Город Хойан. Провинция Куанг Нам.
Всего тридцать километров от промышленного Дананга, однако перемены ощущаются сразу же. Душный, наполненный незнакомыми тропическими ароматами вечер словно завораживает, заставляя позабыть всё на свете. Просто наслаждаться звуками чужой звонкой речи и прекрасными видами, которые открываются взору из окна небольшого кафе, приютившегося в старинном здании на улице Чан Фу.
Почему-то мгновенно чувствуется, что здесь сохранилось нечто настолько невероятное и древнее, что невозможно осознать что к чему. То, что нельзя увидеть и услышать, но возможно почувствовать и принять каким-то из тех мифических чувств, которые приписывают человеку на протяжении тысячелетий.
— Ваш заказ, — сообщил официант и ловко поставил передо мной белую фарфоровую пиалу, где находились тушеные овощи и мясо с соусом и жжёным сахаром. Моя попытка попробовать что-то национальное и более экзотическое не увенчалась успехом, так как неприученный к восточной пище организм четко дал понять, что обилие острых приправ в еде — это не совсем то, что мне требуется.
— Кам он, — поблагодарила я юношу. Правда, при этом совершенно не была уверена, что правильно произнёсла вьетнамское "спасибо".
Мясо оказалось на удивление вкусным с необычным сладковато-острым привкусом. Специй не так много, как я ожидала, но, тем не менее, это не отменяло факта, что без воды данное блюдо есть нельзя. Впрочем, нет ничего удивительного в том, что русский человек непривычен к пище восточных народов.
Меня зовут Дана Хлоева. Вообще-то я журналист, который до недавнего времени тихо и спокойно работал в редакции газеты "Мир". Но всё переменилось, и сотрудникам пришлось искать новый заработок. Газета исчезла в кратчайшие сроки. Причем не совсем понятно было кто "помог" в один момент потерять всё то, что нарабатывали трудолюбивые сотрудники в течение года.
В результате всего происходящего я уже два месяца как являюсь ведущей телепрограммы "Мир за гранью". Совпадение названий проекта и бывшей газеты сыграло решающую роль, дав толчок решению пойти и попробовать пройти кастинг. К собственному удивлению, я оставила всех конкурентов позади и вот теперь сижу здесь.
Мельком глянув в пиалу, я снова посмотрела на улицу. В четырнадцатый день лунного календаря Хойан преображается на глазах. Освещение в центре города сводится к минимуму, а в домах практически не слушают радио и не смотрят телевизор, так как проходит ежегодный Фестиваль фонарей. Все здания на узких улочках Хойана украшают сотни ярких шёлковых фонариков, плавно покачивающихся на ветру и рассеивающих вокруг тёплое мягкое янтарное сияние.
Люди выходят на улицу и любуются невероятно прекрасным зрелищем — по нефритово-чёрной воде реки Тху Бон, освещённой лишь звёздами, луной и фонарями, плывут изящные лодки, сделанные в виде лебедей.
Наш переводчик Ву Ван Ньеп говорил, что Хойан по праву можно считать городом, застывшим во времени. Сам он проживает в Ханое, отсюда весьма неоднозначное отношение к одному из самых старых мест во Вьетнаме.
— Ах, вот ты где! — возле меня опустился на стул рослый светловолосый мужчина и кинул на столик небольшую деревянную коробочку. — Это тебе передал наш друг Ву.
— Мне? — мои брови поползли вверх, так как никаких сувениров я от переводчика не заказывала. Да и это был только первый день съёмок в Хойане.
— Тебе, — подтвердил Руслан Бахамутов — один из самых серьёзных людей во всей нашей команде, а также царь и бог всего съёмочного процесса, то и дело напоминающий мне, что камера давно включена, и хватит уже стоять как соляной столб. Мужчина откинулся на спинку плетеного из лозы кресла. — Он бежал за мной добрых два квартала, пока сумел догнать.
Я постаралась сохранить прежнее выражение лица и не начать смеяться. В сказанном не было ничего удивительного, так как Бахамутов со своим почти двухметровым ростом, широкоплечий и ладный, скроенный по образцу древних русичей, что становились героями богатырских былин, для хрупкого маленького Ву был вечной проблемой. Сам вьетнамец характеризовал её приблизительно так: "Сделал шаг — исчез из поля зрения, сделал два — разгромил полгорода". Так что в порядке вещей то, что маленькому Ньепу пришлось приложить немало усилий, чтобы догнать русского богатыря.
Под бурчание оператора, который пытался выбрать что-то похожее на соответствующую его вкусам еду из меню, я взяла в руки коробочку и принялась её осматривать. Прямоугольная, вырезанная из какого-то тёмного дерева, она легко помещалась на раскрытой ладони. На крышке коробки маленькими кусочками рыже-красного агата было выложено два иероглифа. Если не ошибаюсь, вьетнамцы их называют "чы нё". С моими познаниями языка вьетов это было красиво и радовало глаз с точки зрения эстетики, но смысловое содержание написанного для меня оказалось полной загадкой.
Хмыкнув, я открыла коробочку и замерла. Внутри лежало диковинное украшение. Точнее массивная серьга, выполненная в виде двухголового дракона. Материал — тот же, что и на крышке — медово-красный, напоенный рыжим сиянием агат, который при поворотах из стороны в сторону, казалось, менял оттенки от янтарного жёлтого до глубокого багрово-алого.
