяет собой личность Президента Российской Федерации Владимира Владимировича Путина.
Ю.Н. Ваша точка зрения зиждется на каком-то знании или исключительно на эмоциональной оценке?
А. М. Я уже произносил эту фразу: прогноз зиждется на том, что если кого-то и поблагодарил в свое время публично и очень искренне, мне кажется (а для славянина главное искренность), Александр Григорьевич Лукашенко, так это Службу внешней разведки братской Российской Федерации. Больше, насколько я помню, так тепло и искренне он никого не благодарил.
Ю. Н. Алексей Николаевич, я думаю, что сегодняшнее наше обсуждение выявило ряд интересных моментов, которые предстоит осмыслить. Я Вас благодарю за Ваши экспертные заключения.




КАЛИНИНГРАДСКИЙ ЭКСКЛАВ И ФЕДЕРАЛИЗМ В РОССИИ
===========================================================


       Стремительная дезинтеграция СССР нанесла серьезный ущерб шестой части земного шара: пострадали от раздробления единая экономика и оборонный комплекс, тысячи людей оказались бесправными «эмигрантами». Юридическое закрепление распада в 1991 году окончательно «узаконило» опасную тенденцию и отчасти явилось катализатором кровавых войн на Кавказе.
Кажется, что по прошествии более чем десяти лет, страны Содружества, исторически и культурно наиболее тесно связанные друг с другом, постепенно вовлекаются в процесс нового объединения - все становится на свои места. В то же время, по мнению Алексея Мусакова и других аналитиков Центра регионального развития, сегодня опять делается актуальным вопрос о целостности государства - теперь уже Российской Федерации: международная дискуссия, развер¬нувшейся вокруг Калининградской области, обозначает узел проблем, который может изрядно повлиять на судьбу российского федерализма.
«Вопрос о Калининградском эксклаве (экстерриториальном образовании, которое, тем не менее, принадлежит Государству Российскому) - это не просто вопрос сообщения субъекта с остальной федерацией, - полагает Алексей Мусаков.   Европейское и мировое сообщество не слишком обеспокоено проблемами русских в нашем ближнем зарубежье. До сих пор множество русских, российских, советских граждан в сопре¬дельной Прибалтике так и не получили гражданство в странах, гражданами которых они, по существу, являются, но вопросы их трудоустройства, их передвижения мало кого занимают. К Калининградской же области приковано пристальное внимание Запада. Проявляют озабоченность главы мощнейших евро¬пейских государств - миланский юрист и выдающийся политик современности итальянец Сильвио Берлускони; опытнейший политик, лидер Франции Жак Ширак, лидеры Евросоюза, Европарламента,
Ситуация гораздо серьезнее и, как любил говаривать один выдающийся прораб перестройки, судьбоноснее для России, нежели представляется тем, кто обсуждает тему безвизового и визового проезда через территории сопредельных европейских государств. Дело в том, что Калининград высвечивает возможность отсроченного отрыва регионов от России. Я со всей ответственностью заявляю, что назревает опасность неюридического распада федерации в России - посредством расширения внешнеполитических полномочий субъектов Российской Федерации, их активного вовлечения в межгосу¬дарственные отношения.

В 1992 году появилась политическая организация «Балтийская республиканская партия», лозунг которой - создание Балтийской Республики и суверенизация Калининградской области на внешнем направлении, то есть максимально возможная интеграция эксклава с Евросоюзом. В наше время, когда федеральный центр провозглашает новую доктрину партийного строительства под лозунгом «партии должны быть федеральными», БРП в судебных инстанциях федерального уровня отстаивает (по их собственному выражению - «вполне успешно») существование партий в субъектах федерации. И прямо заявляет о своей главной цели: членство Балтийской Республики в ЕС - с сохранением статуса ассоциированного члена в РФ.
Все это до боли напоминает горбачевскую эпоху «балтийского хозрасчета» и попытку придания Ленинграду статуса вольного (свободного) города. Чем это завершилось? Выходом трех прибалтийских республик бывшего СССР из состава Советской Федерации, с одной стороны, а с другой - неудачей в создании свободной экономической зоны, объединяющей город и область и последующей политико-экономической конфронтацией между Санкт-Петербургом и Ленинградской  областью.
Педалирование вопроса о расширении внешней правосубъектности «калининградского анклава», сопровождающееся сужением внутренней правосубъектности, способствует, по моему мнению, началу нового витка центробежных тенденций в федеративной России - обозначая тем самым крайне важную роль путинской элиты в обеспечении территориальной целостности государства. По-видимому, следует обратить внимание на узловой момент подготовки к реализации культурно-цивилизационного эксклавно-анклавного проекта - референдума о создании Балтийской Республики.
С социобиологической точки зрения необходимость предоставления Калининградскому эксклаву особых прав обуславливается следующей особенностью: население области (подобно населению Нового Света), является носителем как западных цивилистических ценностей, так и патриархальных традиций, то есть цивилизации и культуры однов¬ременно и на едином пространстве.
Еще раз повторю: ситуация ничуть не менее сложная, нежели в период власти Михаила Горбачева, и требует нового качества властного материала. То, что в горбачевскую и ельцинскую эпоху не удалось сделать ни юристу Горбачеву, ни юристу Лукьянову, ни юристу Крючкову, придется совершить юристу Путину. Во время визита Михаила Горбачева в Литву из уст главы советского государства прозвучали замечательные слова, обращенные к народам советской Прибалтики: «Вы не жили в федерации, вы жили в унитарном государстве», и «нам нужна федерация с новым наполнением». Нового наполнения не получилось. Прежняя советская федеративная конструкция распалась. Сегодня в ряде аналитических публикаций констатируется та же ситуация: современная Россия федерацией, по существу, не является - она по-прежнему унитарное государство. Последствия проведения в жизнь таких концепций могут быть значительно серьезнее, нежели предыдущие, связанные с разрушением Советского Союза.



«Политология»
ТРК «Петербург» - ЛОТ
Телеэфиры 18 и 25 июля 2002 года

     Юрий Николаев: Около полутора месяцев назад, вскоре после встречи с Бушем, Владимир Владимирович Путин (человек, как мы знаем, чрезвычайно сдержанный и взвешенный в оценках) крайне эмоционально высказался по проблеме Калининграда: он сказал в своем выступлении, что судьба Калининграда прямо влияет на судьбы миллионов россиян. Что произошло за эти месяцы, какие экспертные оценки были высказаны,  и почему Калининград может влиять на судьбы миллионов россиян?
     Алексей Мусаков: Владимир Владимирович Путин - будучи человеком не только сдержанным, но и осведомленным (возможно, и из источников личного характера) - прекрасно знает об умонастроениях и политической ситуации в Калининградской области. Ситуация серьезна: Калининградскую область «растаскивают» - слегка оттаскивая от России и подтаскивая к Евросоюзу. Руководимая неким Сергеем Пасько Балтийская республиканская партия свою задачу видит так (цитирую первоисточники): «Провести референдум о статусе сообщества, определив его как суверенное государственное образование Балтийская Республика, являющееся субъектом международного права и одновременно - ассоциированным субъектом Российской Федерации».
     Ю.Н.: Мы ведь это проходили; как Вы помните! Последние десятилетия прошли под этим знаком. Почему идея создания свободной экономической зоны на территории Санкт-Петербурга не была реализована в ту пору?
     А.М. Я прекрасно помню голосование по этому поводу: 64 голоса из 450 получила идея создания Комитета по управлению свободной экономической зоной в составе города и области под руководством тогдашнего председателя Ленсовета, а впоследствии мэра.
     Ю.Н. Анатолия  Александровича Собчака.
     А.М. Идея не прошла. Хотя, на мой взгляд, это был ответ на радикальные либерально-демократические претензии по расширению правосубъектного статуса Ленинграда. Тогда модно было вольничать и... уходить далеко-далеко. Так вот, идея свободной экономической зоны была предложена как механизм компен¬саторный, современный, цивилизованный. Наиболее адекватно она реально могла быть выстроена только с участием и города, и области. Что мы увидели? Не создав эту систему, мы получили некую политико-экономическую (прежде всего - экономическую) конфронтацию двух субъектов федерации - города и области, соседствующих и, на самом деле, по многим параметрам не разделившихся.
<...>
Сегодня обозначается еще одна изумительная характеристика, которая для меня, как для человека, занимающегося социобиологическими инновациями в области политологии, является особенно значимой. Идеолог трансрегионализма Вадим Штепа на страницах «Невского времени» пишет о том, что население калининградского эксклава является на 99 процентов русским населением, пришлым населением, новопришлым (по аналогии с Новым Светом), которое, с одной стороны, несет некую «плюрипотентную» русскую традиционную культуру, а с другой стороны - очень цивилистичное, то бишь прозападное, вестернизированное по умонастроениям. Штепа очень верно, на мой взгляд, характеризует нынешнюю ситуацию как некий особый умонастроенческий склад в Калининграде, в Калининградском регионе. Калининградская область сегодня готова - очевидно, в лице многих людей - на такой вариант развития событий.
Ю.Н. Готова «оторваться»?
      А.М. Не совсем оторваться - постепенно «выкупиться». Вместо отторжения кусков - постепенное, порегионное «выкупание» России. Горизонтальные связи, сетевые структуры приходят на смену вертикальным. Именно по этой технологии сегодня пойдут - может быть, под соусом интеграции России в Европу - отчасти и опере¬жающие дезинтеграционные моменты. Это сложнейший узел проблем, и я рад тому, что все-таки Питер остался интеллектуальной, культурной столицей в том плане, что предоставляет полосы своих газет для уникально точных и смелых обсуждений этой темы.
Ю.Н. Может ли заметную роль сыграть запуск парома Усть-Луга - Калининград? Паром поможет преодолеть изоляцию?
А.М. Думаю, что не в последнюю очередь. Это инженерный вариант решения вопроса. Ведь меритократия - власть достойных - как некая теория, система в политологии и в политике родилась - из технократии. И один из путей, как раньше Горбачев говорил, «развязки» - это идея паромной переправы. И это означает участие Ленинградской области в процессе.
Это вообще проблема наша - Северо-Западного региона. Это проблема людей, которые на себе испытали разного рода эксперименты - попытки их использования в какой-то игре, когда, помните, искушали и город, и область, и всех нас неким опережающим по отношению ко всей остальной России европейским вариантом развития. На это клюнули многие. Есть аналогия в медицине (меня, наверное, поймут многие врачи): зачастую самый опасный процесс - это развитие злокачественной опухоли (рака) в рубцовой ткани: она незаметна для диагностики. Там, где ткань недостаточно хорошо питается, создаются условия для развития аномальной, опухолевой ткани, диагностировать, распознать которую на раннем этапе может быть очень и очень сложно.
     Ю.Н. Алексей Николаевич, в связи с тем, что Вы сказали, я даже не предлагаю для обсуждения тему, которую на страницах средств массовой информации также обсуждают: создание некоего нового субъекта федерации - Калининградская и Ленинградская область.
А. М. Это требует изменения Конституции. <...>
       Точка зрения Александра Глебовича Papa на проблему такова: надо отмоделировать ситуацию на калининградском анклаве - для начала попытаться все-таки дать Калининграду возможность вступить в ЕС и посмотреть, что с этим получится (то есть практикой поверить теорию). Не бояться, а идти с Калининградом по этому пути, и на этой модели отработать дальнейшие механизмы интеграции. Другой германский эксперт Хайнц Циммерман предлагает непосредственно развивать горизонталь - усиливать связи с соседними немецкими провинциями, со Шлезвиг-Гольштейном в частности. Вадим Штепа говорит о том, что Россия  сегодня должна предъявить свои реальные потенции в области строительства реальной федерации и дать возможность усилить правосубъектность Калининградской области. И все эти аналитики сходятся на том, что необходимо дать возможность усилить позиции волеизъявления самого населения Калининградской области.
       Есть еще один вывод: ситуация нуждается и в цивилистическом, и в спецслужбовском профилактировании. Это сложнейшая ситуация с точки зрения социобиологии. Это особое население - население Калининградской области (и вчера, и сегодня, и завтра). Это действительно уникальный анклав (эксклав), некая уникальная популяция. С учетом того обстоятельства, что мы в свое время получили доступ к неопубликованным архивам Льва Николаевича Гумилева и его группы, я могу сказать, что проблема действительно суперсерьезная.

Ю. Н. И каким образом она будет влиять на судьбы миллионов россиян? Тем, что она даст им пример для дальнейшей дезин¬теграции нашей федерации?
      А.М. Да. Если мы сейчас не решим надлежащим образом - с опережением (по-путински), грамотно, четко, несмотря на все крики вокруг - вопрос с этим субъектом федерации, то угроза внеюридической (скорее, финансово-экономической) дезинтеграции - не распада, но превращения России в рыхлую конфедерацию - останется. Мы «зажимаем» внутри, и «не отпускаем» снаружи. Это ведет к усилению не центростремительных, а центробежных тенденций. Мы и так уже подошли вплотную и кое в чем вышли за пределы международных обязательств по обеспечению стабильности в плане нерушимости границ и итогов второй мировой войны. Уже чересчур на грани мы действуем в этом направлении. И сегодня достаточно создать прецедент реального выхода из состава Российской Федерации одного из важнейших субъектов и передачи этого региона в чужую (пока чужую, при всех союзнических отношениях) юрисдикцию, чтобы последствия для всей федерации оказались необратимыми.
<...>
      Говоря о спецслужбовских технологиях, я имею в виду не спецслужбовские операции. Я имею в виду аналогии с некими типами принятия, выработки и реализации решений, которыми традиционно пользуются представители спецслужб. Например, создание устойчивых, катамаранных, как я люблю говорить, систем, когда в разрешение проблемы вовлекаются лица и структуры, которые на внешнем, обозримом пространстве действуют как бы противоположно. Есть представитель в Калининградском регионе, в штате полномочного представительства президента в Северо-Западном регионе, у Виктора Васильевича Черкесова (хорошо знакомый нам обоим по недавнему прошлому) – господин Степанов, опытный экономист, человек цивилистического мышления, который эмоционально реагировал именно на типы разрешения проблемы с точки зрения визового и безвизового проезда. Но есть ведь и другой институт, который получил новое дыхание при Владимире Владимировиче Путине - спецпредставительство (так, Евгений Максимович Примаков - спецпредставитель в Приднестровье, занимается разрешением тяжелейшего конфликта). Дмитрий Олегович Рогозин - молодой представитель Президента в данном регионе, работающий в рамках разрешения этой сложной, деликтной ситуации. Если Степанов все-таки человек либеральных взглядов...
Ю. Н. Напомним, что Рогозин - один из основателей  «Конгресса русских общин». .
А.М. И его сегодняшний лидер. А так как я имел отношение к «Конгрессу русских общин» в свое время, то я прекрасно помню Дмитрия Олеговича Рогозина, его идеологию, его мировоз¬зренческий потенциал: это русский патриот. Есть молодые политики, сегодняшние сорокалетки, ровесники, которые с жестких, патрио¬тических, но современных позиций в русле президентских задач реализуют свой мировоззренческий комплекс. Конечно, роль личности в истории не следует переоценивать, но и недооценивать нельзя. И личностный фактор в подборе кадров тоже имеет значение. Значит, с одной стороны - проверенный, осторожный, умный, имеющий опыт политик цивилистического экономического плана Степанов, с другой стороны - жесткий переговорщик, человек с жесткими патриотическими взглядами - Дмитрий Олегович Рогозин. Это и есть, вероятно, вариант дипломатии спецслужбовского типа,
когда от имени одного и того же человека задачу реализуют разные люди.
      Но это политический пласт. А должен быть какой-то концептуальный замысел во всем этом. Как с ситуацией-то определяться: отдавать без боя Калининградскую область (некогда территорию Восточной Пруссии) или... продаваться? Воевать, продавать - что делать-то? Наверное, вот в этом главный вопрос...
      Ю.Н. Наверняка в составе Вашего Центра регионального развития есть люди, которые глубоко и пристально изучают эту проблему. Если это не тайна - ни научная, ни интеллектуальная, ни коммерческая, не могли бы Вы поделиться своими наработками и представить людей, которые определяют интеллектуальный поиск в этом направлении?
А.М. Нам нечего скрывать, У нас есть определенные предло¬жения, они сформулированы вице-президентом, заместителем руководителя Центра регионального развития Александром Антоновичем Мануевым (в будущем, я надеюсь, фигура весьма и весьма известная). Это историк и юрист, уроженец Калининграда, человек, в свое время служивший в Германии, в западной группе войск, который действительно в курсе этих вопросов. Концептуально наши предложения по этому поводу - прежде всего, это его разработки - кому-то сегодня, может быть, покажутся очень авантюрными. Но Александр Антонович хорошо знает регион, его проблемы, его финансовые и коммерческие составляющие и государственническую составляющую процесса. Наше предложение (прежде всего, от него исходящее) - преобразить калининградский эксклав в некую русскую, российскую Швейцарию - в коммерческий, финансовый банковский международный центр.
       Ю. Н. Неслабо!
А.М. Да, наверное, неслабо. И, наверное, кому-то такое заявление кажется несколько преждевременным. Но это позволило бы, на наш взгляд, решить вопрос и экономически, и политически, и - с позиции уже проспективного анализа, на будущее - с учетом геополитических интересов России.
Ю. Н. Идеи всякие бывают: бывают блестящие, бывают фантастические. Эту идею Вы к какому роду относите?
А.М.  К опережающим. Но с учетом опыта, который у нас был. Почему возникла идея создания свободной экономической зоны, а до этого - вольного города (и одна другую профилактировали -тоже, кстати говоря, по спецслужбовской модели мышления)? Ведь были же разговоры о вольном городе, о свободном городе Питере, об отрыве его от Союза, от России...
Ю. Н.  Кстати, я вспоминаю и разговоры о Питере как о банковской столице.
А. М. Совершенно верно. «Леонский кредит» и немецкий банк здесь - Вы прекрасно помните, на какой площади находится. А паромные переправы...
Ю. Н.  Почему же не реализовалась эта идея, не стала вполне осязаемой?
А.М. Борис Николаевич Ельцин (надо отдать ему должное: это все-таки политик, при всех претензиях к нему) в диалоге с Явлинским однажды произнес ключевую фразу: «Надо сначала решить вопрос политически». Осознания этого обстоятельства не хватало как многим нашим ура-патриотам, так и ура-либералам. Ситуация тогда просто не дозрела, мы были впереди планеты всей с этими технологиями подхода (кстати говоря, технологиями, которые реально тогда курировал заместитель мэра Санкт-Петербурга, председатель Комитета по внешнеэкономическим связям Владимир Владимирович Путин).
Ю. Н.  Скажите,  пожалуйста, а сейчас пришло время для того, чтобы эта идея овладела массами, превратилась в материальную силу и, преодолев все препоны, утвердилась на калининградской земле?
А.М. А у нас не будет больше возможности! Ситуация настолько точно, «локусно» сложилась, что, мне представляется, чту вчера было рано, завтра будет поздно.





