На дверной ручке висел пакет, в нём – жёлтые хризантемы. Сквозь прозрачный пластик также виднелись коробка конфет и компакт-диск. Выложив содержимое пакета на кухонный стол, я обнаружила ещё и билет в филармонию с прикреплённой к нему запиской: «Елана, спасибо за то, что ты для нас сделала. Ждём тебя на нашем юбилейном концерте (не забыла дату?). И ещё: дарим этот диск. Мы записали его в “Волга-Спектрум” (далее шёл адрес и номер телефона фирмы) – так что проигрывай, не бойся.
Игорь, Татьяна Карелес».
Вскипятив чайник и заварив кофе, я открыла коробку конфет. Это оказалось «Птичье молоко» с моей любимой коричневой начинкой. Я живо представила, как Татьяна, купив сразу несколько коробок, каким-то образом угадывает и откладывает в одну из них конфеты именно с шоколадным суфле. Хотя, скорее всего, на днях у неё был концерт на кондитерской фабрике, и она попросила, чтобы коробку наполнили только такими конфетами. Но всё равно приятно – не забыла мой вкус!
Предаваясь этим размышлениям, я всё не решалась взять в руки диск, а только поглядывала на него. Прозрачная сиреневая коробочка в два раза тоньше обычной. На фиолетовом фоне обложки – улыбающаяся Татьяна в тёмно-розовом концертном платье и непривычно серьёзный Игорь в тёмно-синей рубашке. В его руках гитара, глаза как всегда полузакрыты… А ведь этот диск точно такой же, как тот… Когда это было? Лет двадцать назад? Точно! В 1982 году! Как раз в день моего рождения: 26 февраля.
…В тот день я захотела сделать себе подарок. В кинотеатре «Рассвет» шёл ретроспективный показ фильмов Антониони, и я, отпросившись с работы пораньше, спешила посмотреть «Идентификацию женщины».
Уже огибая угол дома, за которым и находился кинотеатр, я буквально столкнулась с Татьяной. Но она меня даже не заметила. Только посмотрела невидящим взглядом и побежала дальше.
Мы были знакомы с ней несколько месяцев – на каком-то сборном концерте я впервые услышала, как она поёт. Среди махровой художественной самодеятельности вдруг зазвучало её божественное меццо-сопрано. Помнится, это был романс «Твои глаза зелёные», который постоянно напевал один, очень дорогой мне человек. У меня ведь тоже зелёные глаза.
Как только Татьяна закончила выступление, я отправилась к ней за кулисы. Тогда ещё не было в ходу слово «спонсор», поэтому я предложила: «Давайте сделаем интервью для газеты – вдруг кто-то захочет помочь вам выйти на профессиональную сцену…».
Интервью было написано, и действительно, нашлись нужные люди: Татьяну стали приглашать поучаствовать в разных концертах, даже филармонических…
Столкнувшись с ней на углу дома, я ни о чём таком, конечно же, не подумала. Я даже обидеться не успела, а только удивилась, что она меня не узнала. И вдруг услышала за спиной её голос: «Я не могу больше это слушать одна! Пойдём…», – и побежала, а я, едва успевая, – следом за ней.
Мы поднялись в квартиру на третьем этаже (Татьяна жила как раз в доме возле кинотеатра). Она сбросила пальто на попавшийся по дороге стул и, махнув мне рукой, что разуваться не надо, направилась в кладовку. Включила свет и, пропустив меня вперёд, заперла за нами дверь.
Комнатка была очень маленькой и казалась ещё меньше из-за того, что её стены и потолок были обиты тёмно-вишнёвым бархатом. На полу – войлочный ковёр такого же цвета. Помещение напоминало радиостудию, но не было в нём ни окна в операторскую, ни микрофонов. Да и вообще ничего не было, кроме небольшого деревянного ящика защитного цвета, вроде тех, что военные используют для хранения боеприпасов. Но почему-то я сразу поняла – внутри проигрыватель.
Татьяна достала из ящика плоскую серебристую коробочку, похожую на немного вытянутую лепёшку, с круглой прозрачной крышкой и несколькими кнопками с одной стороны и двумя небольшими динамиками с другой. Это сейчас я не испытала бы ни удивления, ни восторга при виде обычного CD-плеера. Но тогда я увидела его впервые. Теперь я даже не уверена, что они вообще в то время существовали. Следом Татьяна извлекла из ящика точно такой же диск, что теперь лежит у меня на кухонном столе.
«Сейчас, сейчас – услышишь», – торопливо говорила она, пытаясь дрожащими пальцами зацепить крышку коробочки.
