Я не люблю читать объявления. Прочитаешь о том, что пропала собака, и настроение портится. Мне не хочется покупать подержанный итальянский шкаф и брать уроки английского языка у неизвестного репетитора. Мне не нужна квартира внаём, и польская кафельная плитка. Я не очень доверяю листочкам, выдернутым из ученической тетради, и исписанным таким же — ученическим почерком. Ещё меньше доверия вызывают у меня объявления на стандартных белых листах с печатным текстом. Понятно, что это информация не официальная, и кто-то совершает подлог, пытаясь активно играть на моих верноподданических чувствах. Я не испытываю доверия к людям, которые клеят свои опусы прямо на стены домов, тем самым, оставляя на них несмываемые грязные следы. Мне кажется, что объявления покушаются на мою личную свободу, навязывают мне то, что мне совсем не нужно, и то, о чём я не хочу даже слышать. Как правило, вещи, которые меня действительно интересуют , содержатся не в этих корявых текстах, которые странными значками пестрят, на криво наклеенных бумажках. Но я должен сознаться, что читаю объявления, пришпиленные булавками к информационном стенду, в подъезде моего дома. Иначе я не узнаю, когда надо ждать мастеров, проверяющих колонки и газовые плиты, или, прийдя домой, и наивно рассчитывая принять душ, могу с огромным разочарованием убедиться, что в доме отключена вода, и матерясь, и шлёпая по ступеням своими домашними тапочками, всё равно пойду вниз, чтобы прочитать то, что уже понятно и без объявления.
Вчера я вышел из дома купить кое-какие лекарства в ближайшей аптеке, расположенной в сотне метров от моего подъезда. Ночью мороз неожиданно отступил, и температура так бодро взлетела от минусовой до положительной, как соседский мальчишка, взлетает с первого этажа на четвёртый, в то время, как я едва успеваю вставить ключ в свой почтовый ящик. Отяжелевший снег падал с деревьев, а на карнизах крыш мгновенно образовались довольно грозные сосульки, нацеленные на прохожих, и похожие на первые северокорейские баллистические ракеты. Я шёл, поёживаясь от влажного и пронизывающего ветра, с опасением поглядывая на ледяное оружие массового поражения. Проходя мимо моего любимого продуктового магазина, я увидел очередное объявление, наклеенное на стекло, одной из половинок входной двери. Ссылаясь на всё вышесказанное, я должен был пройти мимо, равнодушно покачивая кепкой, в такт моим уверенным мужским шагам. Но магазин был любимый, почти как дом, и информация, о том, например, что магазин закрывается на ремонт, была бы очень не кстати. Сделав резкий поворот в сторону входной двери, и намереваясь прочитать очередное дурацкое объявление, я чуть замешкался, доставая из кармана очки, и в этот момент здоровенная сосулька — грозной ракетой проскочила прямо перед моим носом, и со сложным лопающим звуком, рассыпалась на части у моих ног. Один из осколков кровожадной пираньей впился мне в кисть, и едва не разбил дорогие очки, сделанные на заказ.
- Dammit, - сказал я на русском уличном, и тыльной стороной рецепта аккуратно смахнул с ранки, выступившую капельку крови.
- Хорошо отделались, - бросил случайный прохожий, оказавшийся единственным свидетелем происшествия.
Ещё не совсем оправившись от испуга, я машинально одел очки и шагнул на крыльцо, чтобы наконец прочитать злополучное объявление. Довольно крупный, набитый на компьютере текст, тактично говорил о том, что мне надо быть аккуратным, поскольку с крыши этого дома на меня может обрушиться снег. Исполненный благодарности к владельцам магазина, которые чуть не убили меня,благодаря своему трогательному предупреждению, я продолжил свой путь, держась максимально дальше от коварной линии карнизов, зловеще нависающих над тротуаром. Я шёл и думал, как здорово, что у аптекаря я попрошу лишь безобидные таблетки от давления, и настойку пустырника, которая сегодняшней ночью позволит мне заснуть, не думая о мгновении, отделившем меня от вечности, и о моей не любви к объявлениям, угрожающим свободе, и как выяснилось сегодня, и самой жизни наших граждан.