РОССИЯ И ЕВРОПА: ДИАЛОГ КУЛЬТУР



       В конце 1990-х годов Алексей Мусаков указывал на то, что наиболее перспективным направлением во внешней политике России является установление тесных контактов с Европой; в 2001 году эксперт прогнозировал гармонизацию за счет изменения российского политико-экономического курса в связи с результатами президентских выборов в России.
«В нашей стране ведущая роль традиционно принадлежит исполнительной власти; патернализм пронизывает все слои жизни нашего общества - с этим нельзя не считаться. России не близок оголтелый либерализм, чужд англосаксонский вариант демократии, экономики и связанной с ней политики и жизнеустройства в целом. Монетаристская экономическая модель, столь неосмотрительно навязываемая нам в первые годы реформ, категорически не подходит для обеспечения стабильного социально-экономического развития в Российской Федерации. Результаты насаждения этой модели, скорее, следует оценивать как негативные. Государство в нашей стране должно сохранять за собой действенные рычаги управления - в первую очередь в экономической сфере.
Новое - европейское, романо-германское - направление в экономической политике и дипломатии стало неуклонно проводиться в жизнь с того момента, когда Евгений Максимович Примаков прервал свой визит в Соединенные Штаты Америки, узнав о начале бомбардировок в Сербии. Развернув самолет над Атлантикой, Примаков развернул страну».
Как заявил Мусаков в октябре 2001 года, «Владимир Владимирович Путин в большей степени олицетворяет собой романо-германский тип политика, ассоциируется с романо-германским типом государственного устройства» (См. текст «Ночного разговора с А.Лушниковым»).
Действительно, новое российское руководство с тех пор предприняло многочисленные шаги по сближению с Европой и, не в последнюю очередь, с Германией (в апреле 2002 года эта позиция была официально закреплена Владимиром Путиным в Послании Федеральному Собранию: «Считаю необходимым сегодня еще раз твердо заявить о наших приоритетах на европейском направлении.  Здесь очевидны и наша последовательная позиция, и многочисленные конкретные шаги  по интеграции с Европой.  Мы будем продолжать активную работу с Евросоюзом, направленную на формирование единого экономического пространства»). Но,  по мнению политолога, дело не только в личных предпочтениях президентской команды (и Владимир Путин, и Сергей Иванов - специалисты по Германии), не только в территориальной близости европейского региона, не только в том, что России легче ориентироваться на кейнсианскую экономическую модель, в большей степени используемую в Европе; даже не столько в стремительно налаживающихся бизнес-контактах - дело в определенной культурной совместимости и - в ряде моментов – в культурной общности, приобретенной за много¬вековую историю наших отношений.
Александр Рар был одним из тех, кто способствовал началу нового этапа в истории отношений России и Германии. В апреле 2001 года он в качестве директора Департамента по странам СНГ Немецкого общества внешней политики участвовал в организации и проведении российско-герман¬ского форума в Санкт-Петербурге.


«Диалог политологов»
ТРК «Петербург» - ЛОТ Телеэфир 17 апреля 2001 года

Алексей Мусаков: Только что закончился российско-германский форум в Санкт-Петербурге, на котором присутствовали Канцлер Германии Герхард Шредер и Президент России Владимир Владимирович Путин. Это историческое событие для нашего города, для Северо-Западного региона, для всей России. <...> И я обращаюсь непосредственно к Александру Рару с вопросом о том, как ему видится дальнейшее развитие российско-германских отношений.
Александр Рар: ... Спасибо, Алексей, за то, что вы меня пригласили в студию. Я действительно участвовал, как мне кажется, в исторической встрече, которая проходила у вас в городе. Встречались не только два лидера Германии и России, но также начался новый диалог элит двух стран. Это что-то новое в российско-германских отношениях. Я вообще думаю, что пока Россия ни с одной другой страной - ни с европейской, ни с азиатской, ни тем более с Америкой - такого диалога еще не начинала и не ведет и, может быть, не собирается пока вести. А вот германская сторона согласилась и, в принципе, сама уже давным-давно предлагала российской стороне создать некий мост, форум для полного общения.
Надо сказать о том, что российско-немецкие отношения развивались достаточно хорошо. Но возникла такая проблема: политики между собой общаются, а народы - немецкий и русский - как-то не сходились. И сейчас через этот диалог гражданского общества, как его называют, хотят сблизить эти позиции, помочь дружить не только политикам, а, действительно, чтоб шел обмен и культуры, и научных связей, и политиков, и специалистов, экспертов, политологов, и, конечно, экономические связи тем самым тоже можно будет подкреплять.
       А. М. Полгода назад в одном из своих эфиров я выдвинул предположение о том, что на смену англосаксонской  модели  развития   России, которая   последние минимум девять лет использовалась у нас {и отношения двух демократических режимов - американского и российского - были более чем тесными на этом фоне), приходит   романо-германская   модель. Это очень важный момент. Мыс Александром тогда обменялись информацией по этому поводу. И вот мы сегодня видим, как реализуется этот, очевидно, план: Путин органичен в своих романо-германских предпочтениях во внешней политике.
А.Р. Действительно, так кажется. И я думаю, я не зря назвал свою книгу о Владимире Путине "Немец" в Кремле - естественно, не подразумевая под этим, что Путин является немцем, но подчеркивая его политическую направленность. Это германское направление в Европе, которое отличается от политики, которую проводил Борис Ельцин и Горбачев, - политики, которая была направлена, в первую очередь,  на Америку.
Мы действительно открываем исторически новую страницу отношений Германии и России. Нельзя забывать, чем была Россия при Советском Союзе, и чем была Германия в довоенное время, в послевоенное время. И, я полагаю, народам, политикам сблизиться не так уж просто. Поэтому надо поддержать этот процесс сейчас. В самой Германии не все еще определились по отношению к России. Ведь есть старые стереотипы, есть инстинкты холодной войны. Поменять стереотипы и менталитет людей, в том числе и политический, не так уж просто.
      Я бы сказал, что в Германии сложились две школы видения России. И еще неизвестно, какая школа на самом деле победит. Есть школа позитивная, есть школа отрицательная. Об отрица¬тельной я сейчас сказал. А к положительной школе я, в первую очередь,  отнес бы германских, европейских бизнесменов, которые взяли на себя роль «толкать» своих политиков - Шредера, Ширака, Блэра - к Путину, говоря: «Вот сейчас во главе Кремля стоит новый человек. Он наводит экономический порядок». То есть эта школа воспринимает политику Путина скорее положительно, чем отрицательно, они понимают, что в России был беспорядок, и какой- то порядок нужно наводить для того, чтобы экономика заработала. И они довольно положительно оценивают шаги Путина - модернизацию такой большой страны, как Россия; они считают, что теперь появился колос¬сальный шанс открыть для себя российские рынки. И как только западные бизнесмены почувствуют, что они действительно смогут вкладывать в российскую экономику и зарабатывать деньги на российском рынке, тогда немедленно, я вас уверяю, отношения всего немецкого общества к тому, что происходит в России, изменится в положительную сторону.
<…>
А.М. Путин пришел к власти на волне ожиданий порядка и восстановления державной целостности и государственной мощи России. И с этим ни западные бизнесмены, ни западные политики - прежде всего европейские, германские - не могут не считаться. Путин сегодня представляет собой символ единства нации - нации, которая приемлет более европейский, романо-германский стиль порядка, нежели англо¬саксонский оголтелый либерализм. Сегодня у нас уникальная ситуация (и если мы упустим этот шанс, его никогда больше не будет): сейчас мы «охлаждены» в отношениях с англосаксами, прежде всего,  с Америкой (как мы и прогнозировали, приход Буша к власти в Америке означает, что нам будет труднее с Америкой - но это лучше для нас). Надо быть последовательными; путь «Россия-Германия, Путин-Шредер» - это путь, который может быть прогнозируем, понятен и последователен. <...>
       Капитал пойдет туда, где есть политические гарантии стабильности: стабильность элит, прогнозируемость их поведе¬ния по отношению друг к другу. Капитал появится тогда, когда будет известно, что через пять-десять лет не сменится курс. А формы сотрудничества могут быть очень разнообразны. И мне кажется, что главный вопрос - обеспечение взаимодействия политических элит, культурных элит. Существует связь не только экономики и финансов, но и связь двух культур (я всегда был сторонником более идеалистического, нежели материалистического восприятия истории).
А.Р. Я работаю уже десять лет в этой области: провожу конференции, знакомлю политиков, привожу русских политиков в Германию, немецких - в Россию, играю в футбол в Санкт-Петербурге с губернатором и с депутатами, Я приобщаюсь здесь к общественной жизни, и, действительно, за мной идет множество политиков и бизнесменов, Я с вами согласен, но все равно хочу вернуться к тому, что экономическое развитие - это ключ сегодня к развитию отношений между Германией и Россией. <...>
Я как историк разделил бы российскую историю последних десяти-одиннадцати лет (после Горбачева) на три этапа. Первый этап - ельцинский-козаревский, так называемый «романтичный период», когда Россия открыто заявляла о том, что хочет стать частью Запада. Этот период закончился в 1994 году войной в Чечне и расширением НАТО. После этого было топтание на месте: непонятно было, идет ли Россия на конфронтацию с Европой или, наоборот,  - на зависимость от Европы (не забудем, что кредиты дальше брались, и брались много - Россия все больше попадала в зависимость от Запада). Третий этап развития России, в котором мы сейчас находимся, начался, как Вы и сказали, с Примакова, после развала финансовой системы России в августе 1998 года. Самое главное, что делает Путин - это продолжение политики Примакова, без политической или какой-то экономической программы. Он идет туда, куда он «нащупывает», что Россия должна идти, не обижая ни левых, ни правых, в чем-то объединяя их, а в чем-то разъединяя.
Но самое главное в отношениях с Западом - это то, что Путин начинает их отстраивать - впервые за одиннадцать лет - на совсем другой основе. На основе действительного партнерства - партнерства, где ни один партнер стопроцентно не зависит от другого или угрожает, давит на другого. Он прямо сказал Правительству: «Мы кредиты больше брать не будем, а то наши сыновья и внуки, и правнуки их будут еще оплачивать, и мы будем постоянно зависеть от Запада». Это изменилось в корне в российской политике. Поэтому, я считаю, сейчас мы начинаем совсем другой диалог - на равных, который, с моей точки зрения, гораздо более честный, гораздо более конструктивный, чем все, что было до этого.





ПЕТЕРБУРГСКАЯ  ДИПЛОМАТИЯ
=================================================
«Санкт-Петербург неслучайно оказался местом, где начался диалог: наш город изначально - по замыслу его венценосного  основателя - причастен европейской культуре. Для Питера органичны инновационные проекты, направленные на сотрудничество  с западным миром; здесь сильны традиции изучения Европы. И огромное значение имеют не только высшие учебные заведения, но и средние школы с углубленным изучением европейских языков и культуры, преподавание которых нередко поставлено на самый высокий уровень - я знаю это, будучи выпускником единственной в Союзе, а теперь в России, итальянской школы. В Петербурге огромное количество испанских, немецких школ (желающих изучать немецкий язык в
последнее время становится все больше). Эта система порождает людей, восприимчивых к европейской культурной парадигме - готовых вести диалог с Европой», - считает Алексей
Мусаков.

