Дыша духами и туманами
Как-то в Краснодаре на улице Красной во дворе Дома книги наблюдала такую картину. Ряд мусорных ящиков у гаражей, вонь, мухи. У крайнего ящика, чуть покачиваясь, стоит бомжеватого вида женщина. В уголке рта прилипла сигаретка. На лице бессмысленная, как мне показалось сначала, улыбка. Женщина что-то бормочет, словно разговаривает сама с собой. Это не удивляет, так как заметно, что она в сильном подпитии. Ухватившись руками за края ящика, женщина сосредоточенно смотрит внутрь, потом «ныряет» в ящик, долго ковыряется там, наконец выпрямляется. Грязная соломенная шляпа сбилась на бок, в руках - кусок хлеба. Наклонившись, женщина бросает хлеб на асфальт. Я приглядываюсь и вижу у ее ног тощенького котенка. Он жадно поедает брошенный женщиной хлеб. А она опять наклоняется над ящиком, перебирая его раскисшее содержимое, находит еще что-то «съедобное» и снова дает котенку. Женщина что-то приговаривает, беззубая улыбка озаряет ее лицо, смешное и трогательное одновременно. Мне интересно, что она говорит, и я, выйдя из машины, медленно прохожу мимо.
- Ах, ты заморыш, ах, ты грязнуля, - дальше - непечатное определение заморыша. И снова:
- Ах, ты заморыш, ах, ты грязнуля! Проголодался!
Котенок, жадно урча, поглощает угощение, а женщина снова склоняется над мусорным контейнером, выуживая из его вонючего нутра еду для малыша. Откуда-то в ее движениях , когда она дает еду котенку, появляется и плавность, и даже некая горделивость. Странно, но ее жалкая фигура приобретает явную значительность. И я уже не замечаю растоптанных туфлей и нелепой соломенной шляпы, опухшего лица и фингала под глазом. Я понимаю причины происшедшей в ней перемены. Здесь, на этой вонючей помойке, рядом с более слабым и беззащитным существом, она опять почувствовала себя не пьяной ничтожной оборванкой, а ЧЕЛОВЕКОМ, от которого что-то или кто-то зависит. Пусть даже беспризорный котенок. Ведь в этот момент она была для голодного заморыша самой главной, самой нужной - кормилицей. А человек, чтобы чувствовать себя человеком, всегда должен быть для кого-то самым главным, самым необходимым.
Что же могло случиться с ней? Ведь была же она когда-то мечтательной девочкой, и, возможно, даже, с упоением декламировала Блока: «И медленно пройдя меж пьяными, всегда без спутников, одна, дыша духами и туманами, она садится у окна». Как получилось, что блоковскую незнакомку жизнь вынесла на помойку? И ни одной живой души рядом, кроме котенка. Такого же бездомного, такого же бесприютного. И никому-то, кроме любопытствующей дамочки, нет до них дела.
И кариеса не боятся!
Нет, что бы там не говорили злопыхатели, а благосостояние наших горожан растет не по дням, а по часам. Выводы мои основаны отнюдь не на статистических данных. Статистики могут утверждать что угодно. Для меня самым верным статистическим показателем является моя улица. Иду я утром на работу и только успеваю головой вертеть, разглядывая, что наши граждане по широте души своей побросали на землю. Сегодня, к примеру, прямо посреди тротуара полиэтиленовый пакет с мусором выложили. И то верно. Чего его на мусорку тащить? Вон землищи вокруг сколько. Просто мусорный вернисаж. Экспозиция все время обновляется. Вчера еще этих пивных бутылок не было. А сегодня лежат в травушке, а рядом обертки от чипсов примостились. Где выпили, там и закусили. Святое дело! Остатки пикника – на обозрение гражданам. Пусть лопаются от зависти. А сколько наши граждане шоколаду поедают! Судя по валяющимся оберткам – немерено. И кариеса не боятся. Если судить по пристрастиям, то более всего наше продвинутое население уважает чипсы, сухарики и чупа-чупсы. Более детальный анализ провести затруднительно: некоторые экспонаты утратили товарный вид из-за долгого пребывания под дождем и солнцем. Пивные полторахи, разбросанные там и сям, очень оживляют уличный пейзаж, придают ему этакий боевой имидж, словно и не улица это, а поле боя с неразорвавшимися снарядами. В духе времени. Особенную благодарность за постоянно обновляющуюся мусорную экспозицию хочется вынести юным кореновцам и их замечательным родителям. Только их неустанными усилиями галерея мусора пополняется и пополняется. Вот юная нарядная мама ведет своего малыша в школу. Дитя, развернув конфетку, бросает ее, естественно, в рот, а фантик, естественно – под ноги. Ура! Да здравствуют юные поедатели конфет, благодаря которым никогда не исчезнут с наших улиц мусорные вернисажи. Да здравствуют мамы и папы, которые с риском для жизни скрывают от детей правила общежития. Действительно, зачем засорять юные умы безнадежно устаревшими правилами поведения в общественных местах, лучше засорять улицы. Как красиво, когда порывы ветра вздымают ввысь рваные обертки, полиэтиленовые пакеты, целлофановые упаковки, и они летят, летят, словно заколдованные птицы, грязные, ободранные, с переломанными крыльями, а мусорный ветер вздымает их все выше и выше. К звездам. Наш гордый грязный вызов миру, мусорное послание нашего объевшегося разума иным цивилизациям.
