Вся прелесть раннего утра заключается в том, чтобы сладко его проспать. Если происходит нечто, что не даёт этого сделать, то, считай, весь день пошёл насмарку.
— Дана, если ты сейчас же не встанешь, я тебя чем-нибудь стукну, — любезно раздалось откуда-то сверху, и тут же, словно в подтверждение сказанного, чья-то ладонь с размаху хлопнула по бедру.
— Ай! Бахамут, ты что, с ума сошёл? — заорала я, подпрыгивая на кровати и некоторое время пытаясь прийти в себя, чтобы сообразить, где я нахожусь и что происходит.
Передо мной стоял Руслан, сложив руки на груди. По светло-серым глазам этого богатыря я прекрасно понимала, что ничего хорошего мне это не сулит.
— Хлоева, ты где вчера ходила? — Бахамутов явно был не в настроении и сантиментов разводить не собирался.
— Здесь, — ответила я чистую правду. — И даже спала. И, кстати, пришла в номер раньше тебя. Так что ещё...
Оператор присел рядом и подцепил пальцами мой подбородок.
— Ай! — от прикосновения почему-то пробежала болезненная волна, и я дёрнулась в сторону, пытаясь уйти от него подальше.
— Где ты тогда раздобыла это украшение?
— Какое?
Бахамутов не ответил, но хмуро кивнул в сторону висевшего на стене зеркала.
— Иди, полюбуйся.
Ещё раз недоумённо взглянув на оператора, я всё же поднялась и направилась к зеркалу. Отражение не особо порадовало — левую скулу и подбородок пересекали несколько бледно-красных линий, будто какой-то шутник за ночь сумел нарисовать их на моём лице. Я попыталась снова прикоснуться, однако тут же вскрикнула от новой вспышки боли.
— Что это?
— Это ты у меня спрашиваешь? — любезно осведомился Бахамутов, вставая с кровати и приближаясь ко мне.
— А у кого, по-твоему? — пробурчала я, пытаясь сообразить, откуда взялась такая "красота". Даже если меня что-то укусило вроде местного динозавра в миниатюре, то где он мог спрятаться? К тому же, я очень хорошо помнила, что самым главным моим приключением этой ночью было добраться до постели и лечь спать. Снилась, правда, какая-то ерунда. Я нахмурилась. Какая именно — сказать не могу уже, но ерунда однозначно.
Руслан ещё раз оглядел полосы, нереально ярко горевшие на бледной коже, и, цокнув языком, тяжёло вздохнул.
— Сиди тут, сейчас спущусь к хозяину и узнаю, как это лечить. Ну, если, конечно, оно вообще лечится, — утешил Руслан и, быстро подойдя к двери, вышел из номера, оставляя меня в полном одиночестве.
Нужно ли говорить, что ни появившийся спустя некоторое время хозяин, ни его знакомый врач ничего толкового сказать не смогли? Последний склонялся к тому, что что-то вызвало у меня аллергию, и теперь вот она проявилась таким образом. Меня попросили припомнить, что я вчера ела, но когда я перечислила продукты, лишь развели руками, так как ничего подозрительного обнаружить не смогли.
В связи с этим появилась весьма серьёзная проблема — как сниматься с таким лицом?
Руслан, однако, сообщил, что сегодня весь день всё равно пройдет впустую, потому что переводчик появится только к вечеру, и все контакты с местным населением, в особенности с монахами, которых мы тоже хотели отснять, откладываются. Оставался только вариант снимать места, где не требовалось моё присутствие, и можно было пустить лишь голос.
— Молись всем богам, чтобы это прошло, — проворчал Бахамутов, — иначе будешь вести программу как есть.
— Я атеистка, — покосилась я на оператора, — к тому же, стилист из тебя неважный.
— Вот и я о чем, — ни капли не обиделся Руслан, давая понять, что просто так никогда и ничего не говорит.
* * *
Несмотря на то, что солнце уже клонилось к закату, припекало оно по-прежнему неслабо. Всё время мы с Бахамутовым занимались тем, что бродили по Хойану в поисках красоты, которую можно показать российскому зрителю.
Чувствуя, что от усталости подкашиваются ноги, я осмотрелась и, заприметив довольно симпатичное бревно, быстро устроилась на нём, пока Руслан снимал берег Тху Бон.
— Эти кадры можно пустить на заставку, — сообщил он, поправляя бандану и вновь принимаясь за работу.
Кажется, не глядя на всю сложившуюся ситуацию, он был весьма долен отснятым материалом, а также тем, что не нужно мне постоянно делать замечания.
Впрочем, у меня тоже особо не было времени праздно прогуливаться, так как приходилось всё внимательно осматривать, запоминать, а также делать пометки в блокноте, чтобы потом, по возвращении в гостиницу, залезть в Интернет и изучить всю информацию на доступном и понятном языке.