 «Политология»
ТРК «Петербург» - ЛОТ
Телеэфиры 18 и 25 апреля 2002 года

      Юрий Николаев: Добрый вечер! В эфире программа «Политология» с постоянным экспертом Алексеем Мусаковым. Алексей Николаевич, «злобой дня» для нас является веймарское событие - «Петербургский диалог», в частности, встреча президента Путина с канцлером Шредером. Для чего нужны такие мероприятия? Принимаются ли на них какие-то конкрет¬ные решения, и могут ли они как-то сказаться на нашей повседневной жизни?
А. М. Я думаю, да. Самым ярким и достаточно жестким выступлением на форуме было выступление Президента России Владимира Владимировича Путина, который обозначил внешне¬политический курс ведомой им сегодня России как политический прагматизм. Внешнеполитический прагматизм - это абсолютно адекватно сегодняшней ситуации в мире.
       Ю. Н. Алексей Николаевич, как Вы думаете, наш президент Владимир Владимирович Путин изначально имел в виду этот форум гражданских обществ как удобную площадку для того, чтобы заявить свои весьма амбициозные планы и в отношении НАТО, и в отношении энергетической программы России, и в отношении долгов бывшего СССР, или это получилось спонтанно?
А. М. Спонтанно у представителей политического истеблишмента во всем мире, по-моему, ничего не возникает. У нас были спонтанные лидеры типа Никиты Сергеевича Хрущева, на трибуне Организации объединенных наций совершавшего как бы спонтанные поступки. Но Путин не относится, на мой взгляд, к числу политиков такого типа. Отнюдь.
Ю. Н. То есть форум был в числе мероприятий, составля¬вших программу визита Президента наряду с его встречей с Канцлером?
А. М. Не совсем так. Думаю, эти процессы связаны, но не тождественны и даже не подобны. Я уже обозначил свою точку зрения по этому поводу: я считаю, что идет, прежде всего, европейский диалог двух гражданских обществ - российского и германского - под патронатом глав государств. Такое патронирование органично, потому что государственнические традиции и в романо-германской модели демократии, и в российской традиционной модели развития государства были всегда сильны (в этом отличие от англосаксонской либеральной модели).
Ю. Н. Если я Вас правильно понял, форум и встреча должны были убедить наших европейских союзников в том, что мы не отказываемся от выбранной модели поведения?
      А. М. Думаю, да. Это была главная задача.  <...>
Петербургская группа политологов в 2000 году говорила о том, что ведущим компонентом внешней политики России станет романо-германское направление.
Ю. Н.   Помню, мы подробно обсуждали смену приоритетов.
А. М. После 11 сентября мы видели, как процесс несколько изменил свой вектор в сторону англосаксонской, американской модели. И сейчас мы видим возврат.
Ю. Н.   То есть возник...
А. М. Возник «катамаран» - устойчивая модель. Сегодня мы видим возврат к генеральному направлению нашей политики, и обозначен он очень четко. <...>
Ю.Н. Как Вы думаете: немецкая сторона, безусловно обеспокоенная сменой наших приоритетов (или их раздвоением), с пониманием ли отнеслась к этой акции?
А. М. Я думаю, германская сторона и не беспокоилась по этому поводу.
Ю. Н.   То есть это нужнее нам, чем им?
А. М. Думаю, это необходимо обеим странам. И как бы ни относились отдельные германские деятели либерально-демократического толка к особенностям биографии главы нашего государства и его соратников (по поводу прошлого Владимира Владимировича Путина имели место высказывания различного рода, о чем Александр Глебович Рар рассказывал нашим телезрителям),  - они прекрасно знали, что люди, читающие Гете и Хайне (Гейне) в подлиннике и уважающие традиции великой германской культуры, не смогут плохо относиться к стране, с которой сейчас устанавливается равноправный, действительно взаимно уважительный диалог.
Ю.Н. Алексей Николаевич, деньги, потраченные на командирование большого количества наших представителей на «Петербургский диалог» - не зря ли были потрачены? Было ли это полезно?
А. М. Думаю, любые контакты культурного типа полезны по определению. Любые достижения в сфере культуры дают, на самом деле, гораздо больше прибыли - в том числе и в денежном отношении - нежели «рачительная экономия». На посеве не экономят!



       Подведение итогов веймарского форума состоялось в Москве. Конференция, прошедшая 25 апреля 2002 года, была организована Московским государственным университетом; 26 апреля - Российской Академией наук и Институтом Европы.
Алексей Мусаков рассказывает:
«В обеих конференциях самое активное участие принимал человек, о котором мы много рассказывали в телепрограммах, по-питерски восстанавливая в отношении него справедливость - Александр Глебович Рар, германский историк и политолог русского православного происхождения. К нему обращались как к соотечественнику; его усилия по налаживанию сотрудничества России и Германии были оценены по достоинству. Именно Рар был ключевой фигурой на этих мероприятиях.
       Представителей разных научных школ - политологов, историков, дипломатов - интересовались тем, что представляет собой российско-германский диалог. Сравнивали сегодняшнюю ситуацию с ситуацией, сложившейся после Первой мировой войны, говорили об аналогиях с договоренностями в Рапалло (между побежденной Германией и отчасти победившей, отчасти побежденной Россией). Обсуждали глобализацию и политику Соединенных Штатов, по-прежнему претендующих на «руководящую и направляющую роль» в этом процессе. Оценивали перспективы России на европейском, прежде всего - именно на германском направлении. Говорили о трудностях внутри европейского сообщества, связанных с построением единой Европы; о трудностях во взаимодействиях с Россией, как это ни парадоксально: не все государства Европы единообразно смотрят на российский приоритет во внешней политике. Даже внутри Германии (об этом Рар говорил у нас в студии почти год назад) по-прежнему существуют, как минимум, две взаимоисключающие тенденции в отношении сближения с Россией (по моим сведениям, сегодня преобладает тенденция друзей России, поэтому достигнутое хрупкое политическое равновесие нужно оберегать).



«Политология»
ТРК «Петербург» - ЛОТ
Телеэфиры 23 и 30 мая 2002 года.
Юрий Николаев: ... Алексей Николаевич, мы с Вами много и подробно говорили о романо-германском курсе внешней политики России, который в последнее время получил особое и очень важное значение. Вы только что были в Германии, поэтому я хочу узнать, можете ли Вы наши разговоры подкрепить какими-то конкретными наблюдениями с места событий.
Алексей Мусаков: Очень интересным было общение в университетской среде. Один из программных моментов нашего визита - посещение университета Гумбольта в Берлине. Это не старый университет по европейским меркам (ему немногим более ста лет). Мы встречались с главой кафедры истории Восточной Европы (с 1992 года - кафедра истории Восточной Европы и России) госпожой Томас, со студентами и аспирантами - политологами, юристами. Это была встреча в неформальной обстановке, были заданы хорошие  вопросы. Именно там мы представили первые экземпляры выходящих сейчас книг Санкт-Петербургского Центра регионального развития (моих в том числе): представителей университета очень интересовала как раз система отношений Шредер-Путин, наша оценка ее перспектив и наша оценка роли спецслужб.
Состоялась очень  интересная встреча с депутатами германского федерального парламента. Там много политически активных женщин, особенно сильны врачи в политике (и «своего» приняли хорошо); много русских (выходцев из России), ставших политиками. Последняя встреча проходила в Немецком Совете по внешней политике, ее устраивал Александр Глебович Рар для немецкой общественности (и для русских, пожелавших прийти на эту встречу). Мы встречались с Молодежным союзом при Христианской демократической партии - знаменитым союзом ХДС-ХСС, который возглавлял бывший канцлер Германии Гельмут Коль.
Ю. Н.   Друг Коль.
      А.М. Да, он был другом и Горбачева, и Ельцина. Политика Гельмута Коля и ведомых им христианских демократов в целом оценивалась как праволиберальная. Сегодня именно эти политические силы, ориентированные на либеральные ценности в экономике, в политике, государственном устройстве (в чем-то - проамериканские, в чем-то - национальные, но все-таки либеральные ценности) противостоят социал-демократичес¬кому правительству Герхарда Шредера, пришедшему на смену Гельмуту Колю. Сегодня есть новый лидер в Германии - Эдмунд Штойбер, который собирается стать, в случае победы 22 сентября на выборах в парламент Германии, федеральным канцлером Германии. Уже рассматриваются кандидатуры на пост министра иностранных дел Германии. Им теоретически   может стать господин Флюгер.
Я могу свидетельствовать, что наш диалог с представителями Молодежного союза - с молодой германской элитой, ориентированной на праволиберальные ценности, на ХДС-ХСС, показал, что сейчас от 52 до 56 процентов населения Германии (и по отзывам в печати, и по мнению наших коллег-политиков из Германии) ориентированы на смену курса - возврат к праволиберальному курсу ХДС-ХСС. Суждено оправдаться надеждам этих политических сил или нет - трудно сказать, мы не специалисты по этим вопросам. Единственное, что можно сказать: нынешний лидер Германии позиционировал себя как федерального руководителя Германии в тесной, нерушимой и развивающейся дружбе с Россией, прежде всего с путинской Россией. Таким образом, есть определенные тревоги по поводу нового российско-германского альянса.
Ю. Н. Смена приоритетов и ориентация России на романо-германскую политику и связана с приходом к власти Шредера.
А. М.  Да. И рейнская модель, о которой мы говорили - романо-германская модель в экономике, в политике, в государ¬ственном устройстве, в международных делах - связана с именем Герхарда Шредера. И неслучайно, что отношения Шредера и Путина имеют еще и личностный характер.
       Ю. Н.   Алексей Николаевич, где Вы представляли свои новые книги?
А.М. Я представлял книги на кафедре восточно-европейской и российской истории в университете Гумбольта; подарил их Никите Жолкверу с «Немецкой волны».
Ю. Н.  Сам факт приглашения на эту радиостанцию означает, что Вы добились определенного статуса - политического, творческого и проч. О чем Вы беседовали сорок минут с немецкими радиослушателями?
     А.М. Мы были в эфире с Александром Глебовичем Раром. Обсуждали, конечно, проблемы взаимоотношений России и Европы в рамках судьбоносных процессов, которые сейчас протекают. Имеется в виду подготовка к подписанию президентами Путиным и Бушем-младшим договора по ограничению стратегических наступательных вооружений (СНВ-З) и фактическое присоединение НАТО к России (России к НАТО - кому как больше нравится) по формуле «19 + 1», когда «суммирование» превращает нас в некую двадцатку. Я рассказывал о западных наработках в области социобиологии, которой занимаюсь как методологическим фундаментом современной политологии (все-таки 21 век – век биологии и медицины), и чуть-чуть коснулся питерских достижений в этой области, принадлежащих нашей группе политологов. Также мы говорили о Китае: о стратегии договоренности Старого и Нового Света с Россией и особой роли России.
       Ю.Н. Биполярная ситуация будет возрождаться на новом уровне?
      А. М. Очень важно, чтобы ситуация была не биполярной, а троичной и устойчивой. Сейчас говорят: «Иудео-христианская и мусульманская цивилизации вступили в конфликт и, естествен¬но, ослабляют себя. А в это время «желтый тигр», Великий Китай поднимает голову». С этим трудно не согласиться (пусть это и вульгарный, упрощенный взгляд на происходящее). Какова же роль России? Это может быть роль некоего модулятора, привносящего в международную политику троичность. 
       Перспективность роли России, романо-германского направления во внешней политике России ощущаемы и в Германии - в Восточной и в Западной. Я полагаю, германские избиратели - не только и не столько избиратели Берлина, а избиратели земель (земли, аналогичные нашим субъектам федерации, очень сильны в Германии) - все-таки предпочтут альянс Германии и России, путинско-шредерские перспективы, нежели традиционные отношения с либеральными англосаксон¬скими политиками. Впрочем, представители ХДС-ХСС уверены в реванше.
Ю. Н. Как возможный реванш скажется на наших взаимоотношениях с Германией? Будет ли кардинально изменена политика Германии?
А. М. Я думаю, что российский внешнеполитический курс по отношению к Европе, к Германии кардинально изменен не будет. У нас есть союз политиков, которые сегодня помогают Президенту в осуществлении внешней политики, есть известные лица, которые могут обеспечить преемственность нашего внешнеполитического курса, даже в случае смены правительства.
Ю. Н. Мы с Вами так много разговариваем на эту тему... Как Вы думаете, не складывается ли у наших телезрителей впечатление, что мы ведем какой-то сугубо теоретический разговор, не имеющий к их практической жизни никакого отношения?
А. М. Мы говорим об очень практических вещах! Например: евро и доллар. Конечно, не для всех жителей это актуально, но для части - актуально, и весьма. И главное - это перспективы для детей и внуков. Ведь чего хотели в перестройку и в постперестройку? Жить по-европейски. И какие перспективы на традиционном (особенно для нашего региона) европейском пути открываются для детей и внуков, которые будут реализовывать свой человеческий потенциал, свои культурные запросы, свои (в последнюю очередь я это называю!) имущественные претен¬зии - это важно! Это важно и для старшего поколения, которое думает о будущем.


РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ И СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ
======================================================


«Политология»
ТРК «Петербург» - ЛОТ
Телеэфир 18 апреля 2002 года

      Юрий Николаев:  Алексей Николаевич, когда произошел поворот в сторону романо-германских приоритетов, это было принято обществом с пониманием и не вызвало никаких нареканий.
Алексей Мусаков:  У нас в стране - да, безусловно.
Ю. Н.  «Дружба» же с Америкой подвергается жесточайшей критике со стороны оппонентов Президента. Верным ли был этот внешнеполитический ход?
А. М. Если во внутренней политике должна рано или поздно восторжествовать любовь, то во внешней...
Ю. Н.  Как это - «любовь должна восторжествовать в политике»?!
А. М. Подобно тому, как «красота Господа спасет мир» - как говорил Федор Михайлович Достоевский... Нет ничего практичнее не только хорошей теории, но и высокого романтизма (с некоторой иронией). Я надеюсь на то, что во внутренней политике России рано или поздно восторжествует любовь - любовь к своей родной стране, любовь правителей к своим гражданам и граждан - к носителям власти.
Во внешней же политике России, мне кажется, всегда не хватало разумной достаточности, то бишь, меры, и в определенной степени - прагматизма: очень многим жертво¬вали ради того, ради чего жертвовать, на мой взгляд, не стоило. Мне кажется, в сегодняшнюю эпоху, когда у власти стоят представители профессии, подразумевающей безграничную  любовь к своей Родине, ситуация будет исправляться. Дело в том, что настоящий разведчик, контрразведчик не может жить без любви к Родине, как без любви к своей матери, к своим близким женщинам. Но одновременно он совершает поступки в интересах своей страны, которые, с точки зрения так называемых общечеловеческих ценностей и общечеловеческих предста¬влений о нравственности (хотя я не знаю, что такое «общечеловеческие ценности»; я знаю, что такое человеческие ценности и бесчеловечные поступки), кажутся, как минимум, странными.
Наш союз с Америкой, мне представляется, прагматичен по определению. А вот в союзе с Европой, в частности с Германией, есть некоторые связующие эмоциональные элементы в том, что касается традиций, глубокой общности устоев.



       Запись приведенного выше эфира была сделана в понедельник, 15 апреля  - за три дня до оглашения Президентом Российской Федерации Владимиром Путиным Послания Федеральному Собранию РФ. Судя по всему, петербургский политолог на протяжении нескольких лет неизменно давал верную оценку внешнеполитической стратегии российских руководителей. Приводим фрагмент Послания:
«...Подчеркну, что российская внешняя политика и в дальнейшем будет строиться сугубо прагматично, исходя из наших возможностей и национальных интересов -военно-стратегических, экономических, политических. А также с учетом интересов наших партнеров, прежде всего, по СНГ. <...>
Наша важнейшая цель во внешней политике - это обеспечение стратегической стабильности в мире. Для этого мы участвуем в создании новой системы безопасности, поддерживаем постоянный диалог с Соединенными Штатами, работаем над изменением качества наших отношений с НАТО.  Считаю необходимым сегодня еще раз твердо заявить о наших приоритетах на европейском направлении. Здесь очевидны и наша последовательная позиция, и многочисленные конкретные шаги по интеграции с Европой. Мы будем продолжать активную работу с Евросоюзом, направленную на формирование единого экономического пространства».
(В. В. Путин. Послание Федеральному Собранию. 2002 год).


