Глава первая.
Жили на хуторе Гать Мужик и два сына. Старший и Младший. Вполне нормальные сыновья, не дураки из древней сказки. Правда, люди за глаза поговаривали, что оба малахольные, но это не со зла,
а по каким-то другим причинам, никому не известным.
В хозяйстве у Мужика имелась местная достопримечательность - коза Венесуэла.
Каким таким макаром мужик прилепил к божьей твари такое необыкновенное прозвище давно никто не интересовался,
так как всех интересовавшихся ранее, Мужик оглушал вопросом "На себя смотрел?", а при повторной попытке
полюбопытствовать, вены на шее Мужика вздувались, глаза наливались красным,
а руки непроизвольно тянулись к домашней утвари. Топоры, грабли, и даже из ружьишка иногда постреливал.
Одним словом любил Мужик кормилицу Венесуэлу, и в обиду не давал.
Местные жители называли Мужика так же, как Старшего и Младшего - малахольный.
Венесуэла имела характер скверный, отличалась большим тщеславием,
от чего помимо основного имени, получила сопутствующее прозвище - Сучка.
"О! Гляди, гляди, Сучка то малахольного, венесуэльская, гулять пошла. Барыня флидипешишная. Ишь ты" - подтрунивали гатинцы над козой.
Венесуэла на эти выпады внимание не обращала. Смотрела на злорадствующую публику свысока, и по утверждению многочисленных свидетелей злорадно улыбалась.
Проживала Венесуэла в берёзовой будке с резными фигурками жаб, капусты и разных других всякостей.
Внутри жилища, на случай морозов, было утеплено. Мужик с сыновьями соорудил этот невиданный хлев от нечего делать. Выкрасили будку в зелёный цвет и очень своим сооружением гордились.
Остальные завидовали, так как хоть в искусстве не очень разбирались, но где-то в сердечных глубинах понимали -
"Красиво оно и в Африке красиво"
В конце марта, а может в начале апреля, когда жители Гати без особой нужды не выходили из домов, вся эта история и приключилась.
Именно в это самое время, каждый год, начиналась массовая "кабанчиковая эмиграция", как выражались гатицы.
Сотни, а может тысячи кабанчиков пузырей, сбивались в стаи против волков,
волки объединялись с лисицами, и всё это столпотворение с большой скоростью передвигалось куда-то на запад, к заходящему солнцу.
Потому жители предпочитали эти две-три недели не высовываться, хотя, что в действительности происходило,
из чего брался этот самый шум-гам, никто не видал. Просто не высовывались и всё.
Глава вторая.
"Батяня, весна на дворе, чего сидим?
Охота поглядеть, что там деится, без свежего воздуха замлели совсем,
всё на печи да на печи, толку никакого" - бубнил Младший.
"Так и есть, так и есть"- поддерживал Младшего Старший.
Мужик отвечал двумя, тремя увесистыми подзатыльниками, (Старшему подзатыльники доставались поувесистей
это была старая гатинская традиция.) проверял, плотно ли закрыты ставни и приговаривал.
"Сто лет до вас сидели, носу не показывали, и ещё сто лет переждём лихо.
Две недели не год - подождём и пройдёт"
"А может и нет никакого этого вашего лиха, ну трещит, шумит
эка невидаль. А вдруг то не зверьё никакое" - осторожно высовывая голову с печи спрашивал Старший.
"Всё с этой поляны, Ландышевой, проклятой началось, как появилась она, так и началось. Старики сказывают, тудой немец какой-то шибко учёный приезжал, для исследования, так и пропал неведомо куда. А ты говоришь - никакое, никакое. Очень даже какое!"
С пятницы на субботу, а может с субботы на пятницу, точно припомнить сегодня невозможно.
Календарь был путаный, чёрт ногу сломит.
Решили Старший и Младший осуществить разведку происходящего, при помощи Венесуэлы.
