Три вечера в семье Гойцманов-Гершковичей

      
                Трёх актовая пьеса
 
Действующие лица:
Семён Гойцман – сорокатрёхлетний скрипач.
Вениамин Гершкович – маляр сорока пяти лет.
Алла Гойцман – жена Семёна.
Жанна Гершкович – жена Вениамина, старшая сестра Аллы.
Соломон Яковлевич – отец Вениамина, инвалид.
Белла Моисеевна – мать Аллы и Жанны, и соответственно, тёща Семёна и Вениамина.
Михаил Гойцман – сын Семёна и Аллы.
Кристина – невеста Михаила.               

                ВЕЧЕР ПЕРВЫЙ: ВЫЗОВ

В бывшей коммунальной "сталинке" проживают две семьи - Гойцманов и Гершковичей.

Действие происходит в гостиной. В неё ведут две двери. Одна со стороны Гойцманов, другая со стороны Гершковичей. Посреди комнаты большой обеденный стол со стульями. Над столом люстра. У стены старинный сервант с хрусталём и фарфором. Слева от серванта кожаный диван с подлокотниками. На стене часы с кукушкой.

Семён Гойцман - невысокий лысеющий мужчина в очках, одетый в концертный фрак с бабочкой и домашние тапочки, пребывает в радостном нетерпении. Мыча "арию тореадора", Семён вальсирует по квартире, потирая тонкие белые ладони.
Его жена, Алла, суетится вокруг стола в домашнем халате. Время от времени поддувая спадающую на лоб прядку, она расставляет посуду.

Белла Моисеевна, сухощавая старушка в накинутой на плечи шали,сложив руки на груди, поджав губы и чуть покачивая головой, пристально наблюдает за зятем,
стоя в дверном проёме.
 
Белла Моисеевна (обращаясь к Семёну): Ну, так ты уже скажешь, наконец, что случилось?
Семён (напевает): "Тореадор смеле-е-е-е в бой!.."
Б. М. (дочери): Алла, что случилось?
Алла (устало): Мама, ну откуда я знаю? Его спрашивай.
Семён: "Тореадор, тореадор…"
Б.М. (Семёну): Сёма, ты уже скажешь или мне надо умереть?
Семён (дирижируя): "Па-пам-парам. Пум–пум-пудум!"
Б.М.: (всплескивая руками): Ты посмотри, распелся... Что ты распелся, меня ж ещё не хоронят! 
Семён: Представьте, бывают и другие поводы.
Б.М.: Какие? Говори. Что ты тянешь жилы?
Семён ухмыляется.
Б.М.: Алла, скажи хоть ты! Я ж не выдерживаю.
Алла: Мама, ну откуда я знаю? Его спрашивай!
Б.М. (приближаясь к Семёну): Смотрите на него - разоделся он… (затем, приблизившись)Сёмочка, ну давай уже, не держи в себе. Скажи и разойдёмся.
Семён (вскидывая палец): Вот, кстати, ещё один неплохой повод.
Б.М. (испуганно): Алла, вы что разводитесь?! Что он сказал? Вы разводитесь?
Алла: Ну что ты меня? Его спрашивай!
Б.М.: Сёма, вы разводитесь?!
Семён (хитро улыбаясь): В некотором смысле… Но больше ни слова. Это сюрприз.
Б.М.: Сюрприз?!.. Алла, ты что, наконец, наставила ему рога?!
Алла (равнодушно): Да откуда я знаю? Его спрашивай!
Белла Моисеевна, щурясь, рассматривает зятя.   
Семён (дирижирует): "Тореадор, смелее-е-е-е в бой!"
Б.М.(смягчая голос): Сёмушка, умоляю, ну у меня ж давление. Что происходит?   
Семён: Расскажу за ужином. 
Б.М.: А если я не доживу?
Семён: Доживёте.
Б.М: А если нет?!
Семён: Доживёте.
Б.М: Ты таки хочешь увидеть?
Семён: Мама, вы же опять обманите.
Б.М.: А вот я клянусь!
Семён: Вы всё время клянётесь, а сами живее всех живых.
Б.М. (дочери): Алла, ну скажи ему, что я не доживу!
Алла (равнодушно): Сёма, мама, не доживёт.
Семён: Не доживёт, значит, не услышит. Пара-папам, пурум-пупум!..
Б.М.: Алла, он точно знает, что у меня давление?
Алла: Точно.
Б.М: И что я на валокардине?
Алла: Да. 
Б. М.: А он знает, что я сейчас дам ему по башке, и на этом всё?!
Алла (мельком глянув на мужа): Думаю, догадывается.
Б.М: И всё равно такое со мной делает? Знает, что не переживу и такое делает?
Семён: Переживёте! Вы всех переживёте… Пара-папам, пурум-пупум!..
Б.М. (щурясь): Это что-то плохое, да?
Семён: Почему сразу плохое?
Б.М.: Раз ты так радуешься, значит, что-то плохое?.. Всё, я знаю!.. Тебе звонили из поликлиники - у меня плохие анализы.
Семён (качая головой): Нет.
Б.М.: Сгорела твоя филармония?
Сёмён: Нет.
Б.М.: Мы затопили соседей?
Семён: Нет.
Б.М.: Соседи затопили нас?
Семён: Да нет же!
Б.М.: Алла, он что издевается? Я же чувствую, что случилась беда. Зачем же тянуть жилы?!
Семён: Мама, не изводитесь. Узнаете со всеми.
Б.М.: Ой, а если я не доживу?
Семён: Тогда, будем праздновать без вас.
Б.М: Так ещё и праздновать?!.. Ну, всё - это точно беда.
Семён (улыбаясь и прикладывая руку к груди): Белла Моисеевна, я вас так хорошо знаю. Я вас, как никто. Я с вами двадцать лет, двадцать, слышите… И поэтому говорю: "вам не удастся!" Только, когда соберутся все. А пока ни слова!
Он демонстративно отворачивается.
Б.М. (резко оборачиваясь к Алле): О чём он говорит? Я не понимаю, о чём он говорит?
Алла (принюхиваясь): Мама, у тебя, кажется, горит.
Б.М: Я ничего не жарю.
Алла: Как, а блинчики?
Б.М.: Их уже жаришь ты.
Алла (испуганно): Но ты же…
Б.М. (выстреливая указательным пальцем): Блинчики жаришь ты!

Алла бросает посуду, бежит на кухню. Белла Моисеевна зажимает Семёна в углу.

Семён (пытаясь обойти тёщу): Мама, ну хватит. Ну, прекратите этот фарс.
Б.М.: Давай, пока мы вдвоём. Ну? Шепотом...
Семён: Не дурачьтесь, дайте пройти.
Б.М.: Ты же знаешь, я не отстану. Давай, на ухо.
Семён: Я не буду.
Б.М.(с нажимом): Давай.

Вторая дверь растворяется, и из неё в кресле каталке выезжает седой старик. Это Соломон Яковлевич.

С.Я: (скосив голову на бок): Я не вовремя?
Б.М: А вот и вы, Соломон Яковлевич! Ну, всё, Сёма, говори… Все уже тут, так что признавайся.
Семён (возмущённо): Ну, какие все? Где вы видите всех? Говорю вам, это должен быть сюрприз, понимаете? За ужином. Когда все соберутся.
Б.М. (Соломону Яковлевичу): Вы слышали, у него сюрприз. Я тут себе места не нахожу, а у него сюрприз!
С.Я: Сюрприз?
Б.М.: Да, и полагаю ужасный. Вы же видите, как он разоделся?.. Он даже пел.
С.Я.: Пел?
Б.М.: Представляете? И как это выдержать?!
Семён: А может, у меня хорошее настроение… было.
С.Я.: И что он пел?
Б.М.: Тореадора!
С.Я.(качая головой): Ой, не к добру.
Б.М.: А я вам что?
Семён: А вам плохо, когда у меня хорошее настроение, да? Вам надо его обязательно испортить?
Б.М: Довёл, а теперь ещё и грубит. Видели такое?
С.Я.: В последнее время я вообще мало чего вижу. У меня поломались дужки.
Б.М: Так возьмите мои.
С.Я: У вас минус, а мне - плюс. К тому же они совершенно новые - я купил их на Олимпиаду.
Б.М: Такие новые?!
С.Я.: Да. А Веня дал их чинить какому-то шаромыжнику, и с концами… Кстати, вы не видели вчерашнюю "Правду"?
Б.М.: Сёма, что ты молчишь? Тебя спрашивают, чего ты молчишь?!!
Семён (возмущённо): Да не видел я никакой "Правды"?
Б.М. (Соломону Яковлевичу): Видите, он скрывает. Эта Зоя Космодемьянская не признаётся, вроде мы враги!
С.Я. (мечтательно): Там была такая хорошая статья… (кричит, повернув голову): Веня, ты не знаешь где "Правда"?

Голос из-за стены: "Слушай "Голос Америки!"".

Б.М. (удивлённо): Так Веня уже тут? Когда он пришёл?
С.Я: Только что.
Б.М.: И вы молчали?.. (громко) Веня иди сюда, Сёме надо высказаться.

Входит Вениамин. Рыжий, веснушчатый, в малярной спецовке.

Вениамин (недовольно): Ну, что за пожар! Нельзя переодеться? Я ж с работы.
Б.М. (притягивая Вениамина за руку): Потом переоденешься. А сейчас Сёмушка что-то хочет сказать. Видишь, какой он нарядный... Ну, Сёмушка, говори.
Семён: Переодевайся, Веня - я скажу за ужином.

Вениамин разворачивается, но Белла Моисеевна вновь хватает его за руку.

Б.М.: Стой, Веня! Он сейчас скажет.
Семён: Иди, Веня, иди.
Б.М.: Стой!
Семён (тихо, подавая знаки рукой): Иди, Веня…
Б.М. (командным голосом): Так, всё! Никто никуда не идёт. Больше никто никуда не идёт, пока он не скажет! Всем за стол!.. (кричит на кухню) Алла, что там с ужином?!
Вениамин: Но хотя бы руки помыть можно?
Б.М.: За стол! Алла, брось блинчики, и иди уже сюда! Веня, пододвинь Соломона Яковлевича. Сёма, садись!
Все неохотно, но подчиняются. Вениамин пододвигает к столу Соломона Яковлевича.
Б.М.: А где Жанна?
Вениамин: Ещё не вернулась. (глядит на часы). Странно, должна уже быть…
Б.М.: Значит, будем ждать.
Вениамин (приподнимаясь): Так может, я, пока, руки…
Б.М.: Сиди без рук!.. Кстати, где Мишенька?
Семён: Сказал, что задержится.
Б.М. (со вздохом): Что-то он часто задерживается. Ну, хорошо. Начнём без него… Алла, где же ты?!

Входит Алла с кастрюлей. Ставит на стол, уходит. Через минуту возвращается со второй. 

Алла: Может хоть кто-то мне поможет?
Семён поднимается.
Б.М. (хватая его за руку): Сидеть! Веня помоги Алле.
Семён (усаживаясь): Начинается. Генералиссимус на параде!
Веня уходит с Аллой. Они приносят закуски. Когда всё расставлено, Сёмен встаёт.
Семён: В общем, у меня тут…
Б.М.: Погоди, мы ждём Жанну!
Семён: Но я хотел…
Б.М.: Тихо, ни слова!
Семён: Да, у меня бутылка коньяка!
Вениамин (встрепенувшись): Коньяк? Где?!
Б.М.: Сядь. Я сама… Где коньяк, Сёма?
Семён: В серванте.

Бела Моисеевна идёт к серванту, достаёт бутылку и рюмки. Алла присаживается к столу. Веня разливает. Семён, принимая рюмку, вновь поднимается. Поправляет очки. Таинственно улыбаясь, многозначительно оглядывает присутствующих.