Алексей Мусаков пишет: «ПГП (Петербургская группа политологов) в свое время прогнозировала победу Буша на президентских выборах - тогда, когда ее еще мало кто прогнозировал. И мы говорили, что с приходом к власти администрации Джорджа Буша-младшего начнется очень трудный этап для развития взаимоотношений с Россией, потому что изменится политическая тактика США: свои цели и ценности Америка будет отстаивать гораздо более явно и непримиримо. Все приоткроется, все проявится - и это лучше для России: мы на протяжении нескольких лет находились под воздействием голливудского потока, обращенного не столько на сознание, сколько на подсознание, мы пережили период духовной смуты, период невротизации. Теперь реакция народа России на происходящее станет более адекватной.
Если обратиться к анализу социобиологических характеристик, оказывается, что нация США,    будучи в     значительной мере ответвлением наций Старого Света, тем не менее, существенно отличается      от них. Это молодая нация, ее возраст - двести с  небольшим лет, и она проявляет себя как некий тинейджер, подросток в международных отношениях. Нация демонстрирует подростковое поведение - вызывающее,  эпатирующее,   неуклюже напористое;  отличается  неким  политическим   аутизмом, недостаточной рецептивностью - нежеланием считаться с реакциями окружающего мира. В морфологии это называется эксцессом роста автономного характера, некой злокачественной «поведенческой опухолью»; в психиатрии отсутствие  критики по отношению к своему состоянию - главный признак психоза, психотического состояния - не реагирования на внешние воздействия. Очень ярко все эти особенности прояви¬лись на последних олимпийских соревнованиях, проходивших в США. Манера освещения Олимпиады в американских средствах массовой информации позволила убедиться в том, что СМИ не четвертая власть «голливудской Америки», а едва ли ни первая: она носит черты концептуальной власти - власти «истины».
На поверхности лежит тот факт, что лидеры США, выдвигаемые и поддерживаемые популяцией-подростком, действуют под знаменем самоутверждения, с позиций права силы. Подобно подростку в одноименном произведении Достоевского, нация неравнодушна к «идее о миллионе» - идее материального обогащения.
Вместе с биполярной конструкцией, когда Америке противостояла суперсистема - Советский Союз, исчезли и уважительно-паритетные отношения с США (пусть они и базировались на расчете, на страхе перед применением силы). Начался нормальный властный мезальянс. Америка пытается внедрять практичный, прагматичный, жесткий диктат. Истые отечественные поборники либеральных ценностей порицают российский патернализм и «это ужасное византийство», твердят, что «Америка - гарант либерализма и демократии». Но этот миф о Соединенных Штатах постепенно рушится: прокламируя примат прав личности, американцы зачастую ведут себя весьма и весьма авторитарно и тоталитарно.
Сегодня в США власть патерналистского типа: сильна президентская вертикаль, чувствуется «влияние отца». Отцом нации в настоящее время на подсознательном уровне в большей степени ощущается Джордж Буш-старший, нежели младший. И эта система - «катамаранная», очень устойчивая, позволяющая объединить потенциал молодости и зрелости - делает США страной, которая в чем-то совершенно обоснованно претендует на роль лидера современного мира. Ответ должен быть симметричным. И наш ответ заключается во властном влиянии  на ситуацию Владимира Владимировича Путина, Сергея Борисовича Иванова, Евгения Максимовича Примакова и других политиков очень близкой и понятной многим офицерам менталь¬ности. Мне представляется, что этика представителей спецслужб (прежде всего,  не карательных подразделений - разведки, контрразведки) основана на любви к своей стране и прагматичному отношению к другим государствам.
То, что происходит сегодня в России - это, прежде всего, обретение последовательности и достаточной самостоятельности во внешней политике. Выстраивание общения с Америкой на основе прагматизма вполне оправданно: на мой взгляд, США пока не заслужили духовной близости с Россией.

С другой стороны, узы, соединяющие Россию с Европой, имеют отношение к глубинным пластам популяционных матриц. И это позволяет думать, что издержки исторического развития наших отношений будут преодолены.
Мы традиционно были ориентированы на Европу - на Францию, на Италию, на Германию. У нас очень сильны германские традиции. Это связано не только с династией Гогенцоллернов, которая очень тесно переплелась с романовской династией; речь идет о том, что многие дисциплины в России развивались под европейским влиянием: архитектура - под романским, в частности итальянским влиянием; на точные дисциплины, естественные науки (прежде всего медицину - один из важнейших факторов, определяющих жизнь общества) очень большое влияние оказали германские традиции.
Представляется, что в дальнейшем при выборе европейскими популяциями и их лидерами внешнеэкономических и внешнеполитических партнеров все большее значение будет иметь фактор близости культурных матриц, типов поведения - объединенная Европа будет сближаться с Россией.
Выбор по близости культур - это почти выбор по любви, столь естественный для людей, взращенных на русской земле».
       В эфире, состоявшемся вскоре после трагедии 11 сентября, Алексей Мусаков и Александр Рар делятся своими мнениями о тактике США по отношению к исламским странам и Европе, предлагают линии адекватного поведения для участников международной политики, в том числе для Российской Федерации. Несмотря на то, что с момента записи программы прошло больше года, выдвигаемые политологами принци¬пиальные положения сохраняют свою актуальность.



«Ночной разговор у А. Лушникова» с участием
А.Мусакова и A. Papa

ТНТ. Телеэфир 20 сентября 2001 года.

Александр Рар:  Давайте открыто говорить о том, что опасность третьей мировой войны действительно существует. Мы не знаем, что планируют американцы. Мы все надеемся, что американцы будут воевать осторожно. Что будут предприняты хирургические атаки на террористические лагеря в Афганистане, может быть, и нигде больше. Но нужно прислушаться к тому, что говорит президент Буш, его министр обороны и другие представители американского правительства: они подготавливают страну (что греха таить, надо открыто говорить об этом!) к длительной, изнурительной войне. Мне кажется, Америка просто хочет воевать со всем глобальным терроризмом. А поскольку враг невидим, неизвестно где таится, я могу себе представить, что удары будут нанесены не только по талибам - которых, на самом деле, мощью Америки победить несложно, - но и по другим странам. И не дай Бог (не дай Бог!) бомбы будут падать на исламскую страну, где находится химическое, бактериологическое, биологическое или атомное оружие! Тогда удар против Америки может состояться. Он может состояться и со стороны террористических группировок, которые не принадлежат какой-то национальной идеологии, не являются представителями какой-то страны.
Устрашает -  враг-невидимка! Никто  не знает, как с  ним воевать. Поэтому, я думаю, война, если Америка ее действительно начнет, вызовет ответную реакцию. И как отвечать на эту ответную реакцию, мир сегодня не знает.
Алексей Лушников: Ваше мнение, Алексей Николаевич.
Алексей Мусаков: Война уже идет. Я думаю, она началась задолго до всего того, что мы сейчас наблюдаем. Вспомните, как американские военные - гордясь тем, что их «оружие возмездия» способно влетать в окно дома с редкой точностью  - тем не менее, как-то  слегка  промахивались, по-видимому, когда разрушали сербские православные храмы, или когда один снаряд попал в китайское посольство. Я думаю, что все это давно началось. Обычно войну объявляют - сегодня она никем не объявлена! Александр сказал: «Враг невидим». Сама война невидима!
А. Р. В Европе боятся. В Европе все ожидают реакцию Америки. Американцы с европейскими лидерами сегодня не консультируются. Несмотря на то, что все страны НАТО объявили полную солидарность с Америкой, все равно нам до сих пор непонятно, каковы будут американские шаги.
Я могу сказать, что у нас были многочисленные конференции - закрытые, открытые - с американцами в прошедшие два-три года, и, по моей полной убежденности, - американцы, начиная с 1998 года, готовились к войне с исламским миром. Такого они, может быть, не ожидали. Но они понимали, что по Америке удар бактериологическим, химическим или атомным оружием будет нанесен именно исламским миром. Боязнь исламской бомбы постоянно фигурировала в закрытых и открытых материалах разведок и стратегических институтов Америки.
Как Америка стала противодействовать этому вызову? - Она создавала альянс и старалась сдружиться с определенными исламскими странами, чтобы раздробить исламский мир, имея в нем своих союзников. Турция является сегодня главным союзником Америки, поэтому Америка поддерживала Среднюю  Азию, Турцию и Египет. В балканском регионе - Албанию. Америка выступала за «Великую Албанию», поддерживала албанских экстремистов и в Косово, и в Македонии, я думаю, не просто так, а для того чтобы иметь союзников или, во всяком случае, алиби: если придется воевать с «настоящими» террористами (то есть с теми, которые угрожают Америке), всегда можно будет воспользоваться аргументом, что «мы не против всего мусульманского мира, наоборот, скажем, на Балканах мы, американцы, поддерживали исламистов против сербских националистов».
А. М. Мы все время говорим о военных акциях Соединенных Штатов Америки как гаранта новой цивилизации и надеемся, веруем, что данная операция пройдет максимально ювелирно, тем более, что она один раз, дескать, удалась. Я в данном случае не столь большой оптимист, как Александр Глебович Рар. Я не сторонник шапкозакидательства. Вот прошла операция «Буря в пустыне» - Ирак исчез как режим с карты земного шара? - Нет. Только в дополнение к Ираку (по-прежнему с Саддамом!) у нас сегодня есть Талибан, у нас есть ваххабиты, у нас есть, наконец, террористические действия в отношении Америки. <...>
Как в медицине есть принцип: «Не навреди» - главный, основополагающий, так в юриспруденции господствует принцип: «Договоры должны выполняться». Договориться цивили¬зация с культурой (условно говоря) в рамках единого морально-правового пространства - могут! Надо идти к расширению мировой юрисдикции с обеспечением доброво¬льных, а не кабальных отношений. Право и мораль сегодня могут объединить мир. Иначе мы придем к хаосу. И, прежде всего, пострадают не страны «третьего мира»! В фильме «Брат-2» есть великолепная фраза: «Они дичее, значит они сильнее». ...Что может сегодня объединить мир? Что прогрессивное (я не сказал «хорошее») несет цивилизация? - Примат ценностей человеческой жизни, личности и обеспечивающие его правовые механизмы. <...>
      А. Р. Впервые за долгие годы Россия в выигрышной позиции. Она не может проиграть, она не может ничего сделать неправильно. Она может только выиграть. Во-первых, нужно, с моей точки зрения, обеспечить поддержку американцам: разрешить перелеты с российских или среднеазиатских территорий для американских «Джет». Почему бы нет? Но не участвовать в прямой войне в Афганистане. Пусть американские бомбы ослабят режим Талибана, который угрожает югу России.
Во-вторых, надо доказать Западу, что Россия стоит на его стороне и что Европа и Запад нуждаются в России. И поднять быстро, абсолютно открыто, честно вопрос: «Если вы нуждаетесь в помощи России в борьбе с исламским терроризмом, зачем вы расширяете НАТО до границ России, делая из России какого-то врага? Или мы враги, или не враги. Если мы сотрудничаем против нового врага, который появился на горизонте после 11 сентября, то расширение НАТО ни к чему, оно нелогично».
В-третьих, я думаю, надо занять выжидательную позицию и выйти на сцену, когда потребуется держава, которая будет играть примирительную роль между исламским миром и Западом. Это уникальная историческая ситуация - та, в которой Россия сейчас находится! Последние триста лет Россия всегда была участником каких-то мировых войн, конфликтов. А сейчас не Европа, как казалось до 11 сентября, а именно Россия может оказаться вне всяких конфликтов и войти в примирительный поток.
А. М. Во-первых, я бы с удовольствием подписался под каждой фразой Александра Глебовича Papa. Он очень счастливый человек - у него две Родины, и обе любимые. Почти дословно (мы не сговаривались) он произнес то, что я хотел произнести по поводу уникального шанса России. Мы все время «держали щит меж двух враждебных рас - монголов и Европы». Сейчас нет уже воюющей Европы, нет монголов, есть совер¬шенно иной мир. И нам надо научиться действовать в рамках договорных правоотношений. Нет у нас сейчас ситуации, когда нужно вступаться в авангарде за Родину. Мы всю жизнь в России решали не наши задачи. И сейчас нам нужно очень умно участвовать в этом деле.




ПОЛИТИКИ НОВОГО ПОКОЛЕНИЯ
=======================================================


«Властная элита в истинном смысле слова - это те, кто подобен нам, но, по нашему мнению, в чем-то лучше нас. Сегодня же у людей ощущение, что если основная масса находящихся у власти и отличается от нас - то, скорее, в худшую сторону.
Мы не можем не работать над воссозданием, возрождением нашего государства. Жертвы, положенные в основание этого процесса огромны - отказаться от этой работы означало бы совершить предательство! И для решения высокой задачи нам нужна новая управленческая элита - достойная власти; нужен новый истеблишмент, достаточно мощный, чтобы поддержать нормальный ход реформ сегодня и взять на себя инициативу завтра», - утверждает Алексей Мусаков.


«Политология»
Телеэфир 11 апреля 2002 года

       Алексей Мусаков: ... Отличие современной общественной системы цивилизованного Запада от общественных систем предшествовавших эпох в том, что элита в этом обществе формируется через парламентское сито. И система, как мы видим, оставляет простор для злоупотреблений. Я все время напоминаю: в публичной политике есть определенная аналогия с театром. Избирается не только и не столько конкретный человек - избирается образ. Индивид за свою жизнь лично знает максимум несколько десятков тысяч людей, которые рассредоточены на значительном пространстве - а выдвигается он от конкретной территории. Естественно, что кандидат не может быть знаком с каждым из своих избирателей. С помощью средств массовой информации, с помощью избирательных технологий, с помощью пиар-методов, с помощью имиджмейкеров (которых сейчас очень много и которые работают в основном по западным технологиям) человека предъявляют к избранию и продвигают во власть. Чаще всего это происходите людьми, которые могут заплатить за услуги (или кто-то за них может заплатить) серьезную сумму. Это общеизвестно.
Юрий Николаев: Да, мы постоянно сталкиваемся с цинизмом пиарщиков, которые готовы за деньги продвинуть, грубо говоря, любой товар - даже не самой первой свежести и не самых высоких нравственных, умственных и иных качеств.
       А. М. Борису Абрамовичу Березовскому в средствах массовой информации приписывают фразу о том, что с помощью СМИ, находящихся в руках так называемых олигархов, «можно из обезьяны сделать президента». Эти слова могут, конечно, вызвать любую реакцию. Но у людей, которые занимаются подобными вещами, никакого отторжения они не вызывают, потому что они действительно создают образы, которыми торгуют на ярмарке тщеславия. Это очень важная тема: система парламентаризма и воспроизводство государственной элиты.
       Ю. Н. Алексей Николаевич, эпоха «черного» пиара заканчивается? Или все будет развиваться по нарастающей, и нам без конца будут предлагать во властные представительные органы людей, которые по своим духовным, умственным, физическим качествам не должны были бы быть там представлены?
       А. М. Ответить на этот вопрос можно однозначно: нет, не заканчивается. Поэтому необходимо, чтобы лучшая часть нашего общества - думающая, способная к анализу и синтезу, способная к восчувствованию - осознала, что при демократическом типе политического режима, при республиканской форме правления избрание элиты действительно во многом зависит от собственного мнения каждого! Люди могут дать себя обмануть, а могут не позволить этого сделать.
      Сегодня наши основные усилия - усилия Санкт-Петербургского Центра регионального развития, Петербургской группы политологов, мои лично - направлены на то, чтобы подготовить, взрастить и предъявить обществу новую элиту. "Образцом этой элиты в полной мере является один из самых молодых, но уже известных на федеральном уровне политиков Виктор Леонидович Евтухов, депутат Законодательного Собрания Петербурга и один из лидеров «Молодежного посольства», который вместе с другими молодым политиками часто выезжает за границу - в Германию, в Польшу (вскоре, я думаю, и в другие страны). Есть и те, которые пойдут вослед ему - новые политики, которых сегодня мы можем предъявлять цивилизованному миру с тем, чтобы не было попыток обращаться с Россией как с неким младшим политическим партнером - с позиции силы или высокомерия. Так говорят с «бесперспективными нациями», с «бесперспективными государствами». Я никогда не соглашусь с этим, потому что Питер продолжает оставаться для меня культурным городом мирового значения, кузницей кадров, местом, где рождаются люди, способные создавать новые интеллектуальные технологии.
И я повторюсь: очень важно, чтобы интеллигентные, умные люди все-таки не забывали, что в день выборов власть временно переходит к ним. Вопрос в том, как они сумеют этим воспользо¬ваться. Нужно учиться политике (и учить политиков), отдавая себе отчет в том, что мы избираем свою судьбу. От политики слишком многое зависит, и нас никто не выпустит из великого политического театра - учиться нужно всем нам! В том числе и тем, кто обладает правом избирать себе власть.



