Розовая мимоза. Однажды в Крыму... Сценарий

Евгений Подгаевский
Евгений Подгаевский

РОЗОВАЯ МИМОЗА (ОДНАЖДЫ В КРЫМУ)

Сценарий
(Здесь публикуются только первые 15 страниц сценария)

КРАТКАЯ АННОТАЦИЯ: С той минуты, когда русский переводчик Андрей, влюбившийся в немецкую туристку Берту, сфотографирует её на фоне крымского утёса, военное прошлое вторгнется в его жизнь, проверяя чувства на прочность.
Действие разворачивается в двух временнЫх пластах - в наши дни и во время оккупации Крыма гитлеровскими захватчиками.
Мелодрама, военная драма.



Несколько лет назад. Ялта, ранняя весна. Современный отель. Раннее утро.

Андрей (30-35 лет) с голым торсом выходит на лоджию. Перед его взором панорама на спускающиеся вниз, к морю, отели и дома. Они ещё не утопают в зелени – природа лишь пробуждается, но уже полыхает первыми красками распускающихся почек, бутонов и цветов. Картина прозрачна и чиста, как это бывает только ранней весной. Коротко присвистнув от восхищения, Андрей берётся за гантели – делает упражнения, приседает. При этом вслух проговаривает свою будущую речь перед немецкими туристами.

АНДРЕЙ (по-немецки). Здравствуйте, дамы и господа! Мы рады приветствовать дорогих гостей из Германии на Южном берегу Крыма! Надеемся, ваше пребывание здесь ранней весной, а не жарким летом, подарит вам массу неведомых ранее впечатлений – ласковое, неназойливое солнце, нежные краски распускающихся цветов, волнующие ароматы, изумительные пейзажи и, конечно же, наше славянское гостеприимство, которое вы будете долго вспоминать у себя в Германии...

Звонит мобильник. Прервав упражнения, Андрей отвечает.

ГОЛОС ВИКТОРА. Привет, Андрюха!
АНДРЕЙ. Привет, Витёк! Рад тебя слышать.
ГОЛОС ВИКТОРА. Как там крымская погодка, не подкачала?
АНДРЕЙ. Нет, солнышко ласковое, море спокойное, красотища необыкновенная. А в Дортмунде?
ГОЛОС ВИКТОРА. Да у нас тут моросит уже неделю, такая мерзость, холодно и слякотно.
АНДРЕЙ. Тогда тем более, бюргеры останутся довольными. Сейчас отсыпаются с дороги. А после обеда первая прогулочная экскурсия на теплоходе.
ГОЛОС ВИКТОРА. Хорошо. Но я специально звоню пораньше. Послушай, Андрюха, я тебя умоляю, держи себя в узде, даже если кто-то из туристов будет вести себя вызывающе.
АНДРЕЙ (хмурясь). Ну вот, испортил настроение. Зачем вспоминать былые инциденты?
ГОЛОС ВИКТОРА. Да я чуть ли не на коленях вымаливал прощение у клиентов из первой группы, с которыми ты умудрился устроить драку!
АНДРЕЙ. Но ты же знаешь, как по-свински…
ГОЛОС ВИКТОРА. Ничего я знать не хочу! Как владелец бизнеса я тебе приказываю – спрячь подальше свою гипертрофированную русскую гордость, никаких казацких замашек с немцами, от этого зависят будущие заказы фирмы.
АНДРЕЙ. Ладно, не сердись.
ГОЛОС ВИКТОР (мягче). И потом, Андрюха, я всё-таки намерен со временем подтянуть тебя к себе в Германию. А к немцам надо уметь приспосабливаться.
АНДРЕЙ. Ну, не знаю…
ВИКТОР. Что значит «не знаю»? Уже Германию не хочешь посмотреть?
АНДРЕЙ. Германию-то хочу.
ВИКТОР. Ну вот. Да и мне тут чужаки в компаньонах не нужны, менталитет не тот.  Старичок, немцы сейчас только начинают открывать для себя такое славное местечко, как Крым. Заработаем кучу денег! Но они очень привередливые. Так что полегче там!

Чуть позже. Ресторан в отеле.
Ресторан ещё пуст. Андрей пьёт кофе и переговаривается с официанткой Валентиной (25-30).

