Пэчворк

Елена Лозовая
ПЭЧВОРК

Только что она видела свою Варьку на перроне, раскрасневшуюся и пританцовывающую от холода, и вот  та уже протискивается по вагону, мешая спешащим к выходу пассажирам.
 
- Не торопись, Варюша, успеется!

А дочь уже рядом. Ткнулась замерзшими губами в материнскую щеку и заторопила:
- Мамуль,  давай свои чувалы и  погнали скорее, нас Санькина машина ждет!

- Ой, Варенька,- заволновалась Сима Степановна, - зачем же машину, вещи легкие - можно и на метро прекрасно добраться…

- А пусть  твой будущий зять привыкает к тому, что к теще надо относиться с заботой и уважением! – оглядываясь  на подошедшего следом Саню, не без лукавства заявила дочь. – Кстати, я тебе сюрприз  к празднику приготовила, ты просто обалдеешь!

Всю дорогу дочь  загадочно улыбалась, а  Сима Степановна терялась в догадках: какой такой сюрприз может ждать ее дома? «Может ремонт? - раздумывала она. - Обои в коридоре давно не мешало бы поменять… Нет, ремонт вряд–ли. Точно! – облегченно выдохнула она, вспомнив недавнее увлечение дочери кулинарией, - наверно, испекла что-нибудь новенькое!»
 
Обещанный сюрприз ожидал Симу Степановну в спальне. Она опустилась на стул не в силах оторвать взгляд от своей  кровати на которой пестрело мозаичное покрывало.

  - Это тебе, мамуль,  мой подарок к 8 Марта! - с  гордостью произнесла Варвара.- Я за те три недели, что ты на курортах расслаблялась,  разобрала  старые коробки. Ты все твердила, что там половину добра надо «выкрасить да выбросить», а я все старье перетрясла, по сусекам поскребла и - вот: красота. Трудилась, так сказать, не покладая и не приседая. Это техника называется пэчворк, - добавила, ища налице матери выражение восхищения.

Сима Степановна прижала дочь к себе, выдохнула:

 - Ну конечно, нравится. Спасибо, доченька! Спасибо!

***

Вообще-то, носить юбки  и платья  Симка не то чтобы  не любила, просто носить их было некогда да и некуда. Сразу после школы обрыдшее  коричневое школьное платье с повседневным черным фартуком сменялось ею на треники и мальчишескую рубашку. Рубашек у нее было целых три, все из хлопка в  яркую клеточку. Несколько мешковатые, но очень любимые.  Жаль, конечно, что для девочек, таких, в спортивном стиле,  не выпускают.  Симка  закатывала повыше пузырившиеся на коленях трикотажные штаны и, оседлав велик,  отправлялась кататься.

 – Спарцмэнка! -  презрительно фыркала в сторону Симы соседская баба Таня, сухая вековая старуха. – Вот ить, вымахала, дылда - дылдой, а все, как хлопец, носится  цельный день на лесапеде! И все в штанах, а то и ващще в «ванькиных портах»!  Да разви это девка?

-Да, ни Боже мой! - провожая  цепкими взглядами стремительную Симкину фигуру, согласно кивали баба Клава и баба Наталья, день-деньской сидевшие у подъезда и, казалось, вросшие в лавочку, как горгульи в средневековые фасады.   Казалось, только благодаря их неустанной бдительности дом вот уже двадцать лет стойко выдерживал дождь, град,зной и  мороз, о чем извещала краями поржавевшая  табличка «Дом образцового содержания»,  красовавшаяся на фасаде с момента постройки, с 1954 года.
 
 Симка, изображая улыбку, на пол лица растягивала губы, приветственно кивала головой  и,  мысленно обозвав старух «гидра трехголовая», укатывала колесить   по  пылающим осенним  улицам их заштатного городишка. Конечно гонять на велике, или, допустим, забраться с книгой под кровать - а где еще можно спокойно почитать, что бы мать ее не нашла и к чему-нибудь не приладила? - гораздо удобнее в штанах или в шортах, чем в юбке, но к предстоящему празднику ей хотелось заполучить что-нибудь нарядное.

Дело в том, что в их школе в последнюю субботу октября для старшеклассников проводился ежегодный Осенний бал. Традиция была давняя, всему городку известная, так что готовиться к этому событию  начинали заблаговременно, практически с первого сентября.  Сима училась в девятом, и этот бал был первым в ее жизни.