Надо сказать, что Жители, на время двухнедельной "кабанчиковой эмиграции", всю животину забирали в дома. Подальше от "лиха". Венесуэлу мужик пристроил со всеми удобствами в предбаннике, где она очень скучала, но понимая
остроту момента особо не возражала, переносила лишения достойно.
"Посылаем тебя Венесуэлушка не на погибель, а для уяснения происходящего.
Одна нога здесь, три там. Разведай всё, но в самое пекло не лезь. На тебя одна надежда родимая" - поучали Старший с Младшим.
Аромат тёплого весеннего ветра опьянил Венесуэлу. Запах травы, зарождающегося разноцветия,
не давал сосредоточиться на миссии. Насвистывая развесёлую мелодию,
порхая над землёй, как новорождённая бабочка, первым делом она направилась к Ландышевой поляне.
Поляна эта, пользовалась дурной славой. То человек здесь пропадёт без вести, то скотина забредёт
, да только её и видали.
Прячась за редкими елями и соснами, по-пластунски, короткими перебежками - рывками, Венесуэла приближалась к заветной цели.
Шум нарастал. Ветер усиливался. Вечер пришёл в Гать.
Глава третья.
Мужик проснулся перед самым рассветом. Дурной сон приснился ему.
Снились огромные белые цветы на тонких чёрных ножках. Внутри каждого цветка, на лепестках, множество рядов острых зубов. Лепестки медленно открывались, словно зевали.
Алая вязкая жидкость, маленькими струйками стекала на землю из обнажённых пастей. Бутоны танцевали зловещий танец, пригибались к земле, потом резко выпрямлялись, вращались вокруг своей оси, как будто выискивали жертву. Скрежет зубов невиданных растений заполнял пространство, время, сон.
"Не к добру, ой не к добру" - причитал Мужик.
Медленно, в полудрёме, ступая по холодному деревянному полу, он на ощупь в темноте обнаружил на столе кружку, направился к бочке с водой.
"Куда ночь туда и сон, куда ночь туда и сон" - приговаривал Мужик.
Выпил воды, умылся, пришёл в себя.
"Где?! Кто? Ай, беда! беда" - заорал Мужик, обнаружив пропажу Венесуэлы.
Сыновья немедленно бросились на зов отца, состроили страдальчески - озабоченные физиономии, и принялись
усердно имитировать поиски.
"Чего искать болваны, на шести то квадратных метрах, вы что слепые?! Увели горемыку нашу, увели"
"Бать, та кто ж её мог увезти, когда на двор ни пряником, ни золотом никого не выманишь.
Сама ушла. Авось погуляет и вернётся. Что ей станется" - пытались успокоить отца сыновья.
Полдня молчал Мужик, места себе не находил, а к вечеру запил.
Достал из погреба многолитровый бутыль грибной настойки и запил, да так, что Старший с Младшим сразу поняли, помрёт отец с горя или до чёртиков и псов зелёных допьётся.
От гатинского грибного настоя, после второго литра, никто ещё не выживал, не было известно истории такого случая.
"Искать надо идти, нет другого выхода" - прошептал Старший.
Младший усердно закивал головой.
Старший взял охотничье ружьишко, вооружил младшего топором, и братья двинулись в путь.
Венесуэла только один раз в жизни была близка к обмороку. В конце августа, прошлого года от описываемых событий,
жара в гати стояла неимоверная.
В полдень, у пруда, рассматривая своё отражение на водных гладях, она задумалась, ещё чуть - чуть
и безжалостные солнечные лучи сделали бы своё злое дело. Но в тот раз, прохладная ключевая вода охладила тело
и обморока не случилось.
Вся эта давнишняя сценка пронеслась в воображении Венесуэлы, когда она, выглянув из укрытия, увидела Ландышевую Поляну и рухнула без чувств.
"Мадам! С вами всё в порядке? Кто-нибудь, принесите воды! Мадам?!"
Венесуэла открыла глаза, глубоко вздохнула и попыталась улыбнуться..........
Глава четвёртая.
Дом Старосты стоял справа у дороги, на въезде в Гать.