Семён: Ну, так вот... у меня для вас новость…
Б.М. (откидываясь на спинку и складывая руки на груди): Мы ждём Жанну!
Семён: Ничего, потом ей расскажите…
Б.М. (чеканно): Без Жанны нельзя!
Семён (ошарашено): Да почему нельзя-то?! Моя новость - кому хочу тому и рассказываю!
Б.М.: Без Жанны нельзя! Я хочу видеть её реакцию. Сядь. Мы ждём.
Семён (усаживаясь): Вот ей богу вас не понимаю. Только что вы были готовы меня убить…
Б.М.: На это я готова всегда.
Семён: Спасибо, Белла Моисеевна! Хоть в чём-то мы с вами единодушны.
Б.М: Алла, твой муж меня опять оскорбляет.
Алла: Сёма, прекрати.
Семён (возмущённо): Да что прекратить-то? Кто её оскорблял?
Б.М.: А теперь он говорит обо мне в третьем лице.
Вениамин (качая головой): Ай-яй-яй, как нехорошо!
Б.М.: Спасибо, Веня.
Семён прожигает Вениамина глазами, но молчит.
Вениамин: Ну, хорошо говорить нельзя, а кушать хотя бы можно?
Б.М.: Кушать можно.

Вениамин, получив приказ, сходу опрокидывает в себя рюмку, и аппетитно закусывает блином. Начинается молчаливая трапеза. По тарелкам раскладывается еда. Стучат ложки. Вениамин опрокидывает вторую рюмку, наливает третью. Едят все, кроме Семёна. Тот сидит напряжённый, перекатывая в ладонях наполненную рюмку.

Неожиданно дверь распахивается. В комнату вихрем врывается Жанна. Её шарф размотан. Вязанная шапка набекрень. В руках авоськи и сумка. Всё это она бросает у порога.

Жанна (срывая налету шарф и шапку): Так, у меня для вас новость!
Семён (встрепенувшись): Это у меня здесь новость!
Жанна (потрясая в воздухе большим белым конвертом): Моя новость бьёт любую! – (шлёпает конвертом по столу, выхватывает из рук Вениамина стопку, выпивает залпом).

Все склоняются над конвертом.

Семён: Но у меня действительно ошеломляющая… (поднимается)… Я хотел сказать…
Б.М. (резко взмахивая рукой): Тише ты! – (осторожно касается пальчиком конверта) - Жанна, что это?
Семён (поправляя очки): Но позвольте, мы же договаривались. Я честно ждал...
Б.М. (возвышая тон): Жанна, что это?!
Жанна (откусывая огурец): Вызов!
Все, кроме Семёна: Вызов?!!!
Жанна: Да, из Израиля! – (хватает блинчик, жадно кусает).
Алла: Кому?!
Жанна: Нам!
Соломон Яковлевич (с ужасом): Вы едете в Израиль?!
Жанна: Мы едем. Там – прописаны все наши имена.
С.Я. (с ужасом): В Израиле?!
Жанна: В вызове, Господи, в вызове.
Семён (подаваясь вперёд): Как, и моё?!

Очки, соскользнув с его носа, падают в тарелку.

Жанна (ловко выхватывая очки): Всех! Наши, ваши, Мишеньки…
Соломон Яковлевич: Миша что, едет в Израиль?
Жанна: Мы все едем!
С.Я.: Все вы?
Жанна: Да не мы, а вы.
С.Я. (с ужасом): Я?!
Жанна: Мы! Все – мы! И вы, Соломон Яковлевич, тоже.
С.Я. (растерянно): Что тоже?
Жанна: Господи, да что с вами такое? Вы тоже едите с нами в Израиль. Куда же мы без вас?
С.Я. (с ужасом): Но там же военщина!
Жанна: Значит, запишем вас в бронетанковую часть.    
Семён: Погодите, постойте, какой Израиль? Какие имена? Алла, что здесь происходит?!..
Алла (устало): Ой, ну откуда ж я знаю? Её спрашивай!
Семён: Жанна?!
Вениамин (похлопывая супругу по спине): Ну, ты мать дала!
Семён: Что дала? Жанна, кому, что ты дала? Ничего не понимаю… Что всё это значит?!
Б.М.: Это значит, что ты Сёма будешь пиликать за бугром. Ты же хотел за бугор?
Семён (растерянно): Я хотел в Болгарию… на гастроли.
Б.М.: Вот тебе и гастроли. Учи еврейский.
Вениамин: Английский. Сейчас все едут в Америку.
С.Я. (с ужасом): Ещё и в Америку?!
Вениамин: Да, папа, ты будешь жить на Брайтон бич.
С.Я. (с ужасом): Но я же коммунист.
Вениамин: Тогда в Голливуде.
Жанна возвращает Семёну очки, но тот будто окаменел, нависнув над столом.   
Жанна (категорично): Никакой Америки, Веня! Даже думать не смей. Мушники поехали в Америку - теперь рыдают в три ручья. Говорят, так кругом негры.
Вениамин: А в твоём Израиле арабы!
Жанна (подбочениваясь): Как ты можешь сравнивать?!
Вениамин: Вот именно! Как можно сравнивать Америку с каким-то там, тьфу, Израилем!
Жанна (гневно): Ты на кого плюёшь, черносотенец?!
Вениамин: С каких это пор ты стала такой сионисткой? И вообще, вдумайся, что такое твой Израиль, и что такое АМЕРИКА?!
Жанна (презрительно): Америка!.. Мушники в твоей Америки рыдают!
Вениамин (передразнивая): Мушники! Тоже мне диссиденты. А вот в Америке (загибает пальцы) Солженицын, Бродский, Сахаров…
Алла: Сахаров в Горьком.
Вениамин (продолжая зажимать пальцы): Горький!
Алла (спокойно): Горький умер.
Жанна: Видишь, там даже Горький умер. А ведь ты не Горький, Веня. Ох, какой ты не Горький!
Вениамин: Вот только не надо мне. Хорошие маляры нужны везде…
Жанна: Маляры?! И что ты будешь там малять, спрашивается?
Вениамин: А ещё в Америке "Голос Америки".
Жанна: А в Израиле квартиры!.. Ты знаешь что  там всем дают отдельные квартиры? То-то! А вот я узнавала...
Вениамин: Ну, и езжай в свой Израиль, а я поеду в Америку!
Жанна: Ты поедешь, куда я скажу!
Вениамин (выпрастывая руку с кукишом): Во!.. Видела?! 
Б.М. (мечтательно): А вот я бы в отдельную поехала.

Спор супругов неожиданно прерывает Семён. Он багровеет, распрямляется и, потрясая кулаком с зажатыми в нём очками, начинает истерически кричать:

Семён: Молчать!!!.. Тихо всем!!  - (дрожащими руками он надевает очки). – Заткнитесь и объясните, наконец, толком, что здесь происходит?!!
Алла (рассудительно): Если они заткнутся, то не объяснят.
Семён (жене): Помолчи! (указывает на конверт): Что это, Жанна?!!! Что ЭТО?!!
Жанна: Это - вызов… Кстати, чего ты такой нарядный? 
Семён: Тихо всем!
Вениамин: Сёма, ну что ты делаешь? Ты же расплескал коньяк.
Семён: Какой это вызов, Жанна?!.. Какой это вызов?!
Жанна (глубоко вздыхая): Объясняю для идиотов – это вызов для выезда в Израиль.
Семён: Откуда он у тебя?!
Жанна: Из Израиля, разумеется.
Семён: Вызов в Израиль из Израиля?!
Жанна: Да, из Израиля в Израиль?
Семён: Туда и назад?!
Жанна (Алле): Он что - у тебя совсем? - (крутит у виска) - (Семёну) Нет, Сёма, только туда - в одну сторону. 
Вениамин: Причём в Америку!
Жанна и Семён (хором Вениамину): Заткнись!
Семён (сквозь зубы): Жанна, объясни немедленно, откуда там моё имя?! Откуда в Израиле знают Семёна Гойцмана?!
Жанна (Алле): Ой, ну он у тебя совсем… Кстати, чего он так вырядился?
Алла: Не знаю. Его спрашивай.
Жанна: Сёма, чего ты так вырядился?
Семён (визгливо): Замолчи!!! Замолчи и отвечай, откуда в Израиле знают Семёна Гойцмана?!
Жанна (вздыхая): Господи, да там не знают Семёна Гойцмана. Уверяю, если б знали, они б ничего не выслали. Но к счастью… к моему великому счастью, Семёна Гойцмана знаю я… Это я передала им наши имена.
Семён: Кому ИМ?!! Кому это ИМ?!!!
Жанна: Сохнуту.
Соломон Яковлевич (с ужасом): Кто это?!

На старика не обращают внимания.

Семён (выходя из-за стола, раздельно): А кто тебя просил?! Кто тебя просил? Я тебя просил?!!
Жанна: А что такого? Сейчас у всех вызова!
Семён (брызжа слюной): Меня интересует, кто дал тебе право?! Кто дал тебе право распоряжаться нашими жизнями?! Кто?!.. Я давал тебе такое право?!!!..
Жанна (брезгливо кривясь): Ой, что ты начинаешь хлюпать, как девица? Чуть что - ты сразу хлюпаешь.

Семён с рыком бросается на Жанну, хватает её за горло. Жанна неловко отбивается. Подскочивший к ним Вениамин отдирает пальцы Семёна от жертвы. 

Алла (визгливо): Только не пальцы! Только не пальцы - это его инструмент!
Веня (заламывая Семёну руку): Ну, так я сейчас вырву ему его инструмент с корнями!
Алла (пытаясь оттащить Вениамина): Отпусти сейчас же! Это всё, что у него работает, отпусти!!

Освобождённая Жанна, встряхивая головой, поправляет причёску, тогда как сцепившиеся Алла, Сёмен и Вениамин продолжают продвигаться к дивану.

Жанна (переводя дух): Ничего, ничего, потом ещё спасибо скажет. - (наливает себе рюмку, выпивает).

Вениамин валит Семёна на диван. Алла оттаскивает Вениамина от мужа. Все тяжело дышат.

Б.М. (задумчиво): Да-а, в отдельную я бы хоть сейчас!

Семён, раскинувшись на диване, начинает тихую истерику. Он не то рыдает, не то смеётся.

Алла (заботливо): Сёмочка, что-то болит, да? Пальцы целы?
Вениамин (поправляя спецовку и переводя дыхание): Псих он!.. Лечиться надо!!
Жанна: Между прочим, в Израиле лучшая в мире медицина.
Вениамин: Ничего, в Америке не худшая.
Семён: Изверги… какие же вы изверги!.. Вы же поломали мне жизнь… Меня ж теперь выпрут из филармонии… пинком под зад… И куда... куда мне, скажите на милость, деваться? Куда?!
Жанна: В Израиль.
Семён: А что там?.. На похоронах? В ресторане? А кто меня туда? Кому я там нужен?!.. Господи, как же мне всё это надоело... Всю жизнь… всю жизнь за меня кто-то что-то решает. Я лишён самой элементарной вещи – простого человеческого выбора... Я ведь, по сути, даже не живу. Я существую по вашему сценарию! Господи, за что?! За что?!..
Алла (поглаживая голову мужа): Ну, перестань, слышишь… Успокойся. Ничего ж страшного ещё не произошло. Если не подавать, в филармонии не узнают…
Семён: Ха-ха! Не узнают!.. Да они уже знают. Уже и всё знают! Или, может, КГБ отменили? Я что-то не слышал… Веня, скажи, КГБ отменили? Что там говорят твои  вражеские голоса, распустили КГБ? Да они ужи всё раньше Жанны знали!.. В общем, я безработный. В филармонию можно не приходить... А я-то дурак, боже, какой же я дурак… третий месяц эту скотину, этого мерзавца - Василия Петровича обхаживаю, пою, эту тварь… А сегодня знаете что, знаете? Сегодня он мне ордер к концу квартала пообещал. Ордер!!! – это и была моя новость. Я его двадцать лет... Двадцать лет я зады лизал. Три месяца эту мразь спаивал… Боже, двадцать лет унижений… Каюсь, съехать от вас думал, сбежать! Да куда там. Разве от вас сбежишь? Только на тот свет!
Б.М (хлопнув ладонью по столу): Понятно! Всё понятно!.. Выходит, тебе с нами плохо. Понятно!.. Вот, Алла, - смотри. Вот она  - благодарность… Его тут кормят, поят, ручки его драгоценные берегут, а потом на тебе... (Семёну) Ты же, квартирант несчастный, за эти годы ни разу даже мусора не вынес, пылинки не сдул. На всём готовом!.. А с Мишенькой кто нянчился? Ты хоть одну пелёночку ему постирал? Постирал, скрипач ты задрипанный?!
Алла: Мама, прошу тебя.
Б.М: Что мама, мама?! Или я не права?
Вениамин: Мишу хотя бы не впутывайте.
Б.М: Это ещё почему?! Или он мне не внук?
Жанна: Мама, ну, правда, перестань.
Семён (кричит): А вы мне дали?! Вы мне дали самостоятельности?.. За что бы я не взялся – сразу: "Оставь! Побьёшь! Руки кривые!!!"
Б.М: Так ведь кривые! Ты ж только на скрипке своей и можешь, а больше же ничего! Веня, вон - мастеровой. А ты?.. Ты посмотри на себя, посмотри!
Семён: Да вы мне даже сына моего не давали!
Б.М: Так ты ж его чуть не уронил. Едва инвалидом ребёнка не сделал! Ты что - не помнишь?! Я же его в последнюю секунду... 
Семён (хватаясь за голову): Это же один раз… Один раз!!!…
Б.М.: А надо больше?!
Семён (поднимаясь): А знаете что? Спасибо!.. Вот такое вам - спасибо! (кланяется в пояс). Спасибо огромное всем! И тебе Веня, спасибо! (кланяется Вениамину) и тебе Жаночка! (кланяется) За приют, за ласку вашу, за заботу, за то, что не дали пропасть никчемности, спасибо! Всем огромное спасибо! (кланяется до пола и вдруг вскрикивает, хватаясь за поясницу) - Ай!
Б.М.: Ну, что я говорила? – ничего не может… ничего! Гурништ!