В этот городок их семья переехала в начале лета, и друзья у нее здесь пока не завелись. Нельзя сказать, что робкие попытки Симки сблизиться с той или иной компанией, которые  сложились в классе задолго до ее приезда встретили в штыки. Нет! Ее, которая на прежнем месте жительства была окружена целой пропастью друзей, здесь попросту не замечали.

 В итоге, на переменках Симка утыкалась в книжку,  благо, что читать она любила и читала много. Влезало в нее  все: от приключений и фантастики, читающихся совершенно открыто, до любовных романов Золя и Мопассана, которые маскировались с помощью обложек под учебники. Но любовь к чтению не может заменить пятнадцатилетней девушке дружбу со сверстниками, поэтому-то на предстоящий бал она возлагала большие надежды.

 И когда мать посулила ей обновку «на выход», Сима попросила  платье. На семейном совете платье  решено было не покупать, а шить. Был куплен отрез тонкой красной шерсти и добыт адрес не дорогой,  но очень хорошей модистки.

Модистка оказалась  небольшого роста полноватой словоохотливой теткой лет сорока  с мелкими изюминками - канапушками, небрежно рассыпанными по скуластым щекам и широкому курносому носу. Материал  она одобрила, но, повертев Симку так и этак, велела прикупить еще кусок белого гипюра.

- Девочка худенькая, ровненькая, - (плоскинькая, - мысленно корректировала модистку Сима), а мы  сделаем платьице  отрезное,  с широким поясом, а по груди пустим жабо.  Рукава, -тут  она, как шлагбаум, подняла  и опустила   длинную с выпирающим локтем Симкину руку, - рукава соберем на запястье высоким манжетом. Как-то, вот так будет смотреться, - несколькими  свободными движениями она набросала на вырванном из школьной тетради листке силуэт будущего платья. – Ну как тебе,  девонька, такой фасончик, нравится?

Симка молча, кивнула. Первый раз в жизни новый наряд  не просто выбирался в магазине  из шеренги одинаковых платьев, а придумывался и подгонялся специально под нее!  И вообще, все происходящее здесь ей очень нравилось:и улыбчивая модистка, и фасончик, и красиво звучащие слова про «высокий манжет» и «жабо». Симка послушно поворачивалась к модистке то спиной, то боком, старательно вытягивала шею, стояла оловянным солдатиком, и,  сдерживая смех от  щекотных прикосновений.

Симкина мать, Надежда Васильевна, тоже была довольна  модисткой, а еще больше собой, что не поскупилась для дочки,  но вслух  ворчала.

- Готового на нее ничего не купить!Длиннющая да худющая, вон  коса толще талии!

- Ничего! Были бы кости, мясо - нарастет! - модистка ободряюще подмигнула Симе. - Через год, два еще на диетах сидеть будет или, как моя Алка,  бегать для похудения.  Я  говорю ей, своей дурехе, что стройность стройностью, а лишний килограммчик  для заманухи обязательно нужен! Да разве ей докажешь?  - и, подумав, щелкнула пальцами  и  сказала в ответ своим  мыслям:
-  Хорошее платьице получится, с жабо.

«Жабкино платье», - мысленно обозвала свой будущий наряд Симка.
 
Ни для кого не секрет, что каждая девушка, собираясь на свой первый бал, жаждет чудес уж ни как не меньших, чем  доставшиеся на долю Золушки. Иначе какой смысл в  балах и в новых нарядах?  Сима всматривалась в зеркало,  рассматривала себя в новом платье и удивлялась: «Мне только кажется или я действительно так классно выгляжу?». Зеркало убеждало: не кажется! 
 
 
Ее появление  в красном платье с завитыми и распущенными волосами не прошло незамеченным. Она ловила  на себе удивленные взгляды девчонок и заинтересованные взгляды мальчишек, как обычно, подпирающих тощими задами стены школьного спортзала, который в праздники становился  танцплощадкой.
 
Не прошло и пяти минут и - ура! - ее уже забрасывали замечаниями и  вопросами -  у девчонок желание рассмотреть ее наряд и пощупать- из чего? - оказалось сильнее непонятной неприязни:

 - Так себе, нич-чо платьице. Это ты с собой привезла или здесь купила?