Въезд - это конечно сильно сказано. Вдоль болот тянулась тропинка, преходящая в широкую колею. Два месяца в году, по ней могла пройти разве что телега. В остальное время, неизвестные природные силы извергали из- под земли тёмно-зелёную муть и дорога вместе с тропинкой покрывалась вонючей слизью, над которой в превеликих количествах
резвилась мошкара.
Староста - большой двухметровый человек, лет шестидесяти, с лицом побитым оспой. Маленькие, жёлто - зелёные глаза бусинки, постоянно передвигающиеся, вращающиеся в разных направлениях, создавали зловещее, гипнотическое впечатление. Рыжая, ухоженная клинообразная бородка прикрывала массивный подбородок, не скрывая глубокий шрам от шеи до левого уха.
Несмотря на наличие обоих глаз, прозвище Циклоп, закрепилось за ним с давних времён.
Старый каторжанин, отбывший два или три срока, как он утверждал "Ни за что".
Но гатинцы поговаривали, что сидел он из - за баб.
"Довели мужика бабы, попутали. Бесово племя"
Женат он был два раза. Обе его супруги сгинули при загадочных обстоятельствах, в те времена, когда в Гати, присутствовала какая никакая власть, в виде молодого прыщавого участкового, утонувшего в гатинском пруду много лет тому назад.
Теперь он проживал в солидном дубовом срубе вместе со своей матушкой, миниатюрной старушкой, неопределённого возраста.
Руки - это была основная достопримечательность Циклопа. Ладони напоминали лопаты для уборки снега.
Толстые, мощные пальцы, создавалось впечатление, что руки эти растут из самой шеи, и заканчиваются у самых колен.
К тому же сила в нём была могучая, потому в Гати он пользовался всеобщим уважением. Боялись.
Своего отца Циклоп никогда не видел, и практически ничего о нём не слышал.
Будучи подростком, пытался интересоваться у матушки, но та всегда отвечала одно и то же-
-"Матери мало, не любишь мать совсем. Лучше иди дров принеси"
Или пожимая плечами, сквозь губы пришёптывала-
- "Бог послал"
Однако гатинские старики помнили давнишнюю историю.
Как шестьдесят лет назад, прибыл в Гать немецкий учёный Шульц Фишце. Якобы, для каких то экспериментов, то ли исследований.
Каким таким чудом он добрался до Гати, что само по себе было неимоверно, никто не знал.
Но языком владел отлично, никому неудобств не чинил, и в скором времени, жители вместо Шульц, называли его по свойски,- Шура.
Остановился Шульц в доме у циклоповой матушки.
Было там у них что то, или не было, но ровно через девять месяцев родила девка мальчика.
Шульца интересовала только Ландышева поляна, и ничего более.
Он проводил измерения диковинными приборами. Опросил всех жителей Гати, и с нетерпением ждал тот день,
когда начнётся так называемая "кабанчиковая миграция", шум-гам, и все сопутствующие этому явлению события.
В тот день, когда хаос снова пришёл в Гать, когда шум нарастал, и жители в панике прятались в домах, Шульц Фицше собрал все свои пожитки и выдвинулся к Ландышевой поляне.
Больше в Гати его никто не видел.
"Сгинул низа что ни про что" - говорили гатинцы.
У матушки Циклопа от Шульца остался дневник, который она хранила, но прочитать не могла, так как дневник был написан по немецки, а иноземным языкам она была не обучена.
Циклоп выучил немецкий во время своей второй отсидки. Времени было много и за четыре года он проштудировал
все учебники по немецкому языку в тюремной библиотеке.
К тому же, ко второму году каторги, его сокамерником был профессор математики, обучавшийся в заграничных институтах. Человек большого ума, со знанием разных языков, который взял шефство над Циклопом,
а Циклоп защищал профессора от душегубов и прочих бандитов.
"Матушка! Гляди, братья малахольные, Старший с Младшим, самоубийцы не иначе!"
Матушка, посмотрев в окно ахнула.