«Политология»
ТРК «Петербург» - ЛОТ
Телеэфир 21 марта 2002

Юрий Николаев: ... Сейчас в нашем государстве у власти находится новая политическая элита или нет?
Алексей Мусаков: Политическая элита, которая пришла к власти вместе с президентом Владимиром Владимировичем Путиным, - это люди, по возрасту приближающиеся к пятидесяти годам, люди, унаследовавшие черты предыдущей эпохи, чему-то научившиеся у новой эпохи. За ними идет, условно говоря, следующий слой, представленный такими людьми как Герман Греф, Максим Медведков. Потом идут тридцатилетние, такие как наш Виктор Евтухов, другие молодые депутаты. Речь идет о новом поколении как о значимом камбиальном слое, который вытянет за собой весь процесс. Нужно умело балансировать в этой поколенной «взвеси», умело просчитывать лидирующие составляющие конструкции. Это, на самом деле, сложная наука - услышать голоса разных поколений во властном механизме, который аналогичен музыкальному инструменту. Мне нравится сравнение власти с симфоническим оркестром, у которого есть партитура, есть репетиции, есть дирижер, он же художественный руководитель. Если власть - не симфония, то какофоническое воздействие на публику произведения, которое кто-то позволил себе назвать музыкальным, будет отвращать эту публику от всякой мысли о достоинствах музыки вообще.
Ю.Н. Алексей Николаевич, то, о чем Вы говорите, находится в сфере Ваших интересов как социобиолога?
А. М. Социобиология - одна из дисциплин, помогающая политологии (науке о властных отношениях) двигаться вперед в современную эпоху. Социобиологические знания в последние десятилетия были получены достаточно узким кругом лиц. Без этих знаний, как нашей группе удалось убедиться, трудно надеяться на построение высокого уровня симфонического оркестра власти. Нужно учить определенных музыкантов - и мы готовим политиков, скрыто и явно. Отыскиваем их, обучаем по своим программам, по своей методике.
Ю.Н. Есть ли уже сейчас достаточное количество этих новых политиков, которые должны нашу страну вытянуть? Смогут ли это сделать люди, ныне находящиеся у власти или они будут подготавливать почву для того, чтобы другие занялись этим тяжким и благородным делом?
А. М. Мне представляется, что такие люди есть. Мне представляется, что сегодняшняя власть во многом может обеспечить их взращивание...
Ю.Н. Власть может, хочет и занимается этим?
А. М. Наичаще никто не хочет смены себя во власти. Отец сыну передает власть далеко не всегда с великой радостью и удовольствием, мы это все хорошо знаем. Это процесс, который может контролировать только высокоразвитое общество.
Я бы хотел, Юрий Афанасьевич, чтобы мы следующую передачу посвятили вопросу о том, каким путем можно реально осуществлять обновление власти, привнесение в нее более элитных компонентов, как осуществлять этот эволюционный процесс, который сегодня во многом патронируем Президентом Российской Федерации Владимиром Владимировичем Путиным (я, возможно, лишнее сейчас говорю, но так и есть, это можно ощутить). Очень разные люди (надо учесть опыт работы Владимира Владимировича в спецслужбах), разные группы, насколько мне известно, занимаются выполнением подобных задач. Если этого не делать, не будет преемственности, эволюционного развития российской государственности.
Ю.Н. Алексей Николаевич, все-таки - эволюционного?
А. М. Для меня - да, безусловно.
Ю.Н. Не революционного?
А.М. Это не более чем ценовая характеристика. Революция - цена за неудачи предшествующей эволюции.




«Политология»
ТРК «Петербург» - ЛОТ
Телеэфиры 28 марта и 4 апреля 2002 года

Юрий Николаев: Алексей Николаевич, готовы ли Вы продемонстрировать нам что-то, что убедит нас в том, что новая элита существует; а также в том, что она имеет какие-то политические амбиций и готова их в той или иной мере проявить?
       А. М. Я думаю, сегодня речь идет о проявлениях новейшей демократической ментальности,  когда противоречивость высказываний не ощущается, присутствует некая амбивалентность, амбитендентность, иногда - излишняя эмоциональность, иногда - эмоциональная притупленность. Цивилизация нас несколько шизоидизирует, а мы этого не замечаем. Поэтому противоречивость естественна: она привита, она уже пропитала сознание. Процитирую отрывок из статьи В.Евтухова: «Противоречивость парадоксально и органично уживается в умах и сердцах отечественной элиты: склонность к унитаризации, желание видеть Россию только «единой и неделимой», некая вековечная вера в святоотеческие предания, все-таки монархическое подсознание и одновременно «продвинутое» цивилизованное сознание - а значит стремление коренным образом модернизировать политическую систему страны. Вот и хочется мне спросить, пока молод по возрасту и недостаточно искушен в политике: так, может быть, парламентская монархия и унитарное государственное устройство полезнее федерации с разными «наполнениями», а авторита¬рная демократия и является оптимальным типом политического режима?..».
       Ю.Н. Евтухов является для Вас знаковой фигурой, нечто определяющей в молодом поколении политиков?
А.М. Безусловно. Я не отрекаюсь от того, что Виктор Леонидович Евтухов называет меня своим учителем и человеком, приведшим его в политику. Это так. Я работаю с Виктором Леонидовичем, помогаю ему, как могу. Он, на мой взгляд, открывает собой (и именно в Питере, на родине Президента Российской Федерации!) некий новый пул политиков.  Что касается Евтухова - и это принципиальный момент - ни о какой политической карьере он даже не помышлял. За ним несколько лет наблюдали, а потом ему предложили пойти в политику. Более того, пойти неким новым путем - когда не нужно доказывать свои преимущества перед избирателями теми методами, которыми это делала политическая элита новодемократического периода. Я имею в виду - танцевать вместе с молодежью, как Борис Николаевич Ельцин во время выборной кампании, выступать на стадионах, говорить благоглупости, лишь бы они вызывали «приятственную» реакцию, заниматься вычурным популизмом (публичный политик вынужден заниматься популизмом, но важно, чтобы он не был столь вычурным, коим мы его наблюдали последние, как минимум, 10 лет). В случае же с Евтуховым был применен совершенно иной тип продвижения человека во властные структуры. Прежде чем предложить к избранию нового публичного политика, нужно найти достойного человека и подготовить его к этому служению. Естественно, что зачастую отбор идет среди тех, кто уже как-то себя проявил. Но есть люди, которые еще совсем никому неизвестны в публичной власти.
    Ю. Н.  И этот путь Вы считаете наиболее перспективным?
    А.М. Да. Путь отбора, путь подготовки,  обучения по специальным программам, прежде чем человек вступит по власть, на мой взгляд, наиболее перспективен.
Помните, была замечательная фраза в песне: «Дай Бог не вляпаться во власть и не геройствовать подложно»? Так вот, «эпоха лжи и обмана» (выражение одного питерского социолога) во многом характеризовалась тем, что люди во власть лезли, вляпывались и зачастую геройствовали и подложно, и натужно. И все это было отмечено - меня поймут врачи, особенно те, кто занимается эмоциональной сферой человека - вычурностью, неестественностью.
Есть такое понятие как инославие. Я бы хотел иной славы для людей власти, нежели та слава, когда ради известности никого не жалеют. Я не хочу больше видеть в политике людей, не сумевших реализовать себя в других сферах, с детства обделенных любовью, не подготовленных культурно. Несостоявшиеся актеры, несостоявшиеся мужчины и женщины, несостоявшиеся профессионалы не должны приходить в политику!
       Заниматься политикой должны те, кто знает, что отправление власти не есть отправление своих естествен¬ных потребностей и надобностей.





О ВЛАСТИ

(Статья А.Мусакова печатается с незначительными авторскими сокращениями)

       «…. Эта статья адресована тем, кто хотя бы раз задумался над природой такого явления как власть: откуда, почему и зачем она ниспослана всему живому на земле.
Сегодня мы все чаще убеждаемся в том, что отсутствие порядка пагубно. Прежний номенклатурно-коммунистический его вариант был отвергнут голосующим большинством общества на рубеже 90-х годов. Тогда соотношение между теми силами, которые провозгласили себя демократически-реформаторскими, и   теми, которые   оставались на  консервативных позициях, было различным в Санкт-Петер¬бурге и в стране в целом. В Питере это соотношение составляло семь к трем, тогда как в стране в целом сторонниками Ельцина были чуть более 50% граждан.  В середине 90-х картина изменилась: в Питере прежние кумиры совокупно едва набирали половину прежнего числа голосов, а самый яркий их представитель в первом туре получил меньше трети и, как показала практика, явно нуждался в «дублерах» уже центристского типа. Речь о А.А.Собчаке, мэре Санкт-Петербурга, так и не ставшем его губернатором.
       На федеральном уровне сохранение центристско-реформаторской тенденции удалось осуществить сугубо технологически: с помощью применения методов социоконструирования (введения в процесс «фактора Лебедя», «героя») и массированного суггестивного (внушающего) влияния средств массовой информации.
Сколько бы возмущения (в значительной мере справедливого) ни вызывало у думающей, зрелой части общества все происходившее и происходящее на наших глазах, это всего лишь давняя «властно-театральная» традиция, существующая, без сомнения, на протяжении всей многотысячелетней истории человеческой цивилизации. Публичная власть всегда была театром, просто в современную эпоху электронных средств массовой информации и демократического типа политического режима технология самоуправления человеческой популяции доведена до циничного, зачастую, совершенства (под самоуправлением понимается процесс взаимодействия властных элит и терпящих их граждан).
       Двадцатый век предоставил просвещенным людям возможность осознать тот факт, что история человечества в политическом, властном плане - это не только и не столько череда общественно-экономических формаций (марксистско-материалистический взгляд), но и причудливая смена различных типов претендующих на властное доминирование  элит (эту точку зрения, скорее, следует отнести к идеалистической). Как бы мы ни относились к классикам марксизма-ленинизма, следует признать, что проблема взаимоотношений материализма и идеализма имеет смысл, прежде всего, (а зачастую и исключительно) в рамках основного вопроса философии. Применительно к практике это означает, что предметом исследования политологии, науки об искусстве власти, следует признать как исследования материальных основ жизни общества (экономических, финансовых) и опосредующих их правовых отношений, так и отношений межличностных, во многом по природе своей социобиологических. Именно социобиология являет собой научный фундамент для изучения общественных отношений, возникающих как внутри, так и между группами людей, причисляемых и причисляющих себя к элите, и теми группами, которые терпят, превозносят и/или ниспровергают элиты.
       Наше общество сегодня, действительно, находится на этапе длительного и мучительного становления, в процессе которого грани между «элитным» и «неэлитным» поведением людей зачастую размыты, и «масса» в лице большинства своих представителей ведет себя куда как более «элитарно», нежели самопровозгласившие себя избранными. А ведь критерий выбора элиты в условиях демократии может быть определен достаточно ясно и понятно: элита - это те, кто подобен нам, но, по нашему мнению, в чем-то лучше нас.
      Отличие монархической формы правления от республиканской (а иных форм классическая политология пока не знает) в том, в частности, что расхожая во всем цивилизованном мире пословица «короля делает свита» применима к монархиям дословно, а к республикам, где власть («король») публична, - в расширительном, толковании. Дословный перевод с латинского «res рubliса» -  это не только «общее дело», но и  «коллективный, публичный король». Эта теория, представленная упрощенно, тем не менее, может дать ключ к пониманию политических процессов в сегодняшней России ив главной российской лаборатории   по созданию моделей и новых образцов для использования в политической жизни страны в целом, в городе истинно федерального значения - Санкт-Петербурге. Проще говоря, какую элиту мы сумели и сумеем создать в Питере, таким во многом будет и продолжение республиканско-демократического реформаторского процесса в России.
События из «самой новейшей» российской истории - выборы президента В. В. Путина, «питерского президента» - позволяют констатировать, что процесс находится в состоянии пока еще неустойчивой стабилизации. Путин пытается «отцентровать» политический процесс, удерживая его с помощью «диктатуры закона». Все, что способствует реализации движения в русле этих двух понятий, зачастую справедливо оцениваемого простыми избирателями как балансирование между диктатурой и законностью, укрепляет силу В. Путина. Все, что наносит ущерб образу Путина как гаранта «диктатуры закона», ослабляет власть его образа.
Думающие люди давно осознали, что в публичной политике умонастроениями избирателей во многом правит образ носителя и носителей властных полномочий. Это не хорошо и не плохо, это - реальность сегодняшнего информационного мира, сегодняшней цивилизации, больше технотронной, нежели культурной.
Автор этих строк обязуется перед читателями и в дальнейшем работать на их интересы: на обеспечение истинно благородной и благодарной по своей природе, то есть в высоком смысле элитарной составляющей нашей с вами власти…». Лето 2001 года.




ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНОГО ПОЛИТСТРОИТЕЛЬСТВА


Демократия родилась из стремления народа решать значимые для него вопросы - творить свое Будущее. Есть ли у нас - у народа Государства Российского - такое стремление? Или мы обладаем лишь зафиксированным в Конституции правом на решение  -  сознанием чего зачастую и довольствуемся?..
Существует мнение, что чем больше держава, тем хуже она переносит властное многоначалие. С другой стороны, известно, что монархический принцип правления делает страну по-настоящему мощной, только если властитель сообразуется с потребностями и чаяниями народа. Россия нуждается в сильной исполнительной власти; сильная власть нуждается в поддержке России. Существует инструмент, способный обеспечить согласие: парламентаризм. Но этот инструмент может быть использован лишь таким обществом, которое не только осознает свои потребности и чаяния и преобразует их в разумную волю, но и работает над ее воплощением.
Политические партии и движения - один из важнейших инструментов властного влияния в условиях парламентской системы. В чем принципиальные недостатки политического строительства в демократической России? Как это отражается на перспективах переизбрания Владимира Путина? Каковы сегодня наиболее эффективные технологии продвижения во властные структуры? Каких принципиально новых явлений следует ожидать на отечественном политическом рынке? В чем особенности Санкт-Петербурга как «модельного региона»?
В приведенных ниже материалах Вы найдете ответы на все эти вопросы.