Руслан недоумённо уставился на украшение.
— Вот скажи за… — начал он.
— Нет, — нахмурилась я. — Это лучше ты мне скажи с чего Ньеп раздаёт сувениры. Особенно такие, за которые могут не выпустить из государства.
Бахамутов удивлённо приподнял бровь и перевёл взгляд на серьгу. Кстати, пока я любовалась ей, он успел сделать заказ и почти сразу же принесли выбранный суп фо бо. Интересная вещь, как по мне, но явно для слишком изысканного вкуса. А может, и наоборот.
— А с чего ты взял, что не выпустят? Что-то не припомню, чтобы подобное где-то указывалось. К тому же, у драконов двух голов не бывает.
Последнее заявление было сказано настолько уверенно, что я даже растерялась, что ему ответить.
— Видишь ли… — спокойно начала я таким вкрадчивым тоном, что оператор тут же оторвался от своего супа и с опаской глянул на меня. Очень уж он не любил, когда я так делала. — Пока ты спал в автобусе, — невозмутимо продолжила я, — мне пришлось перелопатить массу информации, чтобы не выглядеть в чужой стране уж полными идиотами.
— Язык бы лучше выучила, — пробормотал Бахамутов, подхватывая с блюдца круглую пампушку, приготовленную на пару.
— Так вот, — не обратила я внимания на выпад приятеля. — Хойан знаменит не только тем, что здесь остались памятники китайской культуры вроде залов собраний общин. Или японской, как крытый мост Коу Нят Бан, который мы, между прочим, сегодня проходили. Или город, в прошлом один из основных международных портов Юго-Восточной Азии, но ещё и место, где были найдены археологами вещи, что насчитывают около трёх тысяч лет.
По виду Руслана стало ясно, что ещё чуть-чуть, и он точно меня чем-то треснет. Причем, довольно тяжёлым и по голове.
— Конкретно в Хойане были найдены предметы, которым две тысячи двести лет и по предположениям учёных они относятся к цивилизации Са-Хюинь, о которой, увы, известно не так уж много.
— Са… как? — с умным видом уточнил Бахамутов, одним лишь выражением лица показывая, что в приличных местах выражаться не стоит.
— Са-Хюинь, — повторила я и снова начал рассматривать украшение. — Известно, что они делали серьги в виде двух голов зверей. Но, скорее всего, вариантов была тьма. К тому же, зная трепетное отношение местных жителей к драконам, меня совсем не удивляет, что это был именно это животное.
— А чем ещё известна эта культура? — поинтересовался Руслан, тоже переведя взгляд на украшение.
— Мм, — я потерла бровь и нахмурилась, — я мало чего успела прочитать, не говоря уже о том, чтобы запомнить. Но вроде как представители культуры Са-Хюинь являются предками народа чамов, которые впоследствии основали древнее государство Чампа. Вроде как поддерживали крепкие связи с Китаем и торговали. Основой торговли были удивительные бусы из стекла, золота, агата, сердолика, оливина и нефрита. По сути, что тут добывали, из того и делали. Интересный факт заключается в том, что ушные украшения Са-Хюинь впоследствии были найдены археологами на территории Китая, Таиланда, на Тайване и на Филиппинах. Судя по всему, ребята были не промах.
— А почему ты не думаешь, что это просто имитация? — Руслан отодвинул тарелку. — В конце концов, это вполне нормально — создавать для туристов то, чем прославилось государство. Ну, или по крайней мере привлекло к себе интерес других стран.
Вопрос был настолько прост и логичен, что я молча посмотрела на агатового дракона. Бахамутов сто раз прав. С чего я тут толкаю такие речи? Но с другой стороны… Почему-то было какое-то странное чувство, что всё же права я, а не он.
— Слушай, — я подняла взгляд и, чуть прищурившись, внимательно посмотрела на друга, — а что тебе сказал Ву, когда передал эту коробку?
— Да ничего нормального, — Руслан пожал плечами. — Он больше пытался отдышаться, чем пояснял свои действия. Приблизительно так: держи это и срочно передай Дане. Пока я сообразил, что мне всунули в руки, Ньеп уже дал газу и был на противоположной стороне улицы. При этом поняв, что я могу рвануть за ним, махнул рукой и крикнул, что сейчас опаздывает на встречу, и в гостинице нам всё расскажет.
— Мда, — протянула я, аккуратно устраивая двухголового дракона в коробке и молча глядя на слабо мерцающий при вечернем свете агат. — Чем дальше в лес, тем больше дров.
— Угу, — кивнул Руслан, — не то слово. Да и знаешь...
Резкая трель мобильного оператора прервала монолог, заставив быстро искать его по бессчетному количеству карманов.
— Да что это такое, — выругался Бахамутов, выхватывая телефон и бросая хмурый взгляд на экран. — Да, слушаю.
Я не знала, что говорил собеседник, но лицо Руслана стремительно начало бледнеть.
— Что случилось? — напряжённо спросила я, чувствуя, зная, что подобные перемены не к добру.
Пару секунд мужчина молчал, а потом отодвинул кресло и поднялся из-за стола. — Вставай. Нам нужно идти. Ву попал под машину.