— Угу, — отозвалась я, — тут вообще шикарные места.
— Очень, давай-ка заберёмся ещё вон ту...
Окончание фразы утонуло в противном треске ломающихся ветвей. Мы с оператором резко оглянулись назад, вглядываясь в заросли каких-то низкорослых деревьев, в хаотичном порядке росших по берегам Тху Бон.
— Это ещё что такое? — нахмурился Бахамутов, направляясь к ним.
— Стой, — быстро поднявшись с бревна, я подошла к мужчине, — может, ветви просто переломились.
Из зарослей послышался тонкий вскрик, и вновь что-то хрустнуло.
— Не думаю, — Бахамутов пошёл на голос, — там человек.
— Да я уже поняла, — пробормотала я, оказавшись шустрее Руслана и, обогнав его, уже шла впереди.
Первым, что я увидела, была тёмно-синяя материя, вероятно служившая чьим-то одеянием. Через несколько секунд, отодвинув ветки, я нашла подтверждение своим мыслям, обнаружив заплутавшего хрупкого мальчишку, который, скорее всего, просто потерял из виду своих родителей.
— Как тебя угораздило, мелкий, — пробормотала я, аккуратно подхватывая его и помогая встать на ноги. — Всё нормально, не ушибся?
Говорить приходилось на английском, я искренне надеялась, что он поймет хотя бы часть слов, а если и нет, то спокойный ласковый тон и мягкие прикосновения хоть немного успокоят, и он, по крайней мере, не испугается нас до чёртиков.
— Я… Не знаю, но… — узкая ладонь поднялась к глазам, кончики пальцев начали быстро ощупывать лоб, переходя на волосы, словно он что-то искал.
В любом случае, ответил он мне так, что я вполне поняла, о чем речь. Значит, некоторые дети тут изъясняются вполне сносно и смогут понять даже иностранного туриста.
— Всё в порядке, не волнуйся, — я мягко перехватила его запястье и убрал руку от лица.
Увиденное заставило меня поёжиться, так как мгновенно стало ясно, почему он начал закрывать ладонью лицо. Мальчик был слеп.
— Здесь где-то должна быть моя… — он запнулся, словно пытаясь подобрать слово на чужом языке.
Опустив взгляд, я сообразила, что кобальтово-синяя шёлковая лента повисла на поясе ребёнка, и, аккуратно сняв её, привстала и осторожно повязала на глаза.
— Ты как тут оказался? — спросила я, беря его за руку и выводя из зарослей.
Бахамутов на протяжении всего этого разговора сохранял мрачное молчание.
— Я шёл за мудрецом Те, — тихо ответил он. — Но в какой-то миг понял, что его нет рядом.
— Вы из монастыря? — нахмурилась я, вспомнив имя свидетеля при происшествии с Ву.
— Да. Из того, что на левом берегу Тху Бон, — последовал ответ.
— Сможешь рассказать, как туда добраться? — поинтересовалась я, прекрасно понимая, что парнишку надо отвести домой, ибо сам он туда явно не доберётся.
— Да, — снова не возражал он, — к тому же, вы его никогда не видели, правда?
— Правда, — кивнула я.
Конечно, не видела. Не каждый день бываю во Вьетнаме.
— Вам понравится Лак Лонг Куан, — с едва заметной улыбкой сообщил он, чуть сильнее сжимая мою ладонь.
Я очень удивилась, когда услышала такое название.
— То есть, ты хочешь сказать, что это не буддистским храм? — мягко говоря, я в первый раз столкнулась с тем, что храм назван в честь древнего, пусть и невероятно почитаемого, однако, языческого божества
— Нет, — мальчик даже тихо засмеялся, — это не храм. Это...
Он использовал слово, смысл которого мне остался недоступен. Но спросить о значении я так и не сумела, потому что, во-первых, это было достаточно проблематично выговорить, а во-вторых, мальчик тут же повернул голову в мою сторону так, словно пытался что-то разглядеть.
— Ты не переживай, — неожиданно негромко прошептал он, — в Лак Лонг Куане можно исцелить эти раны. Не останется и следа.
— Раны? — запинаясь, переспросила я, внутри холодея от ужаса, так как прекрасно поняла, о чем идёт речь. О красных полосах на скуле и подбородке. Но как? Как мальчишка сумел разглядеть линии у меня на лице?
— Да, — прошептал он, — всё будет хорошо.
— О чем вы там говорите? — хмуро поинтересовался Руслан, переводя взгляд с одного на другого.
— Как? Ты что не слышишь? — удивилась я, едва не споткнувшись, но мальчик неожиданно крепко сжал мою руку и умудрился удержать на месте.
— Я слышу, — отозвался Бахамут. — Но при этом ни слова не понимаю на языке, на котором вы общаетесь.