АНДРЕЙ. Они пробудут здесь три недели. Заказ не совсем обычный – собралась группа немцев, которым не просто Крым подавай, нет – они возжелали увидеть именно пору весеннего пробуждения южной природы.
ВАЛЕНТИНА. Ну и на здоровье, цветущих диковинок здесь хватает.
АНДРЕЙ. Пусть нюхают.
ВАЛЕНТИНА. А эти, вот, твои певцы и танцоры своё барахло до завтрака-то хоть уберут?  Не ресторан будто, а костюмерная. (Показывает на развешанные на плечиках вдоль стены длинные платья в народном стиле.)
АНДРЕЙ (улыбается) А-а, артисты… Да скоро уж подъедут, не переживай. Культурную программу предложили мы, а немцы не отказались. Нам так выгодней. Правда, с филармонией в последний момент обломилось, но я тут по сельским клубам проехался, наскрёб самодеятельность. За бабки, конечно.
ВАЛЕНТИНА (улыбаясь). Авантюрист.
АНДРЕЙ. Нет, ну не абы кого – лауреатов и призёров всевозможных художественных смотров. Районного масштаба. Но для немчур за местную экзотику прокатит. Зато экскурсии заказаны, что надо - по морю и по суше. Я бы на их месте остался доволен.

В ресторане появляется размалёванная и расфуфыренная Люсьена (25-30), машет Валентине рукой, чмокает Андрея в щёку, усаживается за тот же столик.

АНДРЕЙ. Валя, ещё один кофе, пожалуйста. (Люсьене). Чего так рано? Потенциальные клиенты ещё баиньки.
ЛЮСЬЕНА. Просто хотела увидеть тебя, пока ты ещё не закрутился со своими туристами.
АНДРЕЙ (слегка нахмурившись). Послушай…

Подходит Валентина, улыбаясь, ставит на столик чашечку с кофе. Андрей выжидает, пока она отойдёт.

АНДРЕЙ. Так вот, послушай, Люсьена, ничего себе не придумывай. Ничего серьёзного у меня с тобой быть не может.
ЛЮСЬЕНА. Как ты думаешь, Андрюша, почему я с тебя никогда не брала денег?

Андрей, поперхнувшись кофе, виновато мнётся, ничего не отвечает.

Тот же ресторан, позднее утро.
Зал заполнен немецкими туристами – много пожилых, но есть мужчины и женщины среднего возраста, молодёжь. Официантки в кокошниках и лёгких, коротких одеяниях, разносят еду на подносах. Из динамиков негромко льётся музыка – слышится, как мужской хор припевает: «Казачок, казачок!». Всеобщее оживление. Многие немцы снимают на мобильники, фото-и видеокамеры свои компании за столом, машут в объектив, делают панорамы по всему залу. Андрей, стоя перед туристами, через микрофон знакомит их с программой пребывания в Крыму.

АНДРЕЙ (по-немецки)… а также Ливадийский дворец, где состоялась историческая встреча Сталина, Рузвельта и Черчилля…

За одним из столиков группа немцев ведёт себя очень шумно, что явно мешает Андрею. В компании выделяется бритоголовый Ганс (30-35). Он громко гогочет, грубо лапает за бёдра молоденькую официантку Катю (18-20). Та возмущенно дёргается. Андрей, сдерживая себя, делает вид, что ничего не замечает.

АНДРЕЙ (продолжает)… кроме того на мыс Форос, где первый и последний президент СССР Горбачёв…

Группа Ганса за столиком не слушает Андрея, там говорят о своём, громко хохочут. Андрей поворачивается в другую сторону. Среди лиц его внимание привлекает белокурая молодая немка. Это Берта (30-35).

АНДРЕЙ (продолжает)… и музей Айвазовского в Феодосии. Знаменитый на весь мир маринист завещал коллекцию своих картин родному городу…

 Берта внимательно слушает Андрея и словно бы изучает его. Приветливый взгляд, милая, располагающая улыбка.

АНДРЕЙ (заканчивая). …но самое главное – расцветающая крымская природа. Она непременно разбудит в каждом из вас самые нежные чувства и, быть может, заставит по-новому зазвучать самые тонкие струны вашей души…

Речь Андрея окончена.  Через динамики снова звучит фонограмма – теперь это задушевная мелодия в исполнении струнного оркестра. В зале появляются «павушки» в закрытых, длинных до пола старинных русских платьях красного, синего и зелёного цвета. Длинные платья скрывают движения ног, и оттого кажется, что девушки словно плавают по паркету. Зал восхищённо затихает.
Не привлекая всеобщего внимания, Андрей подходит к столику с бритоголовым Гансом и наклоняется к нему.

