Шутники

Сергей Тюнькин
ШУТНИКИ
Фантастический рассказ
                1
С утра у Алексея Кирилкина побаливала голова. Да и как же ей не болеть после двух дней и ночей встречи Нового Года? И сегодня тоже друзья звали в гости, но  Кирилкин отказался – завтра на работу, и он вспомнил, что ему нужно подготовить доклад о текущем политическом моменте.
Алексей жил в одном из подмосковных городов, и там же работал младшим научным сотрудником в страшно секретном Институте химической грамматики. На последнем профсоюзном собрании его избрали политинформатором лаборатории. Нельзя сказать, чтобы Кирилкину очень нравилось это общественное поручение. Скорее даже наоборот, и он с радостью наплевал бы на него. Но политмассовая работа была одним из главных пунктов институтского соцсоревнования.  И за его невыполнение лабораторию могли лишить баллов и, соответственно, премии – пусть и небольшой, но всё равно подспорья в семейный бюджет.
Поэтому Кирилкин, будучи человеком обязательным, хоть и нехотя, но занялся делом. Он закрылся на кухне своей малогабаритной однокомнатной квартиры, чтобы не мешали жена и пятилетний сынишка. И принялся штудировать доклад Генерального секретаря на последнем пленуме партии. Затем просмотрел свежие газеты: «Известия», «Труд». Сегодня вышли их первые в Новом Году номера. Выписал из них наиболее интересные сообщения о событиях в стране и за рубежом. Под конец раскрыл местную   газету «Маяк»… И едва не свалился со стула, вмиг забыв о головной боли.
2
Новый рабочий год начался, как и положено, с собрания. Присутствовали, что бывало очень редко, все сорок два сотрудника лаборатории орфографии соединений ароматического ряда, где трудился Кирилкин. Завлаб Яков Григорьевич Ривкин произнес, как в таких случаях водится, дежурную речь, призвал к новым трудовым свершениям.
- А сейчас Алексей  Кирилкин сделает небольшую политинформацию.
С бешено бьющимся сердцем  Алексей вышел к трибуне:
- Товарищи, я не знаю, как это сказать…- начал он не уверенно. – Все дело в том, что, когда я подписывался в прошлом году на газеты, то ошибся на десять лет и написал в квитанции на наш местный «Маяк» вместо восьмёрки – девятку. И вот, вчера получил газету из будущего. Совершенно не могу понять, как это произошло.
- Ну и что, там уже при коммунизме живут? – спросил кто - то из сослуживцев.
- Какой там к чёрту  коммунизм! Обратно к дикому капитализму… Там такое творится… Водка  будет по червонцу и по талонам – одна бутылка в месяц. Литва выйдет из Союза,  армяне с азербайджанцами воевать станут. Нострадамус тоже, наверное, как и я, газеты из будущего читал, поэтому все так точно предсказывает. И про наш Институт тоже написано.   Яков Григорьевич Ривкин станет директором Института и выйдет из партии. Алексей зачитал вслух: «Я бросаю свой партбилет, так как не могу больше оставаться в партии, на совести которой кровь миллионов ни в чем не повинных людей».  Вот, посмотрите сами, Яков Григорьевич, - Кирилкин протянул ему газету.
- А! В альдегид твою валентность через пара хлортолуол, - заругался страшными ругательствами завлаб, и отскочил с такой прытью, будто бы ему вместо газеты предлагали гремучую змею. – Не подходите ко мне! Это грязная инсинуация! Это провокация, происки международного сионизма… Я со всей ответственностью заявляю, что я люблю нашу родную партию, и не мыслю своей жизни без нее.
  Алексей попытался показать газету другим своим коллегам, но те шарахались от него как от чумного, и с криками выбегали вон. Через минуту Кирилкин остался один в лаборатории.
3
Капитана Афанасьева срочно вызвал начальник.
- Товарищ полковник, - начал он рапортовать, но полковник нетерпеливо перебил:
- Ладно, ладно. Докладывай, что у тебя там, в Институте химической грамматики? Москва интересуется, да и «вражьи голоса» уже передавали.
- Из Института пришла сорок одна анонимка на одного их сотрудника. Некто Кирилкин утверждает, что ошибся при подписке на газеты на десять лет вперед, и сейчас получает наш местный «Маяк» из будущего.
- И что там пишут?
-Типичная антикоммунистическая пропаганда.
- Газету изъяли?
- Так точно. Эксперты утверждают, что сработано очень профессионально.
- На этого,  Кирюшкина, есть что – ни будь?
-  Кирилкина…
- Какая разница!
- Нет, ничего особенного. Будучи пионером, слушал «Битлов» по «Би-би-си», в студенческие годы побывал в вытрезвителе, да переболел венерической болезнью. И всё.
- Ясно, что он мелкая сошка, и за ним кто – то стоит.
- Анонимы пишут, что он упоминал какого-то Нострдамуса.
- Сионистской организации нам в городе только не хватало.
- Да нет, вроде бы не наш. В картотеке его нет. Послал запрос в Центральный архив.
- Хорошо, выясни точно, кто такой. Как там, у этого Кирилкина со здоровьем?
