Беседы на книжных полках

Томас Памиес
БИБЛИОТЕКАРЯМ ВСЕХ СТРАН, НЕСУЩИМ СВЕТ ЧИТАТЕЛЮ, ПОСВЯЩАЕТСЯ.
  

Книги по всей квартире не давали прохода, бастовали, возмущались тем, что, якобы, не обращаю на них внимания из-за какой-то ПРОЗЫ.РУ, с которой ты спутался, кричали, с ноября прошлого года. Если читаешь, то только на мониторе, а нас, настоящих, зримых, в красивых обложках-платьях, в упор не видишь. Из двадцати приобретенных за последнее время, только две удостоились быть прочитанными тобою. Безобразие!

Короче говоря, мой книжный гарем выставил мне ультиматум и пришлось пойти на компромисс, пообещав новоселье, переезд в новое комфортабельное жилище. К тому же, давно собирался заказать новые стеллажи, но не подворачивалась оказия.

Недалеко от дома есть магазин, где специализируются на поставках мебели под каприз заказчика. Позвонил, попросил прийти снять размеры. На следующий день  пришел мастер, замерил и через пару часов прислали по “мылу” смету. Я дал ОК.

Прошла парочка недель, позвонили, мол заказ готов. Когда прийти для установки?

И вот, на прошлой неделе, два шустрых работника смонтировали у меня дома новенький стеллаж из 20-ти книжных полок в этаком едином комплекте. Получилось привлекательно и в контексте. Вписали в аккурат, тютелька в тютельку, в коридор квартиры.

Сразу же начал переносить книжки, которым уже было невтерпеж. Сначала помалкивали, следя за работой спорых мастеров, но потом книги-ветераны стали требовать бизнес класс, а за ними те, что помоложе - место на уровне глаз, остальные тоже не оставались без претензий.

Начал расставлять классиков прозы, за ними - поэзию, далее наступила очередь современных авторов, и т.д. Толстой теперь соседствует с Сервантесом, между ними словари: русско-испанский и испанско-русский, чтобы можно было поддерживать диалог. Справа от Сервантеса - Шекспир ( в переводе Пастернака на русский). Далее Лесков и Жоржи Амаду, Чехов и Камило Хосе Села,  Достоевский и Фернан Кабальеро, Пушкин и Лопе де Вега, Сергей Есенин и Федерико Гарсия Лорка. Рано ушедшим из жизни Лермонтову и Ларре будет о чём поговорить, через словари, одолженные у Сервантеса, пока он спит.

Таким образом, выстроились на новых полках авторы многих стран и жанров. Классики и авангардисты, поэты и прозаики, джентльмены и хулиганы. Все, однако, воспитанные, интеллигентные. Такая интернациональная разношерстная публика просто обязана найти правила общежития между собой.

В первый день установил на новых полках четверть своих книжных запасов, оставив на следующие дни книги других авторов, энциклопедии, книги о музеях и художниках, о путешествиях, кухонных рецептах, пословицах и поговорках..., и уставший после хлопотного дня, пошел спать.

Ночью разбудил шепот, доносящийся из коридора. Стал прислушиваться. Гул нарастал. Пришлось встать, надеть халат и подойти поближе. И что же я вижу:

Гоголь и Гарсия Маркес обсуждают, как провести сто лет одиночества на хуторе близ Диканьки, Оноре де Бальзак  беседует с Пушкиным и Тургеневым, без переводчика, на французском. Темы самые разные: человеческая комедия, отцы и дети, о чудесах, где леший бродит и где Русью пахнет. Василий Шукшин пытается в чем-то убедить Сережу Довлатова, Лесков читает Марселю Прусту “Очарованного странника”, Копелев и Аксенов спорят с Карамзиным о будущем России. Бердяев и Сахаров слушают, но, судя по выражениям их лиц, услышанное не убеждает. Платонов углубился в правку “Чевенгура”, Шопен играет ноктюрны своей ненаглядной Жорж Санд, им завтра опять лететь на Майорку, Достоевский и Лопе де Вега режутся в карты... 

В другом углу коридора Пабло Неруда читает свои стихи Белле Ахмадуллиной:
- Женское тело, белые дюны, белые бёдра,
в податливости своей ты как пашня весной.
Тело моё, как пахарь грубый, в тебя зарылось,
и сын на свет выносится из глуби земной
 
Белла млеет от музыки слов Пабло, глядя на маэстро влюбленными глазами полуночной кошки. А потом декламирует ему свои :
...И вот тогда - из слез, из темноты,
из бедного невежества былого
друзей моих прекрасные черты
появятся и растворятся снова.

и тот, в свою очередь, начинает икать от восторга.

Густаво Адольфо Бекер, вдохновившись, читает Марине:
- Si tu pupila es azul
y cuando lloras
Las transparentes lagrimas en ella
Se me figuran gotas de rocio
sobre una violeta

Словари мгновенно выдают перевод:
- Если у тебя у синеокой
Набежали на глаза слезинки
Кажется, что будто на фиалке
Вспыхнули росинки

Цветаева, расстроганная, отвечает:
- Души печаль, очей очарованье,
Пера ли росчерк — ах! — не всё равно ли,
Как назовут сие уста — доколе
Ваш нежный рот — сплошное целованье!

Лорка и Есенин обмениваются ветреными любезностями:
- Спой, Федерико, - просит Сергей, и тот не заставляет себя ждать:
- Девушка в роще масличной
Шла вечереющим полем
И обнимал её ветер
Ветреный друг колоколен
 
Теперь ты, Сережа, и тогда самый русский на этой планете поэт начинает ворожить:
- Не напрасно дули ветры
Не напрасно шла гроза
Кто-то тайный тихим светом
Напоил мои глаза

Володя Высоцкий, окруженный достопочтенной публикой, настраивает гитару. Марина Влади устроилась рядом и вся светится от счастья. Он хриплым баритоном медленно и очень нежно запевает:
- Люблю тебя сейчас, не тайно - напоказ.
Не "после" и не "до" в лучах твоих сгораю.
Навзрыд или смеясь, но я люблю сейчас,
А в прошлом - не хочу, а в будущем - не знаю.

Я стою поодаль и наслаждаюсь. Не зная, правда, как завтра буду объяснять соседям столь бурный ночной карнавал в моем жилище...

Неожиданно появляется странствующий рыцарь Дон Кихот Ламанческий, при доспехах, фамильном копье и древнем щите. Смотрит на мало привычную ему обстановку округлившимися глазами, потом молча переводит взгляд на слугу Пансу. Россинант бьёт копытом по паркету. Санчо жестом приглашает своего хозяина  в салон квартиры, где стоит большой телевизор, который я забыл выключить перед сном. На экране появляется во всей красе большая ветряная мельница. Кавалер печального образа опускает забрало, медленно поворачивает копьё на экран и...тут  мелодичный, но настойчивый звонок будильника  возвращает меня в февральское и солнечное утро в моей Барселоне. Протираю глаза и почему-то улыбаюсь.


Скажите, а Вас туда, часом, не приглашали? Тогда приходите на следующий сеанс. Не пожалеете.