АНДРЕЙ (по-немецки). Извините, но я просил бы Вас вести себя покультурнее. Вынужден напомнить, что Вы здесь в гостях, а не у себя дома.
ГАНС (ерепенясь). Не вам, русским, учить немцев культуре. Когда сами бываете за границей, не забывайте, что находитесь за  пределами своих свинарников. Научитесь для начала не хапать со шведского стола всю еду подряд себе в тарелки.

Компания за столиком хохочет издевательски и беззаботно. Андрей хватает Ганса за грудки.

АНДРЕЙ. Ах, ты немецкая рожа!..

Компания за столиком вскакивает с мест. Андрей, опомнившись, сдерживает себя, отпускает Ганса и быстро удаляется.

Кухня ресторана.
Пережидая выступления артистов (из зала то и дело доносятся аплодисменты), Андрей сидит на кухне ресторана. Он явно ещё не отошёл от стычки с бритоголовым. Тут же суетятся официантки. Со слезами на глазах вбегает ещё одна - молоденькая официантка Катя.

ВАЛЕНТИНА. Катенька, что случилось?
КАТЯ. Этот бритоголовый меня ущипнул. Да так больно, гад!

Катя садится у окна, всхлипывает. Андрей хлопает ладонью по столу, поднимается, подходит к Валентине.

АНДРЕЙ. Слушай, завлеки его сюда, а я уж тут с ним разберусь.
ВАЛЕНТИНА. Да как же я завлеку?
АНДРЕЙ. Подойдёшь, сделаешь глазки и шепнёшь на ухо, что, мол, сделаешь ему… (оглянувшись на Катю, Андрей негромко что-то говорит Валентине).
ВАЛЕНТИНА (возмущённо). С ума сошёл, Андрей? Ты меня с Люсьеной перепутал. Вот её и попроси.
АНДРЕЙ. Да психанула она и ушла… Ну, не в натуре же, а только предложишь. Подумаешь! Иначе он Катю три недели донимать будет.

Заплаканная Катя сидит у окна. Валентина, отбрасывая сомнения, поднимается.

ВАЛЕНТИНА (Андрею). Как это будет по-немецки?

Зал ресторана.
Томно улыбаясь и покачивая бёдрами, Валентина проплывает по залу с подносом, ставит на столик Ганса напитки, улыбается  сидящим за столиком, наклоняется к Гансу и что-то шепчет ему на ухо. Глаза Ганса лезут из орбит, на лице появляется похотливая, но недоверчивая улыбочка.
Валентина проплывает назад по залу с пустым подносом. Обернувшись у декоративной перегородки на кухню, пальчиком слегка поманивает Ганса.

Кухня ресторана.
Бритоголовый Ганс с похотливой улыбочкой заглядывает на кухню. Никого. Ганс делает несколько шагов вперёд. Видит на столе три тарелки с разными салатами. Недоумённо озирается. Из-за шкафа быстро появляется Андрей, заламывает бритоголовому руку за спину, не дав опомниться, с силой жмёт на затылок и поочерёдно тыкает физиономией в тарелки с салатами.

АНДРЕЙ (по-немецки). Этот эксклюзив только для тебя. Знаешь, как называется? Русский шведский стол. Хорошенько запомнил? Русский шведский стол!

Андрей наклоняется к Гансу поближе и что-то негромко угрожающе говорит по-немецки.

ГОЛОС БЕРТЫ (по-русски) Что здесь происходит?

Андрей быстро отпускает Ганса, выпрямляется. Берта стоит у входа в кухню.

БЕРТА (Андрею, гневно) Вам не кажется, что Вы слишком много себе позволяете?
АНДРЕЙ (ошарашено) Вы говорите по-русски?
БЕРТА. Не только говорю по-русски. Но ещё и понимаю по-немецки.
АНДРЕЙ. Вы… Вы всё слышали?
ГАНС (отплёвываясь, по-немецки). Это ему так не сойдёт. Я пожалуюсь в консульство.
БЕРТА (Гансу, по-немецки). Заткнись, Ганс! Ты получил то, что заработал! (Андрею, по-русски). Несмотря на то, что Вы выходите за пределы допустимого, я вынуждена принести Вам извинения за неподобающее поведение моего брата. Но будьте любезны впредь так не поступать. Покажите ему умывальник.

