ПРОГУЛКА
Люблю дорожкою лесною,
Не зная сам куда брести;
Двойной глубокой колеею
Идешь - и нет конца пути…
Аполлон Майков
Осень безоглядно уходила навстречу зиме.
Дни, особенно в сухую бездождевую пору, светлели. Но не тем июньским светом, а светлели вширь: за счет опадавшей листвы, уносившей свою тень в прошлое, за счет оголившегося горизонта.
Красота лиственного древостоя опала на землю. Еще недавно горевшие костром осины, бордовые черемухи, рыжие рябины и желто-оранжевые березы – облысели. Зато все тропы и дороги покрылись пестрой красотой, словно внимательная хозяйка расстелила под ноги гостю домашние тканые половики.
Пожухший лист под ногой издает легкий шум, откликаясь на удары сапога. Чуть выше земли только кусты малины еще держат зеленую тень. Подросшие ели и пихты, пристроившиеся поближе к своим нянькам-березам и осинам, стоят украшенные, как дети, перед прогулкой. Листва больших деревьев легла на колючие лапки елочек. Листочки желтые и оранжевые, огненно-пурпурные - лежат, как электрические гирлянды.
Не долог этот наряд.
Хулиган ветер и осенняя непогода быстро гасят эти огоньки.
На незнакомой широкой дороге, некогда востребованной, а сейчас покинутой, листва, опавшая с ближайших берез, лежит однородным оранжево-желтым полем. На каждом листочке капельки влаги сгруппировались отдельными шариками, отражают глубину неба, казалось, их чуть задень, и они сольются в единое болотце. Но капли влаги не сливаются, а скатываются поодиночке на землю и исчезают в придорожной пыли. Каждый такой листочек стремится подмигнуть капельками-зрачками осеннему ясному небу.
Дорога мне совсем незнакома.
Любопытство толкает меня к действию: «А что там дальше? Иди!». Бездонное небо и одиночество очаровывают и не выпускают из своего плена. Иду, усиленно загребаю сапогами листву, разбрасываю легкие звуки в чистом воздухе. Справа, скошенный луг напоминает лужайку перед дворцом, в качестве которого выступает почерневший стог сена. Слева смешанный лес, а впереди большой сломленный сук осины, он уже тоже успел почернеть, уперся сухим концом прямо в средину дороги и издали загадочный, как вход в пещеру.
Дорога разделилась, направо пошла широкой накатанной лентой вдаль, а прямо уткнулась в трясину. Следы тяжелых человеческих трудов лежат в этом направлении. Глубокие колеи от автотранспорта забросаны тонкими стволами берез, осин, черемухи. Трудно выбирались люди из этой болотины.
Иду прямо. Дорога заросла травой, колеи заполнены дождевой водой. Посредине дороги можно заметить только след мотоцикла, который напоминал след забытой телеги. Дорога привела меня в заброшенную делянку. На старых вырубках властвовал молодой осинник, сейчас облысевший и потому напоминавший метлу поднятым голиком кверху. В отдельных местах ели переросли своих покровительниц-берез, образовали островки тайги. Пирамидальные кроны елок сомкнулись, под их темными густыми ветками, где даже перестала расти трава, медленно преет иголочное покрывало, готовя условия для жизни будущей большой тайги.
Вода, в старых автомобильных колеях, давно не тревоженная колесом, почернела. В ней уже нет головастиков и комаров-водомерок, и плавают только листья осины с капельками влаги напоминающими ртуть.
Здравый смысл подсказывает: «Остановись!». Жажда новых впечатлений толкает: «Иди!». Что там за поворотом? Ручей, поляна, другая дорога? Над верхушками деревьев замаячили темные тучи. Решаю: «Ну, еще пять минут, и возвращаюсь».
Осинник, вязкая дорога, и вдруг, среди десятков тонких стволов – просвет. Приближаюсь, а это мираж, обман. Целая колония отцветшего кипрея. Некогда алые султаны, заполнившие лесную пустоту, отцвели, посерели. От цветов остались распустившиеся коробочки семян. Их так много, что издали я, принял их за лесной просвет. Выпил иван-чай (кипрей) - крепко заваренный настой ушедшего лета.
Возвращаюсь обратно.
Дорога уже знакома и не так привлекательна. Вечереет. День короткий. Осень. Через час пути сворачиваю с большой дороги на знакомую лесную тропу. Под ногами исчезают пестрые половики большой дороги, а с ними вместе листочки с капельками влаги, которым так хотелось подольше удержать в памяти холодное осеннее небо.