Наконец та поддалась, и диск, хотя и не сразу, был водворён на своё место. Но лишь только крышка захлопнулась, как плеер вспыхнул прямо в руках у Татьяны. От неожиданности она его выронила. И сразу же заполыхали пол, стены и потолок.
Мы кинулись к выходу. Дверь почему-то оказалась незапертой и после того, как мы выскочили из кладовки, сама захлопнулась. Татьяна побежала в ванную за водой, а я – вызывать пожарных.
«Телефон не работает!» – закричала я, подняв молчащую трубку. И в ответ услышала полный ужаса её голос: «Воды нет!»
Мы начали в панике метаться по комнатам, пока вдруг ни поняли, что ничего не происходит: не видно ни огня, ни дыма. Открыв, наконец, кладовку, мы остолбенели: огонь уничтожил всё – не осталось ни плеера, ни деревянного ящика. Вместо бархата – закопчённые стены и потолок, вместо войлока – почерневшие доски пола. Но не было ни запаха гари, ни жара от бушевавшего недавно пламени. Я не могла вымолвить ни слова. С Татьяной же началась настоящая истерика. Она рыдала, бессвязно выкрикивая: «Я сама виновата! Я всё разрушила! Теперь ничего не будет!».
С большим трудом мне удалось её успокоить. И тогда я услышала историю, ещё более фантастическую, чем внезапный пожар.
– Это произошло четырнадцатого января, – начала она свой рассказ, заглушая всхлипы тёплым чаем с мятой. – Да… Рано утром. Я ещё спала. В предыдущие две недели у меня каждый день были концерты, и в свой первый в этом году выходной я хотела отоспаться… И вдруг, чуть ли не в пять часов, – звонок в дверь, такой длинный, требовательный. На пороге стоит молодой человек. Говорит: «Извините, пожалуйста, я ваш поклонник…».
– И ты его впустила?
– Впустила! Даже не спросила, кто он вообще такой, откуда, где взял мой адрес! Спросонья, что ли, или слово «поклонник» лишило меня разума... Ещё и кофе предложила, раз уж пришёл в такую рань. Сели вот здесь, на кухне, как и мы сейчас с тобой сидим. Я молчу, жду, что он скажет.
– А он?
– Он тоже помолчал, видно не зная, с чего начать, потом говорит: «Я много раз слышал, как вы поёте. Ваш голос приносит мне истинное наслаждение». Да-да, так и сказал: наслаждение. Я, конечно, смутилась, но ведь приятно: совсем молодой человек, чуть ли ни в сыновья мне годится, а какие высокие слова нашёл…
– Но он же пришёл в пять утра не для того, чтобы комплименты расточать… – поторопила я Татьяну.
– Конечно. Только это было главное. Из-за голоса моего он и… пришёл. – Она запнулась на последнем слове. – Вообще-то я не знаю, как там у них говорят: пришёл, прилетел, явился? А может – материализовался?
– У них? – переспросила я. – У кого это – «у них»?
– Не перебивай! Я и сама могу сбиться. Лучше слушай по порядку, как всё было.
Я кивнула, не спуская с Татьяны глаз, как будто именно в ней и была разгадка всего, что произошло сегодня.
– Так вот, сказав комплимент, он снова помолчал, а потом будто вспомнил: «У меня есть для вас подарок». И пошёл в прихожую. Там у двери стояла обычная хозяйственная тележка…
– Откуда она взялась? – снова перебила я.
– Не знаю! Сама не пойму, как я её не заметила, когда его впускала!
– Ладно, что же было дальше?
– Он достал из брезентовой сумки тот самый зелёный ящик, что ты видела в кладовке, и принёс на кухню. Не произнеся ни слова, вытащил проигрыватель и диск. Я тоже молчала, как заворожённая глядя на все эти предметы. «Хотите услышать, как вы будете петь через двадцать лет?» – наконец спросил он. «Конечно!» – ответила я, почему-то не удивившись вопросу. И он поставил диск…
– Ты действительно услышала свой голос?
– Да! Хотя я пела совершенно не так, как теперь – более свободно, раскованно. Голос звучал объёмнее, пластичнее.
– И ты поверила, что это голос из будущего? Может, он сделал запись на одном из твоих концертов…
– Нет, это не могло быть с концерта. Ты же знаешь, я пою только под фортепиано. А на диске был гитарный аккомпанемент. И какой! Такой согласованности я даже представить себе не могла. Гитара не шла за голосом и не забегала вперед, а именно сопровождала его, поддерживая. Она не заглушала пение, и при этом было видно виртуозное мастерство гитариста.