«Политология»
ТРК «Петербург» - ЛОТ
Телеэфир от 1 августа 2002 года

А. Мусаков … Все-таки в России осталась довольно многочисленная армия интеллигенции - мыслящих людей, которых такими лозунгами не проймешь: они прекрасно понимают, что если и есть сегодня партия - то это КПРФ (наследница КПСС), которая уже давно является, скорее, социал-демократической партией. Других партий - что бы там ни говорили даже про либеральную партию Владимира Вольфовича Жириновского,  ни в классическом, ни в новомодном ее проявлениях - пока нет: наличествуют только протоструктуры гражданского общества, то есть некие предшественники, прообразы.
У сегодняшнего дня есть особенность - и это не столько борьба с терроризмом, сколько борьба с экстремизмом: сегодня никто не хочет быть маргиналом, никто не хочет быть «крайним». «Единая Россия» хочет позиционироваться в центре; партии предшествовавшей власти тоже претендовали на роль политического центра. В правовом государстве, в формирующемся гражданском обществе все позиционируют себя в рамках эволюции, а не революции; все как бы уже цивилизовались.
Другой особенностью сегодняшнего дня являются претензии партий на то, чтобы либо быть «союзниками Президента», либо называться «партией Президента» (как это делала часть «Единства», которая прямо заявляла, что они - «партия Президента»). Сегодня часть «Единой России» тоже позиционирует себя как партия Президента (а Президент очень аккуратно говорит о том, что это надо еще заслужить). Пока ничего эффективного ведь не предъявлено, несмотря на достаточно большие капиталовложения, пока результат - не очень. Но самоуверенность, чванство, фанаберия, снобизм - весьма велики (а ведь, люди простого происхождения, простого воспитания - что уж так высокомерничать-то?). Пока я вижу, как политические организации пользуются кредитом доверия за счет Президента. Пока на счет Президента - в плане электоральных дивидендов  - ничего не поступает. Или поступает очень мало.
 Ю.Николаев -  Алексей Николаевич, это анализ сложившейся ситуации. Но в этом спектре наверняка появляются какие-то новые краски?
А. М. Вот этой новой краской  и является обновленная Демократическая партия, ведомая Михаилом Михайловичем Прусаком, сорокалеткой (это новое поколение политиков - уже опытных, но еще достаточно молодых). А также сегодня появляются контуры такой политической организации, такой партии как «Евразия», возглавляемой известным публицистом, политическим аналитиком, автором книг (иногда шокирующего интеллигенцию содержания) Александром Дугиным, тоже известным в Питере человеком.
Ю. Н. Это редактор «Гиперборея»?
А. М. Да. И друг знаменитого Сергея Курехина.
Ю.Н. Я помню, они вместе приходили на дебаты, когда Курехин баллотировался в Государственную Думу.
А. М. Дугин очень интересный автор, очень интересный аналитик. Я помню, как сильно его не любили; может быть, многие и продолжают не любить. Это идеолог «континентализма», евразийства в противовес «атлантизму» (многие, вероятно, слышали о такой позиции). Дугин сейчас регистрирует партию - создает «Евразийскую партию России». Он тоже сорокалетка, тоже новый политик. Новые политики приходят; при этом они, в отличие от предшествующих, очень интересно себя позиционируют: Михаил Прусак, с одной стороны, Александр Дугин, с другой стороны - эволюционисты, центристы, очень современные люди; но при этом они не претендуют на то, чтобы их партии становились «президентскими». Они оба,  рассуждая, по-видимому, в русле монархических традиций России,  совершенно независимо друг от друга (мне удалось поработать с этими материалами) заявляют о том, что Президент Российской Федерации, в частности Владимир Владимирович Путин, должен быть надпартийным светским властным лицом, быть над партиями. И это интересная позиция.
       Ю. Н. Алексей Николаевич, позиция, конечно, интересная. Но мы с Вами должны реально смотреть на вещи: можно прокламировать какие угодно, в том числе самые благородные постулаты, но если, допустим, тому же Владимиру Владимировичу захочется создать какую-то партию власти, то несть числа тем, кто кинется под монаршую руку и будут говорить о том, что они и есть «те самые». То есть это момент общественного сознания или это благие пожелания молодых бурно эволюционирующих политиков?
       А. М. Вот здесь все проявится. Я сейчас сделаю, может быть, очень крамольное для многих заявление и многим не угожу: так называемые партии власти, скороспело созданные (это следует не только из теории, но и из истории вопроса), больших электоральных перспектив иметь не будут. Я, может быть, заявляю парадоксальную позицию в данном случае. Но мы помним и «Демократический выбор России» Егора Гайдара...
Ю. Н. И «Наш дом Россия».
А.М. ...и «Наш дом Россия», и «Конгресс русских общин», который во многом был катамаранной системой, второй составляющей партии власти. Мы с вами это достаточно хорошо помним и знаем. Сегодня не удастся, мне кажется, обеспечить электоральный успех (успех у избирателей) с позиций «партии власти». А вот дискредитировать высшее должностное лицо государства  - можно, и очень серьезно и опасно.
Ю. Н. Алексей Николаевич, тогда давайте мы с Вами вернемся на грешную землю и обратим свой анализирующий взор на событие, которое произойдет буквально вот-вот начнется в декабре этого года: выборы в Законодательное Собрание Санкт-Петербурга.
А. М.  Если Питер в лице активной части общества - в лице своих политиков - будет на этом этапе, в течение нескольких лет пропутинским, то есть шансы на очень эффективное переизбрание Путина с первого тура. Если же врагам Путина удастся хитроумными способами растащить электоральную базу Президента (а мы такой риск уже проходили в конце 1999 - в 2000 году, я об этом много говорил), то может состояться второй тур голосования. Что бы ни рассказывали об устойчивом рейтинге Президента, крайне важна позиция петербургских, питерских, ленинградских избирателей.
Питер на следующих выборах должен быть монолитно путинским, и моделирование этого должно произойти на уровне Законодательного Собрания. То, что сейчас уже там заваривается - я выступаю как эксперт - мне не нравится. Не нравится именно тем, что там может реализоваться некая в худом смысле слова плюралистичность (растащат голоса), которая не позволит обеспечить здесь, в Питере (сейчас, как это ни парадоксально, в самом либеральном городе страны) некоего сущностного, содержательного единства - единства в отношении к реформам, к высшему должностному лицу государства в интересах Путина (в такой же мере, в какой это можно рассматривать в интересах Питера).



«Политология»
ТРК «Петербург» - ЛОТ
Телеэфир 8 августа 2002 года

Юрий Николаев: ...Алексей Николаевич, прошлая передача была посвящена у нас анализу партийного поля. Не знаю, как так получилось, но мы не рассматривали основания, по которым осуществляется партийное строительство в нашей стране. Это произошло случайно или неслучайно?
Алексей Мусаков: Ничего случайного в политике, как правило, не бывает. Я понимаю, что Вас вдохновило на такой вопрос: мы с Вами обсуждали очень интересные публикации в общественно-политическом издании под названием «Журнал» (сразу же уточняю, что мы его не рекламируем). Там размещены новые данные о политических предпочтениях, обозначены наши традиционные участники - и КПРФ, и «Единая Россия», И ЛДПР, и вдруг опять появившиеся «Женщины России» с высоким рейтингом (женский фактор в политике опять начинает реализовывать себя на политическом небосклоне). А в статье Алексея Левинсона (известный автор) есть фраза, которая нас обоих вдохновила на сегодняшнюю дискуссию.
Ю. Н. Алексей Николаевич, как мы с Вами и говорили, на партийном поле играют старые игроки. А те, с кем Вы связываете надежды на обновление этого поля (мы говорили о «Демократической партии» Прусака, о «Евразийской партии» Дугина), никоим образом не претендуют - по крайней мере,  пока - на участие в дележе электората.
А, М. Уже претендуют. Просто это пока не известно настолько, чтобы быть обозначенным в этом рейтинге.
Ю. Н. В статье, на которую Вы ссылаетесь, меня крайне удручила мысль, с которой, как Вы говорите, известный журналист Алексей Левинсон выходит к читателям и начинает свои «размышлизмы». Я хочу, чтобы Вы эту мысль озвучили. Статья называется «Есть такие партии».
А. М. Алексей Левинсон пишет: «.. .В посткоммунистической России партия не есть созданный ее избирателями политический инструмент для реализации своих интересов и влияния...
Ю. Н. Тут он с марксизмом в полемику вступает.
      А. М. ...но всего лишь готовый символ, которым все желающие могут воспользоваться для выражения своих убеждений и надежд. Иными словами, у нас не партии зависят от избирателей, а избиратели с их позициями зависят от наличных партий и должны искать, найдется ли такая, которая им подходит». А дальше ключевая фраза: «Наш политический рынок - это рынок продавца, а не покупателя».
Ю.Н. Из того, что Вы прочли, выделяем ключевые мысли: «убеждения и надежды» вместо не «интересы и влияния», как это положено в нормальном, цивилизованном, структурированном обществе; и вторая мысль  - о том, все поставлено с ног на голову на нашем политическом рынке: продавец навязывает покупателю свою волю и свой товар. Что здесь истина, а что, как говорится, от лукавого?
А. М. Истины здесь быть не может: истина у Господа Бога. Но это правдиво. Сегодня дела так и обстоят. И надо себе отдавать отчет в том, что все это складывалось как в коммунистическую эпоху - эпоху радикальной социальной демократии, которую мы пережили (с буржуазно-демократической и социалистической революциями и их последствиями), так и сейчас, в эпоху доминирования либеральных демократических ценностей западных либеральных демократий.
На этапе становления рынок, в том числе политический, приобретает причудливые формы: действительно, доминирует продавец, а не покупатель. Продают - образы в красивых упаковках. Я очень условно, грубо и цинично буду в этой ситуации пытаться говорить (потому что это действительно цинизм): главное, чтобы упаковка, форма соответствовала содержанию - вот чего нужно добиваться!
       Действительно, наш отечественный избиратель большей частью разочаровался за последние 15-17 лет - тем, что происходило. Особенно лучшая, мыслящая часть бывает возмущена тем, как навязывают образы, как кодируют и зомбируют. Возмущена! Но это возмущение сейчас никак не канализуется, ни в какую позитивную, созидательную политическую конструкцию не превращается. Люди бессильны повлиять на процесс! Это констатируется в статье, на мой взгляд, совершенно справедливо (и возможно, с некоторой долей иронии и злорадства). Это факт, что избиратель зачастую бессилен: ему предлагаются, навязываются определенные образы и говорится: «Выбирай между ними». А выбор невелик: выбор навязывают те, кто заинтересован в этом. Неправда, что у продавца нет интересов. Интересы у финансово-промышленных групп, у определенных лиц, владеющих капиталом, есть. И они ограничивают рынок, монополизируют его.
       Ю.Н. Мне представляется (с Ваших слов, по крайней мере), что, поскольку избиратели не в силах изменить ситуацию, у них есть единственное прибежище слабых и неорганизованных -надежда. Помните, как у Пушкина: «Несчастью верная сестра - надежда...». Так что же: у нас в политике теперь главным или даже единственным фактором остается надежда, что ли?
А.М. Она всегда, традиционно в русской, российской жизни была единственным движущим фактором. Надежда действительно умирала в России последней. Мы - Россия - действительно очень трудно жили, что там говорить. Все трудно жили, но Россия - по-особенному (русский - это судьба, как очень любили у нас говорить; и, скорее всего, это так). Пока жива надежда, процесс идет. И не обязательно в том направлении, в каком его...
Ю.Н. Заметьте: пока жива надежда, и социальных катаклизмов не происходит.
А.М. Пока - да. Пока что серьёзных, судьбоносных социальных катаклизмов не происходит. Хотя беды и горя за эти годы произошло очень много. И сегодня надежда - движущая
сила процесса. Целое направление нашей деятельности (о которой мы, наверное, будем постепенно рассказывать нашим телезрителям, потому что это все в русле одного большого проекта) - это анализ фондового рынка. Все говорят: «В инвестициях - будущее». Путин сегодня обеспечивает стране и, прежде всего, своему любимому родному городу, который его взрастил и воспитал, наиболее приятные инвестиционные климатические моменты (климата еще нет, но некие погодные условия, погоду в доме он помогает создавать). Все говорят об инвестициях как о следующем этапе; Андрей Илларионов, советник президента, рассуждает, нужно это или не нужно - инвестиции, и в каких объемах. Все замечательно, все правильно! Но почему-то забывают, что инвестиции идут в такую систему, где есть, в частности, развитый фондовый рынок - рынок ценных бумаг (акций, облигаций - это оборотные документы). Это скучно вроде бы...
Ю. Н.  Скучно, скучно!
 А.М. Но: инвестиции прямые, портфельные идут в ценные бумаги предприятий - в акции и облигации.  А это  должно быть обеспечено структурой фондового рынка, развитым фондовым рынком.
         Ю.Н. Итак, партийное строительство, которое осуществляется в нашем обществе сейчас, имеет некий изъян и совсем не напоминает устоявшуюся демократическую западную структуру. Я не спрашиваю, кто виноват или почему это произошло - этот вопрос мы оставляем, Бог с ним. Давайте подведем итог: что делать? Что все-таки надо делать для того, чтобы встать на правильные рельсы и чтобы партийное строительство осущес¬твлялось так, как оно должно осуществляться - в интересах людей, а не в интересах политических фигур?
А.М.  По большому счету, демократия (это одна из дефиниций, которые мне нравятся)  есть своеобразный заказ общества на управление  самим собой в своих  собственных интересах. И чтобы реализовать эти заказы, надо объединять интересы и надежды; надо (пора!) предъявлять политиков нового типа. 




« Политология»
ТРК «Петербург» - ЛОТ
Телеэфир 15 августа 2002 года
<...>
     Алексей Мусаков: ...Партии стремятся выходить на политический рынок как некие гигант-образования, как некие монополии. У нас, вы знаете, как в Техасе: ценится все большое. Партии появляются как феникс из пепла и опять превращаются в пепел, и опять появляются - большие такие! Попытки монополизации партийной политической жизни совершаются в стране постоянно. Виктор Степанович Черномырдин был прав и тогда, когда говорил: «Хотелось как лучше, получилось как всегда», - и когда говорил: «Что ни делай из партии, все КПСС получается». На самом деле, это неэффективно. И, надо заметить, событие, о котором я периодически упоминаю (в виде версии) - приход к власти элиты российских-советских спецслужб - это ведь конструкция иного типа: всплывает маленькая подводная лодка - и меняется полити¬ческий ландшафт и климат.
      Я надеюсь на то, что у нас, наконец,  появится содержательное единство – содержательное! У нас очень много девизов, речевок, флажков, тусовок, но почему-то за всем этим остается неразгаданной одна большая политическая тайна: что несет с собой каждая партия? Ведь политика все-таки, по классическому определению - это некое искусство управления государством, И политическая власть, партийно-политические структуры призваны привносить в политическую жизнь, в политическую систему какие-то инновации под своей упаковкой,
оберткой, за своим пиаром, за слоганами, фокус-группами, электоральными группами. Должно быть какое-то содержание.
       Ю.Н. Двенадцать лет для истории - миг, но для развития общества - все-таки порядочный отрезок времени. Вы можете сказать, почему наш избиратель не образовался таким образом, чтобы за всей этой шелухой - речевками, слоганами и так далее - различать настоящую, сущностную основу этого дела? Может, ее нет? Или она так зашифрована, что не поддается осмыслению?
А.М. На самом деле, двенадцать лет ушли на демонтирование советской политической системы, которую можно назвать суперкейнсианской моделью коллективистской демократии (но все же,  демократии). То есть двенадцать лет занимались уборкой, разборкой, разломом, и ничего конструктивно-позитивно-созидательного на самом деле и не предъявлялось. Предъявлялись какие-то списанные с западных моделей монетаристские подходы - и мы получили результат этих подходов. Только сейчас, на мой взгляд, появляются «политклиматические» условия для возникновения содержательных политических структур, которые способны предъявлять собственные концептуальные разработки. У нас все равно страна интеллигенции, страна думающих людей, самая читающая, образованная и культурная страна в мире! Мы остались ею, что бы мы сами о себе ни думали - мы остались страной небогатых (может быть - бедных) аристократов. Это так! И вот сейчас, только сейчас, мне кажется, с приходом новой волны, появляется возможность структурировать не только формальные, но и некие сущностные политические структуры, которые можно предъявлять к избранию.
Ю.Н. Алексей Николаевич, Ваш оптимизм, который Вы проявляли довольно много и очень убедительно, зиждется на том, что избиратель... Поменялся он или не поменялся в массе своей? И будет ли он впредь довольствоваться несвойственной ему ролью на политическом рынке?
       А.М. Мой оптимизм зиждется на том, что наши российские, русские избиратели по-прежнему все-таки представлены в основном людьми мыслящими, думающими, интеллигентными, способными к анализу и синтезу. Появились поколения  - тех, кому тридцать, сорок, пятьдесят лет, шестьдесят лет -  которые хорошо помнят старое, но уже освоились в новых условиях, худо-бедно, но освоились. И вот они сегодня уже не будут довольствоваться (скажем так: удовлетворяться; до любви - далеко, любить и уважать пока трудно что-либо создаваемое в политических структурах) - они уже не будут, мне кажется (особенно в Питере, в нашем городе), «съедать» все это - эту интеллектуальную пищу. Потому что, если нет содержания и предлагаются исключительно эксперименты, то это избирать нельзя!
Ю.Н. То есть Вы считаете, что если в предшествующие годы все во многом строилось на эмоциях, то теперь - народ переходит на ratio?
А. М. Нет, выборы - это всегда результат выражения неких умонастроений. Но ума, мне кажется, должно быть чуточку побольше. Общие слова о том, что «людям должно быть лучшее», даже с самыми хорошими искренними эмоциями в душе и на языке - этого уже недостаточно. Сегодня нужно предлагать, предъявлять уже готовые интеллектуальные конструкции. С чем пойдете на выборы, господа-товарищи-граждане политики? Сегодня идущие во власть люди зачастую не владеют самим предметом и методами, которые используются в этой дисциплине.
Я хотел бы, чтобы мыслящая часть нашего города, области -  люди, которым завтра предстоит в какой-то день взять власть на себя для того, чтоб отдать ее другим  - чтобы они разобрались. Они заняты другим, но они должны иметь возможность ознакомиться с тем, что такое политическая структура, чем она занимается, что она предъявляет. Сейчас все готовятся в «юбилейный парламент», «путинский парламент». Все понимают, как это важно; туда пойдут многие, очень многие. А что они могут предъявить кроме лиц и опыта (опыт, конечно, вещь существенная), какие концептуальные предложения? Что конкретно, предметно, конструктивно по линии обеспечения завтрашнего дня?
Ю.Н. Помимо концептуального еще и идеологема должна быть.
А.М. Идеологема изложена. Надо почитать федеральное послание Президента. Никто не говорит сейчас, громко и пафосно: «национальная идея» - но идеологема сегодняшнего периода (переходного периода, завершения переходного периода) там содержится, если правильно читать. И мы говорили, что она заключается в нормальной триаде: разумная раскрепощенность (можно называть либерализацией, либерализмом) в экономике, социальность в политике - обеспечение социально приоритетных групп (что ненадлежащим образом пока осуществляется) - и обязательная патриотичность (это просто нормально для государства!) в ядре мировоззрения - в идеологии. Вот три составляющие: либерализм, патриотизм и социализм (условно говоря). Но все это должны быть троично нормальным в любом здоровом, нормальном государстве.
Также в Послании Президент говорит, что российские органы исполнительной власти зачастую занимаются изображением работы - неким «пиаром», а не работой. Страна в лице части политического истеблишмента, по-прежнему занимается изображением (как в брежневские времена), а сущностное упускается. Властный труд - в забвении. А он требует профессионализма, и он на самом деле тяжел. Это особый вид интеллектуального, эмоционального и волевого труда - власть.
Ю.Н. Алексей Николаевич, по отношению к Вашей деятельности прозвучало такое определение как «политическое культуртрегерство». Не могли бы Вы лапидарно и конкретно сформулировать те требования, которые Вы предъявляете к людям, которые собираются идти во власть и предъявляют себя на политическом поле?
       А.М. Прежде всего, идти сегодня во власть в одиночку - наичаще неэффективно. Исключения, которые будут (наверное, яркие исключения), лишь подтверждают это общее правило. Это не должны быть претензии на какую-то исклю¬чительность и всезнайство, но это должны быть серьезные претензии коллектива единомышленников. И кроме симпатии, которые могут вызывать и лица, и дела, и мнения людей, мне представляется, за каждой политической организацией должна стоять не только и не столько группа бизнесменов (которые клоунов, актеров выпускают поиграть и решить их - бизнесменов - задачи), сколько концептуальное, аналитическое, интеллектуальное ядро. И, наконец, должна прослеживаться определенная связь с идеологемой федерального уровня, соответствие этапу в жизни страны. Если сегодня на федеральном уровне осуществляется путинский этап в жизни страны, питерский этап в жизни страны, то жесткое оппозиционирование, оппонир¬ование тоже должно привлечь настороженное внимание наших избирателей. Конечно, у Путина и у тех, кто идет с ним (а команды будут, я думаю, обновляться), есть черты и отрицательные, и положительные. Но, тем не менее, идет важнейший, наиважнейший для Санкт-Петербурга, Ленинградской области и для всего Северо-Западного региона этап. И надо смотреть, достойны ли люди, которые предлагают и предъявляют себя, идти на обеспечение этих задач.
Как я уже сказал, у нас многие в последнее время пытаются представить себя как неких путинцев, кремней-партийцев, готовых лечь на рельсы - только бы не допустить антипутинского реванша. А что они способны принести на алтарь этого служения? Нечто сущностное должно наличествовать в каждой политической организации. Коль скоро у нас не одна партия, коль скоро у нас плюрализм, то давайте выбирать из множества достойных. Я ведь все время говорю о меритократическом проекте - о власти достойных.
Ю.Н. Алексей Николаевич, а не кажется ли Вам, что мы привнесли некие тревожные нотки в рассуждения по этому поводу?
А. М. Я думаю, что мы привнесли нотки, тревожащие многих действующих политиков и тех, кто сегодня спешно формирует дружины для захвата властных позиций. Потому что такие высокие критерии, такая планка подготовки, конечно, не всем доступны. И разумеется, такая планка не нравится тем, кто позволяет себя говорить, что они-то и готовы поставить эти планки. Конечно, тревога у политиков есть.
А у граждан наших, у избирателей, у интеллигенции, у мыслящих людей мы, я думаю, никакой тревоги не вызываем. Я думаю, что многие только подумают: «Господи, наконец-то сказали: почему водительские права надо получать и быть профессионалом в этом деле - курсы закончить, а вот в политику идти, оказывается, можно так: чем больше вопишь, чем больше денег, чем краше костюм и чем ближе к власти, тем вроде бы мы почему-то охотнее должны взять и за тебя проголосовать. А почему?..». Я думаю, у избирателей то, что мы говорим, может вызвать, скорее, отраду, чем тревогу.