"Ой, касатики, на погибель идут, Ой касатики"
Циклоп, прильнул к окну, и увидел, как двое братьев, пресекая дорогу,
направлялись к Ландышевой Поляне.
"Самоубийцы" - подумал Циклоп и сплюнул на пол.
Глава пятая.
Дневник Шульца Фицше. (часть первая)
4 февраля.
Получил материалы экспедиции Рауля. Некоторые данные требуют проверки, но в основном все расчёты подтверждаются. Возможно, я слишком преувеличиваю. Возможно.
5 февраля
Это удивительно! Манускрипты арийцев полностью совпадают с моими расчётами. Это место есть! Я абсолютно в этом уверен, его просто не может не быть. Иначе для чего столько лет я потратил на всё это.
Пресвятая Дева Мария помоги мне.
6 марта.
Расшифровка рун заняла почти месяц. Результата никакого. Я на грани отчаяния, а ведь меня считают одним из лучших
специалистов в данной области. Сплю по два три часа.
12 марта.
Кажется, удача улыбнулась мне. По крайней мере, я практически точно уверен, что это не Тибет.
Думаю я близок к точным координатам. Завтра встреча с Раулем. Единственный человек, которому я доверяю.
Думаю, Элла обрадуется моим успехам.
13 марта.
"Шилли, (Рауль называет меня так с университетской скамьи) ты идёшь в неверном направлении,
ты забросил кафедру, науку и играешь в выдуманную сказку. Я беспокоюсь за тебя."
"Четыре свитка и пластины с рунами, которые ты привёз, говорят об обратном. Думаю это провидение"
"Какое провидение? Шилли, углеродный анализ не дал точных данных. Плюс - минус тысячи лет.
Пойми Шилли, я же тебе неоднократно рассказывал. Я спас монаху жизнь, вытащил девяностолетнего старика из горной реки. Он посчитал, что обязан отблагодарить меня. Происхождение этих артефактов ему были неизвестны,
это никому неизвестно. Нет никакой причинно-следственной связи.
Да, безусловно, для музея это представляет ценность, но не более того."
"Рауль, ты большой археолог, с мировым именем, но ты абсолютно не разбираешься......"
"Не разбираюсь в чём? В мистике, в твоих больных фантазиях?. Шилли, я прошу тебя,
вернись в университет. И, в конце концов, Элла переживает за тебя. Когда вы виделись последний раз? "
"Да-да, я знаю, знаю...."
"Предположим, но только предположим! Ты всё это расшифруешь. И что? Ты опубликуешь монографию,
в которой красной линией будет проходить идея - гипотеза, что где-то, неизвестно где, существует некое волшебное
место, портал, ворота, калитка, мышиная норка, чёрт знает что!
Ты понимаешь, как это может сказаться на твоей репутации?! В лучшем случае - психиатрическая лечебница, в худшем -
-тебя объявят лжеучёным и тебе никто, никогда не пожмёт руку"
"Даже ты, Рауль?"
"Шилли, чего ты добиваешься?!"
"Рауль, я думаю, что нахожусь в одном шаге от координат... и ещё, вот уже несколько месяцев мне снится сон, я вижу это место, я его узнаю..."
"Шилли, для начала тебе нужно обратиться к хорошему психотерапевту"
22 марта. Встреча с Эллой.
- Дорогой, Рауль сказал, что ты не здоров. Тебе надо отдохнуть. Давай уедем на пару недель к морю.
Помнишь, как мы вдвоём, целую неделю жили в том милом домике фрау Шмидт?
Ты читал мне стихи, по вечерам мы купались голышом, считали звёзды.
Тот, кто первым насчитывал сто звёзд, загадывал желание, и наши желания всегда совпадали.
Шилли, ты больше не любишь меня?
- Элла, милая Элла, я в одном шаге от дела всей моей жизни. Ты должна, обязана меня понять!
- Над тобой все смеются, Шилли.
- Кто все? Ты тоже смеёшься надо мной? Ты никогда не понимала меня. К чёрту, всё и всех к черту!