К Семёну подскакивают Алла и Жанна. Пытаются помочь. Он отбрыкивается, стонет. Его силой укладывают на диван животом вниз.

Вениамин подходит к столу, берёт бутылку.
Вениамин (наливая): На, Сёма, подлечись.
Алла (отгоняя Вениамина рукой): Уйди ты, уйди! Сейчас я ему анальгинчика дам... Здесь болит, да?

Ощупывает больному спину.

Жанна: Ему бы перцовый горчичник. У нас есть перцовый?
Вениамин: Да пусть дерябнет. Коньячок своё дело знает.
Семён (Вениамину, со стоном): Давай!
Вениамин: О, это правильно!

Подносит рюмку. Опускается на колени, чтобы влить Семёну в рот.

Семён (мотает головой): Бутылку дай!

Вениамин встаёт, подаёт Семену бутылку. Тот жадно прихватывается к горлышку. Женщины ахают. Вениамин с возгласом: "Эй, эй! Ты куда?" – вырывает у Семёна коньяк.

Вениамин (взбалтывая остатки, недовольно): Ну вот, четверть пузыря даванул, интеллигент называется.

Семён неожиданно громко икает и Жанна прыскает. Семён икает второй раз - ещё громче. Теперь уже начинают смеяться все. Даже Белла Моисеевна. Один Соломон Яковлевич тих, и серьёзен.

С.Я (качая головой, повторяет): Нет, нет, нет…
Вениамин (всё ещё подсмеиваясь): Что ты говоришь, папа?
С.Я.: Я говорю: нет!
Жанна (подсмеиваясь): Ядерном взрыву?
С.Я: Что?
Жанна: Ну, так Кобзон поёт.
С.Я.: Кобзон? Он что, тоже едет?
Жанна: А почему нет? Сейчас все едут.
С.Я.: И что он там будет делать?
Б.М: Петь.
С.Я.: Что?
Жанна: "Любовь, комсомол и весна"!
С.Я.: А Роза?
Жанна: Чья роза?
С.Я.: Моя… Моя Роза? Она же здесь… как же я её брошу?
Смех стихает. 
С.Я: Как оставлю? На кого?.. Кто за ней будет присматривать?
Вениамин садится к столу.
Б.М.(тихо): Мой Боря тоже здесь… или вы думаете, я забыла…

Она встаёт, подходит к старику, становится за его спиной. Кладёт свои ладони ему на плечи.

Б.М: Эх, Боренька, Боренька… видел бы он нас… Но они ушли, Соломон. Они оба ушли. А мы остались, такие дела… нам надо думать о детях.
С.Я: О детях?
Б.М.: О внуках, о Мишеньке… Подумайте, что его здесь ждёт?
С.Я: А там что?
Б.М: Не знаю... Надеюсь, светлое будущее.
С.Я.: Где оно есть? Мы ждали его всю жизнь, и что?
Вениамин: Мы его тоже ждали. Мы его даже строили.
Жанна: А другие построили… Вы только представьте, там у каждого отдельная квартира. У них это называется "Амидар", от слова - даром. Я узнавала, за него даже не надо платить. Представляете?
Б.М.: У евреев даром? – звучит, как сказка.
Жанна: Это ваш коммунизм - сказка, а "Амидар" - факт. Я же узнавала.
Алла (поглаживая Семена): У кого? У кого ты всё это узнавала?
Жанна: У кого, у кого - у Сохнута. Он же приезжал, так я ходила с ним навстречу.
Семён (пьяно): Всё - нам конец! Её завербовали, нам конец!
С.Я.: Да кто это такой - Сохнут?
Жанна: Еврейская организация.
Семён: Всё, теперь точно конец! 
Жанна (с запалом): Сохнут говорит, там образование, медицина, там жильё - всё бесплатное.
С.Я.: В Израиле что - коммунизм?
Б.М.: Нет, там сионизм, но, как видимо, очень развитой.
Жанна: И, наконец, там апельсины! Представьте, круглый год - апельсины. А запах… знаете, какой там запах?
Семён (пьяно): Она шпионка, нас всех посадят!   
Жанна (не обращая внимания на выкрики Семёна): И, самое главное, там нет антисемитизма. Там же все евреи!
Вениамин: Вот это-то и пугает.
Семён (постукивая по подлокотнику и дуя, будто в нём скрыт микрофон): Раз, два, как слышите? Приём!… (прочищает горло) Заявляю для протокола! Я - гражданин Союза Советских Социалистических Республик, Гойцман Семён Давыдович…
Алла (прикрывая мужу ладошкой рот): Ну, тихо ты тихо… разошёлся.
Семён (вырываясь): …категорически протестую против сионисткой пропаганды, ведущийся моей своячницей, Жанной Борисовной Гершкович…
Алла: Ну, всё, замолчи уже, замолчи…
Семён (вырываясь):… и торжественно клянусь – всегда быть преданным делу Ленина и его коммунистической партии!!!
Б.М.: Придуши его уже раз и навсегда!
Алла: Ну, успокойся же, тихо... Ты сдвинешь позвонки.
Семён: И сдвину! Сдвину назло проискам реакционных сил загнивающего империализма!
Вениамин: Ну, началось… Политинформации нам тут только не хватало…
Семён: А ты, диссидент, вообще, молчи! Слушай свой "БиБиСи" и играй на руку нашим идеологическим врагам и ястребам из пентагона!..
Жанна (Вениамину): Дайте ему уже что ли коньяк допить, пусть заснёт.
Алла: Не надо, я его сейчас так… (накрывает лицо мужа подушкой)

Семён какое-то время вяло дёргается. Из-под подушки слышны слабые выкрики, сменяющиеся невнятным бормотанием. Потом всё стихает. Алла убирает с Семёна подушку. Тот спит.

Жанна: Готов?
Алла кивает.
Вениамин: Так что, может, перенесём?
Алла: Не надо. До утра не проснётся… Пойду, на всякий случай, тазик принесу. (Встаёт, уходит)
С.Я.: Веня!
Вениамин: Что?
С.Я.: Возьми меня уже в комнату, я, кажется, наелся.
Вениамин увозит старика.
Б.М. (оглядывая комнату): Да, в отдельную я бы, конечно, поехала…

Тоже уходит.

Жанна собирает со стола. Возвращается Алла. Ставит тазик на пол. Накрывает Семёна пледом.

Алла (сестре, со вздохом): Ты же понимаешь, что мы никуда не уедем?
Жанна (упрямо): Уедем, Аллочка, уедем.
Алла: Вы может и да. А мы - точно нет.
Жанна: Все уедем, вот увидишь. Это же исход – его не остановить.
Алла (сдувая прядку): В одном Сема прав - ты невыносима… Почему ты всё решаешь за всех, почему? Что за привычка?
Жанна: Это не я. Это - Он (поднимает глаза кверху).
Алла (испуганно): Этот антисемит с пятнадцатой? Что он тебе уже сказал?! Будут погромы?!

В дверях вырастает Белла Моисеевна. Её рука на сердце, в лице ужас.

Б.М.: Погромы?! Кто сказал? Когда?!

Из вторых дверей выскакивает Вениамин:

Вениамин: Я так и знал! Они всё так и говорили!
Женщины (хором): Кто?!
Вениамин: "Голос" - про погромы... А вы что хотели? И чтобы Горбачёв всё развалил, и погромов не было? Ха-ха!.. А куда девать народное возмущение?! На кого направить дубину народной войны?! Конечно, погромы, а как же!
С.Я (из-за стенки): И что говорят, Веня, когда?
Вениамин: Скоро, папа, скоро.
Алла (взволнованно отирая руки о фартук): И Мишеньки, как назло, нет?.. Где же Мишенька?! Где он?!
Жанна (презрительно): А ты ещё ехать не хочешь? Да тут не ехать, бежать надо!.. Всё, завтра же в ОВИР. Завтра же!
Вениамин: Это, если дойдём!
Алла (заламывая руки): Ну, где же Мишенька?!
Жанна (сестре): Учти, если твой  скрипач (кивает в сторону спящего Семёна), упрётся, Мишку мы заберём с собой.
Алла: Мишеньку?! Моего?..
Жанна (твёрдо): Нашего!
Алла (мотая головой): Не отдам! Вот Мишеньку я вам не отдам, так и знай! Сами куда хотите, а моего Мишеньку…
Жанна: Твоего?! Твоего?!.. (голос её дрожит) Значит, он только твой?!.. (плаксиво) А вот я всегда считала, что он - наш!.. (Жанна, закрывает лицо руками, садится на стул и шепчет): Зачем же ты так, а?! Ну вот зачем?.. (всхлипывая) Ты же знаешь... ты знаешь, он единственное, что у нас есть… всё что есть… Зачем же ты? Он ведь и мой… тоже…

Алла подходит к сестре. Обнимает.

Алла (шепчет): Ну, не плачь… Не плачь, слышишь… Я не со зла. Конечно, он - наш… И всё образуется… вот увидишь… всё будет… обязательно будет хорошо...

Сёстры обнимаются. Звучит музыка, гаснет свет.

Конец первого акта
 
               

                ВЕЧЕР ВТОРОЙ: ОТЪЕЗД

Та же гостиная, но заметно изменившаяся. Нет серванта, дивана, нет часов с кукушкой. Вместо стола - столешница на малярных козлах, застеленная газетами. Вместо стульев - обшарпанные табуреты, покрытые клёёнкой. Прежней осталась лишь люстра.

В месте, где раньше находился диван, теперь стоит тумбочка. На нёй, будто на насесте, восседает Семён Гойцман в очках и костюме без галстука. Выглядит он напряжённым, будто на приёме у врача – спина прямая, коленки плотно сведены, пальцы нервно барабанят по крышке скрипичного футляра, покоящегося на его коленях.

За столом Белла Моисеевна. Она что-то шьёт. Вернее, штопает носки, щурясь, и ежеминутно поправляя на плечах сползающую шаль. Справа от неё Вениамин в спортивных шароварах и клетчатой рубахе возится с транзистором. Крутит ручку настройки, прислушивается. Из транзистора доносится эфирная какофония.   

Белла Моисеевна (поднимая глаза на Вениамина): И сколько ты ещё будешь вгонять меня в гроб?
Вениамин (не отрываясь от транзистора): Во-первых, не я вас вгоняю, а советы - это они глушат. А во-вторых, что - нельзя уже послушать радио?
Б.М: Ты - называешь это слушать?.. А моя голова называет эту трескотню - болью!
Вениамин: Ваша голова?
Б.М: Да, моя голова!
Вениамин: Так может, ваша голова пойдёт в спальню?
Б.М.: Она не может - ей нужен свет! (предъявляя Вениамину своё рукоделие) Не видишь, она штопает тебе носки.
Вениамин: И зачем она их штопает?
Б.М: А в чём ты будешь ходить? В дырка на дырке?
Вениамин (оставляя транзистор): Да, какая дырка на дырке, Белла Моисеевна? Жанна скупила все носки в городе! Теперь у нас этих носков…
Б.М: Правильно говорить - носок.
Вениамин: Хорошо, носок. Теперь у нас их хоть на руки надевай!
Б.М: Но ты же знаешь, что они на выезд.
Вениамин: А что - в Израиле нет носок?
Б.М.: Правильно говорить – носков!
Вениамин: Хорошо – носков. Так, что - их там нет?
Б.М.: А что – они киснут? Это же такой дефицит.
Вениамин (начиная раздражаться): Это тут они дефицит. А там носков на каждом шагу.
Б.М.: Носок!
Вениамин: Да чёрт с ними! Но двадцать пар индийских кальсон-то зачем?!
Б.М.: Так, то же чистый хлопок.
Вениамин: Но там же пустыня!
Б.М: Так это же не шерсть!
Вениамин: Но там же пустыня!
Б.М (кричит через плечо): Соломон Яковлевич, вы слышите? Ваш сын хочет лишить вас последних гаткес.

