В некотором царстве - русском государстве...

               
Дед мой, Тимофей Иванович, за всю свою долгую жизнь ни разу не покидал своей деревни. Дальше ближнего леса не хаживал. Откуда черпал свои истории – непонятно. Но слушать его -  одно удовольствие. Рассказчиком он был великолепным. Дух захватывало от дедушкиных историй, сказок, баек, щедро приправленных присказками, пословицами и поговорками … Рот сам собой открывался от удивления. Да что там ребята малые!  Взрослые часто подсаживались послушать, что «старый мелет». Иногда расходились по домам далеко за полночь.
Одну из таких сказочек сейчас вам и перескажу. Слово в слово, как дедушка сказывал. Тимофей Иванович уверял, будто это и не сказки вовсе, а всё случилось на самом деле. Может быть, и так. А может быть, и нет.  Не знаю. Это уже не мне решать… 

В некотором царстве, в русском государстве жил-был Иван. Парень, как парень: статный, лицом приятный, и не глуп совсем. Но был в нём один изъян – больно прост был да душой открыт. С себя последнюю рубаху мог стянуть и нищему отдать, коль тот попросит.
Дела у  Вани были такие: на гармони играл, народ веселил да лапти добротные, лыковые плёл; игрушки, забавных зверюшек, дудки-свистульки из дерева для ребятни малой вырезал. Другой бы на его месте всё своё мастерство и умение на базар свёз, на деньги променял. А этот, чистая душа, всё задарма раздавал.
- Вот дурак так дурак! – болтали злые языки. – Ни кола, ни двора, гол как сокол. Целыми днями на гармошке играет да ворон пугает! Лапти наплетёт и те раздаёт…
Оно и вправду: жил Иванушка небогато. Из добра - небольшая родительская избёнка. На подворье всей животины – старый, подслеповатый пёс. Ещё гармошка с колокольцами.
Но не все плохо о парне отзывались. Многие в деревни любили его за ту самую доброту и безотказность. А уж как Ваня на гармошке играл - разговор особый. Как заиграет – слёзы на глаза наворачиваются, а ноги сами в пляс идут.
Так и прожил бы Иван всю жизнь безвестно в своей маленькой деревушке, кабы не приключилась с ним одна история, после которой стали в народе поговаривать, что дуракам вроде как по жизни везёт…
А дело было так. Как-то раз надоело царской дочери, красавице  Марьюшке, певунье и хохотунье, в душных палатах целыми днями сидеть в окружении нянюшек, мамушек, с подружками в прятки играть да орешки щелкать. Ну, чем себя ещё занять? Вот и надумала, проказница. Пристала к батюшке своему: проедемся по нашему царству-государству, уж больно хочется посмотреть кругом, побывать везде. И уговорила-таки! Немудрено: одна единственная была дочь у царя и горячо любимая. Росла без матери, вот и баловал её родный батюшка.
Доволен остался своей поездкой царь. «Всё разнообразие какое да и развлечение для царской семьи. На народ свой опять же поглядел и себя показал…» - так думал государь, возвращаясь обратно во дворец в своей золоченой карете. Удобно устроившись на мягких подушках, он впал в приятную, лёгкую дрёму. Марья же любовалась заходом солнышка. А вот и деревушка какая-то показалась. Издалека послышалась  незатейливая мелодия. Поведала она царевне о чём-то таком, что сердце девичье дрогнуло и затрепетало. Грустную мелодию сменила задорная плясовая.
Царь недоуменно приоткрыл глаза. Что за чудо - руки, ноги сами в пляс идут!
- Никак праздник в деревне… Эй, Прохор! - крикнул царь своему возчику, отставному солдату.
- Так точно! Народ гуляет!  – придерживая лошадей, ответил тот.
- Ну-ка, сворачивай. Посмотрим, что это за музыкант такой объявился в нашем царстве-государстве…
Старый возчик, надвинув шапку на глаза, дернул за поводья, и царская карета свернула к деревне.
Как увидал-то честной люд, какой важный гость к ним пожаловал, повалился с перепугу наземь. Только малые ребята так и остались стоять, рты разинув, при виде роскошной золочёной кареты.
Царь же, неторопливо, с достоинством вышел. Крякнув для пущей важности, спросил благодушным голосом:
- Гуляете, значит?
Оробел народ. Не каждый день ведь знатные особы проезжают мимо. Все, как один, замотали головой, не смея рот открыть. Наконец вперёд вылез мужичонка с жидкой бородёнкой, хитрым прищуром глубоко посаженных глаз.