Элла ушла.
14 апреля.
Я нашёл, вычислил. Я знаю, где это. Всё сходится. Да, это далеко, очень далеко, но я доберусь, я должен добраться.
Глава шестая.
Дневник Шульца Фицше. (часть вторая. В Гать)........
3 августа.
Не вёл дневник два или три месяца. Время потеряло для меня своё значение. Я знал, что добраться сюда будет не легко,
но даже не предполагал, с какими на первый взгляд удивительными препятствиями придётся столкнуться.
Непрекращающиеся вопросы "Куда?" "Зачем?" "Почему?"
И самый невероятный вопрос, вводивший меня в ступор - "А где это?"
Бескрайняя территория. Можно в течении нескольких дней пути смотреть на горизонт, за горизонт, но ощущение такое, что я продвигаюсь на тысячи километров и при этом, остаюсь на месте, не сделав и шага.
Это завораживает.
Часто, с трепетом вспоминаю свою покойную матушку Елизавету Фицше. Нет, правильно говорить Елизавету Григорьевну, здесь так принято. Я даже не помню её девичьей фамилии. Странно, не могу вспомнить.
Три года, из дня в день, она учила меня этому необыкновенному, сложному, певучему языку.
Отец, почему-то был против этих занятий, настаивал, чтобы я налегал на математику и английский.
16. августа.
Мой проводник Тимофей с интересом рассматривал мои штиблеты и шляпу, хитро прищурив правый глаз, спросил
- И зимовать собираетесь?
Сменял у Тимофея шляпу и штиблеты, на меховую заячью шапку, со смешными длинными ушами и добротные кирзовые сапоги.
2 сентября.
-Дальше не пойду, господин-хороший.
Тимофей всё время обращался ко мне "Господин - хороший", а я в свою очередь называл его "Тим-бесстрашный", что ему, судя по всему, очень нравилось, и мы часто смеялись по этому поводу. Он даже песенку сочинил :
- "Тим Бесстрашный, Господин Хороший, по полям долинам топают, как воши"
На вопрос "Почему, как воши?", чесал затылок, лукаво улыбался и отвечал "Потому что складно"
Коренастый, небольшого роста, с аккуратными, ухоженными длинными усами, свисающими почти до подбородка, без всяких признаков растительности на голове, Тимофей обладал прекрасным голосом.
- С таким басом тебе в опере, в театре надо выступать.
- Я сам себе и опера и театр - отвечал Тимофей.
...."Дальше не пойду, Господин хороший, там места гиблые, не ходим мы туда, слухи разные нехорошие про Гать эту.
Да и вам не советую. Давай я лучше тебя на охоту или рыбалку свожу, сдалась тебе эта Гать.... Ну как знаете, как знаете"
4 сентября.
Гатинцы приняли меня вполне доброжелательно. Точнее сказать, не обращали на меня практически никакого внимания.
Остановятся, посмотрят, как буд то мы только вчера виделись. Осмотрят с ног до головы, и недоумённо пожав плечами, дальше идут. Люди, в большинстве своём, колоритные. Мужчины наделены большой физической силой, рослые, крепкие. Женщины очень миловидные, даже можно сказать, более чем очень, красивые.
Жильё долго искать не пришлось. "К Марии иди, она сирота, одна в большом доме живёт. Вон, тот дом у дороги, на въезде. Заодно и по хозяйству подсобишь"
24 сентября.
Мария! Как жаль, что я не умею рисовать. Её портрет достоин лучших музеев мира.
Прошло чуть более двух недель, а мне кажется, что мы были знакомы целую вечность. В ней чистота, в ней грациозность лани, в ней ласка. Когда её глаза, цвета морской волны, смотрят на меня и наши взгляда соприкасаются, я чувствую, я слышу, я люблю.
2 Октября.
По утрам она шепчет мне "Мой Шура" Я называю её Машутка. Мы счастливы. Стараюсь не забыть для чего я сюда приехал. Узнал много важного и интересного. В запасе целые шесть месяцев.