Голос из-за стены: Гаткес - это вещь!

Вениамин: Гаткес, шматкес… весь дом завалили барахлом. У нас одной туалетной бумаги на полк дизентериков!
Б.М.: А что, может, и она киснет?.. Тем более что всё это мы положили в багаж.
Вениамин: Вот именно. Хоть бы один рулон оставили. Хотя бы один!
Б.М: Тоже мне Рокфеллер! Попользуешься "Правдой"! Это же такой печатный орган.
Вениамин: А столько черепков, столько кастрюль?! Кому это всё надо?! Сколько?!Словно помешались - вы и ваши малахольные дочки.
Б.М.(откладывая штопку): Тебя послушать, так надо ехать голым босым!.. Хорошо, давай - не будем брать полотенца, простыни, одеяла. Ничего не будем - всё оставим этому погромщику из пятнадцатой, а сами голыми босыми в Африку.
Вениамин (со вздохом): В Израиль, Белла Моисеевна, в Израиль… чёрт бы его побрал.
Семён (тихо и патетично): Как вы можете?!

Вениамин и Белла Моисеевна смотрят на Семёна.   

Б.М. (Вениамину): Смотри-ка, очнулся.
Вениамин: А что с ним?
Б.М.: Понятия не имею, но вот так уже полдня.
Семён (глядя в одну точку): Как вы можете?!
Белла Моисеевна встаёт, подходит к Семёну, несколько раз проводит ладонью перед его лицом. Семён не реагирует.
Б.М. (Вениамину): Сфинкс!

Вениамин понимающе кивает.

Б.М: Переживает. Как девочки ушли на таможню, так с ним такое.
Семён (качая головой): Не понимаю. Как вы можете?!
Вениамин: Что как можем, что?
Семён: В такую минуту!..
Б.М.: А что с ней, что за минута?
Семён (срывающимся голосом): Их же сейчас… Их же могли… Я даже думать боюсь!

Поджав губы, он умолкает.

Б.М (объясняет Вениамину): Это он боится, что девочек взяли за взятку… (Семёну) Что ты паникуешь, мои дочери умеют давать!

Вениамин одобрительно кивает.

Б.М.: Этим они в меня! Я, в молодости, могла дать любому. Не было такого начальника, чтоб я не могла, включая прокурора области.

Бела Моисеевна горделиво возвращается к столу.

Семён (труся головой): А я чувствую - что-то случилось… Почему они так долго? Почему не звонят? Я же просил Аллу отзвониться. Она бы отзвонилась… (указывая пальцем на тёщу) Это всё ваши методы, ваши – все эти взятки, подкупы, подмазывания… - это всё ваши методы!
Б.М.: Ты слышишь, Веня, оказывается взятку придумала я. (кричит через стенку) Соломон Яковлевич, вы слышите?
Голос из-за стенки: Я слышу.
Б.М.: И как вам это нравится?
С.Я: Никак.
Б.М.: Мало того что никчемный и безвольный, так ещё и неблагодарный.
Семён (вскакивая): А вы! Вы!.. - (глаза его бегают, ладони душат скрипичный футляр)
Б.М. (кивая): Ну, давай, давай… говори, и что же я?.. Они берут, а я виновата – это мы поняли. Они - без взятки на тебя даже не посмотрят, а я, поэтому, кто?.. Ну, давай, давай, не стесняйся. Кто я поэтому?..
Семён садится на тумбочку и замирает в прежней позе.
Б.М (указывая на Семёна): Ну, вот - снова Сфинкс!
Вениамин: Скорее - "Писающий мальчик".

Семён вскакивает, бросается к Вениамину.

Семён: Если ты такой храбрец, отчего сам не пошёл?! Прячешься за женщин, да?!
Вениамин: Ни за кого я не прячусь. Было бы надо, дал бы!.. Между прочим, это твоя Алка настояла - давательница. "Мы сами, мы сами… У нас он, как миленький...".
Семён: Что ты врешь?! Просто признай, что так тебе проще!
Вениамин: Не меряй по себе, Сёма - я никого не боюсь.
Семён: А кто заикаться начал, когда участковый пришёл?!
Вениамин: А тебя вообще сдуло! Мы тебя потом полчаса из кладовки выманивали… (Белле Моисеевне) Вы помните, как мы его выманивали?
Та кивает.
Семён: А я туда… за канифолью! У меня, может, канифоль закончилась!
Вениамин: Канифоль у него закончилась... Туалетная бумага у нас тогда закончилась!
Б.М.: Вот, а ты говоришь: киснет. С вами не скиснет.
Семён (ёрничая): Сам тут всё сидишь, колёсико крутишь… Бросил женщин на амбразуру, а сам крутишь, да?.. Чего ты там услышать хочешь? Про Америку? Так нету – Америки. Закрыли её! Поедешь в Израиль - на историческую родину. Будешь ТАМ маляром малярить!
Вениамин (вставая): А ты что?! А? Ты-то что?!.. Опять на шее у нас сидеть будешь?! (шлепает себя по шее)
Семён (взмахивая рукой, словно дирижёрской палочкой): Я никогда и ни у кого, ни на чём не сидел! Я - музыкант!
Вениамин: Да там, таких музыкантов – до Тель-Авива не переставить. Музыкант он!.. Что, Прокофьева лично знаешь?.. Всю жизнь партию пионера Пети!.. Кому там твой Петя сдался? Там таких пионеров…
Семён: А уж маляров и подавно!!!
Вениамин (хватая Семёна за лацканы и притягивая к себе): Слышь ты, творческая личность, вот я тебе сейчас как дам по мозжечку!!!
Семён (поправляя очки): А попробуй!
Вениамин: И попробую!
Семён: А ты попробуй, попробуй!
Вениамин: И попробую, попробую!
Белла Моисеевна (широко улыбаясь и аплодируя): Соломон Яковлевич, а у нас тут драка!
С.Я: Драка?!

Вениамин отталкивает Семёна и садится.

Б.М. (разочарованно): Впрочем, нет, показалось...
Семён аккуратно кладёт скрипку на стол и принимает классическую боксёрскую позу.
Семён (переминаясь с ноги на ногу): Ну, давай же, давай! Чего ты? Давай!
Вениамин: Иди-ка ты, Сёма, лучше пиликай!
Семён: Испугался, да? Испугался?.. Видите, Белла Моисеевна, кто тут у нас трус?!

Побагровевший Вениамин вскакивает и тоже принимает боксёрскую стойку. Противники начинают ходить кругами.

Б.М (восторженно): Таки драка, Соломон Яковлевич! Кажется, таки драка!.. 
С.Я. (из-за стенки): Веня, иди сюда! Помоги встать! Сейчас же помоги мне встать!
Вениамин (Семёну): Считай, что тебе повезло, сморчок!

Он разворачивается и направляется к отцу.

С.Я: Белла Моисеевна, не давайте им драться. Я себе не прощу, если этого не увижу!
Семён всё ещё раскачивается в стойке.
Б.М. (со вздохом): Теперь уже даже не знаю, хочу ли я в отдельную…
Семён дико глядит на тёщу сквозь толстые линзы очков. 
Б.М: Ну чего ты так смотришь, Сёма. Сними лучше очки. Жанна говорит, в Израиле это дорого, как зубы!.. Кстати, и зубы сними тоже.
Семён (опуская руки): А вам, как я вижу, нравится, когда меня унижают. Вы получаете удовольствие, да?
Б.М.: Почему тебя кто-то должен унижать? Ты это прекрасно делаешь и сам.
Семён: А вот скажите, Белла Моисеевна. Всегда хотел вас спросить: чем это я вам не угодил, ну чем? Я пью? Дебоширю? Что я делаю?!
Б.М (разводя руками): В том-то и дело, что ничего.
Семён: Так почему же тогда, почему?!
Б.М (со вздохом): Ах, тебе этого не понять.
Семён: Отчего же? Давайте разберёмся... Давайте, наконец, разберёмся!
Вениамин (вкатывая на каталке Соломона Яковлевича): Теперь он Вас бить собирается?

Старик в халате. Ноги его накрыты пледом.

Б.М. (отмахиваясь): Кишка тонка.
Семён, завидев Вениамина, вновь принимает стойку и жестами призывает Вениамина нападать. Вениамин аккуратно устанавливает каталку, и нехотя становится в стойку. 
Б.М. (нетерпеливо): Ну, Солом Яковлевич, давайте уже гонг!
С.Я (оглядываясь): Чем?
Б.М.: Просто скажите: гонг!
С.Я: Хорошо. Гонг!
"Гонг!" - будто эхом, отзывается дверной звонок.
Б.М. (вскакивая): Я сама!.. (зятьям) А вы, не двигайтесь!

Оба противника, не выходя из боевых стоек, смотрят в сторону входной двери.
В гостиную возвращается Белла Моисеевна, за ней следуют Алла и Жанна. Алла в дорогом плаще, ярко накрашена. Жанна без косметики, в видавшем виды пальтишке и вязанной шапке. В руках у женщин авоськи с пакетами, в которых угадывается снедь.

Жанна (грохая авоськи на стол, и не сводя настороженного взгляда с мужчин): А что здесь такое? Что происходит?!

Семён бросается к Алле. Обнимает, и замирает, прижавшись щекой к её груди.

Жанна (отбирая у застывшей сестры авоськи): Мне кто-нибудь ответит, что тут такое?! Веня?!
Вениамин (подтягивая шаровары): Радио слушаем.
Жанна (глядя вопросительно): Мама?
Б.М. (заглядывая в авоськи): Он же тебе сказал - по маяку передавали бокс…  Слушай, а что вы тут накупили? Откуда?!
Вениамин (извлекая из авоськи бутылки коньяка и шампанского): Ух, ты!.. Ну, ты мать даёшь!
Б.М (выкладывая покупки): Кстати, ты дала?
Жанна кивает.
Б.М.: А Алла?
Жанна: Она - таможеннику, я - грузчикам.
Вениамин (извлекая палку колбасы): Ух, ты - сырокопчёная!
Б.М.: И как было?
Жанна: Хорошо.
Б.М: Они что-то сказали?
Жанна: Нет.
Б.М: Что, совсем ничего?
Вениамин: Ты смотри, даже шпроты!!!
Б.М: Может, им не понравилось?
Жанна: Почему им должно не понравиться?
Б.М: Ну, может, мало?
Жанна: Что я не знаю сколько давать?.. Или я буду с ними играться?.. Я же знаю с кем. Эти же могут всё разбомбить…
Вениамин: А это что, - копчённая скумбрия? Откуда такой клад?!
Б.М: И вы проследили?
Жанна: Ну, конечно.
Б.М: Так, значит, всё хорошо?
Жанна: Да.
Алла (гладя мужа по лысине): Мама, а что вы сделали с Сёмой?
Б.М: Ничего мы не делали.
Алла: А отчего он такой?
Б.М: Какой?
Алла: Ласковый.
Б.М: Переволновался.
Семён (оборачиваясь к тёще): Да, переволновался! За свою жену, между прочим!
Вениамин (восторженно): И даже икра!! Да вы что ограбили обкомовский распределитель?!
Жанна: Нет, только кооператив.
Б.М: Но это же, наверное, целое состояние!
Жанна: Почти всё, что оставалось на книжке.
Б.М. (хватаясь за грудь): Ой! Зачем же?
Жанна: А что нам с этими грошами?.. Доллары куплены, взятки розданы, багаж отправлен... У нас уже даже паспортов нет.
Соломон Яковлевич (в ужасе): Как нет?!
Жанна: Так. Только визы.
С.Я: Визы?
Жанна (изображая удивление): Как? Разве вы не слышали? Вы же едите в Израиль!
С.Я: Без паспортов?!
Жанна: Представьте себе... Алла, ну что ты там встала, неси уже посуду.
Алла, отцепившись от Семёна, уходит на кухню. Сёмен садиться к столу.
Вениамин (вдогонку Алле): Рюмки захвати!
Жанна: Все рюмки по дороге в Хайфу.
Вениамин: А из чего прикажешь пить?!
Жанна: Ой, когда это тебя останавливало? Со своими работягами ты прекрасно хлещешь и с горла.   
Вениамин (мученически): Вот только не начинай.
Жанна: А что тут начинать? Ты думаешь, отчего я тебя увожу – да вот, от твоих алкашей.
Вениамин: Да кто алкаш-то, кто? Сколько я, вообще, пью?
Жанна: Сколько я тебя знаю.
Вениамин: Ну, что ты вечно начинаешь?
Жанна: А что тут начинать? После каждой халтуры ты на бровях, или я не права?.. Мама, я не права?
Б.М: Всё! Не будем портить вечер.
Жанна: Но разве я не права?
Б.М (властно): Я сказала, всё! Садимся… Веня, иди на кухню помоги Алле… Кстати, где опять Миша? Почему он вечно где-то ходит?
Семён (привычно ища глазами часы с кукушкой): Миша должен скоро быть.
Жанна: А, правда, где он последнее время шляется?
Б.М: Только бы гойку не привёл!
Семён (возмущенно): Ну что вы такое говорите? Миша хороший мальчик!