Резко повернувшись, Берта выходит из кухни. Только сейчас Андрей будто опомнился. Молча подходит к одной из дверей, открывает её и показывает Гансу пальцем – умывальник здесь. Ганс, обиженно и недовольно бурча, скрывается там.

АНДРЕЙ (вслед Гансу, по-русски). Давай, давай, чудо немецкое…

Море, прогулочный теплоход, день.
На палубе немецкие туристы любуются видами Ялты с моря, снимают фото-видео. Андрей что-то объясняет им. Однако туристы поёживаются – дует свежий ветерок. Андрей жестом приглашает их в каюту.
 Немцы спускаются в каюту, тут им за столики разносят коктейли и листки с текстами русских песен, отпечатанных в немецкой транскрипции, типа «Оi, moroz, moroz!» Под дирижёрскими взмахами массовика-затейника (он в шутовском колпаке) немцы с удовольствием распевают непонятные русские слова, им аккомпанирует на баяне усатый дядька-гармонист в атласной желтой рубахе, перевязанной на поясе синим кушаком. На голове у весёлого баяниста картуз с прицепленной сбоку искусственной красной розой.
Берта не участвует в этом уроке пения. Поёживаясь, она стоит на палубе. К ней подходит Андрей, в руках его  большой вязаный пуховый платок. Он протягивает его Берте. Она не берёт, только молча насторожённо смотрит. Тогда он сам укрывает её плечи платком.
БЕРТА (холодно). Спасибо.
АНДРЕЙ. Я был поражён. У вас приличный русский. Вы учились в России?
БЕРТА. В Санкт-Петербурге.
АНДРЕЙ. Да? А на кого?
БЕРТА. Я историк.
АНДРЕЙ. А у меня с Германией не получилось. Но в МГУ наш курс вели немецкие преподаватели, и я им так благодарен - за беспощадную муштру…  А сейчас в Москве живут мои родители. Но вообще-то я родился здесь, в Крыму.
БЕРТА. Вы полагаете, мне это интересно?
АНДРЕЙ. Почему-то полагаю…   Послушайте, я хотел бы извиниться за то, что произошло на кухне ресторана, но… Я преклоняюсь перед великой немецкой культурой, но… понимаете, я не терплю немецкого хамства.
БЕРТА (вспыхнув) Мне уже приходилось слышать нечто подобное. Так вот, запомните: не бывает хамства немецкого или ещё какого-то. Есть просто хамство. И оно везде одинаково.
АНДРЕЙ (упрямо) Нет, оно разное.
БЕРТА. Хотите поупрямиться?
АНДРЕЙ. А Вы предлагаете попритворяться?
БЕРТА. Вы уже это делаете. Вы не такой, какого сейчас пытаетесь изобразить.(Снимает с себя платок и вручает его Андрею.) Надо же, и платок наготове! Из числа отработанных приёмчиков ухаживать за туристочками? Срабатывают?
АНДРЕЙ (пожимает плечами.) Бывало, что и срабатывали. (Поворачивается, чтобы уйти.) Но Вы мне в самом деле понравились. Сразу, как только я Вас увидел. А платок – это случайный реквизит. Я его только что выпросил для Вас у массовика-затейника. (Уходит.)

Номер Андрея в отеле, утро.
Андрей хмуро слушает крик Виктора в мобильнике.
ГОЛОС ВИКТОРА. Идиот! Консульство требует оградить немецкую группу от твоих выходок. Что ты там снова натворил?
АНДРЕЙ. Ничего особенного. Накормил немецкого хама салатами по-русски.
ВИКТОР. Опять? О, боже! Кретин!  Нет, я с консульством ссориться не намерен. Нет, нет, хватит! Придётся в самом деле отстранить тебя от работы. Но так тебе, придурку, и надо. Посиди, подумай…
АНДРЕЙ. Ну и посижу…
ВИКТОР. Я ещё не всё сказал. Сидеть будешь не в гостинице за счёт фирмы, а на частной квартире за личные денежки, понял?..  Ну, что молчишь?
АНДРЕЙ. Начал собирать вещички.
ВИКТОР. «Ох, ах, ой-ёй-ёй, он обидчивый какой!»  Да если бы ты не был моим другом, только гостиницей дело бы не окончилось.(Вздыхает в трубке). Значит, так. Первое. С этой группой ты, естественно, работать больше не будешь. А дальше видно будет, но я ничего не обещаю. Ферштеен?
АНДРЕЙ. И ослу понятно.
ВИКТОР. Вот ты и есть осёл… Второе. Срочно свяжись с ближайшим инязом, делай что хочешь, но чтобы приличный студент с немецкого факультета завтра с утра уже радостно улыбался нашим туристам у трапа на теплоход.