- Давно хотел спросить, что случилось с твоими родителями?
-Мама умерла от горячки, мне тогда лет пять было, а отец... Отец был знаменитый охотник в здешних краях. Мастерил капканы, силки, ружья людям починял, мастер на все руки. А ещё птиц пуще неволи любил. Птицу никогда на охоте не убивал. Видишь, голубятня на дворе, раньше там птицы разно было - пруд пруди. Любила птица отца, а он её.
Бывает, заберётся на голубятню, птицы его окружат со всех сторон, и на плечах сидят и у ног трутся, как дети малые, а он с ними вроде как разговаривает. Они ему отвечают, словно язык друг друга понимают. Мне то он говаривал, что язык птичий лучше человечьего понимает. я не верила конечно, думала шутит. А теперь думаю, может и не шутил он вовсе..... А потом, в конце марта, начале апреля, когда лихо приходит....
Какое лихо?
Шум неимоверный начинается. Страшно. Из домов выходить нельзя. Две недели пережидаем. Старики "кабанчиковой миграцией" это называют.
Какое смешное название, почему "кабанчиковая миграция?"
Тут самый крупный зверь в округе водится. Кабанов пузырями кличут, по двести килограмм весу каждый, а то и больше. Волки, лисы тоже и весом и ростом удались. Они вроде как в это время объединяются и мигрируют. Куда и зачем, это никому неизвестно, да и не видел никто.
Ты ведь останешься? Всё услышишь.
...ну так вот, как лихо началось, так ушёл он к Ландышевой Поляне, да и пропал.
А почему не искал никто?
Так кто ж в это время искать пойдёт.
...в конце марта, начало апреля говоришь. "Весенне Обновление", да, именно так и было написано, так и есть, в конце марта, начало апреля....
Это ты про что?
Да так, ни про что. А что дальше было?
Да ничего не было. Сгинул и всё. Только на следующий день, как лихо закончилось, стал во двор ястреб прилетать. Прилетит, и целый день на колодце сидит. Смелый такой, ничего не боялся. Я его с рук кормила, и поила. Месяц другой прилетал и исчез неведомо куда. Вот такая история.
И давно эти явления наблюдаются? В смысле лихо, шум, «миграция"
Да сколько люди здесь живут, столько и наблюдается. Кто же это знает.
Пойди ка лучше дров принеси, я ужин разогрею, а то ты целый день со своими приборами носишься, как угорелый.
Проголодался небось.
3 ноября.
Мария сказала, что беременна. Всё будет хорошо, я так думаю.
30 апреля.
Ещё не рассвело. Мария спит. Я готов. Хотел оставить записку, чтобы не волновалась, но не стоит, к вечеру вернусь. Очень волнуюсь. Если мои предположения верны, это будет самый счастливый день в моей жизни, точнее такой же счастливый, как встреча с моей Машуткой.
Жаль Рауля нет рядом, иначе ему бы понадобился лучший психотерапевт на свете (шутка) Пора.
Глава Седьмая. "Исполнители"
....Венесуэла очнулась и почувствовала, что обнажена. Новые для неё слова - "Обнажена", "Обнажённость", крутились в голове.
Венесуэлу ощущала, что её прикрывало тёплое одеяло или шкура. Она попыталась встать, но потеряла равновесие и снова упала на землю. Слегка опустила голову и увидела руки. Свои руки.
Увидела, что прикрыта не одеялом, а шкурой, которая согревала её от утренней весенней прохлады и больше не являлась частью тела.
Каштановые вьющиеся волосы ниспадали на покатые плечи. Белая, почти прозрачная, бархатная на ощупь кожа. Венесуэла потрогала себя.
"Я человек. Это невозможно. Что происходит со мной. Пусть всё останется, как есть, пусть всё останется.
Может я сплю? Ведь мне и раньше снились похожие сны, часто, но совсем по другому, а сейчас всё это слишком реально" ....... ( продолжение следует)