Итак, по мнению Алексея Мусакова, в России на данный момент не сформировались полноценные политические партии. «Политические структуры надо создавать заново. И желательно, моделируя их в Санкт-Петербурге, с его политическими и культурными традициями (до сих пор это делалось почти исключительно в Москве). Отрадно, что это и начинает происходить. Я хочу обратить ваше внимание на структуры, которые, возможно, станут прообразами принципиально нового явления на общественно-политической арене России.
«Древнейшая» партия нашей страны после КПСС - Демократическая партия России - переживает второе рождение. Ее новый лидер Михаил Михайлович Прусак, губернатор Новгородской области, рассчитывает на тесное сотрудничество с политическими организациями Петербурга. И это принципиально важная позиция, если учесть историко-культурные особенности этих двух регионов. Господин Великий Новгород на протяжении более полутысячи лет оставался оплотом древнерусской вечевой демократии. И неслучайно именно на новгородско-псковской земле, отвоеванной у шведов, был заложен город Святого Апостола Петра - будущая столица великой империи: этот регион всегда был теснейшим образом связан с Европой, поэтому как нельзя лучше отвечал задачам «модернизации» России, поставленным «революционером на троне», анома¬льным государем Петром Алексеевичем Романовым. Петербург впоследствии - в начале и в конце 20 века - дважды становился родиной российской демократии. Что происходит сегодня? Сегодня намечается союз двух демократий - древней и новейшей; регион, единый с точки зрения социобиологических характеристик, вновь обретает целостность - на уровне своих общественно-политических структур. Это перспективное сотрудничество.
Можно сказать, что и рождающаяся Евразийская партия (возможно, она будет иметь название «Континентальной») тоже застраивается с учетом петербургской социокультурной матрицы.  Пока контуры этой политической организации не вполне определены, но, как и у ДПР, наличествуют обнадеживающие тенденции. Они заключаются в том, что выдвигаемые идеологемы представляют собой сплав интересов и убеждений, то есть опираются на витальные и в большей степени духовные запросы - что отвечает умонастроениям избирателей как некая универсально значимая конструкция.
В программе Прусака и в программе Дугина наличествуют проекты, призванные обеспечить лидерство и, возможно, управляющую роль России в Европе и в Евразии соответственно. Подобные планы требуют взвешенного подхода, но крайне существенно, что они авангардны: зовут вперед, настраивают на развитие, пресекают уныние.
Обе партии - более правого, нежели левого толка. А «правизна» неслучайно имеет один корень с «правдой» и «оправданностью» в русском языке (кстати, первый свод законов  на Руси именовался именно так: «Русская Правда»). Эти структуры имеют потенциал для того, чтобы стать основой «партийного дуэта» - наподобие пар лейбористы-консерваторы в Великобритании, демократы-либералы в США, которые составляют каркас политических систем этих стран.
       Такого рода «катамаран» может появиться в нынешнем - «петербургском» этапе жизни страны, и, мне представляется, только в нашем городе. Дело в том, что Петербург - особый, модельный регион России. Город Святого Апостола Петра изначально формировался по иным социобиологическим основаниям, чем старая столица царства - Москва. Питеру имманентно присущи высокие цели и ценности; Питер - город инноваций. Поэтому, с учетом продолжающихся реформ, опора на петербургскую ментальность, петербургские кадры - более чем оправданная тенденция. В Москве сегодня очень трудно сделать что-либо в инновационном плане. Даже если мы «десантируем» туда еще несколько подразделений питерских людей, питерских политиков, мы мало что там изменим: Москва «переваривает» очень многих (на этом погорел Горбачев; там же во многом изменился Ельцин, которого в свое время вызвали аж из Свердловска, чтобы он попытался что-то поменять в той России, которая еще называлась Советским Союзом).
Осенью 2000 года я прогнозировал, что наш город может обрести некоторые столичные функции. Теперь мы видим, что Санкт-Петербург становится чем-то вроде дипломатической столицы России: Путин принимал в родном городе уже не одно высшее должностное лицо иностранного государства. И это сегодня единственный возможный ход: часть государственных проектов, причем проектов стратегической важности, должна реализовываться здесь.
       Тем не менее, в Первопрестольной также есть перспективные политические деятели. На мой взгляд, ключевыми фигурами в политике в ближайшее время могут стать Дмитрий Олегович Рогозин, лидер КРО и глава думского Комитета по международным делам, и Михаил Витальевич Маргелов, глава одноименного комитета в Совете Федерации, сын командующего воздушно-десантными войсками (который дружен с Евгением Максимовичем Примаковым. Последнее обстоятельство позволяет предположить определенную степень резонансности процессам, происходящим в сфере государственного управления).
        Таким образом, в настоящее время, как в Петербурге, так и в Москве социобиологически лидирующей группой являются «новые шестидесятники», сорокалетки. Те, кто родился в 1960-е, сегодня составляют «камбиальный слой» нации - ответственный за образование нового кольца в популяционном «стволе», за воспроизводство властного потенциала.




ПЕРСПЕКТИВЫ РОССИИ: ТРЕВОГИ И НАДЕЖДЫ
==================================================


       Одна из тем, в последние годы непрестанно вызывающих жаркие дискуссии, - тема глобализации. Вероятно, надо признать, что глобализация - это не только стратегия централизации и унификации, проводимая Европой и США, но и объективный процесс сближения государств, народов, культур. Вездесущие экономические узы, расширение информационных систем, широкомасштабные миграции, метисация, постепенная культурная трансформация - все это залог неуклонного увеличения связей, пронизывающих мир.
       Сближение может идти различными путями и иметь различные итоги. Какими стратегическими возможностями располагает суверенная Россия? Алексею Николаевичу Мусакову видятся вероятными несколько макросценариев:
«Если анализировать возможности решительных сдвигов в геополитической ситуации, то надо отметить следующие варианты.
  С учетом фактора Калининградского эксклава, по-прежнему чрезвычайно актуальна профилактика превращения Российской Федерации в рыхлую конфедерацию. Дезинтеграционные процессы в стране могут протекать в виде интеграции в экономические и затем политические структуры Евросоюза. В то же время есть основания надеяться, что жажда суверенизации уже не примет в России былые масштабы (я имею в виду тенденцию конца 1980-х - начала 1990-х).
       Существует другой нежелательный путь: «растворение» России в Европе как следствие массированного воздействия, в частности, транснациональных корпораций. Это означает утрату реального суверенитета, превращение государственной системы в подобие местного самоуправления с весьма ограниченными властными полномочиями».
  Мусаков не исключает и третий вариант развития событий: «Следование романо-германской парадигме может закончиться тем, что именно Россия станет... центром Евросоюза. А затем, с учетом объединительных потенций России - и....центром Евразийского континента.
 «Я полагаю, что речь может идти, прежде всего, о духовном и интеллектуальном лидерстве, основанном на создании, отчасти - воссоздании, высокого авторитета нашей страны. Важно понять, что этот вариант исключает осуществление каких бы то ни было имперских претензий, диктат нового центра: Россия должна обрести образ духовного лидера, А это возможно только в условиях духовной - повторю: не имперской и не националистической - силы самой России, которая, мне представляется, традиционно питаема православием».
Алексей Николаевич убежден, что именно в православной вере следует искать истоки российской ментально русской души с ее императивами соборности, справедливости, любви, всепрощения. А также истоки мощи российского государства: «У нас была властная конструкция удивительной духовной силы, опирающаяся на веру и установления Русской православной Церкви: глава Церкви - Господь Бог, Предстоятель Церкви - Патриарх, глава Святой Православной Руси - помазанник Божий. Взаимопроникновение и соучастие в государственных делах было выстроено по принципу симфонии. Сравните: во главе Католической Церкви стоит хоть и облечённый властью, но - только лишь человек, Папа Римский. И все мы помним извечные претензии папства на светскую власть».
Православие терпимо к иноверию; российскому государю верой и правдой служили представители самых различных народностей и исповеданий. Играя в государстве лидирующую роль среди других конфессий, православие не ущемляло их интересы; Россия не знала таких явлений как инквизиция и воинствующий прозелитизм. Православие было и остается основой для духовной консолидации многонационального, многокровного Государства Российского.
       Сколько бы русских ни ругали за некую мессианскую претензию - это данность, с которой так или иначе придется считаться. Каждый русский - вне зависимости от состава крови, которая есть в нем («русский» - это все-таки прилагательное) - знает, что у России особая судьба. Мы живем в соответствии с отведенной нам судьбой.
      В течение тысячелетий, в труднейших климатических и геополитических условиях, Россия удерживает громадную территорию. Как тут не задуматься?.. Только совершенно особый этнос, точнее суперэтнос (Лев Николаевич Гумилев в этом определении был гениально, провидчески прав, этого никто не оспаривает) может выполнять такую грандиозную задачу. И только с помощью того типа государственности - монархии (в сочетании с, на самом деле, неунитарной системой: достаточно вспомнить автономию Финляндии и польскую конституцию) -который мы утратили в 1917 году, и который на данном этапе, несомненно, нуждается в развитии, в совершенствовании.
Когда обсуждается вопрос о русской монархии, все почему-то стараются не вспоминать, что в Великобритании Ее Величество Королева и парламент с правительством - сосуществуют (то есть республиканская и монархическая формы правления сочетаются); что в Японии никому пока что не мешает император - с парламентом и правительством. В постфранкистской Испании - монарх и социалистическое правительство! В Швеции, чьим уровнем и, во многом, качеством жизни гордится цивилизация, монарх тоже никому не мешает (наоборот: государи этих стран зачастую олицетворяют собой национальное единение). Стоит ли перечислять дальше? Мы же утратили эту составляющую - после более чем тысячелетнего монархического этапа русской, российской государственности.
       Впрочем, в этом отношении (как и во многих других) сегодня наступает очень значимый момент для России: впервые за много лет светский глава, глава федерации Владимир Владимирович Путин, открыто заявляет о себе как о православном, воцерковляющемся человеке - государство озабочено восстановлением высокого авторитета православной веры! (А  православие немыслимо без монархизма). И главное: властное устройство Российской Федерации уже начало приближаться к наиболее естественному для него состоянию - посредством усиления авторитаризма при сохранении парламентского компонента.
      Классически раньше выделяли тоталитаризм и демократию, впоследствии стали выделять авторитаризм: не бывает «чистого» варианта. Сегодня есть причины употреблять прилагательное по отношению к существительному и говорить об авторитарной демократии. В России это определяется влиянием спецслужбовекой составляющей власти. Принципиально, что в России удерживается центристское направление во внутренней политике; Мусаков говорит о том, что «полевение» целенаправленно профилактируется.



