Собака, не оглядываясь, бежала по колее, проложенной снегоходами. Сзади доносился зов хозяина: « Найда, вернись! Домой!» Этот крик будто подстегнул собаку. Она побежала ещё быстрее, словно боялась, что её догонят и снова посадят на цепь. Сегодня утром почему-то разорвался ошейник, и Найда неожиданно оказалась на свободе. Она знала, куда и зачем бежит. Материнский инстинкт гнал собаку в соседнюю деревню, в которой остался её маленький щенок по кличке Северок.
Когда-то Иван подобрал Найду на дороге. Он отвёз погостивших в деревне детей к поезду и возвращался обратно. В зеркале заднего вида вдруг увидел, что за автомобилем кто-то бежит. Интересно, кто его так настойчиво преследует? Он остановился и открыл дверь. К машине подбежал щенок с обрывком верёвки на шее. Ему было от роду 4-5 месяцев. Слегка вытянутая мордочка, голубые глазёнки, стоячие ушки, несколько широковатая грудка и хвостик колечком… Будучи опытным охотником, Иван сразу по всем этим признакам и характерному окрасу распознал в щенке охотничью породу хаски.
Непрошенный гость ловко прошмыгнул в машину и улёгся на заднем сидении. Глаза его тут же закрылись, и он заснул. Ведя машину, Иван размышлял: как мог оказаться породистый щенок на пустынной, в общем-то, трассе? Ясно, что верёвку он перегрыз сам, но что обозначал этот обрывок на шее? Хороший хозяин надел бы на собаку ошейник. А может быть, понадеялся, что верёвки в данном случае будет достаточно? Или у кого-то не хватило решимости погубить щенка, и он привязал беднягу к дереву в надежде, что тот сам погибнет? И такие случаи бывают. Но собака, опять же, породистая, такую зря держать не будут.. Да, наверное, и нового хозяина ей можно было найти. Запутавшись в этих мыслях, Иван отогнал их прочь. Причин могло быть много.
Беглец по-прежнему спал, видимо, сильно устал, плутая по «усам» дороги, пока шум машины не заставил его выбежать на трассу. Надо сказать, что маленький пассажир сразу чем-то приглянулся Ивану. Чутьё опытного охотника подсказывало, что из этого щенка может получиться хороший таёжный помощник. Он решил оставить найдёныша у себя, тем более, что его собака недавно, погнавшись за дичью, сгинула в болоте. Наверное, угодила в трясину. Так что живая находка оказалась весьма кстати.
Перед деревней щенок проснулся и заскулил, вероятно, был голоден. Из съестных запасов нашлась только одна шоколадка, которую «по-братски» поделили. Поев, щенок успокоился. Вот так и появился ещё один «член семьи», который оказался женского рода, поэтому по обоюдному согласию его назвали Найдой. И, конечно, Иван не ошибся в своих предположениях: той же осенью собака облаяла первого глухаря.
С весны и до наступления зимы Найда жила вместе с хозяевами. А когда они уезжали в город, её оставляли у родственников в соседней деревне. Зачем обрекать охотничью собаку на мучения в городской квартире? Пока хозяев не было, Найда рожала щенят, которых разбирали охотники близлежащих деревень и посёлков. Она довольно быстро привыкала к расставанию со своими детёнышами.
Но в этот раз всё оказалось по-другому. Когда хозяева приехали из города, Северка ещё не успели отдать новому владельцу. Он весело крутился возле матери, пытался обхватить её морду лапами, цеплялся за хвост. Мать с удовольствием отвечала на эту игру. Видя такую идиллию, Иван заикнулся было о том, что заберёт их обоих. Уж больно хорош Северок! Но человек, которому обещали щенка, на днях должен был приехать за ним.
Найду с трудом заманили в сани снегохода. По дороге домой она несколько раз порывалась выпрыгнуть и вернуться к щенку, но цепь крепко держала её. Пробежав несколько метров, она вынуждена была снова заскакивать на место. Первое время она плохо ела, смотрела на хозяина грустными глазами, и ему виделся в них упрёк. Она часто выла, повернувшись в ту сторону, где остался Северок.
Жена Ивана Алевтина в эти дни подходила к собаке и гладила её, уговаривая потерпеть и успокоиться. Раньше Найда очень любила эти минуты. Если её переставали гладить, собака, прося продолжения ласки, тыкалась мордой, стараясь приподнять руки хозяйки. Но теперь она, не реагируя ни на что, продолжала лежать, с тоской глядя на Алевтину, словно просила: «Ты тоже мать, помоги».
Через некоторое время всё будто бы встало на свои места. Найда понемножку начала есть, откликаться на ласку. Но так только казалось. Материнская тоска всё это время жила в ней, а выхода не было. И, видимо, само провидение послало ей удачу. Теперь она бежала, больше всего на свете желая быстрее увидеть щенка, облизать его и быть рядом, оберегая и защищая своё дитя. Может быть, Северок был её последней отрадой. По собачьим меркам ей было уже одиннадцать лет, а в переводе на «человеческую» арифметику – все семьдесят!