Входят Алла и Веня. Алла с тарелками и столовыми приборами. Веня с железными кружками и консервным ножом.

Вениамин: Ну? - кому шампанское, кому коньяк?.. (зубами сгрызая коньячную крышку) Сёма, что ты как не родной, открывай пока шампанское.

Семён поднимается, берёт бутылку и близоруко щурясь, начинает скручивать проволоку. Вдруг пробка выстреливает. Слышен звон разбитой люстры, гаснет севт.

В наступившей тишине голос Соломона Яковлевича: Мазаль тов!

Голос Белы Моисеевны: Он всё-таки это сделал! Ты посмотри, он всё-таки это сделал!
Вениамин: Зато, каков снайпер.
Б.М (стенает): Чешское стекло... Боже, боже, я ж берегла её как зеницу... Ты - сколько не стоишь, сколько эта люстра, безрукий!
Жанна: Ну, включите уже кто-то свет. Веня!
Вениамин: Я держу папу!
Жанна: Коньяк ты держишь, а не папу, алкаш!
Б.М: А где это безрукое? Почему я его не слышу?
Вениамин: Он пошёл к пробкам.
Алла (испуганно): Куда?!!!.. Сёма стой! Кто там, рядом, - не пускайте его к щитку!

В следующий миг раздаётся хлопок. Дверной проём озаряется отблеском вспышки, слышен приглушённый вскрик.

Голос Аллы: Сёма!!!!
Грохот посуды, шум топающих ног, чертыханья…
Б.М.: От же никчемность!
Голос Жанны: Алла, не трогай его руками! Отбивай шваброй!
Голос Аллы: Кто-нибудь подсветите!
Голос Жанны: Шваброй! Только шваброй!
Слышны удары, словно в коридоре бьют тараканов.
Голос Аллы: Веня, где ты, ну где ты, Веня?!
Голос Вениамина: Да тут я, тут...
Голос Аллы: Сёма?!!
Голос Жанны: Он жив?!
Всхлипывающий голос Аллы: Скорее! Где свет?!!
Голос Вениамина: Да, сейчас, сейчас…

Вспыхивает свет и мы видим припорошенного осколками, но невозмутимого Соломона Яковлевича с коньяком в руках, и Беллу Моисеевну, прижимающую копчёную скумбрию к груди.

Б.М (встревоженно): Ну, что там?!
Голос Вениамина: Жить будет…

Белла Моисеевна переводит взгляд на изуродованную люстру - та светит двумя из четырёх плафонов.

Б.М (со вздохом сожаления): Это же такое чешское стекло…

В дверях появляется широко улыбающийся Вениамин, за ним Алла и Жанна, ведущие под руки шатающегося Семёна. Тот без очков, прикрывает ладонью левый глаз. Белла Моисеевна пододвигает ему стул. Семёна усаживают.

Семён: Что у меня с глазом? (он отнимает руку, предъявляет глаз Алле - вокруг глаза заметный кровоподтёк) Не понимаю. Вроде в руку долбануло… Это я, что - так упал?
Алла и Жанна переглядываются.
Алла (суетливо): Пойду, веник принесу.
Спешно уходит.
Семён (ощупывая голову): О, и тут шишка. Так это что - я так упал?
Жанна: Да, на швабру… два раза… И ещё скажи спасибо, мы думали, что тебя уже потеряли.
Вениамин (усмехаясь): А ты взял и нашёлся. 
 Б.М (глядя на люстру с сожалением): Это же было такое чешское стекло. Она так нравилась Боре… От же безрукое…
Вениамин: Говорили вам, кладите в багаж.
Б.М: Там бы она побилась…
Вениамин (забирая у отца коньяк): Зато, теперь она целая!
Б.М: Я ведь думала везти её в руках…
Вениамин: А теперь она у нас в ногах.
Возвращается Алла. Начинает подметать. Жанна поднимает с пола кружки, ложки, тарелки.
Вениамин (продувая кружки от осколков): Вот железо - это вещь вечная, не то, что какое-то там стекло...
Б.М: Чешское…
Вениамин: Тем паче.

Только он разливает по кружкам коньяк, как в прихожей раздаётся "гонг!".

Жанна: Ну, вот и Мишка.

Она идёт открывать. Возвращается с выражением - не то удивления, не то ужаса на лице. Кивает в сторону прихожей.
Б.М. (испуганно): Кто там? Это Миша?
Жанна (делая огромные глаза, шёпотом): И он не один!

В гостиную входит молодой человек в демисезонном пальто, очках и спортивной шапочке с надписью "Мукачево". Счастливая улыбка озаряет его лик. Он снимает шапку, являя копну тёмных кучерявых волос.

Михаил (удивлённо, с улыбкой): Что у вас за погром? (и тут же отмахиваясь) Впрочем, не важно. Сейчас, это совсем не важно... (Он делает заговорщицкое лицо, подмигивает застывшей с веником маме). Родители, ба, деда, я хочу вас кое с кем познакомить… (и дальше, переходя на шепот) Только умоляю, ведите себя хорошо. Не пугайте, ладно?
Б.М (шепотом): Кого?
Михаил: Ба, тебя это касается особенно.
Алла: Но, Мишенька…
Михаил (прикладывая палец к губам): Т-с-с… И запомните, я вас попросил. Я вас очень попросил… (затем он зычно и задорно кричит в сторону прихожей) Кристина, проходи!
Б.М.(шепчет искривившимся, будто от оскомины, лицом): Кристина?!

В комнату входит ярко накрашенная девушка в короткой курточке и вязанной шапочке с помпоном. Жуя жвачку, она неторопливо разглядывает обстановку.

Михаил: Знакомьтесь – это Кристина…
Кристина (кивая): Здрасте.
Михаил (указывая на Семёна и Аллу): Это - мои родители.
Кристина (кивая): Здрасте.
Михаил: Ну а это мои: дядя Веня, тётя Жанна, и ба с дедом.
Кристина (кивая): Здрасте.
Михаил (поясняя со смехом): Только не подумай, они не муж и жена – деда – дядин папа, бабушка – мамина.
Кристина (оглядывая битую посуду): Собираетесь, да? Миша мне говорил...
Михаил: Ну, вот родители… а это - Кристина... (он делает небольшую паузу, потирает руки, и затем, с горделивым смешком) …моя невеста!

Лики присутствующих преображаются. Белла Моисеевна издаёт короткий стон и закатывает глаза. Жанна распахивает рот. Алла роняет веник. Вениамин залпом выпивает коньяк. Семён трусит головой. 

Соломон Яковлевич: Мазаль тов!
Это звучит, словно выстрел стартового пистолета. Все начинают разом говорить, вопрошать, шуметь. 

Михаил: Тихо, тихо!! Ну, успокойтесь - вы же мне обещали.
Алла (моргая): Но, Мишенька…
Михаил: Всё решено, мама! Всё решено... Папа, ну хоть ты-то меня понимаешь?
Семён (растерянно): А? Что?
Жанна: Может, хотя бы объяснишь, кто она, откуда? А то являешься и вываливаешь, как…
Михаил: Я же сказал – это Кристина… Да вы её знаете. Она живёт на соседней улице.
Кристина: На Щорса. Красный кирпичный дом за гастрономом.
Михаил: Мы с ней в одну школу ходили. (со мехом) Правда, она меня не замечала. Зато я был в неё влюблён с шестого класса. (Миша любовно смотрит на свою избранницу).
Кристина: Не, не замечала.
Михаил: А в нашем доме у неё дядя живёт.
Кристина: Мамин брат.
Михаил: Да, вы его тоже знаете. Василий Потапович.
Кристина: Из пятнадцатой.

Белла Моисеевна издаёт короткий стон и закатывает глаза. Жанна распахивает рот. Алла роняет совок. Вениамин выпивает. Семён трусит головой.

Соломон Яковлевич: Мазаль тов!

Жанна (мгновенно выходя из ступора): Какой мАзаль?!! ШлемАзаль!
Кристина (усмехаясь): А я это тоже знаю - Миша рассказывал.
Михаил (глядя на Жанну укоризненно): Тёть, ну я же тебя просил.
Жанна (прищуриваясь): Что ты просил? Ну что ты просил?!.. (Кристине) А  тебе, дорогуша, сколько годков-то, а?
Кристина (округляя глаза): В смысле?
Жанна: Лет, говорю, сколько?!
Михаил:  Ну, тётя!
Жанна: Что тетя? Двадцать лет - тётя!
Михаил: Кристине - двадцать два, и что?
Жанна: Это она тебе сказала?
Михаил: Почему она? Я сам знаю. Мы же вместе учились.
Кристина: В школе.
Жанна: Да я понимаю, что не в институте!
Алла (страдальчески): Как же вместе, когда она старше?
Жанна: Как, не понятно как? – второгодница!
Кристина (Мише): Слушай, давай я, лучше, пойду.
Михаил (резко): Нет, ты останешься! И никакая она не второгодница! Просто после восьмого Кристина ушла в училище.
Вениамин: В ПТУ?
Жанна (кривляясь): Нет, в балетное!! 
Михаил: Да, у Кристины рабочая специальность, и что?.. А ты дядь Веня, у нас кто?.. И вообще, если б вы только знали, какая у неё сложная судьба. Если бы вы только знали…
Жанна: "Оно её за муки полюбило, она - за состраданье к ним!"
Алла (растерянно): Мишенька, но мы же уезжаем…
Жанна: К счастью! К счастью этого шлемазала, что у него уже нет паспорта. (Кристине) Вы знали, что у него нет паспорта?.. Так знайте – у этого шламазала больше нет паспорта!.. Господи, никогда не подумала, что буду благодарить ОВИР!
Михаил: А я восстановлю. Мы уже всё обсудили.
Жанна (ехидно): Что ты восстановишь? Кто тебе даст?
Михаил: Василий Потапович. Он обещал помочь, у него связи.
Кристина: Он узнавал.
Михаил: В общем, я остаюсь!

Белла Моисеевна издаёт короткий стон и закатывает глаза. Жанна распахивает рот. Алла охает, вздрагивая, словно от удара.

Миша подходит, чтобы обнять мать, но та удерживает его руки.