- Кто шил? Теть Неля?  Вот уж, никогда бы не подумала!

- Из такой ткани и дурак сошьет!

Лед трещал по всем швам. Симка просто светилась от радости: все происходило даже лучше, чем ей представлялось! Как здорово - стоять, болтать ни о чем  с девчонками и чувствовать себя своей.
 
А когда, видимо, слегка обалдевший от произошедшей с Симкой метаморфозой, Петька Акимов,  самый клевый парень из их класса,  за которым безуспешно бегали не только одноклассницы (Людка Панчина –  Сима точно знала),но и большинство не лишенных зрения девчонок, вдруг предложил ей:

 - А, что Сим, пошли, потопчемся на радость нашей класснухи! - Симкино лицо мгновенно окрасилось в цвет платья, и полностью слилось бы с ним, если бы не спасительное жабо из белоснежного гипюра, так удачно предложенное и сшитое модисткой.   Поборов волнение, она смогла ответить нарочито небрежно в духе Петькиного предложения:
 
- Отчего же не порадовать старушку, пошли!

  «Старушка» - Валентина Анатольевна -  их классная руководительница двадцати с небольшим лет,  назначенная в этом году организатором бала,  и правда, замаялась отдирать от стен пацанов, упрямо игнорировавших медленные танцы. Сима с Петей оказались второй танцующей парой, после долговязого Лехи и рыжей хохотушки Ленки из десятого "Б", у которых, вся школа была в курсе, уже второй год   была любовь. «Мы танцуем как Наташа Ростова с Андреем Болконским!» - пронеслось в  Симкиной голове.

  Жизнь явно менялась на глазах, что и подтвердил навязчивый шепоток Людки: «Если Петька предложит до дома проводить - не соглашайся! Он меня один раз  провожал,  так сразу  за сиськи стал лапать. Я ему по морде дала!»

Сима сразу поняла: врет Людка. Никуда Петька ее не провожал! А врет, потому что видит в Симке соперницу  и боится, что он начнет с ней встречаться. Хорошо это или плохо Сима еще не знала, но то, что она больше не пустое место в классе - это точно! И от этого понимания стало легко и радостно, и понятно: у нее все получилось!

Прогнозы модистки не оправдались -  и через два года нужды в диетах у Симки не возникло. Она оставалась тонкая и звонкая,  как говорила про дочь Надежда, правда, исчезла подростковая  угловатость и хоть роста и веса в ней почти не прибавилось платье, сшитое к школьному Осеннему балу, пришлось расставить в груди - тесновато стало платьице.
 
  - Дочка-то моя в институт поступила, студентка теперь, в Москве учиться будет, - хвасталась Надежда лавочкиным завсегдатаям. – Мы с отцом деньжат не пожалели,  нарядили ее как куклу: и платье новое, и юбки, и блузки. Даже мутоновую шубку удалось достать, болгарскую. Я ее до срока в простыню зашила, от моли.

- А женишок ейный  тоже поступил?  Вместе учиться будут? - допытывались бабки. И потом, после ухода Надежды, шепотом пророчили:

-  Уж они там научатся!  А девка, девка-то как разневестилась! И откуда что взялось? А ведь приехала сюда - задрыга-задрыгой!

Сима была счастлива!Она будет учиться там, где хотелось, да еще с тем с кем мечталось!  Собираясь к отъезду, она вертелась перед зеркалом, примеряя новые наряды, и как было жаль, что эти, уже сто раз перемеренные и в общем очень радующие ее обновки,  не могли вызвать того чувства предвкушения чего-то нового, чудесного, как то, первое, выходное, так  много в ее жизни  изменившее,  «жабкино платье».

***

Сима Степановна бережно провела ладонью по расстеленному на кровати пестрому покрывалу. Что ж, может это и к лучшему. Все в этой жизни рано или поздно меняет свою форму и назначение.  Что-то  просто  разрушается, приходит в тлен, а что-то получает шанс на жизнь в новом качестве.

 Покрывало и правда радовало глаз: по краям множество разноцветных лоскутков были искусно переплетены в затейливый орнамент воспоминаний о разных моментах в ее жизни, а в  самом центре покрывала расцветали три красные розы с белой гипюровой отделкой, вырезанные из любимого, всю жизнь хранимого «жабкиного платья».

Ноябрь12 - январь13г.