Верхняя окраина Ялты у подножия гор. День.
Андрей с чемоданчиком в руках появляется на окраинной улочке. Стучит в калитку небольшого подворья. На стук из домика выходит пожилой Мустафа (60-65) и всплескивает руками.

МУСТАФА. Опять?

Андрей молча кивает.

МУСТАФА. Нехорошие люди в этой гостинице. Почему опять прогнали?
АНДРЕЙ. Да нет, дядя Мустафа. Просто мне у тебя лучше. Тут спокойней … тишина… воздух.
МУСТАФА (не веря) Э-э-э, тишины ему захотелось… Ну, туда же и проходи (показывает на флигелёк во дворе). Только полы сам промоешь – моя Наира уехала в гости.

Набережная, неподалёку от пристани, утро.
С парапета набережной Андрей в бинокль наблюдает, как с пристани в прогулочный теплоход заходят немецкие туристы. На борту их встречает новый переводчик – долговязый студент Василий (20-22). Судя по его экспрессивной жестикуляции и беспрестанному разговору с туристами, чувствуется, что с немецким языком у студента всё в порядке.

АНДРЕЙ. Молодец, Василий, за немецким словом в карман не     лезешь.

 В поле зрения бинокля появляется Берта, долговязый переводчик приветствует и её. Берта кивает, проходит мимо, затем возвращается, что-то недоумённо спрашивает у переводчика. Он разводит руками, отрицательно мотает головой, потом показывает на себя, прикладывает руку к груди и кланяется. Андрей усмехается.

АНДРЕЙ. Правильно, Василий. Сначала представься. А теперь скажи, что имеешь честь обслуживать гостей по настоятельной просьбе немецкого туриста Ганса Гиршмана. «А Вы, наверное, Берта? Вы, случайно, не его сестра?»

Андрею видно, что Берта внимательно слушает долговязого переводчика, потом хмурится. Она подходит к Гансу, в чём-то его упрекает, тот отмахивается, Берта ему что-то выговаривает и обиженно отходит в сторону. Теплоход отчаливает.
Андрей проходит к автостоянке, садится в свою иномарку и уезжает.

Горный массив, дорога, день.
Автомобиль Андрея петляет по горной дороге. Вскоре показывается небольшой посёлок.

Посёлок, день.
Андрей останавливает свою иномарку у дома с подворьем.
Во дворе стоит другой старенький автомобиль, из-под которого видны ноги лежащего на земле мужчины. Андрей подходит к ногам. В руке Андрея пакет с различными фруктами.

АНДРЕЙ. Братка, здорово.
ГОЛОС ЛЕЖАЩЕГО МУЖЧИНЫ. Андрюха? Вовремя ты нарисовался, сейчас поможешь.
АНДРЕЙ. Конечно, помогу, Саша.

Из дома на крыльцо выходит Оксана (37-40).

ОКСАНА (лежащему мужчине, по-украински). Да подожди ты со своей ржавой банкой! Он не к тебе приехал.(Подходит к Андрею, приобнимает.) Здравствуй, Андрюша!
АНДРЕЙ (по-украински) Здравствуй, Оксанка, здравствуй, хорошая! (Целует в щёку.) 
ГОЛОС ЛЕЖАЩЕГО МУЖЧИНЫ (по-русски). Мою машину попрошу не оскорблять.
ОКСАНА (Андрею, по-украински). С утра вместо мужа только ноги и вижу.
ГОЛОС ЛЕЖАЩЕГО МУЖЧИНЫ (по-русски). Кому там мои ноги не нравятся?
ОКСАНА (по-украински) Да хорошие, хорошие у тебя ноги!
АНДРЕЙ. Ну, вы тут, я вижу, в своём репертуаре. (Отдаёт Оксане пакет с фруктами.) Я раньше не мог. Как она?
ОКСАНА (по-украински). Про тебя всё время спрашивает. Иди скорей.