Алла (с надеждой заглядывая сыну в глаза): Мишенька, сыночка, ну, пожалуйста, скажи, что это розыгрыш. Скажи, что ты нас так разыграл… Это шутка, да? Шутка?
Михаил: Нет, мама, это серьёзно… Я так решил.
Алла: А как же? Как же?..
Михаил: Я всё понимаю, но это и моя жизнь тоже. Моя, понимаешь?!.. В общем, я так решил… Папа, ну ты хоть меня поддержи!
Семён (растерянно): А? Что?
Алла бледнеет и обмякает. 
Михаил: Мама! Тебе что - плохо?!
Алла: Ничего, Мишенька, ничего... я сейчас.
Она отстраняет сына. Идёт к столу. Берёт кружку с коньяком. Выпивает и закашливается. Жанна стучит ей по спине.
Жанна: Дыши, дыши… Всё образуется. Только дыши.
Семён (труся головой): Не понимаю. Ничего не понимаю. Что значит?.. Что значит, остаёшься? Где?
Михаил: Тут.
Семён (глупо улыбаясь): Да где, тут-то?
Михаил: Тут. В этой квартире… Мы решили, что пока нам лучше будет здесь...
Кристина: Вы же можете переписать квартиру на Мишу, да? А потом мы её выкупим. Сейчас все так делают... С деньгами дядя обещался помочь.
Вениамин: Василий Потапович?! Ну да, этот поможет.
Михаил: И институт я бросать не хочу. Зачем, когда можно доучиться. До диплома всего три года осталось…
Кристина: А тогда, может и Америку откроют.
Жанна: Так вот вы куда? Ну, теперь, понятно. Это тебе тоже твой дядя насоветовал? Можешь не отвечать, и так всё ясно! (она подходит к Кристине и подбоченивается). А с квартирой - это вы здорово. Прям молодцы! Прям медаль за сообразительность! Да только шиш вам! Шиш вам, а не квартиру!.
Михаил (становясь перед Жанной): Тёть прекрати! Ты же нечего не знаешь. С квартирой - я сам, честное слово. Кристина меня даже отговаривала. А я говорю: ну зачем по углам скитаться, когда тут такие хоромы? Зачем их чужим людям отдавать?..
Жанна: А так не чужим?!
Михаил: А так здесь буду жить - я. То есть – мы… Да, и Ванечке здесь будет лучше.
Жанна: Кому?!!
Михаил: Ванечке, сыну Кристины. Я разве не говорил?

Белла Моисеевна издаёт короткий стон, закатывает глаза. Семён хватается за голову. Алла начинает жалобно подвывать.

Михаил: Ему всего два, а, знаете, какой он смышлёный!
Жанна: Видимо, в дядю!
Кристина: Не, он на меня похож.
Жанна: А, ну тогда, слава богу. Прямо - камень с души!
Михаил (торопливо): Это ничего не значит. Кристина была замужем всего пару месяцев, а потом её муж исчез. Так что отца Ванечка даже не видел… И вообще, вы же ничего не знаете. Он оказался мерзавцем! Не Ванечка, конечно, а муж тот... Он её даже бил, знаете…
Алла (раскачиваясь): Убил!
Михаил: Да бил!
Алла: Зарезал!..
Михаил (не понимая): Нет… но, Кристина говорит - хотел…
Алла: Мать зарезал! Убил мать! Уби-и-и-л!!

Алла закрывает лицо руками и роняет голову на стол. Миша устремляется к ней, но Жанна его отталкивает, а затем бережно обнимает сестру за плечи.

Жанна (Мише сквозь зубы): Не тронь!.. А эту лучше уведи от греха - куда подальше! 
Кристина: Подумаешь! Я могу и сама! (Мише) Ну что - говорила тебе – не надо было приходить... Ладно, пойду. Всем, чао!.. (Мише) Если что, я у дяди…

Она разворачивается и уходит.

Вениамин (вдогонку): Василию Потаповичу пламенный привет!

С минуту Михаил стоит в растерянности. Зачем кричит: "Кристина, подожди. Я с тобой, Кристина!"
Он убегает, хлопая дверью, и в доме воцаряется тишина. Лишь на лестнице слышны его удаляющиеся шаги и приглушённые крики: "Кристина!.. Постой, Кристина!.."
Первым прерывает молчание Вениамин.

Вениамин: М-да. Вот это да!.. Мишка… Кто бы мог подумать?
Семён (труся головой): А я так ничего и не понял. Алла, что такое он сейчас говорил?!
Вениамин: Видно тебя таки хорошо долбануло.
Жанна (мужу): Заткнись, а.
Вениамин: Я-то заткнусь. Но вот что нам теперь делать?
Жанна: Заткнись!
Семён: Алла, так что он говорил?! Что всё это значит?!
Белла Моисеевна (мертвенным голосом медленно и чеканно): А это значит, Сёма, что будешь снова пиликать в своей любимой филармонии…
Вениамин (беря со стола тарелку и пристально её рассматривая): Эх, Мишка, Мишка… (затем он в сердцах разбивает тарелку об пол).
С.Я.: Мазаль тов!

Свет меркнет. Звучит музыка.
Конец второго акта

       
                ВЕЧЕР ТРЕТИЙ: ВОЙНА

Израиль. 16 января 1991 года. Съёмная квартира в Петах-Тикве. 
Сцена символически поделена натрое. Время от времени она поворачивается, являя зрителю сторону, где происходит действие.

Центральная часть сцены исполняет роль гостиной, столовой и спальни. Там мы видим уже знакомые нам по первому акту стол со стульями, старый кожаный диван, застеленный одеялом, и скособоченный сервант без стёкол. На столе - скрипичный футляр, на стене часы с вывалившейся кукушкой. Завешенный цветной бамбуковой занавеской проход, ведёт предположительно из гостиной на кухню.

В левой части сцены - спальня Гершковичей - разделена стоящим по диагонали шкафом. За шкафом находится койка, в которой лежит Соломон Яковлевич. Зрителю видны лишь его ноги. По другую сторону шкафа расположились кровать, тумбочка и табурет, на котором, сгорбившись, возится с транзистором Вениамин Гершкович. 

Правая часть сцены подразумевает спальню Гойцманов. Это крохотная полупустая белая комната с кроватью, тумбочкой и окном. Семён Гойцман в трико и свитере, стоя на невысоком деревянном ящичке, и щурясь сквозь толстые линзы очков, обклеивает это окно широкой коричневой лентой. Белла Моисеевна - в шерстяном платье и платке, накинутом на плечи, стоя за спиной зятя, трагически вздыхает.

Белла Моисеевна: Наискось, Сёма. Прошу тебя, клей наискось!
Семён: А это, по-вашему, не наискось? 
Б. М: Нет, это – нет!
Семён: А как это?
Б. М.: Как угодно, Сёма - криво, косо, бездарно, только не наискось!
Сёмён (тычком поправляя очки): А знаете что, Белла Моисеевна..
Б.М.: Ну что, что?!
Семён (в сторону кухни): Алла, убери свою мать - она меня нервирует!
Голос Аллы: Мама, оставь Сёму.
Б. М.: А что делать, если твой безрукий муж оставляет зазоры?!
Семён: Ничего я не оставляю!
Б.М.: Оставляет!
Семён (в сторону кухни): Ну, ты слышишь? И как я тут могу работать?
Голос Аллы: Мама, не нервируй Сёму - у него скоро прослушивание.
Б.М.: Куда? В похоронный оркестр?
Семён: Вы же знаете, что здесь на похоронах не играют!
Б.М.: То есть даже туда тебя не возьмут.
Семёна (в сторону кухни): Ты слышь, Алла, слышишь?
Голос Аллы: Мама не начинай.
Б.М.: Не начинай… А что делать, если он оставляет зазоры? Не
начинай...
Семён (в сторону кухни): Алла, скажи ей, чтоб уже оставила меня в покое, и чем-нибудь занялась!
Голос Аллы: Мама, займись чем-нибудь.
Б.М.: Хорошо, хорошо. Хочешь, чтоб мы все потравились? - тогда я уйду.
Голос Аллы: Сёма не оставляй зазоры, я проверю.
Б. М.: Проверит она… Когда ты проверишь, будет поздно!
Семён пытается наклеить очередную полосу.
Белла Моисеевна : Ну, вот что ты сейчас наклеил? Вот посмотри, что ты сейчас тут наклеил?! Это, по-твоему, наискось? Это наискось, я тебя спрашиваю?!..
Семён (истерично притопывая): Всё, я так не могу! В такой атмосфере я отказываюсь…

Он оступается, слетает с ящика и подворачивает ногу. Семён в бешенстве швыряет моток ленты на пол, плюхается на тумбочку и, поскуливая, начинает разминать щиколотку.

Белла Моисеевна (в сторону кухни): Алла, твой безрукий муж только что объявил нам забастовку.
Семён (жалобно): Я подвернул ногу!
Б.М.: А теперь он ещё играет на публику и давит на слёзы.
Голос Аллы: Сёма, не утраивай спектакли!
Семён (чеканно): Я никому - ничего  - не устраиваю! Просто в такой атмосфере я не могу!
Б.М.: А в какой ты можешь?!.. В какой ты уже, что и когда мог?
Семён: Я, в конце концов, вам не стекольщик!
Белла Моисеевна (со вздохом): Да, ты даже не стекольщик…
Семён (шипя): Зато вы у нас… вы у нас…
Б.М.: Ну говори, кто? Говори!
Семён: А, знаете что, клейте сами!

Семён встаёт и хромает в гостиную. Белла Моисеевна следует за ним по пятам. Семён садится за стол. Тёща становится напротив, уперев кулаки в столешницу, и сверлит зятя глазами.
Белла Моисеевна: Ты слышала, Алла?! Твой безрукий муж опять меня оскорбил.
Семён: Ну, вот что вам надо?! Я и так уже ранен, вы хотите добить?! Добить, да?
Б.М. (со вздохом): Тебя добьёшь… ты сам кого хочешь добъёшь…
Вениамин (из своей комнаты): Слушайте, вы можете уже замолчать, а?! Я же ничего не слышу!
Семён (Вениамину): А что ты там всё слушаешь? Ты ж ни слова не понимаешь, а слушаешь!
Вениамин: Не волнуйся, когда начнут бомбить, пойму!
Семён: Когда начнут – все поймут.
Голос Аллы: А вот тут я с Сёмой согласна.
Вениамин (саркастически): А что ты там всё жаришь, Алла?! У нас же война, а ты всё жаришь!
Голос Аллы: Вот,  как забомбят – перестану.
Вениамин: Как забомбят, все перестанут!
Голос Аллы: По крайней мере, у нас будет рыба. И вообще, прекрати паниковать - Америка за нас!
Вениамин (выходя в гостиную): Ты, конечно, меня прости, Алла, но в политике, ты полная дура! Лучше жарь свою рыбу.
Голос Аллы: Так я и жарю!
Вениамин: Вот и жарь.
Голос Аллы: Вот и жарю.
Вениамин: Вот и жарь!
Голос Аллы: А ты давай, Веня, слушай, слушай!
Вениамин: Я и слушаю.
Голос Аллы: Вот и слушай.
Вениамин: Вот и слушаю!

На сцену влетает Жанна в шарфе и вязанной шапочке. Подмышкой она сжимает рулон полиэтилена, в кулаке клок чьих-то волос. Жанна тяжело дышит. Все смотрят на неё выжидающе.

Жанна (с отдышкой):Вот! Всё что было. Последний кусок!.. Не представляете, какая там драка!.. Какая-то лахудра хотела меня схватить, ну, так я ей… - (она демонстративно сдувает с ладони клок чьих-то волос) – Да… давно так не брала. Последний раз, в универмаге – чулки… Правда, тогда у меня клок…
Семён (поднимаясь, и хромая к Жанне): Ну, давай, уже свою добычу, а то мне там нечем конопатить.
Белла Моисеевна (всплескивая руками): Вы слышали, он конопатит! С его-то руками…
Семён (рыком): Мама уйдите!.. (в сторону кухни) Алла!
Голос Аллы: Мама уйди.
Белла Моисеевна: Если бы Саддам видел, как он конопатит, умер бы в коликах.
Семён: Белла Моисеевна, я вас, как человека… как человека, предупреждаю…
Белла Моисеевна: Алла, он мне уже угрожает!
Голос Аллы: Сёма не угрожай.

Жанна направляется в спальню. Семён плетётся за ней. Белла Моисеевна не отступает ни на шаг. Вениамин возвращается к радио. Жанна грохает на пол добытый в бою рулон, и бегло оглядывает Сёмину работу. Сёмён стоит за её спиной.