Найда бежала, совсем не чувствуя усталости. В одном месте колея свернула с реки в лес. На пушистом снегу чётко отпечатались заячьи следы. Собака остановилась, раздумывая: куда бежать? В ней боролись два инстинкта – охотничий и материнский. Но что на свете может быть сильнее всепобеждающей любви к своему детёнышу! Вспомнив о щенке, Найда ещё быстрее побежала вперёд. Собака как будто боялась потерять драгоценные для неё минуты. А вдруг именно за это время что-то изменится в худшую сторону, и она уже никогда не увидит своё дитя? Больше она не обращала внимания ни на какие следы.
Вскоре за поворотом реки показалась деревня. Двадцать километров были позади. Взбудоражив всех местных собак, беглянка добежала до знакомой будки. Щенок был привязан. Он лежал внутри, дрожал от холода и сиротливо глядел на улицу. Увидев Найду, он выскочил, запрыгал, радостно залаял. Мать облизала его и залезла в будку. Теперь, когда её желание исполнилось, она почувствовала голод и страшную усталость. Северок прижался к матери, отчего ему сразу стало тепло и уютно. Найда временами проваливалась в сон, но осторожность заставляла её тут же очнуться и снова прислушиваться к любому шуму.
Когда щенку принесли еду, Найда выскочила из будки и стояла поодаль. Она боялась, что её поймают и посадят на цепь. Сколько её ни звали, чем только ни приманивали – всё было бесполезно. Собака упорно отбегала на безопасное расстояние. Лишь когда все ушли, она доела за щенком остатки еды и залезла с ним в будку. Северок безмятежно спал, а мать прислушивалась, готовая от любого шума выскочить и занять свою безопасную позицию. Сейчас для неё страшнее всего было то, что её могут отправить домой без щенка.
Так продолжалось два дня. Найда пыталась освободить своё дитя, но ничего не могла сделать. Цепь оказалась крепкой и была надёжно прибита к стене сарая, возле которого стояла конура. В отчаянии собака несколько раз в день прибегала на берег реки и протяжно выла, повернувшись в сторону дома. Она как будто звала своего хозяина на помощь.
А Иван тем временем лежал в постели и лечил свой застарелый радикулит. Надо же, как некстати прихватило! На третий день, почувствовав облегчение, он решил поехать за собакой. Алевтина, провожая мужа, сказала:
- Если щенка ещё не отдали, вези домой обоих. Нет сил смотреть, как собака мается.
Муж согласно кивнул. Он уже принял для себя такое решение и даже бросил в сани снегохода старую шубу, чтобы укутать щенка. Чувство вины за то, что тогда не настоял на своём и не забрал домой обеих собак, давило на него. Он и думать не хотел о том, что будет, если щенка уже отдали новому хозяину.
Родственники, увидев Ивана, обрадовались:
- Ну, слава богу, приехал. Мы уж тут все испереживались. Зимой Найда жила у нас, была, как родная. А теперь никого не признаёт, никому не доверяет. И всё из-за щенка.Выходит, нельзя разлучать Найду и Северка. Вот ведь как всё в природе устроено: и собака любит своё дитя, оказывается, так же сильно, как женщина ребёнка. Материнский инстинкт, понимаешь...Нам, мужикам, это неведомо. Что делать-то будешь?
- А что думать? Заберу обоих. Сразу надо было так сделать. Одна собака – хорошо, а две – лучше. Вы уж тут извинитесь перед тем, кому обещали щенка. Объясните человеку так, чтобы понял.
- Поймёт, куда денется!
Найда, заслышав шаги, встала настороже за несколько метров от будки. Увидев Ивана, она сначала рванулась к нему, но потом опомнилась. Страх за себя и щенка уже измотал её. С добром ли приехал хозяин? А тот, взяв щенка на руки, слегка потрепал его и сказал:
- Ну что, брат, поедем домой? – и направился к саням. Он был уверен: Найда, чутьём поняв, что ничего страшного уже не случится, пойдёт за ними.
Иван прикрыл щенка в санях тулупом и повернулся к собаке. То, что он увидел, поразило его до глубины души! Из глаз Найды катились слёзы. Как же должно было настрадаться это бедное существо, чтобы плакать, как человек! Иван сглотнул комок в горле, почувствовал, что и на его глаза навернулись слёзы. Он присел, погладил её:
- Ну, что, Найдёна, намаялась? Ничего, теперь всё будет хорошо. Ты уж извини меня. Полезай в сани.
Он вытер и свои слёзы, и её. Собака уткнулась мордой в колени хозяина и тихонько заскулила. Он молча гладил её холодный загривок. Найда в избытке чувств стала бить хвостом о плотный снег, тыкалась мордой то в ладони, то в грудь. Иногда касалась мокрым носом щеки.
- Ну, будет, будет, - успокоил собаку Иван. Она ещё раз благодарно лизнула руку хозяина и улеглась рядом со щенком.
Услышав шум снегохода, Алевтина выбежала на крыльцо. Вконец истомившись в ожидании и увидев всё семейство в сборе, выдохнула:
- Вот и хорошо, вот и ладно, теперь все дома.
2012 г.