«Политология» ТРК «Петербург» - ЛОТ
 Телеэфир 31 января 2002 года

     Юрий Николаев: ... Алексей Николаевич, полторы недели тому назад закончился визит Президента России Владимира Владимировича Путина в Польшу. Что это был за визит, каковы его результаты, и не есть ли это тот самый знак, который нам давно подают наши соседи из не столь ближнего зарубежья - знак поворачивать свой государственный корабль влево?
      Алексей Мусаков:  Наверное, разумно было бы начать с конечной части вопроса - о разумном «знаке влево». Мы в наших эфирах на ЛОТе многократно говорили о том, что публичный политический процесс в России имеет тенденцию к девиации - движению в сторону левого центра. И уже в 1998 году наличествовали первые признаки того, что Бориса Николаевича Ельцина мог сменить кто-то из представителей левых сил. Тогдашний визит Геннадия Николаевича Селезнева в Санкт-Петербург в какой-то мере укрепил некие надежды левоцентристов на то, что после эпохи Ельцина наступит эпоха, условно говоря, «нового русского Квасневского» - Геннадия Николаевича Селезнева.
Ю.Н. Давайте остановимся, а потом продолжим с этой точки. Как Вы относитесь к теории реставрации, каковой (реставрацией) практически все революционные процессы - и бархатные, и бурные - заканчивались?
А. М.  Я отношусь к этому как к данности. В Болгарии после эпохи паритетных отношений между реформаторами и младокоммунистами уже вырабатывается вариант пере¬хода к конституционной православной монархии, о чем у нас есть эксквизитный прогноз, которым, может быть, мы больше всего гордимся (он был сделан за три года до начала этого процесса). В бывших странах народной демократии - нашего социалистического содружества, в Восточной Европе - эпоху безудержного либерализма сменила эпоха легкого ренессанса. Вместо «реставрации», вместо «реакции» или «реванша» я употребляю словосочетание «левоцентристский ренессанс».
<...>
Возврат стабильности после реформ достигнут в Польше за счет прихода в политику эволюционистов (а не революционеров) из числа лидеров левоцентристского типа, по существу социал-демократов, воспитанников того военно-коммунистического истеблишмента (если кого-то коробит словосочетание «политическая элита»), наиболее ярким представителем которой был генерал Войцех Ярузельский. Путина тоже многие  склонны рассматривать как воспитанника не только младодемократов первой волны, но и элитных подразделений спецслужб России (Советского Союза, но всегда - России). Основа для взаимопонимания - схожесть задач обоих типов политического режима - очевидна.
<...>
Но у нас все-таки иные условия - более сложные. И нам нужно скорейшим путем (с учетом экономических особенностей России) удержать процесс в стадии стабилизации. Поэтому Путин во многом сегодня, на мой взгляд... Я, разумеется, могу себе позволить это сказать в виде версии ...
Ю Н. Да, Вы почаще повторяйте, что это Ваша версия.
       А. М. Я думаю, что Путин просто работает на опережение, потому что возможности левоцентристского реванша в России реальны (у Путина есть два дублера, как мы говорили: внутренний - Касьянов, внешний - Селезнев). Поэтому так важна сегодняшняя встреча Путина с Александром Квасневским - воспитанником, учеником (это не скрывается) генерала армии Войцеха Ярузельского, старого друга Советского Союза и его вооруженных сил (старшее поколение обеспечило преемственность путем воспитания и образования новой польской элиты). Идет укрепление личных отношений (прежде всего) и межгосударственных отношений с поляками.
«Возвращаясь к вопросу духовного и интеллектуального лидерства, надо сказать, что добавление к государственным технологиям властного регулирования спецслужбовских методов и каналов связи также является одним из обнадеживающих факторов. У нас есть все основания надеяться на динамичное поступательное развитие российской государственности. Россия в своем политическом выборе, с учетом всего происходящего, оказалась права», - утверждает Алексей Мусаков.





МНОГОПОЛЯРНЫЙ  МИР.
ЕВРАЗИЙСКИЙ КОНТИНЕНТ, 
США,  ИНДОКИТАЙ

Многовекторные, труднопрогнозируемые процессы, протекающие в современном мире, нуждаются в управлении. Вопрос в том, насколько мудро будет осуществляться управление, насколько удастся избежать ущемления прав и интересов всех участников; насколько представительным будет набор государств, владеющих инициативой. В против¬ном случае мир ждут грандиозные катастрофы - и недавняя вспышка мусульманского экстремизма, направленная против Соединенных Штатов Америки, наглядно это демонстрирует.
Александр Рар не раз высказывался по поводу опасности монополизации власти в мире:
«Невозможно, чтобы складывалась ситуация, когда только западный мир определяет правила игры. Я живу на Западе - и я считаю это неправильным. Так, я считаю, что сербское правительство не имело права выдавать Милошевича Западу вопреки решению собственного суда. Я считаю, что Гаагский суд нелегитимен, потому что там господствует западная точка зрения, американские, английские судьи, а сербская сторона не может себя защитить - куда это ведет? То же самое сейчас будет происходить с бен Ладеном или не знаю, кого там будут судить.
Есть и другой вопрос, который стоит перед всеми нами: исламский мир чувствует себя отчужденным от глобализации. В исламском мире считается, что глобализация - это америка¬низация мира: построение ракетного щита Америки, расширение НАТО, диктат западных ценностей. Причем, на страны, которые не подчиняются этим ценностям, давят, их заставляют идти в этом русле.
      Так мир дальше существовать не может, потому что всегда найдутся страны, которые будут противостоять этой системе. Я думаю, что в России это гораздо лучше понимают, чем в Германии или на Западе. Как это изменить? - Я думаю, не расширением или укреплением НАТО. Нужно укреплять другие учреждения, институты мировой власти, которые были созданы после Второй мировой войны: ООН. Нужно расширить влияние ООН. Влияние ООН было ущемлено именно тем, что НАТО стало сильней. ОБСЕ должно опять войти в силу. В Совет Безопасности ООН должны быть обязательно включены страны Юга: Индия, Бразилия, может быть, Пакистан. Если это не произойдет, то, действительно, через очень короткое время у нас в мире возникнет неразрешимый конфликт Востока и Запада».
В сложившихся условиях единственным приемлемым выходом Алексею Мусакову представляется следование концепции многополярного мира. «Военные акции США в отношении Ирака (операция «Буря в пустыне») и Югославии (бомбардировки городов, восточно-христианских - правос¬лавных - церквей) в плане воздействия на индивидуальное, групповое и массовое сознание можно рассматривать в качестве некой «технологии глумления», повреждающей очень тонкую и жизненно важную ткань - ткань духовно-информационной связи людей. Последствия глумления непредсказуемы.
Кому-то хочется иметь монополию на власть в мире. Но это гордыня: монополия на власть в мире может быть только у Господа Бога (я прошу простить меня за сравнение Промысла Господнего с монополией). Чтобы укротить свой пыл, надо вспомнить о том, что никому: никакому человеку, никакому государству - не позволено самочинно править миром. История это показала.
Осуществляемые некоторыми лидерами попытки создания однополярного мира могут привести к воссозданию мира биполярного. Чем это чревато - мы видели: холодной войной, наращиванием вооружений, ростом напряженности.
      После 11 сентября стала, как никогда, очевидной необходимость выстраивать многополярный мир. Концепция многополярности и плюралистической демократии была выдвинута Михаилом Горбачевым, и ее продолжают придерживаться российские руководители Евгений Примаков, Владимир Путин.
Довольно широко распространенные в нашей стране антиамериканские настроения (питаемые, в частности, памятью о бомбардировках в Сербии) были вытеснены на второй план произошедшей в США трагедией; народ России сочувствовал американцам. У многих наших сограждан возникло ощущение, что что-то меняется в государственных приоритетах - романо-германский приоритет отходит в сторону, и мы теперь с Америкой, под Америкой, при Америке. Но это было заблуждением. Точки над «и» расставило Послание Владимира Владимировича Путина Федеральному Собранию, а также реальные внешнеполитические действия: диалог России с Европой набирает обороты; прошла информация о взаимодействиях России с Ираном; о начале активного военно-промышленного взаимодействия с Китайской народной республикой - Российская Федерация продолжает работать на обеспечение международного равновесия.
На индокитайский фактор в международной политике я хочу обратить особое внимание наблюдателей. Полагаю, что через два-три года вложения Соединенными Штатами средств в «наведение порядка» в мире на мировом рынке появится не только сильное евро, но и очень сильный юань. Индокитай с лидером Китаем - это новый формирующийся центр мирового влияния, наряду с североамериканским и европейским центрами.
       Наверное, есть смысл вспомнить о выдвинутой в начале двадцатого века русскими историками и философами идее Евразии как особого региона (большая часть которого охвачена территорией России), развивающегося по лекалам, родственным одновременно европейским и азиатским культурным типам. Даже не углубляясь в анализ этой теории, можно заметить, что в России на протяжении многих веков сосуществовали и продолжают сосуществовать различные этносы, носители  различного религиозного сознания и культурных традиций. Россия имеет опыт урегулирования межэтнических и межре¬лигиозных противоречий, в том числе опыт плодотворного сотрудничества между христианами и мусульманами. Этот опыт оказывается особенно ценным в свете эскалации конфликта с исламским миром. Примирительные и объединительные потенции России могут быть востребованы и в более обширном регионе - на Евразийском континенте.
Макрополитическая модель «США - Евразия - Индо¬китай» за счет своей троичности способна обеспечивать устойчивость, стабильность в мире. Такая модель явилась бы основой для удержания политической ситуации в русле концепции многополярности. Россия как государство, выдвинувшее и проводящее в жизнь эту концепцию, обладающее уникальным интеллектуальным и духовным потенциалом, взявшее на вооружение спецслужбовские технологии властного регулирования - готова принять на себя роль модулятора в сложнейших геополитических процессах и, по моим оценкам, сможет выйти на лидирующие позиции в осуществлении этого проекта».




В  ЗАКЛЮЧЕНИЕ      -     О   МОНАРХИИ, 
О     МЕРИТОКРАТИИ   И   О ЛЮБВИ


Я глубоко убежден, что оптимальной моделью политического устройства для России является конституционная монархия, сочетающая парламентскую инициативу и единоначалие в принятии властных решений. Социобиология учит, что властные претензии индивида и (что намного важнее) его властные потенции подчиняются механизму наследования - правителями, во многом, рождаются. Кроме того, системы, основанные на принципах монархизма, несомненно, дают огромные преимущества в обеспечении духовной связи между правящими и управляемыми. В особенности в России, где эта связь традиционно очень сильна.
Россия ждет «надежу-царя» - это устойчивый элемент национальной психологии Можно объяснять это склонностью перекладывать ответственность, можно - патриархальностью; но это - факт. От своего лидера Россия требует не чиновничьей службы, а самоотверженного служения. Разница будет особо ощутима, если вспомнить, что в православной церковной традиции служение понимается как дело жизни, предначертанное Богом и составляющее духовный стержень личности. В России в настоящее время на референдуме избирается... монарх.
Стоит ли «узаконивать» глубинный русский монархизм? Я склонен отвечать на этот вопрос утвердительно. Монархия - это естественное состояние общественной системы. А если анализировать принципиальные механизмы власти - то и единственно существующее. В своей программной статье «О власти» я говорю, по существу, о мистификационности демократии как «общего дела» (res publica в дословном переводе - «публичный король»). Это означает только одно: интересы, чаяния, воля народа, проходя через фильтры политических структур и обретая усредненные векторы, в итоге неизбежно концентрируются в одной властно-потентной точке. По большому счету, «король», «монарх», «суверен» есть в любом человеческом сообществе, в том числе организованном в государство - а значит и в любой демократии.
Я полагаю, что конституционная монархия в нашей стране может быть установлена в ближайшее десяти - пятнадцатилетие, не ранее. Хочу подчеркнуть, что в подсознании популяции до сих пор сидит отказ от парламентаризма как властного инструмента. И, повторяю, этого нельзя допустить: парламентаризм необходим для эффективного обеспечения информационно-духовной связи в общественной пирамиде; это непременная составляющая современной властно-политической системы.
У отстаиваемой мной духовно-управленческой конструкции есть еще одно преимущество: ее укорененность в российских-русских традициях. Это не поверяемо наукой, но остается фактом ощущения: в традициях заключена тайная сила многих поколений, источник воодушевления, гордости и любви к Родине. Я говорю об этом, потому что хочу видеть многокровную русскую нацию сплоченной, монолитной - и в то же время примиряющей множество культур и открытой для новых вливаний и веяний. А это возможно только в духовно сильной России - опирающейся на тысячелетние традиции, в том числе - традиции православия.
И все же главной задачей нашего государства и общества на данном этапе - задачей, выполнение которой мы уже больше не можем позволить себе откладывать - является установление и упрочение меритократии - власти достоинства, власти достойных. У истоков меритократического проекта стояли Альберт Эйнштейн, Андрей Дмитриевич Сахаров, считавшие, что власть должна принадлежать людям честным и образованным, способным принимать решения и отвечать за них. Это единственный эффективный тип политического режима в современных условиях.
       В решении меритократических задач России есть на что опереться. Я хочу добавить еще несколько штрихов к характеристике такого уникального образования как российские спецслужбы. Тот факт, что, несмотря на революции и гражданскую войну начала двадцатого века, Россия сохранилась как держава, устояла над бездной анархии - это во многом заслуга русских-советских офицеров-инженеров - «эволюционеров» среди революционной элиты, образовавших ядро разведыватель¬ных спецслужб на заре советского государства. Они сумели создать эффективные механизмы для обеспечения устойчивости политических процессов в нашей стране. Вслед за такими людьми как Артур Христианович Артузов, Николай Иванович Аверин их потомки и их преемники - офицеры спецслужб  -  исповедовали примат общегосударственных целей и ценностей над своекорыстными интересами. И впоследствии, в российской политической истории последних десятилетий спецслужбы не прекращали играть скрытую, но жизненно важную для страны роль.
      К концу советской эпохи спецслужбы в лице политической разведки и контрразведки оказались одним из последних резервов государственнически ориентированных кадров. После прихода на вершину политической власти, по моим сведениям, в этих структурах со всей серьезностью отнеслись к подготовке интеллектуально и профессионально состоятельных преемников.
Действительно, в первую очередь это задача государства. Но вносить свой вклад в ее решение могут (значит - должны) и общественные организации. Санкт-Петербургский Центр регионального развития - одна из таких организаций.
     Сегодня никто не может позволить себе пребывать в равнодушии. Оказывать поддержку перспективным силам в политике - это в интересах общества, в наших интересах. Поэтому я обращаюсь ко всем мыслящим, ответственным, интеллигентным людям, патриотам своей страны: наша задача  -  не дать прерваться  осуществлению  меритократического проекта в России.
И последнее. Работа над установлением и упрочением власти достоинства - что составляет смысловой стержень и монархического, и собственно меритократического замысла - приближает мою страну к самому высокому идеалу - к любви, всепронизывающей и всепримиряющей.
Вам кажется, что она не имеет отношения к проблемам государственного устроения? А я знаю: государства рушатся от нехватки человечности, от недостатка любви. Бог есть Любовь.
И миром должна править - Любовь.
А. Н. Мусаков





РЕЦЕНЗИЯ

       «Надежда и надежность вместо тревог и разочарований. Право выбора за всеми нами».  Этими словами уважаемого мною политолога А.Н.Мусакова мне хочется выразить то главное чувство, которое родилось во мне по прочтении книги «Перспективы путинской России. Ее тревоги и надежды», так вовремя изданной Санкт-Петербургским центром регионального развития.
       Имя Алексея Николаевича для меня не открытие. Я постоянный и очень заинтересованный слушатель его политологических программ в прямом эфире «Православного радио Санкт-Петер¬бурга» и телезритель еженедельных передач «Политология» (ТРК-Петербург, ЛОТ).
      Вся моя жизнь была связана со Службой Внешней разведки, а потому я хочу взять на себя смелость отметить не только и не столько редкую в наше время интеллигентную манеру автора, эрудированность, компетентность (не путать с экстравагантностью) и безукоризненный русский язык. В первую очередь я хочу обратить внимание читателей на необыкновенный дар А.Н.Мусакова-аналитика, что позволяет ему делать надежные, а значит, и эффективные прогнозы. Многочисленные иллюстрации этого утверждения читатель обнаружит даже при беглом ознакомлении с книгой.
Нас ожидают выборы в петербургский парламент. Санкт-Петербургский центр регионального развития взял на себя тяжелую ответственность, руководствуясь жестким императивом эпохи, подготовить так нужную нам патриотичную элиту, способную в это сложное время обеспечить национально-государственные интересы.
Мне, человеку знающему, как тщательно подбирали и готовили коллег из моей службы (справедливость этого подтвердила сама история), такой подход к решению проблемы взращивания новой, достойной служения во властных структурах элиты, внушает надежду на успех этого начинания.
И в канун выборов мне бы хотелось напомнить гражданам нашего великого города слова А.Н.Мусакова «... в день выборов власть временно переходит к ним. Вопрос в том, как они сумеют этим воспользоваться. Нужно учиться политике (и учить политиков), отдавая себе отчет в том, что мы избираем свою судьбу». И если мы избираем во власть достойных, то мы может надеяться, что если не мы, то наши дети и внуки будут жить в мире, которым будет править любовь.
Л.Д.
Ноябрь 2002 года.