Когда-то на заре советской власти для грамотного ведения боевых действий к командованию войсками привлекали военспецов «из бывших», а для контроля над их действиями (а вдруг навредят?) к ним пристёгивали идейных комиссаров. Позднее вырастили свои военные кадры, но комиссарские должности на всякий случай оставили. Пока страна воевала, о какой-то специальной подготовке комиссаров не задумывались: и так понятно где враг, просто назначали из наиболее преданных и подкованных офицеров.
После окончания Второй мировой какое-то время тоже не требовалось объяснять, чем это социализм лучше - мы же победили. Мир восстанавливался после разрухи, отстраивались города и заводы, как на Западе, так и на Востоке, но с течением времени становилось всё более очевидно, что для повседневной будничной жизни построенный нами социализм приспособлен хуже, вот тогда и появилась необходимость грамотно обосновывать преимущества нашего строя, в том числе и в войсках. По стране открылись военные политические училища, мир вступил в эпоху Холодной войны, а наши Вооружённые силы вместе со всем советским народом ещё и в эпоху социалистического соревнования.
Именно в это время Вован и прибыл для дальнейшего прохождения службы на Северный флот. Назначили его на строящийся корабль, но до полного формирования экипажа прикомандировали на 62-й дивизион противолодочных кораблей в г. Полярный. Занимался он там всем, чем остальные заниматься не очень-то хотели, в том числе и организацией соцсоревнования. Процесс социалистического соревнования был перманентен и всеобъемлющ, он охватывал и боевую подготовку, и повседневную жизнь. К праздникам было принято брать на себя повышенные обязательства, а ещё организовывать смотры художественной самодеятельности. Как раз заниматься организацией этого самого смотра-конкурса в честь 57-й годовщины Великого Октября на дивизионе было поручено Вовану. Он бегал по кораблям, собирая списки участников, контролировал ход их подготовки в перерывах между выходами в море и исполнением других поручений, теребил их начальников.
Главным политрабочим на дивизионе в ту пору был старый седой капитан-лейтенант по имени Джабар. Еще, будучи юнгой, он участвовал в войне, за что был награждён орденом Красной звезды. Поскольку его жизнь, полная лишений, не изыскала возможности дать ему высшего специального образования, а перед выходом на пенсию поступать в Высшее политическое училище в Киеве было уже смешно, то эти должность и звание были потолком его карьеры. Мужик он был прямолинейный, требовательный и очень ответственный. Чтобы не выводить на общий конкурс малоподготовленных и лично им не проверенных участников, он заблаговременно организовал прослушивание конкурсантов в будке рядом с причалом, над входом в которую красовалась надпись «Штаб». Вован выдёргивал участников художественной самодеятельности с кораблей и пинками сгонял их по очереди в эту будку. Как известно земля наша на таланты богата, а возможность заняться ещё чем-либо помимо утомительного своим однообразием повседневного флотского труда привлекала, то оказалось множество и чтецов, и певцов, и танцоров, был даже трубач-солист. Парня забрали в армию прямо из музыкального училища, в военкомате он свои способности скрыл, чтобы ненароком не загреметь в оркестр при штабе, вместо боевого корабля, куда он попал акустиком (да, да, тогда было и такое). В тесной натопленной коморке за столом сидел Джабар и, с видом понимающего во всех тонкостях искусства человека, не просто наблюдал происходящее, а и активно вмешивался в творческий процесс, давал разного рода указания и рекомендации, т.е. практически являлся соавтором каждого номера. Рядом с ним за столом сидел штабной писарь и заносил в аккуратно расчерченную таблицу название произведения, имя исполнителя, его должность и номер войсковой части. Когда дело дошло до трубача, то в названии произведения: « Джузеппе Верди, «Риголетто», ария герцога»,- робко произнесённого молодым матросом, Джабар услышал что-то своё, знакомое. С видом знатока он задумался, покачал головой и произнёс: «Что ж, ладно, Герцена можно, Герцен – демократ, пожалуй, что подойдёт, давай.» Матросик собрался и вполне прилично сыграл знакомую мелодию «…сердце краса-авиц, склонно к изме-ене, и к переме-ене, как ветер ма-ая…». После окончания исполнения Джабар погрозил ему пальцем и сурово так сказал: «Ты здесь в начале второго куплета сфальшивил, сознайся уж, смотри мне, чтоб на конкурсе этого не было, и трубу надрай как следует, ступай!» Парень зарделся как спелый помидор в его родном Таганроге, засмущался, но возражать не стал.
В результате в день смотра-конкурса на афише, аккуратно выведенной тушью, и водружённой перед входом в дом офицеров, среди прочего так и значилось: «Дж. Верди, «Риголетто», ария Герцена»,- но на это никто и не обратил внимания, жизнь-то шла вперёд семимильными щагами, к очередной торжественной дате, надо было спешить...
_______________________________________________________
Картина автора "Луна, увиденная в Рождественскую ночь автором, лежащим в сугробе на спине, и, всматривающимся в глубину мироздания, в надежде разглядеть бозон Хиггса", холст, масло.