Получи, дружок, кирпич!
Раиса Ильнична всю жизнь проработала в полеводческой бригаде, и после того, как ушла на пенсию, каждую осень ходила на ток, помогала колхозу. Заработала за долгую трудовую жизнь целую пачку почетных грамот. Достает их из шкафа, где они лежат, перевязанные ленточкой, Раиса Ильинична не часто. Разве что вот корреспонденту показать. Дети разъехались по другим городам. Хозяина Раиса Ильинична схоронила лет десять назад. Домик обветшал, облупился, того и гляди завалится. На выцветшей табличке с трудом прочитывается, что здесь живет почетный колхозник. И смотрится эта табличка на домике-завалюшке горькой насмешкой. Я всегда думала, что почет и уважение должны оказываться каким-нибудь иным, более материальным способом. Как в песне: «Мы тебе колхозом дом построим, чтобы было видно по всему, здесь живет семья российского героя, грудью защитившего страну». Но в жизни все происходило не так красиво, как в песне. Вместо дома – табличка, вместо денег – грамота. И пылятся эти грамоты в шкафах и комодах, шкатулках и коробках, как облигации долгосрочного займа – и денег нет, неизвестно будут ли, и выбросить жалко. Человеку всегда хочется быть на виду, чтобы его знали, чтобы его выделяли из многих, чтобы его вклад в копилку общих дел был замечен и отмечен. Так устроен человек. Способы поощрения могут быть самыми разными: фотография в газете, фотография на Доске почета, почетное звание, присвоение имени. Вот, к примеру, в городе Остине, что в самом богатом американском штате Техас находится, в честь заслуженных людей перед зданием мэрии в тротуар укладывают кирпич с именем этого человека. Своеобразная голливудская аллея звезд. Подарил ты, к примеру, школе компьютерный класс – получи кирпичик, отремонтировал дорогу – и тебе кирпичик. Своеобразная почетная грамота, но выставленная на обозрение всему городу. Почти вечная.
Так уж повелось у нас, что людей всегда отмечали за труд. Хотя разве не достойны признания общества другие человеческие качества? Разве не нуждается наше общество в милосердии? Миллионы беспризорных детей в государстве – это мина замедленного действия, которая обязательно взорвется, когда эти дети вырастут и начнут мстить всему миру за то, что для них не нашлось капельки тепла. И мне кажется, что самое главное сегодня – обогреть и приютить этих детей. И нет задачи для государства важней. А люди, которые берут этих детей под свое крыло, должны пользоваться невиданными льготами. Взял ребенка на воспитание – на пять лет раньше уходишь на пенсию. Взял двоих – десять лет от пенсионного срока и 50% оплата всех коммунальных платежей. Взял троих – на 15 лет раньше на пенсию и бесплатно пользуешься всеми коммунальными услугами, не говоря уже о доплате от государства за каждого ребенка. Не нищенской подачке, а полноценной доплате. А на площади, на Доске милосердия твоя фотография крупным планом. И в больнице тебя с твоими детьми обслуживают без очереди. Да, пока это мои мечты, к сожалению. Но ведь кто-то должен сделать первый шаг. А иначе через 10-15 лет мы получим такую жизнь, при которой нынешнее дерьмо покажется повидлом.