Комната в доме.
В постели лежит престарелая бабушка Вера (85-90). Андрей сидит рядом с ней, она держит его за руку, ласково смотрит. Оксана ставит вазу с фруктами на тумбочку, поправляет у бабушки подушку и выходит.

БАБУШКА ВЕРА. Внучок мой любимый… приехал.
АНДРЕЙ. Сегодня проведу с тобой весь день, бабушка. Как ты?
БАБУШКА ВЕРА. Опять дедушка твой снился. Часто приходить стал мой Миша. Молодой, красивый. Видать, скоро увижусь с ним на небесах.
АНДРЕЙ. Нет, бабуля, живи, пожалуйста, подольше.
БАБУШКА. Спасибо, мой хороший… А ведь ты, Андрюша, теперь уже  старше, чем он был тогда…

Андрей молча кивает. Оба смотрят на фотопортрет Михаила в простенькой рамке на стене.

Ретроспектива в прошлое.
1941, осень. Улица перед домом в посёлке. День.
Михаил (26-28) и Вера (20-22) стоят у калитки обнявшись. Вера крепко обвила его шею руками, уткнулась лицом в его плечо. Он в стёганой серой фуфайке, сапогах. Михаил отрывает её лицо от плеча, целует её в глаза, щёки, губы.
МИХАИЛ. Пора мне.
ВЕРА. Стану приходить к вам в лес. Приносить бинты, продукты. Сколько смогу.
МИХАИЛ. Это вряд ли… Скорее всего нас в другой район бросят. Я про такое слыхал. А в наш лес партизанить другие придут… Не понимаю только, к чему эта чехарда…  Но если всё-таки рядом окажемся, я найду, как тебе дать знать… Не переживай, Верочка, за два-три месяца фашистская гадина будет раздавлена…
ВЕРА (прижимается сильней) Ох, Миша… я боюсь…
МИХАИЛ. Ну всё, всё!

Отстраняет её, берёт с земли котомку, поворачивается и уходит.

Возврат в наши дни.
Комната в доме.
Андрей и бабушка Вера продолжают беседу.

БАБУШКА ВЕРА. Жутко вспоминать, Андрюша… Фашисты делали всё, чтобы уничтожить партизан. Любым способом. Бедные-бедные, как подумаю, они ведь в лесах не только от пуль умирали. От пули-то легче всего…
АНДРЕЙ. Не надо, бабушка, ты сейчас опять разволнуешься.
БАБУШКА ВЕРА. Да если б только немцы лютовали… Пособники из местных тоже старались вовсю - сколько предательства, слежек, доносов… Расстрелы, виселицы. И всё это делали люди, которые жили рядом. (В самом деле заметно волнуется.)
АНДРЕЙ. Ну вот… Бабушка, прошу, не вспоминай больше. Я помню все твои рассказы с детства. Я ничего не забыл. Помню, как к нам домой приходили те, кто выжил… Я помню каждое их слово.
 БАБУШКА ВЕРА. Да, да… Только не считай, Андрюшенька, что раньше люди какими-то другими были. Нет, такие же. Это всё обманчиво. Они улыбались и смеялись, а когда пришло… Не дай бог, чтобы когда-нибудь снова завертелось…

Ресторан в отеле. Вечер.
Блюда с разнообразной пищей: мясные, рыбные, овощные. В ресторане отеля идёт ужин для немецких туристов. Кто-то ест с аппетитом, кто-то недовольно ковыряет вилкой в тарелке.

Холл перед рестораном. В это же время.
В креслах в раскованных позах сидят несколько размалёванных девиц, в руках мороженое. Среди них Люсьена. Когда кто-то из мужчин-немцев проходит мимо, девушки начинают картинно лакомится, полизывая мороженое. Немецкие мужчины косятся на девиц, но проходят дальше.
Из ресторана выходит сытый и довольный Ганс. Таращится на девушек, подходит к Люсьене.

ГАНС. Шпрехен Зи Дойч?
ЛЮСЬЕНА. Нет. А ты говоришь по-русски?
ГАНС. Очень зер шлешт. (Показывает Люсьене крупную купюру.) Будешь меня научить по-русски?