- Дык, царь наш батюшка, того мы… гуляем… как не гулять…
Испугавшись собственной храбрости, мужичок замялся и замолчал. Мучительно подыскивая слова, он теребил в руках шапку.
- Ну, так что же, в праздник-то не погулять? – кивнул  государь. - А кто это у вас так на гармони задиристо играет?
Толпа расступилась… Иван и не заметил, что стоит лицом к лицу с государственной особой. Забыв обо всём на свете, во все глаза смотрел он на Марьюшку, скромно сидевшую в карете. Она-то сразу заприметила гармониста и полюбила его с первого взгляда. А уж про него и говорить нечего!
Царь с любопытством оглядел ошеломлённого парня и спросил с усмешкой:
- А что, Иван, пойдёшь ко мне в услужение? В царских хоромах будешь жить, с царского стола кормиться да заморских гостей моих игрой на гармошке развлекать станешь.
С трудом оторвал Иван глаза от царевны распрекрасной. Поклонился царю низко, до самой  до земли:
- Благодарствую, царь – батюшка! Только не могу я в неволе жить, по заказу гостей именитых развлекать.  Как не петь соловью в клетке золотой, так и мне ни жить,  ни играть в неволе.
Народ разом охнул от такой дерзости: ну и ну! Сам царь приглашает во дворец, жить в роскоши! Был бы умным, разве отказался бы?
Марьюшка после этих слов сникла и погрустнела. А Иван-то не дурак был. Понимал он, что не быть ему вместе с царской дочерью. Не ровня он ей: кто он и кто она!
Ничего не сказал царь. Повернулся и пошёл к карете, кивнув Прохору, чтобы тот трогал с места. Народ снова повалился наземь, никто и головы не смел поднять с перепугу и удивления. А удивляться было чему!..
Уж, как только не промывали косточки Ивану, не корили, не обзывали потом. Но не это печалило его. Забросил он гармошку. Не строгал теперь игрушек детям малым. Собрав свои пожитки невеликие, подперев колышком избёнку, ушел Ваня вместе с другом верным – «псом шелудивым», как прозвали собаку всё те же языкастые кумушки. Куда ушёл, неведомо. Подальше от людей, а может, и от себя решил сбежать.
А в это время, во дворце тоже страсти начались. Чахнет царевна молодая. Не ест, не пьёт. Всё в окошко глядит да слезинки кружевным платочком смахивает. Забеспокоились мамушки, нянюшки. Доложили царю: так, мол, и так. Дочь ваша в тоску впала, загрустила и запечалилась. Не иначе, как занедужила.
Тут и царь-батюшка расстроился. Созвал лучших лекарей со всего царства-государства. Обещал немало денег и почестей тому, кто царскую дочь от грусти и меланхолии вылечит. Пожимают плечами лекари. Нет такого лекарства на свете. Неизвестны доселе науке такие болезни.
Пуще прежнего расстроился царь, сон и аппетит потерял. Кинулся к дочери своей ненаглядной, обнимает, плачет. Не выдержало девичье сердце. Рассказала она отцу о своей кручинушке. Мол, так и так, влюблена без памяти в Ивана. Царь аж в лице переменился от такого признания. Затопал ногами:
- Не бывать царской дочери замужем за простым мужиком!
Бросился он к советникам да министрам совет держать, как излечить дочь свою единственную от этой блажи.
Пожимают те плечами, а сами от зависти лопаются – вот ведь дурню повезло как! Сама царская дочь влюбилась в него. Взяли и присоветовали со злости государю: надо срочно выдать замуж царевну молодую за заморского принца наследного. Тот уже третий год  добивается руки Марьюшкиной и всё попусту. Не люб был ей и всё тут.
«Стерпится, слюбится да и казне царской большая прибыль от этого будет. И ничего, что старый. Как говорится, старый конь борозды не портит. А что некрасив – так с лица воду не пить» - убедили–таки советники убитого горем царя. Объявил он дочери своё решение. Та в слёзы пуще прежнего. Заперлась в комнате, никого не впускает.
- Ничего, голод не тётка, есть захочет – выйдет! – решил царь, и с этого дня начались спешные  приготовления к свадьбе.