- С виду – ничего. У меня в кабинете сейчас сидит.
- Хорошо. Держи меня в курсе. Чуть что, сразу докладывай, секретный институт все - таки.  Да и Москва интересовалась.
- Слушаюсь! Разрешите идти?
4
Капитан Афанасьев вернулся в свой кабинет и продолжил прерванный допрос:
- Итак, вы утверждаете, что ошиблись при подписке, и вам пришла газета из будущего?
- Да,-  ответил Кирилкин, неуверенно озираясь по сторонам. – Я и сам не знаю, как это произошло.
- Ну и как вы относитесь, к тому, что в газете написано?
- Я? Я… Думаю, что кое – что правильно. Не то, что в некоторых  современных. В наших пишут, что план все перевыполняют, а пойдёшь в магазин – там ничего нет…
«Действительно, за ним кто-то стоит – явно с чужого голоса поет»,  - думал Афанасьев.  Он уже не слушал Кирилкина, ему было все ясно.
- Хорошо, вот вам бумага, ручка напишите все, как было.
- Вы меня арестуете?
- За что? – постарался, как можно искренне изумиться капитан. – Напишите, и идите спокойно домой. Работайте, и не о чем не думайте. Мы во всем разберемся.
После того, как Кирилкин ушел, Афанасьев вызвал следующего.
В кабинет вошел Павел Гусев, пижонистый молодой человек в костюме «тройка» и, естественно, в галстуке.
-  Ну, что за дела, Александр? – начал он недовольно с порога. – Выдернули прямо с работы. Здесь в коридоре целый час продержали. Будто – бы мне больше делать нечего. Мог бы и сам позвонить. Разве старые друзья так поступают?
Вместо ответа капитан протянул ему газету и ткнул пальцем в статью об Институте химической грамматики.
По мере того, как Гусев углублялся в чтение, руки его затряслись, лицо сделалось мертвецки белым, и он без сил опустился на стул.
- Что это? – только и смог выдавить он  из себя сразу охрипшим голосом.
- Вот и я хотел бы знать, что это такое.
- Откуда эта мерзость? Кому я, что плохого сделал?
- Один чудик утверждает, что по почте пришло.
- Грубая фальшивка…
- Не совсем. Эксперты утверждают, что сработано очень профессионально. Скорее всего, в вашей типографии. Статья с твоей подписью полностью соответствует твоему стилю. По словарному составу тоже твоё. За редким, правда, исключением.  Непонятные слова какие-то вставлены: «перестройка», «гласность», «демократизация». Ну, это для правдоподобности, наверное.
- Афоня, что делать!?  Это же полный… В лучшем случае из партии выпрут. Помоги!
- Помогать людям – наша работа. Вот тебе бумага, - капитан протянул Гусеву несколько листов, - напиши, что ты думаешь по этому поводу, может, кого подозреваешь.
Пашку Афанасьев знал несколько лет. В свое время он курировал райком комсомола, где Гусев работал инструктором. Но, хоть они и вращались в одной компании, устраивали вечеринки и баньки с активистками, друзьями никогда не были. Скорее наоборот – испытывали друг к другу антипатию. Впрочем, Гусева недолюбливали многие – уж больно надменным он был. Кичился своими связями.  Стучал при случае на товарищей – Афанасьев  видел несколько его доносов, да и другие об этом догадывались. За сотрудничество с органами, а также благодаря знакомствам, его и назначили сразу замом главного редактора районной газеты.  Пашка не скрывал, что это всего лишь очередная ступенька его карьеры, и он не собирается надолго  задерживаться в их захолустном городишке. И мало кто из знающих его сомневался, что в скором времени он займёт кресло, или на худой конец, мягкий стул в Москве, где ни будь в ЦК комсомола. Но «шутники», как окрестил про себя фальсификаторов  Афанасьев, видимо этого не знали и указали Пашку всего лишь главным редактором их местного «Маяка». Это, на взгляд капитана, и было такой мелочью, на которых обычно и «накрывается» большинство злоумышленников.
И, хотя Афанасьев ни на секунду не допускал и мысли о причастности Гусева к этому делу, все же не мог отказать себе в удовольствии вставить ему палку в колесо. Да и потом, чертовски приятно чувствовать, что кто – то находится в твоей власти. 
- Дай бумаги, - прервал размышления капитана Гусев.
- Что?
- Дай бумаги еще, говорю. У меня кончилась.
- Хватит, хватит. Ты и так, я вижу, полгорода в это дело впутал, а нам потом разбираться.
- Саш, что теперь будет?
- Не волнуйся. Я уверен, что ты тут совершенно ни при чем. Мы во всем разберемся.
- Я могу надеяться?
- О чем речь? Мы же с тобой друзья.
Однако Гусева нисколько не успокоили слова Афанасьева. Он прекрасно знал его отношение к себе, и сейчас капитан вряд ли упустит случай насолить ему.
5
Выйдя на улицу, Гусев кинулся к телефону – автомату: «Нужно Сергей Сергеевичу позвонить, он поможет,  он спасёт.