Номер Ганса в отеле, вечер.
Едва закрыв за собою дверь, Ганс с рычанием пытается  наброситься на Люсьену, но она бьёт его по рукам.

ЛЮСЬЕНА. Поласковей, майн фройнд! Я девушка хоть и доступная, но грубостей не терплю.

Ганс хлопает глазами, потом привстаёт на одно колено и картинно целует ей ручку.

Море, теплоход. День.
Теплоход с немецкими туристами подплывает к отвесным скалам Карадага. Немцы щёлкают фотоаппаратами. Но рассказ долговязого студента-переводчика об этом уникальном уголке природы почему-то немногословен.

ДОЛГОВЯЗЫЙ ПЕРЕВОДЧИК. Э-э-э… Карадаг – в переводе означает «чёрная гора»… Это скалы… они обрываются прямо в море… Э-э-э…
ПОЖИЛАЯ ТУРИСТКА. Продолжайте, нам интересно.
ПОЖИЛОЙ ТУРИСТ. Да-да, не стесняйтесь, у Вас очень хороший немецкий, почему же Вы замолчали?

Берта видит, что долговязый явно мнётся, не зная, что рассказывать. Она неожиданно тихонько смеётся.

БЕРТА (Долговязому, по русски). Вы позволите Вам помочь? (Туристам, по-немецки). Карадаг – это потухший вулкан, самый древний в Европе. Сейчас его жерло разрушено и почти всё скрывается под водой. Но миллионы лет назад здесь бушевала неукротимая огненная стихия… Где-то здесь есть очень интересная скала, своими очертаниями она напоминает профиль какого-то русского поэта…
ДОЛГОВЯЗЫЙ ПЕРЕВОДЧИК. А-а, так это со стороны Коктебеля, сейчас туда поплывём. А поэта звали Максимилиан Волошин, он здесь любил отдыхать…

Пристань в Ялте. День.
Возвратившийся теплоход с немецкими туристами причаливает. На пристани его поджидает Андрей. Туристы сходят с теплохода. Андрей высматривает, где же Берта. Неожиданно к пристани подбегает запыхавшаяся Люсьена.

ЛЮСЬЕНА. Приветик!
АНДРЕЙ. О! А ты зачем сюда?
ЛЮСЬЕНА. Подцепила постоянного клиента, грех было бы упускать.

 К Люсьене с трапа теплохода бросается радостный Ганс.

ГАНС. Люсья, Люсья!

Вместе они удаляются, оглядываясь на Андрея – Ганс с опаской, а Люсьена с победоносным видом.
С теплохода сходит Берта, видит Андрея, останавливается, не подходя к нему. Он подходит к ней сам, из-за спины вытаскивает свою руку – в ней тонкая веточка со множеством маленьких розовых бутонов, часть из них уже раскрылась, превратившись в пушистые шапочки с тонкими розовыми иголочками. Протягивает Берте. Она смотрит на цветок, берёт его, но выражение её лица непонятно.

БЕРТА (с лёгким волнением). Как странно – такой же цветок…
АНДРЕЙ. Какой «такой»? Это обычная розовая мимоза.
БЕРТА. Мимоза бывает жёлтой.
АНДРЕЙ. Жёлтая в Крыму не растёт. А это крымская. Вообще-то, если строго по-научному, у неё есть другое название, но я не помню. Здесь все называют её розовой мимозой или ещё проще – пушистик. Сейчас как раз пора её цветения.

Берта молча подносит цветок к лицу, глаза её почему-то увлажняются. Андрею такая реакция непонятна. Тут он замечает на борту теплохода долговязого студента.

АНДРЕЙ (Берте). Как Вам новый переводчик?
БЕРТА. Переводчик замечательный, но экскурсовод из него никудышний, моих познаний о Крыме он явно не пополнил.
АНДРЕЙ. А хотите, я покажу Вам свой Крым?

Берта внимательно смотрит на Андрея.

АНДРЕЙ. Ну, в самом деле! К чёрту эту скучную группу туристов, мы устроим своё путешествие, идёт?
БЕРТА. С одним условием.
АНДРЕЙ. С каким?
БЕРТА. Вы должны каждый день дарить мне вот такую же веточку розовой крымской мимозы.

       (ЭТО БЫЛА ЗАВЯЗКА ИСТОРИИ. АВТОР РАСПОЛАГАЕТ ПОЛНЫМ СЦЕНАРИЕМ )