Жанна (качая головой): Ой, ну ты таки безрукий!
Семён (раздражённо): Принесла? Спасибо. Теперь уходи!
Жанна (насмешливо): Ну, правда, вот посмотри, что ты налепил?
Белла Моисеевна: А я вам что говорила?!
Жана: Тут же не только газ, тут тараканы пролезут.
Белла Моисеевна: И крысы!.. Ты только взгляни какие зазоры!
Семён: А знаете что?!..
Б.М. (ставя руки в боки): Ну что? Говори, что?
Семён: Клейте-ка сами, вот что!.. Не нравится, так и клейте! - (Жанне) – Скажи своему драгоценному – пусть он конопатит. А то, видите ли, радио он слушает! Слушатель. Ни черта не понимает и слушает! Я ему сейчас словарь принесу!.. И вообще, я скрипач, а не стекольщик! У меня руки...
Белла Моисеевна: Из одного места - знаем!
Семён (визгливо): Алла, убери свою мать, иначе Саддаму она уже не достанется!! 
Б.М.: Алла, ты слышала, как он меня назвал?!
Голос Алла: Слышала.
Б.М.: И ты смолчишь?
Голос Аллы: Сёма, не называй маму.
Семён: А как я её назвал?.. Твою мать, назвал твоей матерью, и что тут не соответствует истине?
Б.М. (в сторону кухни): Он продолжает!
Голос Аллы: Сёма, не продолжай!
Семён: А что продолжать–то?! Я лишь сказал: "убери свою мать, иначе Саддаму она не достанется".
Жанна: Да, хватит уже! Хватит!.. Достанется, не достанется. Достали!

Она поднимает с пола клейкую ленту и принимается за герметизацию.

Белла Моисеевна (одобрительно кивая): А вот это уже наискось!.. Видишь, криворукий, что такое наискось? Учись.

Семён, сжимая кулаки, выходит в гостиную.

Семён (меряя гостиную шагами, и ни к тому не обращаясь): Куда? Куда я приехал?! Мне обещали отдельную жилплощадь. Где она, где?!.. Всё, я обречён!.. (молитвенно поднимая голову к потолку) - Садам, если ты меня слышишь – умоляю покончи с моими мучениями раз и навсегда! Грохни прямо по здесь, прямо в сюда!.. Алла, какой у нас адрес?
Б.М (проходя мимо Семёна на кухню): Зускинда сорок восемь, Петах Тиква.
Семён (горестно смеясь): Ты слышишь, Садам, мы живём в тыкве! Разве тебе не смешно?! Как семечки в тыкве!.. (потрясая кулаками) Грохни, умоляю! Грохни по этому Зюскинду! Разнеси этого Зюскинда!..
Вениамин: Да тихо ты! Тут, кажется, что-то говорят! 
Алла и Жанна (каждая из своего места): И что говорят?!
Вениамин (раздражённо): А их разве поймёшь? – они ж только по-еврейски.

Сквозь шум и треск эфира слышна арабская речь.

Голос Беллы Моисеевны: Если б они по-еврейски, я бы их поняла.
Вениамин: В том то и дело, что даже не по-еврейски. Только и знают - хекать да экать. И это называется язык? Ну, какой это язык?
Семён (злорадно): Это иврит, Веня. Иврит.
Вениамин: Всё умничаешь? Ну-ну... 
Семён (заглядывая к Вениамину): А может тебе всё же словарь?
Вениамин: Отвянь!
Семён: Не, ну со словарём-то оно как-то…
Вениамин: Сема, тебя направить, или ты сам пойдёшь?
Семён (поднимая руки): Всё, всё, понимаю - дела. Шифровка от Юстаса… Ты, главное, не отвлекайся, Веня. На тебя одна надежда.
Скрипучий старческий голос Соломона Яковлевича: Веня? А, Веня?
Вениамин (раздражённо): Ну что, папа? Что?
С.Я.: Ничего. Просто хотел знать, или уже началось?
Вениамин: Нет ещё, спи.
С.Я.: А когда, а, Веня?
Вениамин: Мы тебе скажем!
С.Я.: Хорошо.
Жанна (обклеивая окно и принюхиваясь): Алла, может, хватит уже жарить?! В доме нечем дышать!!
Голос Аллы: Не командуй. Тоже мне, раскомандовалась! 
Жанна: Ну, честное слово, ты хуже Хуссейна!
Голос Аллы (равнодушно): А ты тогда - Ясер Арафат!
Жанна: Мама, ну скажи ей. Они же с Сёмой нас тут всех перетравят!.. Мама ты где?
Голос Беллы Моисеевны: Где надо!
Семён (шепотом): Жанна, не волнуй маму, она наконец-то занялась делом! 
Вениамин (раздражённо): Да тихо же вы! Они тут опять что-то говорят!
Алла и Жанна: (каждая со своего места): И что говорят?! 
Вениамин: А чёрт его знает - у них поймёшь!

Алла входит в гостиную. На ней халат, фартук, в руках полотенце. 

Алла (вытирая руки и заглядывая к Вениамину): Так что они говорят?!
Вениамин (отмахиваясь): Не мешай!

Приникает ухом к транзистору и прокручивает колёсико громкости до отказа.
За спиной супруги становится Семён.

Семён (Алле): Ну что, всё слушает?
Алла (поведя плечом): Отстань и дай человеку сосредоточится.
Семён (ехидно): И что он там может услышать? О зохен вэй, и танки наши быстры!
Вениамин грозит Семёну кулаком.
Алла (Семёну): Ш-ш... (Вениамину): А ты не слушай, Веня, слушай.
Семён: Так ему слушать, или не слушать?
Алла: Шш!..
Голос Беллы Моисеевны: А чтоб вы не говорили, нужны песок и багры!
Семён (злорадно ухмыляясь): У вас там какие-то проблемы? 
Б.М.: У меня опыт! В сорок первом я тушила "зажигалки" в отряде местной обороны.
Семён: Ой, я вас прошу - зажигалки в сорок первом, кто это помнит?
Б.М.: Я это помню.
Семён: Не отвлекайтесь, это вредно для здоровья!
Б.М.: А я повторяю: песок и багры! 
Сёмён: Сосредоточьтесь, мама. Вот Веня сосредоточен, и вы давайте.
Жанна неожиданно вскрикивает: "Ой!" и бросается в сторону кухни.
Алла (хватаясь за грудь): Что? Что случилось?!
Голос Жанны: Забыла. Совсем забыла!
Алла (обмирая): Боже, что ты забыла?

В ответ слышен металлический грохот.

Голос Соломона Яковлевича: Это что - уже?!
Вениамин: Нет, папа, это Жанна.
Слышен шум льющейся воды.
Семён: А вода, между прочим, денег стоит!
Голос Жанны: Надо срочно намочить тряпки. В очереди говорили: он применит горчичный газ!
Алла (испуганно): Кто? 
Голос Жанны: Кто, кто? Твой Саддам, конечно!
Алла: А почему это он мой?
Голос Жанны: Ну, вы же вместе решили нас извести. Он - газом, ты - рыбой!
Теперь уже Алла вскрикивает: "Ой!" и тоже бросается в сторону кухни.
Голос Жанны (испуганно): А у тебя-то что?!!

В ответ слышен грохот, затем шипящий звук.

Голос Соломона Яковлевича: А это – уже?!
Вениамин: Нет, теперь это Алла.
Голос Жанны: Алла, так что там у тебя?! 
Алла: Рыба - что! С вами тут себя забудешь, не то, что...
Голос Соломона Яковлевича: Веня, не щади, говори, как есть  - это было уже?
Вениамин (раздражённо): Нет ещё, успокойся!
С.Я.: А что говорят - когда?

Веня болезненно кривится, и налегает ухом на динамик.

Семён: Соломон Яковлевич, ну что вы расшумелись? В Багдаде всё спокойно. К тому же ваш сын не даст нам пропасть… Хотите лучше я вам что-нибудь сыграю?
С.Я.: Да, что-нибудь из Шопена.
Семён: То есть, опять "семь сорок"?
С.Я.: Можно.
Семён: Ну, хорошо.

Достаёт скрипку, любовно её оглядывает, затем прикладывает и вскидывает смычок. Уборная отзывается мощным сливом.

Сёмён (опуская смычок): Вы слышали, слышали?!.. Вы все свидетели! Белла Моисеевна только что слила воду!.. (Он победоносно оглядывается, но ему не отвечают).
Семён: Я не понимаю, мы же договаривались. Помните, мы же договаривались!
Ему не отвечают. Слив повторяется.
Семён: Нет, ну вы слышите?! Она опять!.. Это уже целых два раза!.. Мы же договаривались экономить, а она дёргает. И заметьте - не маленькую. Я же слышу, что не маленькую!
Жанна (появляясь в гостиной с ведром): Как ходит, так и дёргает.

Слышен общий смех.

Семён (срывая с носа очки): Ах, вам весело? Ну, тогда, ладно - я умываю руки.
Жанна: Не умывай, они нужны мне грязными.

Жанна грохает ведро на пол, извлекает из него тряпку и протягивает Семёну. 

Жанна (Семёну): Ну, что застыл? Отложи скрипку и помоги с тряпками. Или я тут одна должна корячится?
Семён (укладывая скрипку в футляр): Ну и ладно. Пусть дёргает… А знаете что - все дергайте! Я умываю руки. (он закатывает рукава, берёт тряпку) Давайте, сливайте в унитаз свою пенсию, пособие, а я умываю!
Жанна (наблюдая, как Семён полощет тряпку в ведре): Умывай, Сёма, умывай, только не брызгай.
Белла Моисеевна (входит в гостиную, и глядя на зятя): Наконец-то взялся за ум? (Жанне) Только проследи, чтоб он не жамкал, а мыл как следует.
Семён (взрываясь): Что мыл? Что я уже вам должен мыть?!
Жанна: Мы не моем, а мочим.
Б. М: Так пусть мочит, как следует.
Семён (выкручивая тряпку): Ох, я бы замочил! Ох, я б кого-то так замочил…
Белла Моисеевна: Пойду, пока проверю консервы.
Жанна: А что их проверять?
Семён (мечтательно): Ох, я бы замочил…

Белла Моисеевна направляется на сторону Гершковичей, вытаскивает из шкафа картонную коробку, возвращается в гостиную и ставит её на стол. Семён следит за тёщей неотрывно.

Жанна (нетерпеливо): Ну, давай уже отжимай, мне надо подкладывать.
Алла (из кухни): Только без зазоров, Жанна, я проверю!
Жанна: Кто? Ты будешь меня проверять?
Алла: Да, а что?
Жанна: Ты - меня?!
Алла: Да, я – тебя!
Вениамин: Да замолчите уже. Заткнитесь!
Соломон Яковлевич (из-за шкафа): Что там говорят - началось?! Веня, не щади меня, я же слышу запах!
Вениамин: Это свои!

Жанна, не переставая повторять: "она меня будет проверять, слышали, она - меня!" мечется по квартире, подпихивая под двери мокрые, скученные толстыми жгутами, тряпки. Сёмен, присев возле ведра на корточки, макает, и отжимает.

Семён (Жанне): А зачем ты запечатываешь туалет?
Жанна (подпихивая тряпку): Всё шутишь, да? Ну, шути, шути, через час нас всех уже может не быть, а ты шути!
Семён (мечтательно): Ах, Жанна, твои слова вселяют надежду. Я ведь столько этого ждал.
Жанна (нервно): Так, хорош жмакать. Что ты полчаса там жмакаешь?
Семён: Не жмакаю, а жамкаю.
Жанна: А ты жмакай, Сёма, жмакай.
Сёмен: Так я и жамкаю!
Жанна: Выкручивай, давай, мне тряпка нужна… Ой, не могу на это смотреть. Дай сюда!
Она пытается вырвать из рук Семёна ведро. Тот сопротивляется.
Жанна: Алла, убери его, или я взбешусь!
Алла: Сёма, хватит жмакать, иди лучше проверь противогазы.
Семён: А что их проверять, они же опломбированы?
Алла: Всё равно иди.

Жанна отбирает ведро. Семён направляется в свою комнату. Извлекает из-под кровати коробку с противогазами. Садиться над ними на корточки, рассматривает.