- Алло, Сергей Сергеевича можно? Здравствуйте Сергей Сергеевич, это Гусев вас беспокоит…
В трубке раздались короткие гудки.
«Уже знает. Бросил трубку! – Пашку охватил ужас. – Что делать? Никто не поможет… Надо что – то делать, спасаться… »
Через дорогу было почтовое отделение. «Нужно сделать  вклад в «Фонд мира», а квитанцию на работе покажу, может,  это хоть как то сгладит…» - схватился Гусев за эту мысль, словно утопающий за соломинку.
У дверей почты Пашка столкнулся с Ривкиным.
- Здравствуйте, Яков Григорьевич,  Гусев был знаком с ним – недавно писал статью про институт, где тот работал. И в фальшивке Ривкин тоже упоминался.
- Здравствуйте, товарищ Гусев. Вы на почту?
- На почту. Хочу вот гонорар перевести в «Фонд мира».
- Да? Какое совпадение! Я вот тоже перевел. Выдали тринадцатую зарплату, а зачем она мне? У меня, спасибо советской власти, все есть. Дай, думаю, переведу, там деньги нужнее будут.
6
Утром Кирилкина вызвал сам директор института.
Алексей робко вошел в кабинет. Раньше он никогда в нем не был, да и его хозяина видел всего несколько раз.
- Вы  Кирилкин?
- Я.
- Есть мнение, что вам необходимо отдохнуть.
- Я недавно уже был в отпуске.
- Это неважно. Есть мнение... Профком выделяет вам бесплатную путевку в Дагомыс с завтрашнего числа.
Алексей попытался что – то сказать, но директор перебил его голосом, не терпящим возражений.
- Не спорьте. Идите домой, собирайте вещи. Ехать нужно после обеда. Билет вам уже заказан.
7
Между тем, несмотря на отъезд Кирилкина, крамольная газета регулярно, три раза в неделю, продолжала появляться в его почтовом ящике. Причем, было установлено, что почтальон опускает в него нормальный «Маяк», и уже в ящике с газетой происходит непонятная метаморфоза. Пока лучшие эксперты бились над разгадкой этой уловки злоумышленников, Афанасьев очень внимательно изучал содержание  газет «из будущего». В них «шутники», пользуясь своей полной безнаказанностью, наглели с каждым днем и с каждым новым номером. Причем клеветали они на самых достойных и заслуженных людей. Это, какое же извращенное воображение надо иметь, чтобы написать, что первый секретарь публично сожжет свой партбилет?  Числились, конечно, за секретарём кое, какие грешки, но что – бы такое? 
Но особенно пытались скомпрометировать Пашку. Перед капитаном на столе лежали две газеты: нормальная и «кирилкинская».  Во вчерашнем номере,  в передовице, Гусев громил, на чем свет стоит проклятых диссидентов, прозрачно намекал на сионистскую организацию в Институте химической грамматики, клялся в вечной любви и преданности родной коммунистической партии…
День в день же через десять лет, за его подписью, «шутники» в тех же самых выражениях поносили партию, которой Гусев был обязан всем. В другой статье, за гусевской же подписью сообщалось, что – «Наконец то наш  земляк, известный борец за права человека, Алексей Кирилкин  вышел на свободу. Этот известный узник совести, провел в специальной психлечебнице ровно десять лет».
Ну, с Кирилкиным понятно – что заслужил, то и получил, однако в конце говорилось и о самом Афанасьеве: «Справедливость, хоть и поздно, но все же восторжествовала: главного виновника, упрятавшего  Кирилкина в психушку, майора Афанасьева, на днях освободили от занимаемой должности и уволили из органов, по служебному несоответствию без выходного пособия. Автор этих строк в свое время не понаслышке познакомился с методами его «работы», когда тоже проходил по делу Кирилкина в качестве одного из главных подозреваемых».
Ну, здесь самый явный перебор. Во первых, через десять лет Афанасьев видел себя в звании, никак не ниже полковника. (Большие надежды в продвижении по служебной лестнице он возлагал на это дело, которым настойчиво интересовались из Москвы с Лубянки. А у капитана уже была «железная» версия по нему, и он в течение нескольких дней собирался задержать обнаглевших «шутников»).  Во вторых, выгнать из  органов за два года до пенсии – это уже совсем фантастика.
Впрочем, у Афанасьева на миг закралась кощунственная мысль: «А вдруг  и в самом деле партия накроется? Тогда все возможно. – Но он ее тут же отогнал. – Не накроется! Скорее сицилийскую мафию искоренят, чем нашу партию». Уж капитан знал это точно.
8
Идя домой после работы,  Афанасьев обратил внимание на огромную толпу у винного магазина.
- Что дают? Почему такая очередь? – спросил он у помятого, пьяного мужичонки.
- Как чего? Ты что, с Луны свалился? – водка будет по червонцу, и по одной бутылке в месяц.
- Так это же через десять лет только.
- Ну и что? Мы пока запасы делать будем.
«Может и мне запастись? – подумал Афанасьев. – Конечно, все это ерунда, но на всякий случай».
Он зашел через служебный вход в кабинет директора магазина, и через некоторое время вышел обратно с аккуратным увесистым свертком.