– Жаль, мне не удалось услышать…
– Да, – сказала Татьяна и снова разрыдалась.
Но ко мне уже вернулась способность рассуждать и мой обычный скептицизм. Я потихоньку стала искать объяснение той чертовщине, которую мы здесь наблюдали. Но сначала всё же стоило разобраться со странным гостем.
– Так ты всерьёз считаешь, что к тебе приходил посланец из… будущего? – спросила я Татьяну.
– Я понимаю, это звучит совершенно неправдоподобно, но как ещё объяснить то, что я слышала на диске? Это, был действительно мой голос! И в то же время я этого не исполняла!
– Как это – не исполняла? Ты просто не пела под гитару. Зато много раз пела без сопровождения. И тебя вполне мог кто-то записать. А наложить голос на гитарный аккомпанемент смогут в любой студии звукозаписи. Ты, кстати, в последнее время не давала интервью на радио? Не пела в микрофон?
– Вообще-то давала… И пела…
– Вот видишь! Всё может объясниться очень просто!
– Но диски! И этот проигрыватель, который он называл CD-плеером…
– Наверняка, какие-то новые разработки. Если они не известны, то не значит, что их нет. Я, кажется, слышала или читала о записи и воспроизведении звука при помощи лазера…
– А пожар? – не унималась Татьяна. – С чего вдруг всё загорелось? И, главное, потом, как по команде, исчезли и огонь, и дым.
– Какая-то химическая реакция…
– Что же она не срабатывала, когда я полтора месяца почти не вылезала из этой кладовки?
– Значит, это была реакция на меня. Вернее, на второго человека. На двойное поглощение кислорода, на неизвестный запах, в конце концов! Кстати, а кто оборудовал кладовку под студию? Кто придумал всё обить тканью – ты?
– Нет, это он – я только помещение предложила. Он просил без окон, чтобы «звук не ушёл». Это было его первое и единственное условие: никто, кроме меня, не должен был слышать эти записи…
– Типичное манипулирование!
– Но зачем ему мной манипулировать?
– Хороший вопрос! Если мы найдём на него ответ, то узнаем и кто он такой, и откуда, и что означала вся эта история.
…Но ответа мы так и не нашли. Мне лишь удалось убедить Татьяну, что молодой человек «пришёл из будущего» только фигурально. Должно быть, он действительно опередил время, изобретя способы обработки голоса, вплоть до его синтезирования. Или даже имел отношение к созданию той уникальной записывающей и воспроизводящей техники, возможности которой видела Татьяна. Но почему он выбрал именно её для демонстрации своего ноу-хау? Кто знает… Может, действительно, поклонник!
Так или иначе, но мои предположения стали подтверждаться жизнью. На эстраде появилось большое количество безголосых певцов и певиц, способных лишь раскрывать рот, попадая в такт записи песни. Сами фонограммы делались в студиях. И, как я слышала, иногда собирались буквально по ноте или по отдельным звукам такими вот умельцами, как Танин поклонник.
Потом я увидела лазерный диск, а позднее в продаже появились и плееры, очень похожие на тот, что в 1982 году сгорел в кладовке симбирской хрущёвки.
Тем не менее, я никогда не связывала все эти факты с событиями, произошедшими в квартире Татьяны. И при нашей встрече мы никогда о них не вспоминали, словно наложили на эту тему негласное табу. Да и виделись-то все эти годы редко.
«Посланец из будущего» больше не появлялся. Но через несколько лет после его прихода в дверь Татьяны снова позвонили в пять утра. Это был Игорь Карелес, гитарист, который накануне поздно вечером узнал от приятеля, что одной хорошей певице требуется аккомпаниатор, и не смог дождаться настоящего утра… Они стали дуэтом, а потом – мужем и женой, добились успеха, известности. И вот, наконец, выпустили свой первый CD. Ба! А про диск-то и забыла!
Вынув его из коробки, я на минуту замешкалась, вспомнив дрожащую Танину руку, открывающую серебристый плеер, усмехнулась и включила проигрыватель. «Твои глаза зелёные, слова твои обманные» – зазвучало божественное меццо-сопрано. И почти одновременно с ним зазвонил телефон.
– Оно всё-таки пришло, моё будущее, – прокричал в трубку тот же голос.
Я молча кивнула, но на том конце провода, кажется, меня поняли, и раздались короткие гудки…
Рассказ опубликован в книге "Один из вариантов жизни" (Ульяновск, 2005 год)