Геннадий МАГДЕЕВ:
«Если "героями нашего времени" становятся братки и качки, то становится как-то грустно…»
И.К.:
— Спасибо, Геннадий, что заглянули к нам в гости, как говорится, на огонёк. Хотелось бы узнать ваше мнение о том, что в Каменск-Уральском появилась новая газета… «Литературная пристань»!
Г.М.:
— На мой взгляд, появление в городе новой газеты — именно литературной газеты — большое событие. Дай вам Бог удачи!
И.К.:
— Спасибо. И всё же?
Г.М.:
— Городу необходима своя литературная газета, общедоступная для всех желающих писать.
И.К.:
— Мы и задумали, чтобы в газете печатались как состоявшиеся авторы, так и начинающие.
Г.М.:
— Это хорошая задумка. Главное, чтобы творческая планка была на должном уровне.
И.К.:
— Постараемся держать её.
Г.М.:
— Так вышло, что всю жизнь я занимаюсь словом. И всю жизнь пытаюсь понять тайну слова. А через это и суть творчества, личности, таланта. Не претендую на звание ни поэта, ни писателя. Это большая ответственность. Да и даётся от Бога... Но какое множество развелось нынче и тех, и других. Сочинила девочка в гормональном возрасте стишок, рифмуя «кровь — любовь», и — ура! — новая Марина Цветаева, как бы народилась. Или молодой человек настукал на компьютере опус о первом сексуальном опыте (чем пошлее и гаже рассказал об этом, тем лучше), и — ах! — это же просто второй Фёдор Михайлович Достоевский явился.
И.К.:
— Быть может, вы несколько преувеличиваете?
Г.М.:
— Да нисколько! Только вчера прочитал, что по сценарию так называемого писателя Сорокина сняли фильм. «Четыре» называется. Цитирую текст: «В этом фильме изъясняются исключительно матом, бабушки напиваются допьяна и устраивают стриптиз, в конце фильма возможна расчленёнка»...
И.К.:
— Что?!
Г.М.:
— Расчленёнка. Так в журнале написано.
И.К.:
— И кого будут... расчленять?
Г.М.:
— Не знаю. Но хотелось бы, чтобы расчленёнку сделали и автору сценария, и режиссёру за такой «шедевр».
И.К.:
— Но Владимир Сорокин — известный писатель.
Г.М.:
— И Пелевин известный, и Акунин... Но если это и есть русская литература, то простите. А ведь есть ещё компашка всяких Марининых-Донцовых и прочих кровожадных дамочек, штампующих дурные детективы…
И.К.:
— Тем не менее, публика это и читает, и любит.
Г.М.:
— Публика в Древнем Риме любила гладиаторские бои. Во все времена публика требует «хлеба и зрелищ». Сегодня она получает их по полной программе. Но вот качество и того, и другого — это «осетрина второй свежести».
И.К.:
— Пожалуй, вы правы. Действительно, «осетрины второй свежести» нынче хватает: и на ТВ, и в кино, и в литературе.
Г.М.:
— Если подумать, то всё гораздо сложнее. Кто-то из умных сказал: «В России после эпохи великого ханжества наступила эпоха великой распущенности». Но тут имелась в виду сексуальная распущенность. Это уже отдельная тема. Ведь, в самом деле, после перестройки произошли глобальные изменения: ломка в психологии людей, в их нравственности, во взглядах на жизнь. Появились другие ориентиры. И не всегда хорошие. Искусство — это барометр. У Андрея Вознесенского есть такие строки: «О златоустом блатаре рыдай Россия, какое время на дворе — такой мессия». Это он писал когда-то о Высоцком... Любой вид искусства отражает жизнь. Искусство — это вторая реальность. Реальность, которая отражает жизнь, но которая и воздействует на неё. И если «героями нашего времени» становятся братки и качки, то становится как-то грустно.
И.К.:
— Но, наверное, герой и должен быть сильным, чтобы побеждать зло…
Г.М.:
— Не знаю, не знаю. Вся русская классическая литература обходилась без качков. Ибо задача русской литературы была другая…
И.К.:
— Какая же, по вашему мнению?
Г.М.:
— А у Александра Сергеевича Пушкина в его «Памятнике» всё ясно сказано:
«И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я Свободу,
И милость к падшим призывал…»
«Чувства добрые» и «милость к падшим призывать» — вот это и было главной задачей русской литературы. И герои были не братками и качками. А Акакий Акакиевич Башмачкин в «Шинели» Гоголя, князь Мышкин в «Идиоте» Достоевского, позже Мастер в «Мастере и Маргарите» Булгакова. Эти герои побуждали к добру, милосердию, состраданию. То есть пытались делать человека лучше, добрее.
Думаю, это было — да и остаётся! — главной задачей и литературы, и любого вида искусства. Кстати, вырванная из контекста романа «Идиот» и затасканная фраза «Красота спасён мир» — чушь сплошная. Лишь доброта может спасти этот безумный мир. К сожалению, доброты становится всё меньше.
И.К.:
— Согласен.
Г.М.:
— А знаете, какой самый положительный герой в мировой литературе?
И.К.:
— Какой?
Г.М.:
— Бравый солдат Иосиф Швейк писателя Ярослава Гашека.
И.К.:
— Но ведь некоторые могут подумать, что он того, идиот, как бы…
Г.М.:
— Зато добрый очень. И зла никому не делал. А нынче положительный герой, увы, не такой.
И.К.:
— Кстати, в первом номере «Литературной пристани» публикуется ваш рассказ «Нормальная собачья жизнь», который, наверняка, кому-то покажется грустным и несколько странным. Это и говорящий бюст, и Богоматерь-пьянчужка из иконы, любимая, которая «дематериализуется» из едущего автобуса… Что это? То ли это фантастика, то ли ещё что?
Г.М.:
— Как-то на концерте Владимиру Высоцкому прислали записку: «Почему вы такой грустный?». Он и ответил: «А чего особенно веселиться-то?»... Ну, получился рассказ грустным. Какая жизнь — такие и рассказы. А то, что касается фантастики. Да нет, рассказ вполне реалистичен. Просто это взгляд героя с несколько изменённым сознанием. Точнее — взгляд с нормальным сознанием на ненормальную жизнь. Такой вот ракурс видения. Несколько преломлённый. Бывает иногда ощущение, что всё вокруг нас — сумасшедшее и ирреальное. Хотя так оно и есть. Мы просто привыкли к этому и часто не замечаем абсурдности нашей жизни. Думаю, ничего несуразного в рассказе нет. К тому же в городе достаточно умных читателей. Так что чего объяснять. Кто поймёт — слава богу. А нет... «на нет и суда нет»!
И.К.:
– Итак...
Г.М.:
— Заканчивая наш разговор, ещё раз скажу, что задачу литературы — да и искусства вообще! — я вижу в том, из чего выросла вся русская классическая литература: милосердие, сострадание, доброта. К этому и желаю стремиться авторам «Литературной пристани»! На ум приходят слова Александра Солженицына: «Я говорил, что художник — это подмастерье Бога. Художник пытается угадать высшее дуновение, откровение истины, и через душу свою, через талант и перо каким-то образом передать людям. Вот это и есть истинная литература». Больше и сказать-то нечего.
И.К.:
— И на этом спасибо, Геннадий.
Г.М.:
— Удачи и долгой творческой жизни газете «Литературная пристань»!
ноябрь 2005 г.