А уж как принц заморский был рад! Давно уж он положил глаз на земли русские. Всё подсчитал, всё записал – какие прибыли сулит ему женитьба, сколько добра дадут в приданое жене. Ничего, что молода да строптива. Уж он-то научит себя уважать… Зато она одна у своего батюшки, а тот стар государством своим управлять. Там, глядишь, и мне всё отойдёт… - так размышлял с самодовольством новоиспечённый жених.
Послал он невесте подарки дорогие, жемчуга и ожерелья рубиновые. И письмо самолично написал в придачу: люблю, жду с нетерпением свадьбы нашей.
Марьюшка, не спросясь батюшки, взяла да ответила дерзко: «Не быть мне женой вашей нареченной, влюблена в другого. Прощайте!» и подарки все вернула.
Что тут началось! Скандал на всю державу! Не мог стерпеть принц заморский такого конфуза и унижения. Решил он с помощью силы земли себе русские отхватить и к государству своему присоединить. А Марьюшку за дерзость и строптивость в башне заточить до тех пор, пока решения своего не изменит. Созвал отверженный жених своё войско и без предупреждения двинул на Русь-матушку.
Царь как узнал о случившемся, речь потерял. Ногами топает, короной своей царской в министров запустил: зачем присоветовали, такую кашу заварили. Те стали спешно армию собирать. Объявили по всем деревням и сёлам царский указ: всему мужескому полу, как исполнилось восемнадцать годов - идти в солдаты, землю свою защищать.
Заголосили тут женщины во дворах, заплакали дети, опечалились старики. Беда пришла, отворяй ворота! Как теперь без кормильцев прожить, кто землю пахать да хлеб сеять будет?
Узнал Иванушка про горе великое, вернулся из странствия по белу свету домой. Взял гармонь. Пристроил своего верного пса у добрых людей. И отправился Русь из беды извлекать.
- Эх, где наша не пропадала, двум смертям не бывать, одной не миновать! – пошёл Иван прямёхонько к неприятелю. Те уже совсем близко к земле русской подошли, на ночлег остановились. Торопился Иван. Не должен бой начаться. Не должна кровь людская пролиться.
Всю ночь шёл. Вот и зорька занялась. А до поля боя ещё верста осталась, не меньше! Бросился бежать, выбиваясь из последних сил. Вбежал на пригорок. Посмотрел вниз, а там – мать честная! Сейчас кровопролитие начнётся. Две армии уже навстречу друг другу идут. Вытащил тут из своей котомки Ваня гармонь и заиграл…
Про что он играл, неведомо. Но остановились вдруг войска. Встали солдаты, как вкопанные. Вслушиваются в звуки гармошки, что с пригорка доносятся.
 - Зачем, зачем мы здесь? Что мы делаем на чужой стороне? – спрашивали себя иноземцы. Страх овладел ими и паника. – Почему стоит такая тишина? Что за варварские звуки раздаются с холма? Как страшно и тоскливо здесь! Мы не хотим умирать на этой земле!..
А что думали в это время русские солдаты? Знамо дело. Вспоминали близких. Молились. Вся жизнь как одно мгновение пронеслась перед их глазами… Что же ты, гармонь разудалая тоскливо поёшь сегодня? Не рыдай, не плачь, не трави душу русскую!..
И тут вдруг, из последних сил, заиграл Ваня плясовую. Побросали воины обеих враждующих сторон своё оружие. И ну плясать, кто как может. Каждый на свой манер. А потом и вовсе чудеса начались. Как замолчала гармошка Ванина, стали солдаты обеих сторон брататься да обниматься. Похлопывают по плечу, смущённо заглядывают в глаза своему неприятелю.
Как могло такое случиться, что чуть не поубивали друг друга? Долго сидели солдаты за чаркой доброго вина. Рассказывали про житьё-бытьё своё. А потом Ваня снова играл на своей гармони…
Вот так и закончилась война, едва не начавшись. Как принц заморский отреагировал на это происшествие – о том говорить не буду. Не стоит он того. А вот царь очень был удивлён и обрадован. Узнав же, кто героем оказался, войны, смертоубийства не допустил, так  и вовсе в полную растерянность пришёл. Велел позвать Ивана, предстояло ему важное решение принять.
А тут и думать нечего. Всё и так ясно. Против любви-то не пойдёшь... Пришлось-таки царю благословить влюблённых. Вскоре и свадьбу сыграли. И я на том пиру был. Пел и плясал, нисколько не устал. Всё видел. Всё слышал. Всё запомнил да вам рассказал. Так-то вот…