Белла Моисеевна (перебирая консервы): Веня, так что говорят, уже можно срывать пломбы?
Вениамин: Думаю, да.
Б.М.: Так, ты думаешь или говорят?
Вениамин: Не знаю. Но думаю, да.
Б.М.: Но ты же слушаешь.
Сёмен: Что он там слушает, слушатель! 
Вениамин: Что надо, то и слушаю!..
Б.М.: И что говорят?
Вениамин: Что ультиматум истёк. А вы же знаете Буша, он - человек слова. Сказал, будет бомбить, значит, будет!
Соломон Яковлевич: Так нас Буш бомбит?
Вениамин: Саддам.
С.Я.: Но ты же сказал – Буш.
Веня: Буш - Саддама. Саддам - нас! Что непонятного? 
С. Я.: А Хуссейн кого?
Вениамин: Да нас же, нас, боже ты мой!
С.Я.: И Хуссейн – нас?
Вениамин (сквозь зубы): Да, папа!
С.Я: А почему нас все бомбят?
Вениамин: Потому что, мы евреи! Ты забыл?
С.Я: Нет, это я как раз помню.
Белла Моисеевна: А какая вам разница кто и за что нас бомбит?
С.Я.: Ну, за что я уже понял. Но чтобы все?
Б.М.: Но мы же перед всеми виноваты.
С.Я.: Мы таки виноваты.
Б.М.: Вот и прекрасно. Спите спокойно.
С.Я.: Но чтобы все!
Б.М.: Да спите уже спокойно - мы придём к вам с противогазом!

Радио внезапно оглашается шумом, сквозь который пробиваются редкие голоса. Все замирают. Веня, словно медвежатник у сейфа, медленно проворачивает колёсико.

Жанна (не выдерживая): Всё! Я срываю пломбы! ( Она бежит в спальню)
Сёмён (картинно расставив руки, преграждает ей дорогу): Не сметь! Только через мой труп!
Жанна: Уйди, или он сейчас будет!
Семён: Дура, с нас же взыщут штраф!
Жанна: А мне плевать!!!

Она хватает коробку с противогазом за один край, Семён за другой.

Семён (истерически): Без команды не стрелять!
Жанна: Лучше отпусти. Я всё равно сорву. Если я что-то решила…
Семён: Не дам. Это казённый инвентарь!
Жанна: Ты дашь!
Семён: Не дам!   
Голос Аллы: Только не ломай ему пальцы! Это всё что у нас есть.
Жанна: Так у вас ничего не будет!.. Веня, на помощь!

В спальню врывается Вениамин, и без лишних слов набрасывается на Семёна. Завязывается партерная борьба. Мужчины катаются по полу На шум прибегает Алла. Бросается разнимать. Жанна, тем временем, потрошит коробки с противогазами. Семён хоть и под Вениамином, но пальцы его на горле противника.

Вениамин (Жанне хрипло): Рви пломбы! Я его держу!
Жанна кивает, и впивается зубами в пломбу.

Алла (пытаясь стянуть Вениамина): Веня, отпусти его пальцы!
Вениамин (хрипло): Это я  - его? Да это он – меня!!   
Жанна (перекусывая пломбу, победно): Всё, Сёма, сдавайся! Дело сделано!

Тяжело дышащий Вениамин отваливается на бок, и Семён отползает к стене.

Семён: Идиоты! С нас же теперь взыщут!

Приходит Белла Моисеевна. Оглядывает место побоища.
Белла Моисеевна (философски): Ну что, пломбы сорваны, Рубикон перейдён?
Четыре пар глаз устремляются в старческую переносицу.

Б.М.: Ну чего смотрите? Разбирайте!С этой минуты, каждый ходит со своим.
Все послушно разбирают противогазы.

Семён (вешая коробку с противогазом на плечо): Какие же вы идиоты, ведь не было же приказа.
Белла Моисеевна (протягивая ещё один противогаз Вениамину): На, это для Соломона Яковлевича.
Вениамин: И как я один справлюсь?
Б.М.: Почему один? Тебе помогут девочки. А мы, с Сёмой, будем ждать вас здесь… (оглядывает комнату) - в этом склепе.
Семён (подхихикивая): И чтоб вы знали, для меня нет больше счастья, чем провести свои последние минуты с вами, мама. Просто, чтоб вы знали.
Б.М.: Я знаю, Сёма, знаю…(обращаясь к дочкам) Так вы поняли? Кивните.
Вениамин: Да поняли мы, поняли.
Семён: И вообще я вас всех так люблю. Просто если вдруг не представится возможность, хочу сказать сейчас: Я всех вас так люблю!!
Жанна: Мы тебя тоже, Сёма.
Б.М: Да, и хоть ты желал бы видеть меня в белых тапочках, я буду в этой резиновой шапочке… ( демонстрирует противогаз) Прости, но уж такое у Саддама чувство юмора.
Семён (язвительно): Ну, вы же знаете, ради такого дела я готов на всё! Главное, чтобы поскорей. Главное - не затягивайте!
Алла (всплескивая руками): Ой, ну как же вы мне все надоели! Даже теперь... Даже теперь!.. Если бы здесь был Миша…
Жанна (задумчиво): Может и лучше, что он не здесь.
Алла (гневно): Кому лучше?! Что ты такое говоришь?.. Вспомни, с кем он!

Вопрос остаётся без ответа. В наступившей тишине звучит голос Соломона Яковлевича.
С.Я (со вздохом): И зачем только мы вас сюда привезли?
Белла Моисеевна: Кто ещё кого привёз…
С.Я (рассуждая вслух): Разве так нормальные люди делают? Они едут куда лучше, а не куда хуже. Везут детей на жизнь, а не на войну… Что ж мы наделали? Куда мы вас привезли?!
Вениамин (поднимаясь, раздражённо): В общем, вот что я вам скажу… Чтоб вас всех уже долбануло раз и навсегда! Потому что всё это (он водит руками) не-вы-носи-мо!!!

Подкашливая, и потирая шею, Вениамин удаляется в спальню. Вдруг радио озаряется чёткой дикторской речью на иврите. Веня барсом кидается к транзистору и проворачивает громкость до отказа.

Соломон Яковлевич: И что теперь?
Вениамин: Да, тихо же, тихо!
Какое-то время Вениамин напряжённо прислушивается.
С.Я.: А теперь?
Вениамин (истерично): Ну, не знаю я! Не-зна-ю!!! 
Алла (взвизгивая): "Ой!", мчится на кухню.
Семён (испуганно): И что у тебя сейчас?!!
Жанна: Да, рыба у неё сгорела, чтоб она уже таки сгорела!

Из кухни плывёт сизый дымок, слышны звуки открывающегося крана, шипение сковороды.

Голос Аллы (горестно): Вторая партия! Вторая партия!!
Соломон Яковлевич: Это хек?
Радио не умолкает.
Вениамин (рыча, и хватаясь за волосы): Это кошмар! Кошмар!!
С.Я.: Но - это хек?
Жанна (возвращаясь к тряпкам): Мама, скажи уже Алле, она ведь нас всех передушит!
Белла Моисеевна (прикручивая фильтр к маске): Алла, уйди с кухни. Просто всё брось, и уйди уже.

В гостиную со скорбным лицом входит Алла.

Алла: Довольны?! (демонстрирует обгоревшую сковороду) - Теперь будете кушать угли, я на вас посмотрю.
Вениамин (потрясая кулаками): Да заткнитесь же!Вы можете просто заткнуться! Я же ничего не слышу!!! И эта чёртова шарманка!

Он хватает громыхающий транзистор и в сердцах грохает его об пол. Куски пластика разлетаются по керамической плитке. Все сбегаются на шум и, уставившись на осколки и застывшего Вениамина, ахают.

Голос Соломона Яковлевича: Это был Хуссейн?!
Белла Моисеевна: Нет, это ваш поцавотый сынок только что расколотил нам радиоточку! 
Жанна (набрасываясь на мужа с кулаками): Что ты наделал!! Что ты наделал?! Как мы теперь будем знать!

Вениамин не защищается. Алла оттаскивает Жанну. Сёма нервно подхихикивает.

Белла Моисеевна (командным голосом): Всё, тихо всем! Тихо!.. Я что-то слышу!
В наступившей тишине отчётливо различим вой сирен.

Соломон Яковлевич (устало): Ну, наконец-то.

Алла столбенеет. Жанна наоборот, подхватив ведро, начинает метаться. Вениамин падает на колени, пытаясь сгрести останки транзистора. Семён неистово терзает коробку с противогазом.

Белла Моисеевна (притопывая): Ну-ка, без паники! Ша!!! Всем смотреть на меня!..
Все поворачивают головы в её сторону.

Б.М.: Придерживаемся плана. Веня встань, что ты ползаешь. Жанна оставь тряпки. Алла не стой истуканом. Сёма, крышка с тыльной стороны!.. Теперь все по команде надеваем противогазы. Делайте, раз (Белла Моисеевна всовывает руки в маску, растягивая её) Делай два! (и в одно движение надевает)
Затем, мыча, она кивает в сторону шкафа. Вениамин, понимающе кивает ей в ответ. Выхватив противогаз, он исчезает за шкафом. Туда же устремляются Алла и Жанна.

У Семёна ничего не выходит. Руки его трясутся. Он пытается втиснуть голову в маску, но безуспешно. В какой-то момент он опускает руки. Беспомощно смотрит на тёщу.

Семён (грустно): Так вот значит, как выглядит - моя смерть!
Белла Моисеевна: Му-му-му.
Семён: Ну, что вам теперь-то?!
Белла Моисеевна (приподнимая маску): Сними очки, идиот!

Семён срывает очки, и, наконец, протискивает голову в маску.
Из-за шкафа доносятся крики.
Голос Жанны: Веня, держи ему ноги!.. Руки, руки… Алла, навались!

Белла Моисеевна и Сёмён бегут на крик.
Сцена поворачивается. За шкафом мы видим отчаянно извивающегося Соломона Яковлевича в маске, Аллу и Жанну, держащих старика за руки, и Вениамина, лежащего на отцовских ногах.

Белла Моисеевна: Му-му-му.
Алла: Мама, помогай! Помогай, он пытается её сорвать!
Белла Моисеевна (приподнимая маску): Выдерните пробку, сумашедшие! Вы же его душите!!
Вениамин: Пробку?!!! Вы не выдернули пробку?!!!

Старик вдруг обмякает. Вениамин расталкивает женщин, срывает противогаз с притихшего отца. Глядя на вытянувшееся тело, все застывают. Белла Моисеевна медленно снимает с головы свой противогаз.
На фоне сирен, едва слышно звучит похоронная музыка.

Внезапно Соломон Яковлевич открывает глаза.

Вениамин (падая возле отца на колени и хватая его ладони): Папа, папа!!!
С.Я: Так сегодня хек, или что?
Жанна (сдавленно): Как вы, Соломон Яковлевич?
С.Я.: Я? - (он озирается) - Неплохо. А что случилось?
Вениамин (толкая жену): Дура, ты его чуть не убила, дура!
Жанна (хлопая глазами):  Я?! Я?!!.. (плаксиво) А ты мужик или не мужик?! (потрясая маской) Я же этого дерьма в жизни своей не видела! Откуда мне было знать!

Она швыряет противогаз, и в рыданиях убегает на кухню.
Алла, замахивается на Веню, но не бьёт, а лишь испепеляет взором, после чего уходит за сестрой.

Семён всё ещё в противогазе, выглядывая из-за шкафа, мычит.
Белла Моисеевна (устало): Уйди, Сёма не до тебя.
Семён (приподнимая маску): Так, я не понял, нас бомбят или как?

Белла Моисеевна, молча, выталкивает его из комнаты.
Скрипач стаскивает маску. Растрёпанные редкие волосы торчат в разные стороны. Он подходит к столу и открывает футляр.

Вениамин (тряся старка за руку): Папа, как ты?!
С.Я.: Смотря, с чем сравнивать…. Если с тем, что было, так может и хуже. А если с чем будет, то пока, кажется можно жить… Кстати, Веня, что же там всё таки говорят? Нас будут бомбить?
Вениамин (сокрушённо): Не знаю... Я же ничего не понимаю, папа. Ни слова…
С.Я. (гладя сына по голове): Ты поймёшь. Ты обязательно всё поймёшь…

Вениамин укладывается на кровать, и зарывается лицом в отцовское одеяло.
Белла Моисеевна присаживается на край кровати, и успокоительно похлопывает Вениамина по плечу. За окном звучат короткие сирены, оповещающие: «отбой воздушной тревоге!».

С.Я (со вздохом): Так, как вы думаете, Белла, это ещё начало или уже конец?
Б.М (со вздохом поднимая глаза к потолку): Это как там захотят.
С.Я: Ну и куда же мы их привезли, а?
Б. М: Кто ещё кого привёз?
С.Я: Но вы всерьёз полагаете, что вот это вот - оно?
Б.М.: А где оно, Соломон? Где для нас оно?

Сёмен начинает играть на скрипке "Аидеше маме" и занавес опускается.

Финал